Жизнь не только борьба

Для справки: 7июня 2007г Лида стала законной женой Вовы. Свадьбу сыграли на пароходе, плывущем по Москва-реке от пристани у Киевского вокзала до Южного порта без остановки и обратно. Было много гостей, в основном молодежь, много музыки и очень много самого разного вина и водки с шикарной закуской. (Подробности ниже).

      Далее всё было просто. Съездил за знакомым автокраном и он опустил тюбинги в яму один на другой и сверху положил крышку (тогда 1 цикл подъём-спуск стоил 25р). На крышку я установил короб 3х3м из уголков №6, высотой 0,8 метра, обшил его оцинковкой, а потом своим мини-краном сверху взгромоздил каркас гаража.

Вчерне всё было готово. Дождь меня прихватил, когда крыша из листов гофры на гараже уже стояла и в яму почти ничего не попало. Дальше всё остальное можно было делать не спеша. Это: глиняный замок, чтобы исключить проникновение воды в погреб, приварить швеллера №25, на которых должна была в гараже стоять машина, обложить кирпичом люки, смонтировать стальные 5-ти мм крышки люков, которые мне сделали на предприятии, закрыть стенки каркаса-гаража оцинковкой и еще много чего по мелочи. Уже внутри гаража из малой лебедочки сделал маленькую кран-балочку на буксе и поставил рядом с «грузовым» люком – проблема с подъемом-спуском грузов в погреб была решена.

Смонтировал трап в погребе (мощный, тоже выброшенный с хлебозавода, покореженный, пришлось его выправлять 5-ти тонной лебедкой), заполнил отеплителем (порошковый пенопласт) короб, сделал бетонный пол над погребом. Забетонировать пол погреба я не успел и, оказалось, хорошо, что неуспел. Чтобы исключить возможность проникновения грабителей в погреб, сочинил и смонтировал червячную задвижку с тремя 20-ти мм стальными шипами, которые вдвигались спецключом снаружи гаража в крышку главного – «пассажирского» люка, который над трапом, и намертво её стопорили. Отверстие для ключа вывел в ящик с баллонами для газосварки. Проникнуть в погреб можно было только взорвав над люком тротила не менее 5кг – просчитали друзья-взрывники из Главного штаба ВВС.

Уставший, но довольный, я закончил сезон 90-го года. Проблема с хранением овощей была успешно решена! Но оказалось, что до конца ещё было далеко.

Приехав первый раз на дачу весной 91 года, я открыл люк, чтобы проверить, не попала ли в погреб вода. Заглядываю в люк и…..вижу своё отражение! – погреб под завязку наполнен водой!!! Кошмар! Воду пришлось выкачивать. Как она туда попала, я так и не понял, наверно это была верховодка, т.е. от снега. На следующий отпуск запланировал бурить скважину до ближайшего слоя песка и соорудить систему труб естественной вентиляции.

Начало августа 91 года. Ручным буром типа «лепесток», диаметром 25см я заканчивал бурение. Ночью я услышал мощный грохот и гул идущей по Волоколамске тяжелой техники – в Москву шли танки.

            Это было начало большевистского переворота!

Я бросил работу и стал собираться в Москву – спасать демократию. Юля мертвой хваткой повисла на шее, и мне, к сожалению, пришлось уступить. Так я не оказался в числе защитников Белого дома.

Слой песка оказался на глубине 13 метров. Бурил я руками 10 дней! Дважды бур натыкался на не очень крупные камни, которые пришлось выкорчевывать буром из глубины с помощью воды. Вытаскивал бур с очередной порцией грунта при помощи большой лебедки. Удлинял штангу наваркой 2-х метровых кусков дюймовых труб сварочным аппаратом. Скважину я укрепил асбоцементной трубой, насадив на уровне пола на неё мощный латунный фланец. Внизу просверлил в трубе множество мелких дырок и обмотал мелкой стальной сеткой. И забетонировал пол погреба. Здесь мне здорово помогли Вова с Сашей – наверху я мешал бетон в корыте, спускал его по желобу, а внизу ребята разгоняли его по полу. Вот теперь было почти все! Осталось сделать внутри погреба бункерá – полки. Но это уже было не сложно – стальных стоек у меня было навалом. Много пришлось варить перемычек, полочек под банки с соленьями и варениями. Сделал освещение и поставил несколько маленьких электрических вентиляторов – за зиму пару раз продувал погреб, когда приезжал за яблоками, картошкой, свёклой, морковкой, свежей капустой, банками с вареньем, тертой облепихой и солёными огурцами.

