скачать книгу бесплатно
– Серьезно. Это слишком страшно. – Он стыдливо уставился в стакан. – Я не отвергаю того, что ты мне рассказал. Но если это связано с Артефактом, если эти штуки уже внутри нас, то это конец. Они получат все, что хотят. Мы бессильны.
Повисла тишина. Затем Джим опустил стакан на журнальный столик и выпрямился:
– Извини, Мэтт. Я поступил дерьмово. Приперся и вывалил на тебя свои проблемы. Нехорошо вышло.
– Предпочитаю испугаться, чем оставаться в неведении, – ответил Мэтт. Час был уже поздний. Разговор перестал клеиться. Мэтт боялся даже взглянуть на часы; утром у него был прием, не подлежащий отмене, что бы ни случилось. – Пора спать.
– Я пойду.
– Ложись на диване, дурень. Или Лиллиан ждет?
– Я сказал ей, что могу заночевать в кабинете.
– Завтра побудь с ней.
Джим кивнул.
Мэтт достал ему одеяло из шкафа в коридоре.
– Значит, мы по уши в дерьме?
– В точку. – Джим растянулся на диване, положил очки на стол и закрыл глаза. Его некрасивое лицо было чересчур бледным. – Мэтт?
– Гм?
– Знаешь, чья это была кровь? Свежий образец, который я исследовал под микроскопом?
– Чья же?
– Моя.
Мэтт не просыпался до звонка будильника, смакуя предрассветный сон, в котором потонул рассказ Джима, оставив от себя лишь неясный след. Когда он проснулся, то сразу почувствовал резкую головную боль и вспомнил ужасы, о которых наслушался вчера.
Утро было ясным, солнечным. Мэтт заставил себя принять душ и оделся. Казалось, одежда была сделана из среднезернистой наждачной бумаги. На кухне Рэйчел готовила яичницу. Мэтт посмотрел на тарелку и ограничился этим.
– Ты не заболел? – спросила дочь.
– Нет.
Хотя, возможно, больны были все.
– У нас на диване дрыхнет доктор Бикс. – Рэйчел шмыгнула носом.
– Ему на работу к полудню. Пускай спит. Ему полезно.
Рэйчел вопросительно посмотрела на отца, но донимать расспросами не стала.
Она свято верила в силу домашнего завтрака и всегда вызывалась готовить сама. Это началось, когда Селеста заболела, и продолжилось после ее смерти, когда Мэтт начал поручать завтраки и ужины «Макдоналдсу» и «Пицце-хат» соответственно. Тогда ему казалось, что приготовление завтрака стало для Рэйчел своего рода ритуалом, с помощью которого она выражала свою скорбь по матери. Теперь это вошло в привычку. Но Рэйчел по-прежнему выполняла эту процедуру со всей серьезностью. Даже больше. С грустью.
С прошлого года эта грусть пропитала всю жизнь Рэйчел и была видна в ее походке, в гардеробе, в печальной музыке, которую она слушала на магнитофоне – рождественском подарке Мэтта. В выпускном классе она вдруг превратилась из отличницы в дежурную хорошистку – ее способность к обучению снизилась из-за беспросветного уныния.
Мэтт поковырял яичницу вилкой, пока Рэйчел переодевалась, и снова увидел ее уже у дверей. Она собиралась встретиться с друзьями в супермаркете.
– Ужин в обычное время? – отстраненно улыбнулась она.
– Давай поужинаем в ресторане, – ответил Мэтт. – В «Дос агилас» или «Золотом лотосе».
Рэйчел кивнула.
– Я люблю тебя, – сказал он. Он часто говорил ей это. На сей раз вышло неуклюже и бестолково.
– И я тебя, папа, – ответила дочь, бросив на него любопытствующий взгляд, и снова улыбнулась.
Улыбка была невеселой и как бы вопрошала: «Разве все так плохо?»
Мэтт решил, что лучше обойтись без слов, и выдавил ответную улыбку – смелую, но неубедительную: «Да, Рэйчел. Плохо – не то слово».
