Война за Пустоши

До вечера мы дважды натыкались на разъезды зеленокожих. Похоже, наш путь подходил к концу. Однако ночевали мы снова в степи. Я обратил внимание, что стража была выставлена такая же, что и раньше. Значит орки считали, что нам пока ничего не угрожает.

К новой ставке Глуума мы подъехали на следующий день ещё до полудня. Сперва я ощутил сильный запах гари, словно ехал через сгоревший лес. Дорога обогнула очередной степной курган, на вершине которого маячил дозор из десятка всадников, запахи дыма и гари усилились и представшее перед нашими глазами зрелище заставило меня непроизвольно натянуть узду от удивления. Конь недовольно всхрапнул и дёрнул головой, я опомнился, ослабил поводья и мы двинулись дальше. Перед нами во своей всей красе раскинулось стойбище Орды. Казалось, что вся степь до самого горизонта заставлена шатрам, навесами и степными кибитками с колёсами в человеческий рост. Между ними паслись табуны лошадей и стада коз и овец, в небо поднимались столбы дыма от многочисленных костров. А справа за лабиринтом орочьего стойбища виднелись внушительные каменные стены довольно крупного города. Я прикинул, сколько и как мы ехали и сообразил, куда это мы прибыли. Скорее всего, передо мною Барк, торговый город, основанный вездесущей гномьей торговой корпорацией и лежащий на границе между Пограничьем и Великой Степью. И похоже, что город переживал сейчас не самое лучшее время в своей истории. До городских стен было ещё далеко, но даже отсюда было видно, как здорово они пострадали. На светло-сером камне темнели крупные пятна копоти. Такие могли остаться от горшков с зажигательной смесью, а то и от боевых заклинаний. В двух местах стены были проломлены и до трети своей прежней высоты завалены каменными обломками вперемешку с мелким щебнем. Подъемный мост был опущен, а ворота отсутствовали. Точнее, одна створка всё же сохранилась, но висела настолько криво, что было непонятно, как она вообще держится. Вторая створка вообще исчезла, уцелели лишь погнутые кованные полосы, некогда скреплявшие толстые деревянные брусья. Тут явно поработал таран. Торчащие из-за стен крыши городских зданий так же носили следы страшного огня и разрушений. Некоторые из них провалились, в черепице виднелись многочисленные проломы, а закопчённые балки до сих пор лениво дымились. Языков открытого пламени видно не было, из чего я заключил, что пожары в городе уже затухали, скорее всего сами собой. По крайней мере, попыток бороться с огнём не наблюдалось. Впрочем, безжизненными развалины назвать было сложно. В проломах стен и на мосту сновали многочисленные фигуры, судя по оружию и доспехам – орки Орды. Скорее всего со свойственным степнякам упорством орки пытались найти на пепелище хоть какую-нибудь добычу, пропущенную в горячке штурма. Местных жителей было не видно. То ли успели бежать, то ли погибли, то ли попали в плен. В любом случае, их судьбе не позавидуешь.

Нас между тем заметили. Хрипло заревели вдали трубы, ударили барабаны и вскоре навстречу нам выехала целая процессия. Впереди шли хорошо вооружённые орки. Здоровенные, ростом почти как их северные собратья. Попадавшиеся навстречу обычные степняки были заметно мельче. Громилы без стеснения расчищали путь, распихивая встречных древками копий. За передовыми стражниками ехали два знаменосца с ордынскими вариантами знамен – бунчуками, длинными шестами с подвешенными к перекладинам конскими, волчьими и лисьим хвостами, а так же кистями и лентами различных цветов. Венчали эти шесты острые копейные наконечники, на которых скалились чьи-то черепа. Один на левом острие и сразу три на правом. Между знаменосцами ехал толстый орк, без устали молотивший по двум походным барабанам, висевшим у него на седле. Затем снова ряд пеших стражников и два конных орка в пёстрых халатах, подпоясанных широкими поясами и в высоких колпаках, также увенчанных кистями и лентами. Эти двое отличались такой дородностью, что барабанщик на их фоне казался довольно стройным юношей. Изнемогавшие под весом своих седоков лошади обоих орков были покрыты цветными попонами, на конских головах сияли металлические наголовники, то ли медные, то ли позолочённые. Следом ехали всадники с щитами и копьями, шли плохо различимые отсюда трубачи, непрерывно трубящие в свои инструменты. В такт барабанам они попадали не всегда, но компенсировали это громкостью издаваемых звуков. В итоге шум стоял невообразимый. Дальше снова стражники, конные и пешие. За процессией валила толпа обычных орков, желающих полюбоваться на новое зрелище.

