скачать книгу бесплатно
Воздух все еще был жарким, но небо уже сделалось мрачным и бесцветным: значит, к полуночи с моря подует прохладный ветерок.
Бет взглянула на часы. Конечно, он опаздывал.
«Говнюк ты, Джоуи Коммонер! – подумала она. – А ну живо сюда!»
Но она не знала, что делать, когда он приедет.
Послать его на хрен?
Может быть.
Поехать с ним кататься?
Может быть.
В Бруксайд? В ночи, на мотоцикле, с баллончиком краски, который она купила только потому, что он ее попросил? Ну… ну… может быть.
Спустя десять минут она услышала, как его мотоцикл с ревом повернул с шоссе.
Он промчался по парковке, резво петляя и наклоняя мотоцикл так, что едва не задевал локтями асфальт.
На нем были черный шлем и черная футболка. Футболка из сувенирного магазина Ларри в гавани. Заведение Ларри считалось наркоманским, пока несколько лет назад все его прибамбасы не попали под запрет. Никаких больше бульбуляторов, никаких пособий по выращиванию травки. Теперь у Ларри продавались кожаные брюки, футболки с крикливыми изображениями хеви-метал-групп, и только латунные ременные пряжки в форме листьев марихуаны напоминали о былом.
На футболке Джоуи Коммонера был изображен кричащий неоновый череп в куче кроваво-красных роз. Бет не знала названия группы, которую символизировал рисунок. Она не слушала метал и не интересовалась мертвецами. Да и Джоуи тоже. Девушка готова была побиться об заклад, что он купил эту футболку лишь из-за рисунка. Он любил такие картинки.
Он остановился в ярде от нее, не заглушив ревущий и чихающий двигатель. Сочетание футболки и шлема показалось Бет причудливым. Шлем был черным, глянцевым, с зеркальным забралом. В нем Джоуи напоминал какое-то насекомое. Не видя лица, человек невольно обращал внимание на футболку. На череп.
Джоуи снял шлем, и Бет расслабилась. Прежний Джоуи. Длинные светлые волосы под шлемом свалялись, но первый же порыв ветра растрепал их над плечами. Ему было девятнадцать, но выглядел он младше. Круглые щеки и задержавшиеся подростковые угри. Джоуи очень хотелось выглядеть опасным парнем, но природа не желала содействовать ему в этом. Природе было угодно, чтобы дерзость Джоуи выглядела капризностью, а враждебность – обидчивостью.
Он стоял, зажав мотоцикл между ног, ожидая, что скажет Бет. За его спиной заходило солнце.
Бет вдруг почувствовала, что ее сердце бешено колотится, словно она перебрала кофе. Голова слегка кружилась. Она нервничала.
– По телефону мне показалось, что ты сердишься, – начал Джоуи, почувствовав, что тишина затянулась.
Бет вспомнила все оскорбления, которые придумала с тех пор, как вышла от доктора Уилера. Но красноречие покинуло ее. Она перешла сразу к делу:
– Ты мне трипак подкинул, ублюдок!
Удивительно, но он улыбнулся:
– Гонишь?
– Не гоню, на хрен! Ты меня заразил!
Он переварил информацию.
– То-то я думал… – произнес он с той же нагловатой улыбочкой.
– Чего ты думал?!
– Ну, мне немного больно…
– Что больно?
– Когда я ссу, – ответил он тоном двенадцатилетнего мальчишки.
Бет закатила глаза. Безнадежен, абсолютно безнадежен. «Мне больно, когда я ссу». Какого хрена! Что теперь, жалеть его?
– Джоуи, с кем ты трахался?
– Ни с кем! – обиженно воскликнул он.
– Ни с кем? А трипак от кого подхватил?
Он задумался.
– В прошлом году, – вспомнил он, – мой двоюродный брат возил меня в одно заведение. В Такоме.
– Заведение? Бордель, что ли?
– Вроде того.