Глава 4. Заголовки
СЛУХИ О ГОСУДАРСТВЕННОМ ПЕРЕВОРОТЕ ОПРОВЕРГНУТЫ
Сегодня представители Белого дома и спикер Комитета начальников штабов выступили с опровержением слухов о готовящемся в стране военном перевороте.
Беспокойство было вызвано необъявленными маневрами воздушных и наземных батальонов в непосредственной близости от Вашингтона. В начале недели оно усилилось после публикации в «Вашингтон пост» документа, якобы полученного в результате утечки данных из кабинета генерала воздушных сил Роберта Осмонда.
В ответ на вопрос, коснется ли президент этих событий в ходе пятничного обращения к нации, пресс-секретарь Белого дома заявила, что тема не нуждается в дальнейших комментариях.
ВАНДАЛИЗМ НА КЛАДБИЩЕ БРУКСАЙД
Полиция расследует масштабный акт вандализма, совершенный прошлой ночью на кладбище Бруксайд.
Предположительно, вандалы проникли на территорию кладбища ночью и испортили краской несколько памятников. Среди оставленных ими изображений обнаружены свастика и черепа.
Директор кладбища Уильям Спанг сообщил «Обсерверу», что очистка памятников обойдется «очень дорого» и займет по меньшей мере неделю.
Начальник полиции Теренс Маккенна признал, что найти виновных будет нелегко.
«Такие поступки обычно совершают подростки», – заявил Маккенна.
В полиции рассматривают возможность проведения в местных школах мероприятий по разъяснению неприемлемости вандализма.
Мотивы преступления неизвестны.
«ТАЙВАНЬСКИЙ ГРИПП» ШАГАЕТ ПО СТРАНЕ
По сообщениям Центров по контролю заболеваний в Атланте, в стране идет эпидемия гриппа.
Случаи так называемого тайваньского гриппа отмечены во всех штатах.
Болезнь вызывается неагрессивным штаммом обычного гриппа и считается неопасной.
«Просто запаситесь бумажными платочками», – рекомендовал представитель агентства.
Глава 5. Вашингтон
Когда министр обороны вошел в Овальный кабинет, президент сидел в спокойной, гармоничной позе – локти на столе, пальцы сцеплены под подбородком.
– Хорошо выглядишь, Чарли, – сказал он.
– Вы тоже, сэр, – ответил Чарльз Этуотер Бойл… как показалось президенту, с ноткой искреннего удивления.
Вообще-то, Чарли Бойл выглядел отнюдь не хорошо. На щеках алели пятна, как будто при легкой температуре – она у него и в самом деле была. И он явно нервничал из-за этой вечерней встречи, на которую его, без всяких объяснений, вызвал президент. Чарли Бойл прошел через два оплота невозмутимости – Корпус морской пехоты и банковский сектор – и соблюдал политический баланс, по крайней мере до сих пор, столь же умело, как любой другой член кабинета. Однако внешняя отрешенность лишь подчеркивала внутреннюю борьбу. Привычно холодные голубые глаза то и дело метались налево, будто он искал подсказки у невидимого суфлера. Или мечтал, чтобы этот суфлер там был.
«Вопрос в том, кого он боится, – подумал президент. – Меня или своих ненадежных соратников по заговору?»
– Чарли, – начал президент, – я хочу обсудить твой переворот.
К его чести, министр обороны даже не моргнул.
– Сэр? – спокойно переспросил Чарли.
– Садись, – сказал президент. Чарли сел. – Я не должен называть это «твоим» переворотом. Мне известно, что твоя роль в нем не определена. И я не жду, что ты охотно сознаешься в заговоре против гражданских властей. Это генерал Чейфи внушил тебе, что ты можешь стать временным президентом? Член кабинета, гражданский – идеальный лидер. «Военная хунта» для них звучит плохо, а ты бы добавил им легитимности. – Президент положил руки на стол и наклонился вперед. Жест был агрессивным, империалистическим. – Честно говоря, Чарли, мои осведомители не знают, что? ты ответил. Знают лишь, что предложение было сделано. И что генерал Чейфи с улыбкой пожал тебе руку.