Наконец процессия добралась до нас. Стражники расступились по сторонам дороги и два всадника в колпаках смогли выехать ко мне. Я обратил внимание, что сопровождающие меня советники мгновенно растеряли свою спесь и быстро отстали, смешавшись с воинами сопровождения. Похоже, меня встречали важные по здешним меркам особы.

Барабанщик оставил наконец свои барабаны в покое, трубачи смолкли, и один из важных орков заговорил. Он произнёс длинную фразу на своём наречье, из которой я понял немного. Впрочем , толмач нашёлся быстро. Откуда-то из глубины процессии, чуть ли не из-под копыт коней знатных особ, выскочил юркий тощий орк в когда-то богатом, а теперь грязном и потасканном халате размерами раза в полтора больше, чем нужно. Кони недовольно зафыркали, но орк, не обращая на них внимания, зачастил на довольно чистом всеобщем.

Как я и предполагал, встречавшие меня оказались важными персонами.

Левый орк именовался Богдо-аб-Учех, правый, тот, что заговорил со мной первым – Ногоон-аб-Илтгэгч. Титулование их я выслушал и постарался быстрее забыть, благо титулы в Орде всегда отличались пышностью, но при этом совершенно не объясняли положение их владельца. Например, Богдо, поименованный «Господином тысячи кобылиц, владеющим силой южного ветра» с равной вероятностью мог оказаться главным конюхом Глуума, его казначеем, начальником охраны или старшим евнухом придворного гарема. Своих племён орки не назвали, из чего я заключил, что это всё же не племенные вожди, а приближённые из ближней свиты Глуума. Впрочем, это было не важно. Важнее было то, что их устами меня приветствовал сам Великий вождь и Повелитель всей Степи могучий Глуум, чьи руки обладают силой тысячи воинов, от чьих глаз не укроется ничего из происходящего в Степи, чьи ноги попирают, чьи уши слышат, воины храбры, кони несчётны. И так далее, без конца и края. Забавно, что ум Великого вождя удостоился восхваления лишь где-то в середине списка. Меня официально назвали гостем Повелителя, что было неплохим знаком. Я, конечно, не ждал, что сразу по приезду к Глууму меня могут попытаться зарезать или, для разнообразия, посадить на кол. К чести южных орков, неугодных им послов в Великой Степи обычно не казнят, а просто гонят туда, откуда те приехали. Пусть и ограбив на прощание и добавив для скорости пяток ударов плетью. Но названного гостем уже не выгонишь, это нарушение степных обычаев и норм поведения. Так что немедленное изгнание мне теперь не грозило, а значит, я проделал этот долгий и утомительный путь не зря. Дальше слушать стало ещё интереснее. Устами своих приближённых Великий вождь приветствовал посланника друга, брата и верного союзника, Тень Повелителя Тьмы и Голос Владыки Чёрного замка. То есть меня, дорогого и любимого. Каковой посланник прибыл разделить с Великим вождём и Повелителем Степи могучим Глуумом радость победы над мерзкими людишками и жадными бородатыми недомерками, попытавшимися бросить вызов могуществу Повелителя Степи. В чём именно состоял этот вызов, мне не пояснили, как и то, когда это мы успели стать союзниками с моим зеленокожим братом и другом. И главная новость, ради которой и пришлось выслушивать весь этот поток словесной патоки – мне была оказана высокая честь предстать перед взором Владыки Глуума и принять еду из его рук на пиру, посвященному нынешней победе. Предстать можно было прямо сейчас, а пир намечался на сегодняшний вечер. Повинуясь знаку Богдо-аб-Учеха, процессия раздвинулась в стороны, я медленно поехал вперёд в сопровождении обоих орков, а остальная свита пристроилась за нами сзади.

Несмотря на то, что издали нынешняя стоянка Орды выглядела как хаотичная мешанина самых разнообразных кочевых жилищ и повозок, поставленных как угодно, внутри всё же имелся определённый порядок. Мы ехали по достаточно широкой и почти прямой дороге, ведущей в центр стойбища. Стены поверженного Барка так и остались далеко справа, а впереди, выделяясь своими размерами на фоне окружающих его жилищ высился огромный шатёр, сшитый из дорогой, явно привозной ткани столь любимых степными орками ярких расцветок. Над ним на шпиле поблёскивало в лучах солнца позолоченное изображение дракона.

