скачать книгу бесплатно
– Какой ужас! Должно быть, несчастное животное сошло с ума.
– Несчастное животное! Замечательно! – В голосе Саймона появилось насмешливое отчаяние. – Он пытался убить твоего лучшего защитника, а ты называешь его «несчастным животным».
Мириамель улыбнулась:
– Я рада, что он тебя не убил. А что было дальше?
– В конце концов, он устал и ушел, – небрежно сказал Саймон. – Отправился вниз, в долину, и больше не стоял на моем пути вверх по склону. Тем не менее я побежал, и мне казалось, будто он мчится за мной.
– Ну, ты чудом спасся. – Мириамель не сумела сдержать зевок, и Саймон состроил гримасу. – Но я рада, что ты не стал убивать чудовище, – продолжала она, – пусть ты и рыцарь. Он не виноват в том, что безумен.
– Убить чудовище? Как? Голыми руками? – Саймон рассмеялся, но было видно, что он доволен. – Возможно, убить его стало бы лучшим для него исходом. Он выглядел так, что его уже невозможно спасти. Думаю, именно по этой причине его бросили.
– Или он сошел с ума из-за того, что его бросили, – медленно проговорила Мириамель, посмотрела на Саймона и увидела, что он услышал нечто необычное в ее голосе. – Я устала. Спасибо за хлеб.
– Но это еще не все. – Он засунул руку под плащ и вытащил маленькое зеленое яблоко. – Единственное, что мне удалось найти.
Некоторое время Мириамель с подозрением смотрела на яблоко, затем взяла его, фыркнула и откусила маленький кусочек. Оно было не сладким, а терпким, но Мириамель с удовольствием съела половину, другую – протянула Саймону.
– Это вкусно, – сказала она. – Очень вкусно. Но я все еще не могу много есть.
Саймон с удовольствием схрупал остаток. Мириамель нашла углубление, которое сделала для себя в сене, и забралась туда.
– Теперь я немного посплю, Саймон.
Он кивнул. Саймон смотрел на нее так пристально, что Мириамель пришлось отвернуться и накрыться плащом с головой. Сейчас у нее было недостаточно сил, чтобы выдерживать такое внимание.
Она проснулась заметно после полудня. Ее разбудил какой-то странный шум – глухой удар и свист, удар и свист. Немного испуганная и все еще очень слабая, Мириамель лежала неподвижно, пытаясь понять причину новых звуков – их кто-то ищет? Или вернулся бык Саймона, или это что-то другое, много хуже? Наконец она взяла себя в руки и тихонько поползла по сеновалу. Добравшись до края, она посмотрела вниз.
И увидела Саймона, который тренировался с мечом. Несмотря на то что день был достаточно холодным, он снял рубашку, и его бледная кожа блестела от пота. Мириамель увидела, как он оценил дистанцию перед собой, поднял меч двумя руками, держа его перпендикулярно к полу, и стал медленно опускать острие. Усыпанные веснушками плечи напряглись. Выпад, выпад – он ушел в сторону, двигаясь вокруг почти неподвижного меча, словно фиксировал им оружие противника. У него было серьезное, как у ребенка, лицо, кончик языка торчал изо рта. Саймон максимально сосредоточился на том, что делал.
Мириамель с трудом сдержала смех, но не могла не заметить, как кожа скользит по гладким мышцам, а подобные вееру лопатки и позвоночник бугрятся под молочно-белой кожей. Саймон застыл, неподвижно держа перед собой меч. Капелька пота соскользнула с носа и исчезла в рыжей бороде. Мириамель вдруг ужасно захотелось, чтобы он снова ее обнял, но, несмотря на желание, внутри у нее все сжалось от боли. Он многого не знал.
Мириамель отодвинулась от края сеновала, стараясь не шуметь, и вернулась в свое гнездышко в сене. Она попыталась снова заснуть, но не смогла и долго лежала на спине, смотрела на тени между потолочными балками, слушала шорох шагов Саймона, свист рассекавшего воздух клинка и приглушенный шум его дыхания.
Перед закатом Саймон отправился еще раз взглянуть на дом. Вернувшись, он рассказал, что там действительно пусто, хотя он обнаружил свежие следы на глиняном полу. Но больше ничего не нашел и решил, что их мог оставить случайный безвредный бродяга вроде старого пьяницы Хенвига. Они собрали свои вещи и спустились к дому. Сначала у Мириамель кружилась голова, и ей пришлось опираться на Саймона, чтобы не упасть, но после нескольких дюжин шагов ее движения стали более уверенными, однако он продолжал крепко держать ее за руку. Они шли очень медленно, и Саймон предупреждал Мириамель об особенно скользких местах.
