Всего лишь одна история

– Знаешь, что я думаю, мой дорогой Баскет? Кажется, я впервые действительно разозлился.

Глава 4. Человек, которого все слушали очень внимательно.

"Жил на свете старик в бороде.

Говорил он: «Я знал, быть беде.

Две совы, три чижа

И четыре стрижа

Свили гнезда в моей бороде»".

– Какое неприятное недоразумение, – заключил Капитан Полиции Честер Блю и посмотрел вниз.

Дыра в земле была глубиной примерно с пятьдесят метров, по крайней мере, по ощущениям. Лично он измерениями заниматься не собирался, для этого существовали Скип и остальные. Капитана волновала другая проблема, которая неслась в его сторону недовольным, брызжущим слюной паровозом. Нужно его остановить.

– Стоп, Сезам, – Честер поднял руку как раз вовремя, чтобы старший смены успел затормозить перед самым обрывом и сообразить, кто перед ним.

– А, начальник! Не узнал! Вы уже здесь. А я что-то издалека Вас попутал с местными. Вы бы это, приоделись, что ли. С Вашим-то статусом.

– Не вижу необходимости. Торопились?

– Естественно. Родные казематы, прибежал как доложили. Ох, матерь Земля, ничего не осталось от служебки, Вы только посмотрите на эти разрушения, вот же они… Какие ж они…

– Успокойтесь. Это, безусловно, катастрофа, но мы раскроем это дело. Пройдемте пока, складские помещения не задело.

– Просто не верится.

– Мне тоже, – ответил Честер и оглянулся на воронку.

Взрыв на шахте «Святая Марта» не мог быть случайностью. Она была самой прочной, самой проверенной, штольни укреплены, все пути и ответвления проходят несколько раз на дню. И, судя по панике бегущих в разные стороны рабочих, они тоже не ожидали, что «Марта» уязвима. Замять общественный резонанс будет очень непросто. Сложнее, чем успокоить Сезама.

Тот уже начал приходить в себя и пожевывал обрубок сигареты.

– Если так подумать, мы давно с Вами не виделись, капитан.

– Повода не было. Однако, раз уж мы встретились, я все у Вас хотел спросить…

– Да?

– Кому кроме меня Вы отправляли подарки на праздники?

– А почему Вы…

– Потому, что мне пришло кружевное черное белье. Шелковое, если не ошибаюсь. Смею предположить, что изначально так задумано не было. Или?

Лицо Сезама покрылось некрасивыми красными пятнами.

– Нет! Я не хотел, это не вам, мой помощник все перепутал. Он дегенерат. Он абсолютный дегенерат. Ужасающе неловко, да? – нервно засмеялся Сезам. – Вы же не обиделись, правда?

– Нет, – флегматично ответил Честер. – Белье действительно хорошего качества. А кому отправился мой презент?

– Видимо… видимо, мадам Дю Пон. Ох, черт.

– Что такое?

– Я вспомнил, что я планировал для Вас.

– Надеюсь, ей понравилось. Вы же присылали мне хороший подарок?

– Конечно. Это…

– Вот и ладненько. При необходимости, зайдите ко мне – я выдам Вам весь комплект женского белья.

Стоящая недалеко толпа полицейских подняла головы, Честер неслышно улыбнулся, а Сезам вновь покраснел. Как можно было перепутать Честера Блю и мадам Дю Пон?

Капитан Честер Блю – порядочный семьянин и настоящий законник, из тех, что должны были исчезнуть с лица планет еще до Исхода. Непробиваемо честен, но честен в большей степени перед собой. Имеет принципы, уютный домик и привычку полировать ложки, если жена ревнует, когда он задерживается на работе. Они с ней вместе уже около десяти лет, но она все не может поверить, что существуют мужчины, которые не изменяют.

Никто в городе не может в это поверить.

Интересно, сколько ложек пришлось отполировать Честеру, чтобы выдержать волну ненависти, исходящую от его жены, когда она увидела чужой лифчик?

– А теперь к делу. Данные мы пока собираем, взрыв не похож на природную катастрофу, есть пострадавшие и погибшие. Пока я как мог огородил территорию, но боюсь, что известие уже просочилось в Город, и у Вас могут возникнуть проблемы. Как у старшего смены, разумеется. Одна бумажная волокита чего стоит.

– Вы, как всегда, безэмоциональны.

– Это не я. Это мое лицо. Очень полезно, когда приходит время вести пересчет трупов.