Ровная дорога сменилась подъёмом на небольшой холм, вершину которого и венчал гигантский шатёр. Вокруг холма стояла цепочка хорошо вооружённых стражников, а в начале подъёма нас встречали два закутанных в меховые накидки шамана с неизменными посохами. Оба колдуна дружно замахали посохами в мою сторону и хором начали возглашать что-то на редкость заунывное. Пока угрозы в их действиях я не ощутил, хотя помнил, что в прошлые мои визиты в Орду меня так не встречали.

– Плохих духов гоняют, – склонившись в мою сторону, тихонько шепнул

Ногоон-аб-Илтгэгч.– Хо, очень сильные шаманы! Большой почёт для дорогого гостя.

Шаманы голосили, посохи со свистом рассекали воздух. Я бы на месте злых духов сразу убежал бы без оглядки. Просто чтобы не получить по загривку, или куда там положено лупить местных духов, весьма увесистой палкой. Интересно, я как Тень Владыки Тьмы считаюсь у шаманов злым духом или всё же отношусь к чему-то более материальному? Тем временем шаманы окончательно разогнали духов по окрестностям и наконец замолчали, тяжело дыша и опираясь на свои посохи. У нас приняли лошадей и дальше мы поднимались пешком.

По обеим сторонам дороги попарно горели костры, а между кострами торчали шесты с насаженными на них головами разной степени сохранности. Голов было много, даже слишком много. Тут были люди, гномы и даже орки. Дым костров немного забивал запахи разложения, но не полностью и я был рад, когда мы миновали это место.

На вершине холма вокруг шатра стояло ещё одно кольцо стражи, а прямо перед входом под присмотром очередного шамана жарко горел костёр. С этим обычаем степняков я уже был знаком и, не дожидаясь подсказок, шагнул вперёд прямо через пламя. Степные орки считали, что в таком костре без остатка сгорают злобные помыслы, проклятья и вообще всё недоброе, что гость может ненароком принести с собой. Хорошо хоть, что для полного очищения не надо было становиться посреди пламени и ждать, пока Владыка не соизволит разрешить гостю пройти дальше. Как это было заведено у султана Хабира, правящего в одной далёкой и очень жаркой стране, лежащей на юге за песками Великой пустыни.

Миновав очищающее пламя, я, наконец, вошёл в шатёр. Переступил через скрытый ковром порог, следя, чтобы случайно не зацепить его ногой. Это по местным обычаем было бы большим оскорблением. Внутри шатра сидели на поставленных полукругом широких низких сидениях два десятка надувшихся от собственной важности богато разодетых зеленокожих. А прямо напротив входа на помосте, крытым пёстрыми коврами, стоял золочённый трон, изукрашенный искусно выполненной чеканкой. Впрочем, сейчас меня больше интересовал не уровень мастерства неведомых умельцев, а развалившийся на троне орк. Вот мы и встретились, Великий вождь и Повелитель степи Глуум! Мой верный друг и союзник, я так понимаю? Я вежливо склонил голову и слегка поклонился, как это и подобает послу. Падать перед орком на колени я не собирался, да и никто от меня этого и не ждал. Внезапно хрипло взревели ордынские трубы. Слева из-за моей спины выскочил с удивившей меня резвостью Ногоон-аб-Илтгэгч, придерживающий полы халата. Орк встал вполоборота ко мне, так, чтобы ненароком не повернуться задом к Владыке. Показал всем широко расставленные руки, демонстрируя отсутствие в них оружия. Отвесил уважительный поклон своему повелителю.

– Тень Повелителя Тьмы и Голос Владыки Чёрного Замка прибыл, чтобы предстать перед взором Великого вождя и Повелителя всей Степи могучего Глуума. – громко и торжественно изрёк он.

Я поднял голову и наконец смог рассмотреть властелина Орды. Великий вождь и Владыка всей Степи сидел передо мною, возвышаясь над своей зеленокожей свитой. Это был нестарый ещё, удивительно крупноголовый орк с мощными ручищами, торчащими из щедро расшитого золотой нитью халата. Прямо от кистей и почти до локтя обе руки унизывали широкие браслеты чеканного золота. Браслетов этих было столько, что при необходимости они вполне могли заменить латные наручи. Из золота была и висящая на груди толстая цепь с подвеской, в которой искрился огнём крупный рубин. Левая нога Глуума оказалась заметно меньше правой и неестественно изогнута. Даже широкие степные сапоги с загнутыми вверх носками не могли это скрыть. За ярким шёлковым поясом Владыки торчал широкий ятаган в на удивление простых ножнах из потёртой толстой кожи. Рукоять ятагана была из кости, похоже берцовой. В Орде такие рукояти делались лишь из костей врагов, убитых собственноручно. Другого оружия у Глуума было не видно. Орк окинул меня внимательным цепким взглядом и слегка кивнул головой, увенчанной высокой шапкой из белого войлока и отороченной по краям волчьим мехом. Зазвенели золотые подвески, украшающие шапку. Вторя их мелодичному звону, вновь проревели трубы.