– Бордель в Такоме?
– Ну да. Нам обязательно это обсуждать?
Бет поняла, что все время переспрашивает его и едва не повторила последнюю фразу: «Нам обязательно это обсуждать?» Тогда она собрала в кулак остатки самообладания:
– Джоуи, ты трахнул проститутку в Такоме и заразил меня гонореей. Я зла на тебя.
– Тогда мы с тобой еще не встречались, – оправдался он и добавил нехотя, как показалось Бет: – Прости.
– За «прости» лекарств не купишь. – Она отвернулась. – Это мерзко.
– Прости. Ладно? Что мне еще сказать? Прости. – Он сдвинулся вперед на сиденье «ямахи». – Залезай.
Ей хотелось ответить «нет». Слишком просто все выходило. Нельзя, чтобы он отделался одним «Прости. Залезай».
Или все на самом деле было просто и он мог этим отделаться?
Она почувствовала, как внутри, в пустоте, перевернулось что-то тяжелое.
– Краску купила? – спросил Джоуи.
Пакет в руке выдавал ее. Она протянула его Джоуи.
– Отлично.
Он стал выжимать стартер, пока мотор не заревел на высоких оборотах. Надел шлем. Второй шлем был прицеплен к мотоциклу. Бет надела его на голову, заправив волосы.
Садясь на мотоцикл, она вдруг почувствовала прилив радости… загадочный, опьяняющий восторг от совершения дурного поступка. Она совершала серьезную ошибку и делала это намеренно.
– Живее. – Голос Джоуи был приглушен забралом и тонул в реве мотора. – Почти стемнело.
Она крепко обхватила мотоцикл ногами, а руками вцепилась в плоть и кости его бедер.
От него пахло кожей, машинным маслом, потом и ветром.
Бет вспомнила болтовню с одноклассницами, жаркие телефонные разговоры, неизбежный вопрос: «А ты его любишь?» Этот же вопрос звучал сейчас в ее голове, по-девчачьи звонко и стыдливо. «А ты его любишь, любишь его, любишь?»
Сперва она подумала, что сама мысль об этом была нелепой, даже оскорбительной. Любить Джоуи Коммонера? Эти слова плохо вязались друг с другом. Бет казалось, что любить его совершенно невозможно, это все равно что любить… ну, подвязочную змею, например, или рыболовный магазин, или банку машинного масла. То, что может нравиться только непривередливому мальчишке.
Но это был неполный ответ. Если бы ее на самом деле спросили, честным ответом было бы что-то вроде: «Да, я его люблю… но только время от времени и сама не знаю почему».
Она познакомилась с ним в прошлом году, когда только начала работать в «Севен-Илевен» на шоссе. Бет поделила покупателей на пять основных типов: маленькие дети, школьники, семьянины из пригорода, байкеры и «Питы-из-пикапа» – мужики, которые ездили на пикапах со странными прибамбасами, трубчатыми рамами, рядами фар, похожих на киношные прожекторы, и, кажется, никогда не снимали кепок. Джоуи не подходил ни под одну из этих категорий, даже под «байкера». Его мотоцикл не был мощным и предназначенным для долгих путешествий, и он не тусовался с другими байкерами. Он всегда приезжал один и закупал еду для перекуса – как правило, ведра мороженого и замороженные пироги, – и почти исключительно по пятницам. Бет уже запомнила, когда его ждать.
В одну из пятниц он поругался с Питом-из-пикапа, который припарковал свою махину впритирку с «ямахой» Джоуи. Мотоцикл не пострадал, в отличие от гордости и самолюбия Джоуи. Он обозвал водителя пикапа «мудаком косоглазым», произнеся эти слова так громко и с такой желчью, что Бет четко услышала их через окно у кассы. Ответ водителя был неразборчивым, но, очевидно, грубым.