– Для протокола, – ответил Чарли Бойл, – я все это отрицаю.
– Принято к сведению. Но к делу не относится. Твоя лояльность под сомнением, но это несущественно.
Министр обороны нахмурился. Президент подумал, что он не может решить, обижаться на эти слова или нет. В то же время ему было любопытно.
– В таком случае, – сухо произнес Чарли, – зачем эта встреча?
– Да, поздновато для встреч, – признал президент. – Ты бы предпочел быть дома с Эвелин и детьми. Я тебя не виню. Но в такие времена позволительно задерживаться на работе. – Он постучал по столу перьевой ручкой, и Чарли напрягся. – Я знаю тебя пять лет, я изучил весь твой карьерный путь. Чарли, знаешь, я ведь считал, что твое назначение – самый удачный выбор, если говорить о министрах. Не думаю, что ты подлец, нет. Просто твоя лояльность пошатнулась. Далек я от истины?
– Вы просите, чтобы я признал то, чего признать не могу. Для протокола: я отрицаю любые подозрения.
– Забудь о протоколе. Нет никакого протокола. Мы разговариваем in camera[6 - Конфиденциально, при закрытых дверях (лат.).].
– Думаете, я поверю?
– Думаю, тебе неплохо бы прислушаться, – сказал президент, теперь уже более резко. Было общеизвестно, что Чарли Бойл всецело признает авторитет начальства. Вся его жизнь была гимном авторитету: он признавал его, уважал его, приобретал его.
«Я знаю тебя как облупленного, – подумал президент. – Знаю, что ты из бедной деревенской семьи, знаю, что такое попасть в морпехи для парня без роду без племени».
Это был не просто шаг вверх на лестнице общественного уважения, хотя и он тоже. Старые тотемы не утратили волшебной силы. Даже если, по мнению Чарли, человека, занимавшего должность президента, было легко заменить, сама эта должность, идея этой должности, пост Верховного главнокомандующего имели немалое символическое значение.
«И до поры до времени, – подумал президент, – все это в моем распоряжении».
Он тщательно подбирал слова.
– Я хочу, чтобы ты понял: ваши усилия напрасны. Хуже того, обречены на провал. Я хочу, чтобы ты понял: в стране хватает заслуженных людей, будь то военные или гражданские, и это не только те, кого выдвигает Комитет начальников штабов. Правительство по-прежнему пользуется мощной поддержкой. Ваш бунт встретит сопротивление и не пройдет бескровно. Стоит оно того?
Чарли Бойл некоторое время сидел молча.
– Говорят, что вы вступили в контакт с Артефактом, – начал он осторожно. – Говорят, вы скрываете факты. Еще ходят слухи о некой болезни. Центры по контролю заболеваний отмалчиваются с прошлой недели. Молчите вы, молчат представители Национального центра исследования здоровья, все молчат.
– Может, я кое-что скрываю. Может, я собираюсь об этом рассказать, когда придет время. Это мое исключительное право.
– Черт, вы же не сказали ни слова членам кабинета. И вашим секретарям, и Комитету национальной безопасности…
– Это тебя удивляет с учетом обстановки?
– Люди хотят знать, кто на самом деле управляет страной.
– Черт побери, Чарли, управляю я!
– На этот счет есть сомнения. В народе вас уже зачислили в пятую колонну.
– Люди, которым не хватает власти, склонны делать необдуманные заявления. Политические кампании невозможны без лжи. Военные перевороты – тоже.
– Вы могли бы развеять эти слухи.
– Через два дня я выступаю с обращением к нации. Этого недостаточно?
– Пожалуй, нет. – Чувствуя, что из него и так вытянули чересчур много безмолвных признаний, Чарли сидел в кресле скованно, как оскорбленный пуританин. – Итак, вы признаете, что вам кое-что известно.
– Именно. Мне известно, когда люди мне не подчиняются. И я знаю, как на это реагировать.