– Великий вождь и Повелитель всей Степи могучий Глуум рад видеть посланника своего союзника, Владыки Чёрного Замка, прибывшего, чтобы разделить с Великим Глуумом всю радость от победы над предателями, недостойными жить на землях Великого Глуума. – загудел Богдо-аб-Учех, вставший у меня за правым плечом.– Великий вождь приглашает посланника на пир, посвящённый победе Повелителя Глуума.

– Тень Повелителя Тьмы и Голос Владыки Чёрного Замка благодарит Великого вождя и Повелителя всей Степи могучего Глуума за столь огромную честь, неслыханную под этим небом,– сразу же объявил Ногоон-аб-Илтгэгч.

С этими словами оба моих провожатых, не переставая кланяться, начали пятиться назад, незаметно, но настойчиво выталкивая меня к выходу своими мощными седалищами. Я не стал упираться, понимая, что аудиенция у степного владыки пока закончилась и поговорить с Глуумом всерьёз сейчас всё равно не удастся. Уходить, поворачиваясь спиной к вождю, в Орде считалось оскорбительным. Так что я отступал спиной вперёд, по-прежнему глядя на Глуума. И снова поймал на себе тяжёлый пронзающий насквозь взгляд нынешнего Повелителя степи. Странные у него глаза. Словно янтарь с бушующим внутри ярким пламенем. У большинства орков, что здешних, что северных, глаза тёмные, а если и загораются огнём в темноте, то зеленоватым, как у ночных животных.

Мы миновали костёр у входа, развернулись и далее спустились вниз уже без особых церемоний. Там оба орка повторили мне, что я смогу снова лицезреть Повелителя Глуума вечером во время пира и напомнили, какая это великая честь. Я заверил, что понимаю, насколько это честь велика и сделаю всё, чтобы оказаться достойным её. Например, высплюсь, чтобы не смущать Верховного вождя сонной рожей, портя Повелителю аппетит во время пира. После чего Ногоон-аб-Илтгэгч и Богдо-аб-Учех спихнули меня на встретивших посольство на границе советников, вместе с остальной свитой ожидавших нас за внешнем кольцом стражи, а сами с пыхтением двинулись обратно к шатру, явно считая, что и так потратили на какого-то там человечешку, пусть и посла, слишком много своего драгоценного времени. Ты тут возись со всякими там послами, а там Владыка другим милости раздаёт. И мясо стынет.

Меня отвели в шатёр неподалёку, притащили кувшин с лёгким степным пивом, стопку лепёшек из пресной муки и оставили одного. Трапеза была не слишком обильной, оставляя место в животе для обещанного пира. Перекусив, я лёг на расстеленный в шатре ковёр и закрыл глаза. Спать я не собирался, просто хотелось ещё раз спокойно обдумать увиденное и услышанное сегодня.

Итак, война всё же началась. Хотя истинным хозяином в Барке, как и в прочих городах степного Пограничья всегда была могущественная гномья торговая Корпорация, но официально этот город входил в состав Верессы, одного из людских королевств, граничивших с Великой степью. Пусть Вересса и не самое сильное государство, но закрыть глаза на захват и разграбление своего города его королевское величество Сигизмунд III Вересский просто не сможет. Это не мелкий набег на небольшое селение и не ограбленный в степи купец. Королевства Запада давно связаны друг с другом договорами о союзе и военной взаимопомощи. Да и гномы не простят разграбление своего форпоста. Договариваться с орками сейчас ни люди, ни гномы не станут, это означает для них полную потерю лица. С другой стороны, вряд ли Глуум собрал все силы Орды в один кулак только для того, чтобы захватить всего один город. Значит, война продолжится. Весь вопрос, пойдёт ли Орда дальше на запад, вглубь людских королевств? Или Глуум постарается встретить армию людей и гномов в степи, где у Орды будет больше шансов на победу. В первом случае война скорее всего будет долгой и уж точно кровавой, во втором после пары столкновений стороны начнут договариваться об условиях заключения мира. Барк отстроят, уцелевших пленников вернут, торговые пути откроются, а Орда получит хорошие отступные деньгами и товарами. Так бывало раньше и бывало не раз. Понятно, почему меня принимают в Орде с таким почётом. Глуум хочет показать и своим, и чужим, что Чёрный Замок на его стороне. Поэтому Владыку Чёрного Замка так настойчиво именуют союзником. Интересно, что не другом, не повелителем, как было раньше, а именно союзником. Но почему тогда в посольстве Орды оказались шаманы, внезапно попытавшиеся этого друга-союзника убить? Кому они служили, эти шаманы и чего добивались, напав на меня? Что затеял Глуум и какое место в его планах отводится Чёрному замку? Слишком много вопросов, на которые я пока не мог найти ответа. Так что я решил подождать до вечера. На пиру или после него, но с Глуумом я поговорю. Послушаю, что он скажет, тогда и буду решать, что делать дальше.