– Капитан, – к ним подбежал молодой полицейский и неуклюже отдал честь. – Здесь женщина, хочет знать, что с ее мужем.

– Ох, началось. Сейчас таких полно будет. Вот тебе проверка на прочность – иди скажи, что мы работаем, и пока ничего неизвестно.

– Но она плачет!

– Конечно, она плачет. Иди, не стой как истукан. Сейчас еще прибегут, так что можешь заранее звать подкрепление.

– Ох уж эти женщины, – вздохнул Сезам. – Они всегда столь впечатлительны.

– Вам ли не знать.

Капитан свернул в сторону складов, Сезам шел чуть позади, не рискуя обгонять начальство. Дело было не в страхе – дело было в старой дружбе и даже в уважении к личности Честера. По пути их останавливали полицейские, иногда – шахтеры, увидевшие Сезама и спешащие узнать, что произошло. В случившееся еще не до конца верилось. «Святая Марта» была недосягаема, прочна и любима лично семьей Сезама.

Какой самоубийца мог решиться на провокацию?

– Я уверен, что это Карл.

– Доказательства.

– Он меня всегда пытался подставить.

– Это не доказательства. Если я буду выдвигать обвинения в сторону всех, кто Вас не любит, мне придется посадить половину города. Причем, скорее всего, женскую.

– А старик Норфлок?

– Что – старик Норфлок?

– Как он отреагировал?

– Рвет и мечет, скорее всего. Я с ним еще не разговаривал. Не думаю, что в его планы входили настолько масштабные расходы.

– Ни в чьи не входили.

Когда Капитан и Сезам вплотную подошли к складским помещениям, к ним подбежал Скип. «Левая рука», как звал его Честер, так как до «правой» он еще не дорос. Слишком он был рассеянным. Старательным, но рассеянным.

– Тут такое дело, – начал Скип и протянул Капитану сумку. – От устройства остался достаточно приличный кусок, и мне сказали показать Вам.

– Показать мне? С этим должны разбираться подрывники, разве нет?

Честер достал остатки бомбы, и Сезам зло выплюнул кусок сигареты.

– Вы только посмотрите! Какие хамы! Да я их в порошок сотру! – взревел он и ударил кулаком в дверь так, что бедняга рухнула. – Подлецы! Какие подлецы! Калибан, слепой кусок дерьма, он там что – подался в помощницы к Госпоже, раз не заметил, что у него на заводе творится?

Блю не обращал внимания ни на разрушения, которые Сезам создавал вокруг себя по мере пламенного монолога, ни на Скипа, который пытался вжаться в ближайшую, еще целую, стену. Его больше интересовал материал, из которого была сделана бомба. Он осторожно осматривал ее со всех сторон.

– Мистер Блю…

– Да, Скип?

– А что происходит?

– Думаю, мистер Сезам отметил качество обработки материала. Такую можно было сделать лишь в одном месте. Вы разобрались с людьми?

– Работы еще много, но…

– Но, если что – обращайтесь. Организовать места в госпитале, выступить с официальной речью, с этим, думаю, справится и мэр. Он любит себя показать. А мне нужно съездить на завод и отдать распоряжение по поводу промышленной зоны. Хотя. Давайте сейчас. Понимаю, что надо согласовать с Бонгом, но я беру на себя всю ответственность, – Честер сделал паузу, так как в этот момент Сезам дошел до окон, и те слишком громко хрустели. – Объявите тревогу. У нас теракт. Усилить охрану, оцепить место преступления, наряд для меня. Сезам!

– …И я вытащу из них эти трубы и вгоню им их в…

– Сезам!

– Что?

– Закройся. Твоя дочь в безопасности?

– Она с Баскетом.

– Поезжай к ней. Не высовывайтесь пока. И, пожалуйста, прекрати все ломать. Или делай это поближе к эпицентру взрыва. Я ненавижу бумажную волокиту.

Глава 5. Лэсли.

"Скурпулительный джентльмен из Диттена,

Вел себя деликатно, но бдительно.

И однажды он в луже

Двух утят обнаружил,

Что скрывались в окрестностях Диттена".

Скажем прямо: Лэсли не отличался большим умом.

Но даже он немного забеспокоился, когда после обеда их всех вежливо попросили остаться на местах.