Вот уже много лет погреб служит мне верой и правдой. Главное – помог пережить тяжелые смутные девяностые! Условия для хранения овощей – идеальные! Зимой, в самые лютые морозы температура в нём +2ºЦ, летом выше + 12º не поднимается – идеальная для пива температура! Главное сухо, даже слишком, по ГОСТ-у д/быть влажность в пределах 80%. Кроме того, получился сверхнадежный сейф, куда на зиму я спускал все инструменты, посуду и всё, что обычно раньше воровали, взламывая двери и окна дачи. Постоянно в погребе хранили урожай и цветочные клубни (тюльпанов, георгин, гладиолусов и пр.) и мои лучшие друзья и соседи. (Юля попросила добавить: «а весной каждый расплачивался бутылкой, которую вместе и осваивали»).

За лето 93г я сварил металлический забор, калитку и поставил 4-х метровые стальные ворота, которые мне сделали сварщики на предприятии. Перевозил их на прицепе а/машины. Получилось здорово! Осенью я купил мотокультиватор «Крот», (2,7 лош.. силы), сварил для него прицеп. Обрабатывать землю и перемещать грузы стало значительно легче. Появилась возможность вспахать все 4 сотки за дорогой и засадить 3 сотки картошкой. Таким образом, земли у меня стало около 14 соток – 10 внутри забора (законные!), и 4 – на лесхозной земле. (В 91 году лесников разогнали, по-моему, и до сих пор претензий ко мне нет – некому предъявлять). На оставшейся площади разместились грядки под тыкву, морковку, лук. Сельдерей, чеснок и огурцы сажали внутри забора.

Клубнику и помидоры перестали выращивать – хлопотно, а помидоры, к тому же – не вызревают. С 93 года тыкву стали выращивать в массовом количестве – до 120кг! Она стала основным компонентом питания для Юли в течение всего года – режет на кусочки, кладёт немного сельдерея, варит, заправляет творогом, яблоками и еще чего-то кладет. Почти все с огорода! Меня же, до сих пор, тыкву есть не тянет – так наелся в эвакуации. За счет тыквы Юля внешне, да и не только, выглядит не старше 50-ти вот уже 15 лет. Правда, лет 10 уже она делает зарядку (и не только утром!) по системе Академика Микулина, специалиста по авиационным двигателям. Много тыкв Юля раздаривает друзьям и знакомым.

3.3.2.4 Вспоминаются несколько забавных эпизодов периода 91….96 годов.

Середина 92 года. Приехали полковники из 2ЦНИИ МО – видового института ПВО для согласования последней редакции ТТЗ на НИЭР «Покровитель». Совещание провожу я. За одним столом со мной сидят несколько моих коллег, ответственных по направлениям. В числе них – ведущий инженер Мишка Кузьмин. Наступило обеденное время, и я объявил перерыв на обед. Все разбежались. Но Кузьмин не пошел обедать, а остался в помещении. Я положил в свой секретный чемодан ТТЗ (гриф Сов. Секр). Только я хотел его засунуть в сейф, меня позвали к городскому телефону, который стоял в соседней комнате. Вернулся к чемодану через 5 минут, засунул его в сейф, опечатал, и пошел обедать. В коридоре встречаю полковника Юру Богданова, знакомого мне еще по «Алмазу». Он попросил достать из чемодана ТТЗ, что-то ему захотелось уточнить в тексте. Я достаю чемодан, открываю и…..к ужасу не обнаруживаю там ТТЗ!! Кошмар! Пропал документ с грифом «СС». ЧП на предприятии! Я растерялся – последствия могут быть самые страшные. 10 лет как минимум! Весь отдел в шоке!

Следуя инструкции, звоню в 1-ый отдел. Через минуту прибегает нач. отдела. Рассказываю всё, как было. Он звонит Зам. Генерального по режиму, бывшему генералу КГБ Тишину. (Он меня хорошо знал. Несколько раз я его консультировал в части устройства и эффективности лазерных комплексов прямо у него в кабинете). Он прибегает через 5 минут. Рассказываю и ему. Из 1-го отдела ему приносят копию документа. Поизучал, увидел там цифры рабочих частот и мощности поражающих лазеров, схватился за голову и сказал: «Ситуация предельно ясна, документ выкрал кто-то из своих. Искать и найти злодея!». А начальнику 1-го отдела приказал создать комиссию для понижения уровня грифа до одной буквы «С». А это уже только 3 года тюрьмы. Мне немного полегчало. И я начал курить. Комиссия, состоявшая, в основном, из уважающих меня и уважаемых мной людей, мгновенно понизила гриф до одной буквы «С».