Глава 3.

Начинало понемногу смеркаться, когда за мной пришли, чтобы проводить на пир. Я думал, что придётся снова подниматься в шатёр Глуума, но не угадал. Мне подвели коня и мы двинулись сквозь стойбище Орды, огибая давешний холм с виднеющимся наверху шатром. Сейчас вокруг него было тихо, лишь редкой цепочкой горели сторожевые костры да темнели фигуры стражников. А мы, не торопясь поехали дальше мимо бесконечных шатров и степных повозок. Вскоре жилища зеленокожих раздались в стороны и впереди показалась широкая площадь, ярко освещённая светом многочисленных светильников и факелов. На въезде стража скрестила перед нами копья и, пока мои провожатые ругались, требуя пропустить нас, я осмотрелся по сторонам. На площади прямо под открытым небом стояли по кругу помосты и сидения, на которых за низенькими степными столиками, заставленными разнообразным угощением, восседали или полулежали многочисленные гости Повелителя Орды. Самого Глуума не было. Я увидел лишь покрытый коврами помост, отличающийся от прочих своими размерами. На нём в окружении молчаливой стражи стоял уже знакомый мне трон. Трон пока пустовал, зато перед помостом сидел на голой земле, понуро глядя в никуда, неизвестный гном. Его некогда богатая одежда была порвана и заляпана сажей и грязью. Борода, предмет гномьей гордости, отсутствовала, её криво обрезали у самого подбородка. На шее гнома был железный ошейник, от которого к помосту тянулась длинная ржавая цепь. Вероятно, это был кто-то из влиятельных особ разгромленного города. Впрочем, страдания какого-то там гнома окружающих не слишком волновали. Если пленника вообще соблаговолили заметить, то уже успели позабыть о нём. Пир гудел потревоженным ульем. Отовсюду слышались крики и вопли зеленокожих, звенели кубки и чаши, вкусно пахло жаренным мясом. Слуги не успевали подавать всё новые и новые блюда, хмель тек рекой, хрустели кости под крепкими орочьими зубами. На устилающие землю богатые ковры градом летели обглоданные кости. Несколько наиболее нагулявшихся степняков уже храпели, кто уткнувшись мордой в блюдо, кто – прямо среди объедков на полу.

Откуда-то из круговерти толпы вывернулся давешний мой знакомец, Ногоон-аб-Илтгэгч. Он рявкнул на стражников и те мгновенно убрали копья. Я спешился и шагнул навстречу зеленокожему сановнику, оставив коня на попечение сопровождающих меня орков. Сияя улыбкой, словно я был его родной брат, утерянный во младенчестве и наконец вновь обретённый ценой неимоверных усилий, орк облапил меня, как медведь, притиснув к своей необъятной груди так, что хрустнули рёбра. Кажется, мои, хорошо ещё, что не все разом. Не удовлетворясь этим, орк радостно шарахнул меня своей тяжёлой лапой по спине, полуобнял и напористо потащил вперёд. Причина его хорошего настроения была очевидна. От степняка так несло хмельным, что даже резкий запах орочьего пота уже почти не ощущался.

Пока орк тащил меня прямо сквозь суету пира, я продолжал осматриваться. Похоже, сегодня Глуум собрал здесь всех племенных и военных вождей. Каждый из которых притащил с собой родственников, сыновей, советников и приближённых. Зеленокожие явно пытались перещеголять друг друга богатством одежд, оружия и драгоценностей. В глазах пестрило от ярких привозных тканей, столь ценимых орками Великой Степи. Мягко светилось золото рукоятей и ножен, искрами поблёскивали драгоценные камни. Именно за эту привычку хвастаться богатством северные орки степняков и презирали, считая своих южных родичей изнеженными созданиями, позорящими всю орочью расу.