– Сэр, у вас не осталось союзников. – Чарли дрогнул, но не сменил гневный взгляд на более милостивый.
– Ты готов за это поручиться? – Ответа не последовало. – Я понимаю, что происходит, так и скажи им. Это задание для тебя, Чарли. Передай генералу Чейфи, генералу Вайсману и всей пентагонской шайке, что их планы давно изучены в этом кабинете. Скажи им, что без кровопролития они ничего не добьются. – Президент посмотрел министру обороны в глаза и не отвел взгляда. – Ты почти всю жизнь служил верой и правдой на благо страны. Хочешь, чтобы она погрязла в гражданской войне? Хочешь стать новым Джефферсоном Дэвисом… и кончить, как он? – (Министр обороны раскрыл рот и тут же закрыл.) – Передай генералу Чейфи… – это было самым сложным, – передай ему, что время для переговоров еще не прошло. Но насилие столкнется с ответным насилием. И еще, Чарли.
– Сэр?
– Спасибо, что уделил мне время.
Число тайных агентов в Белом доме было удвоено. Президент сомневался в том, стоило ли это делать. Слишком много незнакомых лиц, что само по себе порождало риски. Ощущение кризиса усиливалось еще больше, но избежать этого было, вероятно, нельзя. Он вспомнил Линкольна, прибывшего на инаугурацию замаскированным, в то время как вокруг Капитолия были размещены снайперы. Да, ситуация скверная, но бывало и хуже. Однако нельзя было отрицать, что ничего настолько же необычного раньше не случалось.
Из того, что он наговорил Чарли Бойлу, многое было блефом, и генералы наверняка его раскусили; однако этого, вероятно, хватило бы, чтобы посеять зерна сомнений в определенных кругах. Ему нужна была отсрочка, а не развязка. Ближайшим дням предстояло стать решающими. Было бы весьма прискорбно, если бы внутренние склоки привели к ненужному кровопролитию, ведь утраченные жизни… уже не вернуть.
В этом случае президент отдал бы необходимые приказы и добровольно покинул кабинет, чтобы избежать лишних потерь. Но некоторые намеревались сражаться, несмотря ни на что, из лучших побуждений и, сражаясь, неминуемо погибли бы без шансов на воскрешение.
«Нам приходится решать совсем не те проблемы, которых мы ожидали», – подумал президент.
Он не считал себя подходящим человеком, чтобы решать нынешнюю проблему. Его карьера была чрезвычайно успешной, но в целом вполне ординарной. Вырос в семье новоанглийских политиков, с детства готовился к государственной службе, окончил Гарвард с дипломом юриста, обзавелся надежными связями и обладал энергией, достаточной, чтобы осветить жилой квартал. Но его амбиции росли; терпения ему было не занимать. Он грациозно поднялся по иерархической лестнице Демократической партии, завел больше друзей, чем нажил врагов. Для начала он выдвинулся в сенат от родного штата, победив конкурента-республиканца с таким преимуществом, что партия всерьез задумалась о его президентских перспективах. Но он не спешил. Он старался заручиться поддержкой партийных боссов, нефтяных и промышленных магнатов, юристов.
На своих первых праймериз он уступил совсем чуть-чуть, но с лихвой отыгрался через четыре года. Западные нефтяные активы ускользнули из рук зазевавшихся республиканцев, а Юг, пострадавший от перемещения производств в Мексику, вернулся в лоно Демократической партии. А когда дело доходит до голосования, многое зависит от личности. Президент был открытым человеком, не стеснялся толпы, неизменно выглядел жизнерадостным и обладал превосходным чувством юмора. Его противник был до нездорового тощим, чопорным и весьма рассеянным. Теледебаты превратились в избиение; от последнего эфира из трех республиканцы даже попытались отказаться.
В ночь после выборов не было никакой интриги. Он с удовольствием смотрел, как ведущие Си-эн-эн подбирали новые слова, преподнося очевидные новости о том, что господству республиканцев в Белом доме пришел конец.