И тут Кутейников взял ситуацию в свои руки!

Приказал каждому поминутно описать на бумаге своё местоположение и передвижения в момент, когда я обнаружил пропажу. Через день материалы со всех были собраны, и он их положил на график. Кузьмин написал, что за 5 минут до пропажи он уехал в какую-то организацию. Из графика было видно, что с 90%-ой вероятностью документ украл он. Кутейников нажимает на него – «Сознавайся!». Отказывается. И тут роковую роль для него сыграла Юля – она была уверена, что документ украсть мог только Кузьмин. Вечером мы возвращались на машине с работы, и она мне напомнила, как несколько лет тому назад, когда Кузьмин захотел поступить в аспирантуру, я ему не подписал характеристику. До этого у меня с ним был разговор, о чем он хочет писать. Я понял, что он хочет сотворить «липу». И она бы прошла – руководителем он себе взял одного из сподвижников Никодима , доктора техн. наук Юрия (фамилию я забыл).

Наутро я рассказал Кутейникову этот инцидент. И на шестые сутки Кутейников его дожал этим аргументом! Документ он выкрал из чемодана, когда я отошел к телефону.

Как он сказал на допросе в кабинете Тишина, он решил мне отомстить, а документ разорвал на мелкие кусочки и спустил в канализацию. В случае провала его акции, он был уверен, что всё спустят на тормозах – как мне по секрету сказал мой хороший товарищ из 2-го (режимного) отдела – Кузьмин их негласный сотрудник, т.е. «сексот», как таких называли в народе. И тут я вспомнил «День здоровья» в октябре 83 года у меня на даче, и, как упившись, он кричал на мостике через кювет, что мы еще узнаем, кто он такой.

И действительно, на следующий день его «по тихому» уволили, а мне дали выговор с автоматическом лишением премии на квартал. Вскоре я прекратил курить – инцидент благополучно закончился, правда, с небольшими потерями.

Второй, не менее забавный эпизод произошел весной 93 года. Звонок. Поднимаю трубку. Незнакомый голос. «Вы Украинцев?». Подтверждаю. «Говорят из Генеральной прокуратуры Российской Федерации. «Вы ведете тему «Покровитель»? Подтверждаю. Вам необходимо срочно явиться в каб. №….». «Зачем? У меня нет с собой паспорта». «Вас пропустят без пропуска». Пришлось ехать.

Заводят в большой зал, в середине – длинный стол, на котором разложены какие-то документы (обратил внимание, что все с грифами «С» и «СС»). Подводят меня к большому, лежащему на столе плакату и спрашивают: «Это ваша работа?». У меня потемнело в глазах – на столе лежит мой огромный плакат «СС», который мы с Кутейниковым готовили к НТС, а после фельдпочтой отправили в министерство. На нём все хар-ки комплекса, чертёжи общего вида (масшт. 1:40), критерии поражения, результаты моего моделирования, план-график изготовления, состояние разработок аналогичных комплексов в странах NATO. Кошмар!!!

Подтверждаю, что это моя работа и спрашиваю, как она у них оказалась? «Подпишите протокол, что вы опознали свою работу, а потом расскажем». Подписал. И рассказали забавную историю.

Контрразведкой был схвачен в момент закладки в тайник микроконтейнера с пленкой, на которой были документы по новейшим разработкам МОП по всем видам вооружения (СВ, ВМФ, ПСО, ПКО) начальник Управления (№….) МОП Синцов. Примерно за неделю до этого в газете было сообщение, но без подробностей. Он сговорился с работницей 1-го отдела МОП, которая приносила документы к нему в кабинет, и он их фотографировал. Второй полковник Пеньковский! Того расстреляли, по-моему, в 63 году, а этому дали под завязку – уже действовала конвенция о запрете смертной казни.

И еще один эпизод, тоже очень смешной. Как я заболел саркомой легких.