Разговаривали вокруг в основном на всеобщем. Лишь кружок крупных орков, посаженный у самого входа, рычал что-то на одном из местных наречий. Но при этом они так размахивали ножами и костями с недогрызенным мясом, что там и без перевода было всё понятно. Речь явно шла о том, кто больше отличился в последней битве. Орки вообще не очень парятся с языками. Родной, не родной, удобно – и хорошо! В орочьей речи встречается столько акцентов и особенностей, характерных только для одного конкретного рода или клана, что зеленокожие из разных племён не всегда понимают друг друга. Поэтому на своём наречии орки говорят в основном с близкими родичами. Или когда не хотят, чтобы их подслушали чужаки. Гномы тоже охотно пользуются всеобщим для общения с остальными расами. Не забывая, конечно, пожаловаться на его скудность и отсутствие необходимых слов. Да, во всеобщем нет ста двадцати шести слов, описывающих оттенки раскалённого металла, уловить которые может только истинный гном. Но всеобщий у подгорного народа знают все и если в разговоре с тобой гном произносит: «Я не знаю, как это будет по-вашему»,– и замолкает, задумчиво накручивая бороду на палец, то можно биться о заклад, что длиннобородый хитрец не подбирает нужные слова, а прикидывает, как бы содрать с тебя побольше.

Эльфы с их врождённой склонностью к языкам всеобщим овладевают вообще с лёту. Но говорить как раз предпочитают на своём, даже если потом приходится тратить время и переводить сказанное. Перворождённые утверждают, что делают это для того, чтобы лишний раз позволить ничтожным собеседникам насладиться красотой истинной речи. А как по мне, то только для того, чтобы лишний раз эту ничтожность подчеркнуть.

Эльфов на орочьем пиру по понятным причинам не наблюдалось, людей я тоже не заметил. А вот гномы были. С десяток кряжистых бородачей, увешанных оружием, сидели недалеко от меня. Как и все вокруг, они много пили, шумели и смеялись. По меркам гномьего племени такое поведение было довольно развязным, но по сравнению с пирующими орками гномы выглядели едва ли не образцом сдержанности и изящных манер. Но, похоже, окружающие этих ребят побаивались. Из-за большого количества гостей было довольно тесно, но вокруг гномов виднелась полоса пустого пространства. На прикованного к помосту соплеменника бородачи по примеру прочих пирующих не обращали не малейшего внимания.

Тем временем Ногоон протащил меня сквозь толпу. Мы остановились у одного из помостов, стоящего недалеко от пустовавшего пока трона. На помосте уже расположилась тройка каких-то изрядно пьяных степняков, но стоило только грозно засопевшему Ногоону зарычать, как они вскочили и убрались искать себе другое место. Сановник ещё малость злобно посопел им вслед и первым плюхнулся на отвоёванное сидение, покрытом пёстрым вышитым покрывалом. Приглашающе похлопал по покрывалу широкой ладонью. Садись, мол, посол, в ногах правды нет. Я не видел причины отказываться и присел рядом с орком.

Зеленокожий тем временем наклонился, вгляделся в закуски на стоящем перед нами столике. Цапнул с ближайшего блюда жаренный кусок мяса, брезгливо осмотрел трофей и, обнаружив надкусанный край, засопел ещё яростнее. После чего снова громко заорал. Из толпы выскочил низенький орк в полосатом халате, поклонился нам. Ногоон швырнул ему в голову надкусанный кусок мяса и ударом ноги пнул столик. Покатились в разные стороны миски и блюда, щедро рассыпая по земле содержимое. Звонко хрустнул расписной глиняный кувшин, разлетаясь на осколки. Орк в полосатом халате уклонился от полетевшего в него мяса с небрежной лёгкостью мастера, выдававшей немалый опыт в подобного рода происшествиях. Он и глазом не моргнул, лишь продолжил безостановочно кланяться разбушевавшемуся Ногоону. По взмаху руки «полосатого» двое слуг утащили в темноту злосчастный столик, подобрали раскатившуюся посуду. Двое других тут же притащили и поставили перед нами новый столик со свежим угощением. Кто-то сзади сунул мне в руку широкую чашу, в которую тут же полилось широкой струёй ароматное густое вино.