скачать книгу бесплатно
мужской статью, которая все стати превосходит*,
похищает взоры мужчин и поражает души женщин.
Сперва ты создавался, чтобы стать женщиной,
но затем Природа, творя тебя, воспылала к тебе любовью
и занявшись добавлением отняла тебя у меня –
добавив нечто, мне вовсе не нужное;
но поскольку она предназначила** тебя для удовольствия женщин,
пусть будет моей твоя любовь, а использование*** твоей любви – их сокровищем.
* Спорное место. Существительное "hue", кроме преобладающей в современном английском языке группы значений "цвет", "оттенок", "тон", во времена Шекспира могло использоваться также в значениях "форма", "благородная осанка", "грация". Глагол "control" (здесь – в форме "controlling") может выражать идею превосходства, доминирования, но может быть истолкован в смысле включения частей целым; в последнем случае возможен перевод: "ты наделен мужской статью, в которой воплощены все лучшие мужские и женские черты".
** В подлиннике использована глагольная конструкция "prick out" в значении "выбрать", "отметить", с игрой на слове "prick", которое с 16 в. и по настоящее время используется как просторечное название мужского органа.
*** Здесь "thy love's use" (использование твоей любви) можно понять как физическую любовь в отличие от духовной, на которую претендует поэт, или как потомство – результат "использования" любви с "прибылью".
21.
Я не из тех, чья муза вдохновляет
Вставлять в стихи сравнения красот,
И, выбирая их из разных баек,
Превозносить банальный наворот,
В чертах любимых видеть жаркий пламень,
Сокровища из моря, и земли,
И первоцвет весны, и редкий камень,
Что красоту под солнцем обрели.
О, мне позвольте, пишущему честно,
Поверьте, что, любви моей предмет
Любого превзойдёт, и даже если
Не так блестит, как звёзды много лет.
Пусть говорят, кто за молву людскую,
Я промолчу – любовью не торгую.
Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
So is it not with me as with that Muse,
Stirred by a painted beauty to his verse,
Who heaven itself for ornament doth use,
And every fair with his fair doth rehearse,
Making a couplement of proud compare
With sun and moon, with earth and sea's rich gems,
With April's first-born flowers, and all things rare
That heaven's air in this huge rondure hems.
O let me, true in love, but truly write,
And then believe me, my love is as fair
As any mother's child, though not so bright
As those gold candles fixed in heaven's air:
Let them say more that like of hearsay well,
I will not praise that purpose not to sell.
Я не похож на тех поэтов, чью Музу
вдохновляет на стихи раскрашенная красота,
которые само небо используют для украшения
и все прекрасное перечисляют в связи со своими возлюбленными,
творя сочетания гордых сравнений
с солнцем и луной, с перлами земли и моря,
с первоцветом апреля, и всем тем редкостным,
что заключено в этом огромном небесном куполе.
О позвольте мне, истинно любящему, и писать истинно;
а потом, поверьте, предмет моей любви красотой не уступит
любому, кто рожден матерью, хотя и не так блестящ,
как те золотые свечи, что установлены в небе.
Пусть больше говорят те, кто любят молву,
я же не буду расхваливать то, чем не намерен торговать.
22.
Я не поверю зеркалу, что стар,
Пока и ты, и юность одногодки,
Когда остынет молодости жар,
Тогда пусть смерть берёт нас всех за глотки.
Ты облачён в одежду из красот,
И им укрыты оба наших сердца,
Моё – в тебе, твоё во мне живет,
Я не могу быть старше их владельца.
Поэтому, друг милый, берегись,
И я – себя, не для себя, конечно,
Твоё сердечко, от тебя мне приз,
Я сберегу его заботой встречной.
Но, вдруг, моё сердечко ждёт утрата,
Не ожидай и своего возврата.
Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
My glass shall not persuade me I am old,
So long as youth and thou are of one date,
But when in thee time's furrows I behold,
Then look I death my days should expiate:
For all that beauty that doth cover thee
Is but the seemly raiment of my heart,
Which in thy breast doth live, as thine in me.
How can I then be elder than thou art?
O therefore, love, be of thyself so wary
As I not for myself but for thee will,
Bearing thy heart, which I will keep so chary
As tender nurse her babe from faring ill:
Presume not on thy heart when mine is slain;
Thou gav'st me thine, not to give back again.
Мое зеркало не убедит меня, что я стар,
пока юность и ты – одного возраста,
но когда я увижу у тебя борозды времени,
тогда, надеюсь, смерть положит конец моим дням,
так как вся та красота, которая тебя облачает,
есть не что иное как прекрасное одеяние моего сердца,
живущего в твоей груди, как твое в моей;
так как же я могу быть старше тебя?
Поэтому, любовь моя, береги себя,
как и я буду беречь себя – не ради себя, а ради тебя,
нося в себе твое сердце, которое я буду оберегать,
как заботливая нянька – дитя, от всякого зла.
Не рассчитывай получить свое сердце, если мое будет убито:
ты дал его мне не для того, чтобы я его возвращал
23.