В августе 94 года к предприятию подъехала огромная фура, полная отличного крупного лука в мешках. Подошел; сказали, что лук из Киргизии, а цена – раза в полтора ниже магазинной. Подогнал машину и купил 2 мешка. Привез домой. Где и как хранить 70 кг лука? Решил, пусть полежит под моей кроватью в спальне. (Юля уже давно перебралась спать на тахту в большую комнату).

Примерно через неделю начал покашливать, а дышать становилось всё тяжелее и тяжелее. Еще через неделю стал вообще задыхаться и понял, что скоро будет мне «кирдык». Пошел в рай. пол-ку. Врачиха послушала, и в срочном порядке отравляет меня в туберкулёзный диспансер с предварительным диагнозом «двухстороннее крупозное воспаление лёгких – скоротечная чехотка». В диспансере кладут на томограф и подтверждают диагноз – оба легких черные!

И тут я стал крепко думать: откуда взялась эта зараза у меня, практически здорового

человека? И меня осенило: Скорее всего это лук!

Еле упросил подождать неделю класть меня в чахоточное отделение. Отвёз лук на дачу. Обнаружил, что он стал немного прорастать, пока лежал под кроватью. Все стало ясно! Фитонциды! Через несколько дней кашель у меня прошел, и я поехал в диспансер. Попросил еще раз осмотреть меня на томографе. Осмотрели….и ничего не понимают – легкие чистые! Извинились за ошибку – я им секрет не выдал.

3.3.2.5 Примерно с 93 года началась полоса резкого ухудшения самочувствия. В 94 году опять я стал чувствовать перебои в работе сердца. Да так, что иногда подкашивались ноги. И я пошел к кардиологу Оле Домашенко – зав. кардиологическим отделением нашей МСЧ №10. Она положила меня в своё отделение, и в течение 3-х недель подбирала мне лекарство. Всю первую неделю ставила капельницу. На четвертой неделе она нашла – «Кордарон»! Сердце заработало без экстрасистол.

Обнаружилась еще одна напасть. В правом подбрюшье стал здорово ощущать боль при нагибании во время земляных работ. Прошел УЗИ, ничего не обнаружили. Кто-то из врачей послал меня на рентген мочевого пузыря и….рентген показал в нем огромный камень! Он-то и не давал мне нагнуться. Врачиха-рентгенолог сказала (дословно!): «Без операции не обойтись». И дали мне направление в урологическое отделение Клинической больницы №6 (для спецконтингента МОП – атомщики, лазерщики, косм. техника).

Под общим наркозом врач Александр Сергеевич Халатов в конце января 95 года разрезал мне живот ниже пупка, разрезал мочевой пузырь, вытащил огромный камень и «одномоментно» (медицинский термин!) вырезал аденому простаты. Первый вопрос к Халатову, когда я очнулся, был: «Где камень?». (На стр……(68 год) я говорил , что на соревнованиях по стрельбе я простудил правую почку и в ней обнаружили 4-х мм камушек, который должен был выйти естественным образом. Но, почему-то, он задержался в мочевом и за 27 лет вырос в шипастый, круглый булыжник диаметром ~2.5 см. До сих пор я его храню).

После операции первую неделю из меня лило что-то красное изо всех трёх трубок, держалась высокая т-ра – шел воспалительный процесс и надо было чем-то его купировать. Халатов сказал, что надо доставать «Цифран», мощный антибиотик. (На предприятии у меня был коллега, у его жены были неограниченные возможности по лекарствам – она обслуживала ЦКБ. Юля позвонила, и к утру лекарство было у меня). К 4-й неделе, постепенно, все трубки сняли и отправили на долечивание в спец. санаторий «Голубое» на месяц в Зеленоград.

В больницу приезжали один раз Зина и один раз Сергей. Вел он себя странно и мало мне понятно – общее впечатление от его посещения – так не посещают отца после тяжелой операции – ни грамма теплоты. Уже тогда я впервые задумался: с чего бы это? Но не придал особого значения. Некоторые странности в его поведении, в основном, когда он приезжал на дачу, я замечал и ранее, особенно после 90 года.

Ходить было практически невозможно – ноги почти не слушались, ослабли здорово мышцы бёдер ног, и мне пришлось принять экстрамеры для их укрепления. Юля привезла мне лыжи, и я на них начал разрабатывать эти мышцы. К моменту выписки – 3 марта я уже проходил 12 км, правда, с трудом!