С удивлением и интересом Бет наблюдала, как Джоуи бросился на мужика раза в два старше и тяжелее его. Она подумала, что это самоубийство. Парень совсем слетел с катушек. Но он был стремительным, как ураган.
Когда Бет вспомнила о существовании кнопки вызова ночного администратора, поединок уже закончился.
Джоуи, ясное дело, проиграл.
Ее смена закончилась в полночь. Он по-прежнему сидел на разбитом тротуаре. Из расквашенной верхней губы на дорожную пыль капала кровь. В бело-зеленом свете вывески «Севен-Илевен» капли выглядели призрачными и неестественными, словно кровь инопланетянина.
Бет сама не знала, зачем остановилась с ним поговорить. Даже тогда это казалось неудачной затеей.
Но, как множество неудачных затей, она привела к серьезным последствиям. Бет остановилась и открыла рот:
– Сегодня без мороженого?
– Видела этого чувака? – Джоуи угрюмо посмотрел на нее.
Бет кивнула.
– Ну и жирный же. – Джоуи передернуло от отвращения. Впоследствии Бет узнала, что это один из пунктиков Джоуи: он терпеть не мог толстых.
– Ага, – ответила Бет. – Жирный. – Она припомнила, что водитель тоже был постоянным клиентом. Его джинсы всегда свисали, приоткрывая щель между ягодицами. – Противный, – добавила она.
Во взгляде Джоуи мелькнула сдержанная признательность.
Позднее Бет поняла, что тем вечером ей открылись обе стороны Джоуи Коммонера. Во-первых, Джоуи-опасный, тот, что назвал здоровенную мясную тушу «мудаком косоглазым» и накинулся на него, как обезумевшая мартышка на носорога. У Джоуи были острые ногти и колени, он был полон ярости, и Бет сперва даже испугалась за здоровяка.
Во-вторых, Джоуи-уязвимый, Джоуи-ребенок. Тот, что истекал кровью на тротуаре.
Бет захотелось по-матерински понянчиться с ним и отдаться ему. От этой комбинации ей почудилось, что тротуар кружится перед глазами.
– Подкинешь меня до дома? – спросила она.
– Чего?
– Подкинь меня, а я тебе раны обработаю. У меня есть пластырь и всякое такое. Я Бет Портер.
– Знаю. – Он забрался на мотоцикл. – Наслышан о тебе.
«Вот облом», – подумала Бет.
Это повторялось регулярно. Она уже привыкла, но слышать такое все равно было больно. Но Джоуи сдвинулся ближе к рулю.
– Залезай, – сказал он. Скрыв удивление, Бет поспешно залезла на мотоцикл и почувствовала между ног крепкое кожаное кресло. – Джоуи Коммонер, – представился парень.
– Привет, Джоуи.
Вжжж!
Этим вечером он вез ее на юг по шоссе, через мост над рекой Литл-Данкан. Свернув с магистрали, он развернулся и помчался к реке через район недостроенных каркасных домов. Наконец он остановился. Бет соскочила с мотоцикла. Джоуи заглушил мотор и покатил железного коня по набережной, спрятав его за бетонными опорами моста.
Здесь почти не было ветра. Бет слышала, как вдоль набережной стрекочут цикады.
Литл-Данкан бежала по каменистому руслу к морю. На юге, за полями, за вышками гидроэлектростанции, огни домов казались недостижимыми, будто там проходила граница цивилизованного мира. Севернее реки росли сорные травы и виднелись грязные парковки придорожных заведений. На востоке река Данкан врезалась в подножие горы Бьюкенен. На западе было кладбище.
Джоуи, как и большинство выпускников старшей школы южного Бьюкенена, знал, что, если проследовать вдоль Литл-Данкан за скалистый склон, сквозь заросли мокрицы, можно попасть на кладбище Бруксайд после закрытия.
Джоуи достал из пакета баллончик вишневой краски, смял пакет и выбросил его в освещенный луной речной поток.