– Прошу минуточку внимания! Эй, вы! Потише! Кхм. Так вот. Недавно в нашем добром городе произошел неприятный случай…

– Неприятный случай, – заворчали справа от Лэсли. – У Мари вся семья погибла, она до сих пор отойти не может. А они потом оправдываются, значит.

– …сейчас ведется расследование. И мы, естественно, хотели бы помочь в этом деле нашей доблестной полиции. Позвольте представить вам – Капитан Честер Блю.

Ропот затих. Лэсли осторожно поднял взгляд: на лестнице действительно стоял знаменитый капитан, и вид у него был чрезвычайно суровый. Честер неторопливо откашлялся.

– Я прошу прощения, что вынужден отнимать ваше драгоценное время отдыха, но наше время, увы, не терпит. Как сказал сегодняшний старший в смене, ведется расследование. Одна из нитей ведет сюда, на завод Калибана.

Начались тихие перешептывания. Голос справа от Лэсли снова начал возмущаться положением дел в стране, так что парень чуть было не пропустил следующие слова Капитана.

– Естественно, полиция не собирается никого обвинять голословно, и вам не стоит опасаться за свои жизнь и свободу. Наоборот, мы надеемся на сотрудничество и понимание со стороны честного рабочего народа, ведь произошедшая трагедия касается всех нас. Поэтому начнем с простого: пожалуйста, если кому-то что-то известно, если хоть кто-то видел нечто подозрительное, любое отклонение от обычного режима, поднимите руку. В этом нет ничего страшного. Я лично буду чрезвычайно признателен.

Никакой реакции. Как мог оценить Лэсли, Капитана слишком сильно боялись. Штольцу и самому было страшно: когда он было поднял руку, Честер как раз посмотрел в его сторону, и Лэсли, мгновенно взмокнув, сделал вид, что поправляет кепку. Ну, в самом деле. Вряд ли под «подозрительным» Капитан имел в виду то, о чем вздумал сказать ему Лэсли. Мелочи, на самом деле. Чего беспокоить такого человека.

– Хорошо, – подвел итог Честер и всем в столовой стало неловко, будто каждый подвел капитана лично. – Тогда мы займемся осмотром помещений, пока, если же кто-то о чем-то вспомнит, сообщите немедленно. Приятного всем отдыха.

Какой уж тут теперь отдых.

Оглушенный всплеском адреналина, Лэсли, так и не доев свой обед, направился в сторону выхода. Как только Капитан скрылся за дверью, все вокруг резко разразились догадками и горячими речами, но Лэсли было не до них. Может, стоило сказать Честеру?..

Все началось примерно месяц назад.

Лэсли Штольц, достаточно посредственный шлифовщик металлов, как обычно закрывал смену последним. Не потому, что он слишком сильно любил свою работу, а потому, что ни черта не успевал, и приходилось задерживаться после гудка. В этот раз заказ был особенно большим, так что, когда Лэсли уложил последний кусок на весы, завод уже два часа как стоял пустым. Штольц вздохнул – тяжело быть раздолбаем. Или от начальства получишь, или от жены. Жена у него хорошая. Крепкая такая. С тяжелым кулаком.

Лэсли уже собрался уходить, когда заметил, что на панели управления горит красная кнопка. Где-то открыта дверь, которая открытой в такое время быть не должна. В начале Штольц подумал, что это он что-то забыл сделать, но нет, проблема не в его отделе. обственно говоря, раз это не его отдел, то и дело не его. Мало ли кто там чем занимается? Странно, конечно. Но пути начальства неисповедимы, – решил Штольц и отправился домой

получать подзатыльник от жены.

В другой раз, когда Лэсли перевозил готовый материал на склад, он заметил, что место, куда он обычно все сгружал, уже кто-то занял. Причем непонятными мешками с неизвестной маркировкой. Нет, ему, конечно, не жалко, но неужели нельзя подумать о других? Он здесь не первый год работает, уже все знают, что Штольц кладет именно на это место. В обязательном порядке.

Лэсли скинул все кое-как и осторожно заглянул в плохо завязанный мешок, чтобы узнать, из какого сектора беспредельщик. В мешках была руда – вот удивительно. Вся руда в таком виде должна находиться в «грязной зоне», зоне первичной обработки, а не в средней, «черной», зоне.