      И еще одна напасть! В 94 году меня избрали председателем нашего садоводческого товарищества. К этому году вся инфраструктура хозяйства (водопроводные трубы, задвижки, электроподстанция, деревянные опоры эл. линии, силовой тр-р, глубоководный насос артезианской скважины (-110 метров.), водонапорная башня, дорога) за 23 года эксплуатации практически пришла в ужасное состояние, и я, на собрании актива в кабинете Гендиректора «Алмаза» Поляшева, согласился взять бразды правления в свои руки. Ситуация была очень сложная, т.к. садоводы (90% состава – представители класса «гегемона») никак не могли понять, что наступила другая эпоха, и за все работы по восстановлению хозяйства надо платить серьёзные деньги – раньше нас здорово опекал завком предприятия «Алмаз». С 92 года все садоводческие товарищества отпустили в свободное плаванье.

На общем собрании я огласил мой план вывода с/тов. из глубокого кризиса. Моя доктрина была простая:

Отказ от пресловутых «общественных работ», как основной причины развала инфраструктуры хозяйства. Все работы, независимо, кто их выполняет, свои или наемные чужие, должны оплачиваться. На договорных началах!

Введение системы документального учета расходования средств на все виды работ с обязательным оформлением наряд-заказов и актов об их выполнении.

Введение систем годового бюджетного планирования работ и, соответственно, определения объема членских и целевых взносов.

Разработка и утверждение в муниципальных органах нового устава, где должно быть прописано «всё про всё» на основании примерного устава для сад. товариществ.

5. Работа членов правления тоже должна оплачиваться в зависимости от результатов их деятельности.

6. Для управления хозяйством должно быть избрано правление, а председатель должен быть избран из членов правления.

В бухгалтеры себе я выбрал Валентину Михайловну Решетняк, профессионально владеющей системой бухучета. Отличительной особенностью её была честность на генетическом уровне и преклонный возраст. До выхода на пенсию она работала экономистом-бухгалтером в 36 отделе у Кириллова.

С момента начала её деятельности каждая копейка бюджета была учтена и задокументирована. Раньше, до неё, финансовой документации вообще не велось и, фактически, отчетность была формальным актом. Как деньги тратились – мало кто понимал. Да и членские взносы носили чисто символический характер, так что финансовых средств в бюджете был мизер.

И весной 95 года я приступил к реализации намеченных планов. Первое, что я реализовал – собранию предложил список членов правления, который собрание утвердило. Далее я предложил значительно поднять сумму взносов, покрывающих стоимость запланированных мной на год не терпящих отсрочки аварийных работ. Это сразу вызвало недовольство «гегемона» – пролетариата, привыкшего за годы советской власти к завкомовской «халяве».

Я установил связи с руководителями местных организаций и частными специалистами, и с каждым заключил договоры по ремонту инфраструктуры. И с весны 95 в хорошем темпе начались ремонтные работы.

Лето 95 года. Выходной. Я на даче. Неожиданно приехал внук Миша и сообщил, что вчера умерла Роза. На мой вопрос, как он узнал – связи-то у них никогда не было – он сказал: «По спецканалам отца». Больше ничего не добавил и не объяснил. Не побыв и пяти минут, уехал.

Но «гегемон» не дремал. В середине 96 года один из представителей этого отживающего класса (бывший Главный технолог «Алмаза» Гульст, ветеран ВОВ, ярый противник демократических преобразований в стране), обвинил меня в присвоении небольшой суммы денег, якобы взятой у человека, который пользовался нашей дорогой для проезда на свой участок. Этот совершенно незнакомый мне человек, которого я видел – то только однажды издалека, начал строить дом, невдалеке от наших участков. Когда этот Гульст предъявил мне это дурацкое обвинение, мне ничего не оставалось делать, кроме как вслух послать его на три буквы.

Усугубляло дело с финансами и то, что определённая часть садоводов-маргиналов вообще годами не платило взносов, и я кому-то из этих халявщиков сказал: «Не можете платить – или выходите из членов с/т или продавайте участок».

Гегемон сколотил инициативную группу, и к очередному зимнему отчетному собранию эти заговорщики подготовили общество к тому, чтобы меня не избирать на второй 2-х годичный срок. Что и было реализовано. (Самое удивительное в том, что собрание единогласно признало мою работу «удовлетворительной»). А я и не возражал – по принципу «баба с возу…..». Главное – я запустил новые принципы жизнедеятельности нашего садоводческого тов-ва и они за два года моего правления начали работать и давать хорошие результаты.