Бет последовала за ним вдоль берега. Она достаточно хорошо знала Джоуи, чтобы понимать: болтовня окончена. Пришло время двигаться.
Джоуи был для нее вместилищем движений, он и думал-то в основном телом. Ей пришлось постараться, чтобы не отстать от него среди сорняков и камней, по пути к травянистой окраине кладбища. Джоуи двигался с лихорадочной торопливостью. Будь его движения мыслями, они, по мнению Бет, были бы необычными – стремительными, бессвязными, непредсказуемыми.
Может, они были бы снами. Даже Бет эта ночь начала казаться сном. Артефакт висел в небесах, как огромная молодая луна. В этот день он имел слегка желтоватый оттенок, как Луна в день осеннего равноденствия. Артефакт пугал Бет, как и всех, но в то же время внушал ей необъяснимый трепет. Вися у нее над головой, озаряя своим светом коротко подстриженную траву и надгробия, Артефакт олицетворял собой отторжение всего спокойного и безопасного. Люди проживали свои бестолковые жизни в своих дурацких домах, а эта новая луна прилетела для напоминания о том, что они живут на краю бездны. Она лихо закрутила привычную жизнь. Поэтому все ее ненавидели.
Джоуи оторвался от Бет. Он шел под сенью деревьев, поднимаясь к трем каменным мавзолеям, где самые знатные семейства Бьюкенена раньше хоронили своих усопших. Драгоценные тела не зарывали в землю, а укладывали в каменные саркофаги. Бет это казалось вдвойне жутким. Как-то раз жарким весенним вечером она сквозь тонкую щелочку заглянула в один из темных мавзолеев, постройку размером с гараж, на которой была выбита фамилия Йоргенсон. В мавзолее было холодно, как зимой. В лицо ей будто дохнул ледяной воздух.
«Должно быть, там всегда зима», – подумала она и отпрянула с дрожью, с инстинктивным трепетом.
Джоуи, не испытывавший никакого трепета, поднес баллончик с вишневой краской к стене и нажал на клапан.
Он работал быстро. Бет отошла подальше и наблюдала. Подобно машине, печатающей неподдающийся расшифровке код, он изрисовал восточную стену мавзолея невозможной смесью слов и символов. Символы были общеизвестными, но Джоуи как бы делал их своими собственными: свастики, черепа, звезды Давида, кресты, анхи, знаки мира. Бет не знала, что все это значит для него. Может, ничего. Акт чистого, бессмысленного вандализма. Шипение баллончика напоминало шелест листьев на ночном ветру.
Затем он перешел к надгробиям, помчавшись вдоль склона так быстро, что Бет пришлось перейти на бег, иначе она отстала бы. Джоуи перечеркивал имена и даты красными крестами, то и дело останавливаясь, чтобы нарисовать череп или знак вопроса. В свете Артефакта краска на холодных бледных плитах казалась темнее – коричневой или даже черной.
Бет подумала, что для него это как секс. Резкие движения. Эякуляция краски.
Мысль показалась ей забавной, но Бет была ближе к истине, чем думала сама. Когда баллончик опустел, Джоуи метнул его в небо – может быть, метя в Артефакт. Баллончик взлетел высоко и бесшумно упал в траву среди могил. Бет подошла к Джоуи и, когда он обернулся, заметила сквозь его джинсы эрекцию. Она вздрогнула от возбуждения и отвращения одновременно.
Он толкнул ее в траву на границе леса. Она покорно упала. Было поздно, рядом не замечалось никого, а воздух казался пугающе наэлектризованным. С океана дул прохладный ветер, принося густой запах ночи и соли. Бет позволила Джоуи задрать ей юбку. Склонившись над ней, он казался бесформенным, словно нечто, упавшее с небес. Она приподнялась, давая ему стянуть трусики. Он шумно и отрывисто дышал. Его член был твердым и холодным, как сама ночь. Первую минуту было больно. Потом нет.