Примерно через неделю Лэсли стало казаться, что у него паранойя: в самом

деле, неужели он один замечает эти странные мелочи? То руда в неположенном месте, то свет горит там, где не надо, то шум на заводе по ночам. Хлопающие двери, открытый люк подвального помещения, того, что на улице, во дворе, кому оно вообще могло понадобиться? Этим подвалом не пользуются со времен… с давно. Про ночные хождения ему охранник жаловался, правда, он утверждал, что это души призраков звенят цепями, но паранойя Лэсли шептала ему, что это не призраки.

Это очень неспокойные люди, у которых дома нет жен, детей и которым не грозит сокращение зарплаты за прогулки в неположенном месте.

А потом, вдруг, все прекратилось. Резко. Даже слишком.

Прошла еще неделя, другая, и Штольц решил, что ему все показалось. Переработал, перепил, последний подзатыльник был слишком крепким. Да мало ли что это было? Не его отдел – не его дело. И вот произошел он – взрыв на «Святой Марте». Об этом судачит весь город, за каждым ужином, все строят свои теории и делятся догадками, однако, капитан полиции приходит именно к ним. Приходит и спрашивает, не видели ли они чего необычного.

Ну, тут как сказать. Подвал открыт, начальник. Непорядок. И я слышал, как дверь скрипит, которая должна быть закрыта. Да его засмеют, стоит ему только заикнуться. Вот напорись он на лужу крови или на размазанные по стенке мозги – тут можно было б заявить, что что-то пошло не так. Доказательства налицо, так сказать. Налицо, на полу и чуток по оборудованию. Но – нет. В итоге Лэсли смолчал.

Весь день на заводе продолжались проверки, с территории никого не выпускали, даже если срочно нужно было помочь больной маме. К концу дня почти все рабочие из подразделения, где работал Лэсли, оказались в большом зале, надеясь увидеть начальника завода мистера Калибана.

Калибан личность неординарная. Вы в жизни не скажете, что он начальник гигантского завода, увидев его в первый раз. Взлохмаченные донельзя волосы, криво застегнутый пиджак, вечное отсутствие галстука. И вовсе не из-за растерянности – Калибану просто все равно, как он выглядит. У него слишком много дел. Он изобретатель-экспериментатор, погруженный в свое дело с дотошным вниманием и бурей эмоций. Если у Калибана что-то не получалось, об этом узнавали все и очень быстро. Всегда на работе, всегда в своем бюро, что под боком у самого большого цеха, в механизмах и образцах металла. Удивительно, но неуправляемая модель поведения Калибана не отпугнула от него людей. Наоборот, рабочие очень уважали и любили ученого, который умудрялся в один день изобрести новый вид обработки металла, взорвать кастрюлю, поздравить сотрудников с очередным праздником, наорать на дверь и при этом не забывал руководить заводом, без сучка и задоринки. Весь механизм работал. Калибан – необходимый элемент системы, наставник, который может решить любую проблему.

Например, договориться с полицией. На это надеялись сегодня рабочие, включая Лэсли. В какой-то момент толпа расступилась: в офис к Калибану направлялся Честер. В голове Штольца мелькнула мысль все рассказать капитану хотя бы в этот раз, но он вновь промолчал. Только подошел поближе, чтобы видеть происходящее.

Честер Блю уверенно постучал в дверь.

Никто не ответил.

Честер Блю постучал увереннее – и снова тишина в ответ.

Тогда капитан резко потянул на себя дверь.

Рабочие предусмотрительно сделали шаг назад. Честер непонимающе посмотрел на толпу. Толпа отвела взгляд. Честер шагнул в проем. Железная нитка натянулась. Капитан Честер Блю позволил себе ругательство, прежде чем упасть лицом вниз. Мистер Калибан не узнал голос и выругался в ответ.

Лэсли Штольц снял головной убор.

– Позвольте уточнить, мистер Калибан. «В» или «На»? – подчеркнуто вежливо спросил Честер, потирая ушибленное колено.

– Да в корень вас, неужели это сложно – понять, что… о. О. О, Честер Блю. Я вас не узнал.

– Ничего страшного, вы не первый. Видимо, богатым буду.

– Да, может быть, не знаю. Я, конечно, дико извиняюсь, но вы сорвали мой эксперимент!

– Это не самая большая Ваша проблема, – сказал Честер и закрыл дверь.

Что происходило дальше – об этом данные разнятся. Кто-то говорит, что это была настоящая словесная дуэль, кто-то воодушевленно рассказывает про звон битой посуды, некоторые перешептываются о настоящей драке между начальником завода и капитаном полиции. Но правда куда тривиальнее: ни один рабочий не разобрал ни слова из того, о чем говорили мужчины. Единственное, в чем был уверен каждый – так это что пока Честер Блю говорил, Калибан молчал. Потом он даже позволял себе повышать голос, но, естественно, пока Честер снова не брал слово.