Избрали председателем одного из группы «гегемонов» – Василия Макаровича Юсупова, бывшего бессменного члена Завкома «Алмаза». Первое, что этот Вася сделал, отказался от коллективного решения текущих вопросов и перестал регулярно собирать правление, как это делал я. Стабилизирующую роль в этой ситуации сыграла В.М. Решетняк, которая осталась у него бухгалтером-экономистом – она продолжила мою линию и не давала ему от неё отходить. Темпы восстановительных работ резко уменьшились, но всё же шли по намеченному мной плану. Васю я связал с организациями, с которыми я установил контакты.

(Для справки: номинально Вася был у руля несколько лет и по состоянию здоровья ушел, порекомендовав собранию выбрать председателем сына своего коллеги-гегемона – Володю Кудинова. Не долго думая, этот шустрый малограмотный парень начал по своему использовать этот пост – заключая договора с подрядчиками, стал включать в сумму договоров «откат». В.М. это обнаружила и устроила ему скандал. Он тут же её уволил. Она упросила меня вмешаться, и, совместными усилиями, с помощью бывших членов моего правления и продвинутых моих знакомых садоводов, летом 2008 года Кудинов с треском и позором был смещен. Председателем согласился (уговорили с большим трудом, т.к. у него уже несколько лет был свой бизнес) работать Валера Шлаконёв, сын Николая Ивановича Шлаконева, главного инженера транспортного цеха «Алмаза». И восстановление инфраструктуры опять пошло в хорошем темпе – осенью дорога была восстановлена «из руин» и покрыта толстым слоем асфальтовой крошки).

Летом 96 года произошел инцидент, определивший моё дальнейшее безмятежное существование – у меня внезапно отказал коленный сустав правой ноги. Это случилось, когда я руководил выгрузкой опор электролинии с тягача, развозившего и разгружающего манипулятором опоры на участки, где надо было срочно менять старые опоры. Я бежал впереди машины и показывал шоферу, у какого участка надо остановиться и сбросить с машины опору. И на предпоследнем участке, когда я бежал впереди машины, резкая боль в правой коленке свалила меня на землю. Это было начало эпопея постепенного ухудшения состояния моих замечательных ног. (Хирург нашей поликлиники, симпатичная Татьяна Николаевна определила – «Деформирующий артроз». Сообщила, по секрету, что он не лечится, но развитие болезни можно остановить, если немедленно начать лечение. В основном, в стационаре. Конечно, я ей не поверил, у меня так не бывает! Дальнейшее подтвердило её слова на все 100%). Назначенные физиотерапевтические процедуры на первое время сняли боль, и я почти перестал хромать. Но болезнь с годами в хорошем темпе прогрессировала. А про стационар я и не мог думать из-за большой загрузки по работе.

Упомяну еще ряд примечательных событий и моментов периода 1997…1999гг.

Моя «Копейка». После 17 лет интенсивной эксплуатации, начала сдавать. В основном здорово пошел кузов, хот я за ним все эти годы тщательно следил и ухаживал. Пол в зоне водителя прогнил до дыр, прогнили нижние части дверей и крыльев. Двигатель после второго капитального ремонта(с расточкой цилиндров) начал немного дымить – она пробежала за эти годы около 200 тыс км. (Это – ежедневные поездки на работу (50км в оба конца) и еженедельно дача – 150км в оба конца) Я понял, что машину пора менять. И подвернулся покупатель через знакомых, какой-то чудак– милиционер. За 2,5 тыс $ я ему её отдал. И тоже через знакомого коллегу нашел человека, желающего продать пятилетнюю 2106 в хорошем состоянии. Сошлись на 4,5 тысяче.

Не менее важным событием было приобретение бензопилы. Все годы жизни на даче приходилось мучиться с дровами для душевой колонки – кругом мощный лес, много сухостоя, а двуручной пилой особенно не попилишь, тем более один. В 97г в одном из частных магазинов «Хозтовары» появились американские бензопилы. И я решил купить, хотя с деньгами было плоховато. Выбор был небольшой, и я взял пилу средней стоимости с шиной 16 дюймов. И вопрос с дровами был решен кардинально.