Из офиса мистер Калибан вышел в расстроенных чувствах.

– Все свободны, – сказал он и оглядел подчиненных. – Идите домой, я тут дальше сам разберусь.

Видимо, Калибану крепко досталось, раз у него все пуговицы оказались застегнутыми в нужном порядке.

Разговор был тяжелым, в этом Лэсли не ошибся. Но не потому, что Честер задел часть системы сигнализации и ударился лицом об пол. Калибан не мог поверить в то, что на его заводе кто-то тайком изготовлял материалы для прибора по активации кристаллов такого качества и такой направленности. А по словам Честера и судя по тому, что он показал, подобную обработку могли провести только на этом заводе.

А если нет, то везли из-за границы.

А если так – то дело пахнет провокацией, войной и другими вещами, которые будут очень сильно отвлекать от работы.

Пока ведется расследование, завод в покое точно не оставят.

Сон Лэсли Штольца в эту ночь был неспокойным: ему снились хлопанье дверей, чей-то смех за спиной и открытый люк в подвал.

На следующий день на заводе не было ни одного рабочего, который чувствовал бы себя в своей тарелке. Смолкли веселые разговоры, прекратились задержки в столовой, ведь кому захочется шутить, когда на тебя в упор смотрит полицейский? Когда тебе неуютно тебе и не смешно. А полиция была всюду, у каждой двери. Они назвали это «дополнительными мерами», но Лэсли видел все как сверхмеру. Будто завод собираются как минимум закрыть за штамповку взрывчатых устройств в гигантских количествах. Неудивительно, что как только раздался вечерний гудок, Штольц поспешил домой. Он даже предпочел получить за недоделанную работу утром, только бы не стать «подозрительным», ведь ясное дело, что если засидеться допоздна, то ты точно виновен.

В дом Лэсли почти вбежал.

– Милая, я дома, извини, что не зашел к бакалейщику…

– Лэсли Штольц?

– Капитан Честер Блю?.. – застыл Лэсли.

За обеденным столом сидел капитан полиции и с довольным видом доедал бутерброд. Позади Честера стояла жена Лэсли – Акка, удивительно красиво одетая, с невыносимо прилизанной прической. Дети Штольца сидели с другого края стола, и иначе как «шелковыми» их охарактеризовать было нельзя.

Идеальная картина, в которую, правда, не вписывался Лэсли.

– Да, это я. Ваша жена чудесно готовит.

– Ну. Да, у нее бывает ин…

Акка злобно сверкнула глазами.

– Каждый день бывает. А Вы?..

– Я к Вам по делу. Вы присаживайтесь, не стесняйтесь. Кстати, детки тоже чудо. Хотят работать в полиции.

Вчера они хотели работать на заводе. Как мало детям нужно, чтобы обрести нового кумира.

– Они такие, да. М, – Лэсли снял шляпу и осторожно сел на край стула. – Чем обязаны?

– Знаете, мистер Штольц. Когда я только пришел на завод, мне показалось, что вы собирались поднять руку и о чем-то мне сообщить. Это так?

– Эм, ну… тут такое дело. Я не уверен. То есть… это пустяки, понимаете?

– Ничего. Нам сейчас важен каждый пустяк. Каждый, мистер Штольц. Поэтому, если вы видели хоть что-то подозрительное…

Лэсли вздрогнул: ему показалось, что за его спиной кто-то смеется, но позади была только дверь. Он вздохнул, почесал макушку, кивнул и начал рассказывать. Обо всем.

Честер записал данные, поблагодарил хозяев и, к восхищению детей, подарил каждому из них по леденцу. Близнецы мгновенно пообещали, что будут служить закону и тут же чуть было не подрались за право обладать сразу двумя конфетами.

– Всего доброго, мистер Штольц. Вы нам очень помогли.

– Не за что, Капитан.

Дверь захлопнулась. Пунцовый как свекла Лэсли медленно повернулся к жене.

– Ты представляешь? Меня. Поблагодарил. Сам. Честер. Блю. Представляешь!

– Просто невероятно! Он и еду мою похвалил, между прочим, в отличие от тебя, неблагодарная ты скотина! Ох, надо срочно добежать до Анны, она всегда говорила, что я не могу тушить мясо! Посмотрим, что она на это скажет.

– Погоди ты! Доставай вино, нужно это отметить. Просто невероятно. Дети, прекратите драться!

Акка кинулась в подвал, и, как только она скрылась на кухне, во входную дверь резко постучали.

– Наверное, это Капитан. Хотел уточнить что-то еще у вашего папы, – подмигнул Лэсли малышам, поправил воротник и, широко улыбаясь, распахнул дверь. – Да, мистер Блю, чем мо…

Близняшек звали Говард и Рита. Последнее, что они видели в своей жизни, – это упавшего навзничь отца, из головы которого торчал топор.

И незнакомца, который зашел в дом и тихо повернул за собой ключ.

Глава 6. Коллекционер.

"Длинноносый старик из Литвы

Говорил: «Если скажете вы,

Что мой нос длинноват,

В чем же я виноват –

Ведь не я так считаю, а вы!»"

– Звук напоминает скрипку с нежным голосом, очень тихую и неуверенную в себе. Ты слышишь, как она вздыхает перед каждым переходом, неторопливая, осторожная. Тут главное – не перебивать. Они реагируют на любое изменение, на любую вибрацию. Мне кажется, что даже грубая мысль способна уничтожить мелодию, ведь подумать только – они впитывают в себя то, что мы им предлагаем. Увеличивают, умножают и отдают в разы больше, как самые щедрые существа на планете. Однако, наши ученые утверждают, что кристаллы не являются живыми. Они не чувствуют боли, не дышат, у них нет эмоций. Нет клана или семей. Не охотятся и не едят, не атакуют и не защищаются. Мне кажется, мы слишком зациклились на науке консерваторов, которая в конечном итоге привела нас к катастрофе. Да, блага, да, цивилизация. Да, мы приручили кристаллы. С помощью них шахтеры таскают гигантские глыбы, не напрягаясь, благодаря им наши улицы всегда обеспечены электричеством. Берете вид энергии, берете устройство, заряжаете кристалл – и вот она, батарейка. Все просто. Одно «но» – ретарды. Они жили бок о бок с кристаллами изначально, они знают о них больше, чем мы. А мы недооцениваем «недоразвитых ящериц», которые, к слову, – к слову! – умеют обращаться с «темной» энергией. Это же катастрофа – то, насколько мы игнорируем ее существование. Вы когда-нибудь держали в руках «темный кристалл»?

– Разве они не вживляются в только что рожденных ретардов? То есть, чтобы достать такой кристалл…

– В таком случае, нужно вырезать его из шамана. Понимаю, очень нетривиальная задача. Но будь я ученым, и будь я ученым с развитыми мышлением, я бы поставил вопрос ребром: чего нам не хватает для того, чтобы понять кристаллы? Экспериментов, Калибан. Вы должны меня понимать. Как ученый, разумеется. Мы не можем что-то утверждать, пока не разберемся в происходящем. Консервативная наука слепа, она строится на убеждениях прошлого, на убеждениях еще Земной Эры. А что такое Земля? Удушающе малая планета, исчерпавшая свои возможности, в чьей памяти похоронены наши доисторические предки и их ошибки. Прошлое пусть останется в прошлом. А в настоящем мы обязаны исследовать кристаллы. Это наш долг. В большей степени Ваш, чем мой. Что скажете? Подлить еще вина?

– Нет, нет, мне вредно много пить. Алкоголь нагоняет сонливость, а мне нельзя спать.

– Так я чуть-чуть. Просто не люблю пить один.

– Знаете, я, пожалуй, пойду, мистер Донаван.

– Сядьте, Калибан. Неужели так сложно уважить хозяина дома? Вот, так-то лучше. Спасибо. Знаете, я все-таки безумно рад, что Вы приняли мое приглашение. Меня беспокоит ситуация в городе, этот взрыв… я таможенник, Калибан. Под моей ответственностью проходят торговые пути. Импорт, экспорт, сохранность товара. Все входит в мою сферу интересов. И, конечно, у меня есть враги – когда это люди прощали наличие денег и власть? Эти факторы привели меня к мысли, что происходящее не случайно. Возможно, это просто паранойя. Но страховка не бывает лишней. Что Вы знаете про взрыв, Калибан?

– Ничего такого, я думаю. Мощный взрыв. Скорее всего теракт. Расследование ведется.