Создавалось впечатление, что домик пустовал уже довольно давно, кроме того, как сказал Саймон, в соломенной крыше виднелись дыры, но амбар продувался еще сильнее, а в домике хотя бы имелся камин. Когда Саймон принес дрова, сложенные у стены снаружи, и попытался развести огонь, Мириамель, закутавшись в плащ, стала искать подходящее место для ночлега.
Те, кто здесь жил, оставили совсем немного вещей, из чего Мириамель сделала вывод, что хозяевам не пришлось покидать свое жилище в спешке. Из мебели имелся только стул со сломанной ножкой, стоявший рядом с камином, рядом валялись осколки миски – видимо, она разбилась, и ее тут бросили. Жесткий глиняный пол покрывал тростник, потемневший и сырой. Единственным признаком недавней жизни была бесконечная паутина во всех углах, но и она выглядела изношенной и печальной, словно еще не наступил сезон пауков.
– Готово, – сказал Саймон и встал. – Я разжег огонь. Теперь схожу за лошадьми.
Пока Саймона не было, Мириамель сидела перед огнем и искала в седельных сумках еду. Впервые за последние два дня она почувствовала голод и пожалела, что хозяева дома не оставили котелка – над горящим огнем висел голый крюк, – но делать нечего, приходилось довольствоваться тем, что есть. Мириамель подтолкнула в огонь пару камней, чтобы они нагрелись, и достала несколько оставшихся морковок и лук. Она решила сварить суп, когда камни станут достаточно горячими.
Мириамель придирчиво осмотрела потолок и разложила свою постель подальше от того места, где крыша протекала сильнее всего. После недолгих размышлений устроила на безопасном расстоянии постель Саймона, она предпочла бы, чтобы оно было больше, но дыры в потолке ограничивали ее возможности. Закончив, она нашла в седельной сумке нож и занялась овощами.
– Поднялся сильный ветер, – сказал вернувшийся Саймон. Его волосы торчали в разные стороны, но щеки покраснели, а на губах играла широкая улыбка. – Такую ночь приятно провести у огня.
– Я рада, что мы сюда перебрались, – сказала она. – Сегодня вечером я чувствую себя гораздо лучше. Думаю, завтра смогу ехать верхом.
– Если будешь готова. – Саймон направился к камину и по пути положил руку ей на плечо, а потом легко погладил волосы.
Мириамель ничего не ответила, продолжая молча нарезать морковь в глиняную миску.
* * *
Ужин оказался не из тех, о которых вспоминают с радостью, но Мириамель стала чувствовать себя лучше после того, как поела горячего супа. Она сполоснула тарелки и почистила их сухой веткой, а потом забралась в постель. Саймон еще немного повозился с камином и тоже улегся. Некоторое время они молча смотрели на огонь.
– В моей спальне в Мермунде был камин, – тихо сказала Мириамель. – Ночью, когда мне не удавалось заснуть, я любила смотреть, как танцует пламя, и видела в нем самые разные картины. А однажды, я тогда была совсем маленькой, мне показалось, будто там появилось лицо улыбавшегося мне Усириса.
– М-м-м-м, – пробормотал Саймон. – Значит, ты спала в собственной комнате?
– Я была единственным ребенком принца и наследницей, – серьезно сказала она. – Так бывает.
Саймон фыркнул:
– Но только не со мной. Я спал вместе с дюжиной других поварят. Один из них, Толстый Зебедая, так храпел, что казалось, будто бондарь пилит доски.
Мириамель захихикала:
– А в последний месяц, который я прожила в Хейхолте, Лелет ночевала в моей комнате, и мне это нравилось. Но в Мермунде я спала одна, а горничная находилась в соседней комнате.
– Звучит как-то… одиноко.
– Я даже не знаю. Наверное, так и было. – Мириамель вздохнула и рассмеялась одновременно, и необычный звук заставил Саймона поднять голову. – Однажды я никак не могла заснуть, пошла в комнату отца и сказала, что у меня под кроватью сидит кокиндрил, я хотела, чтобы он позволил мне спать с ним. Но это случилось после смерти моей матери, и он отправил со мной одну из своих собак. «Он охотник на кокиндрилов, Мири, – сказал он. – Я в него верю. Он не даст тебя в обиду». Отец всегда был плохим лжецом. Собака просто лежала у двери и повизгивала, пока я не выпустила ее из спальни.
Саймон немного подождал, прежде чем ответить. Пламя отбрасывало диковинные тени на соломенный потолок.
– А как умерла твоя мать? – наконец спросил он. – Никто мне не рассказывал.
– В нее попала стрела. – Мириамель все еще испытывала боль, когда думала об этом, но теперь она перестала быть такой острой, как прежде. – Дядя Джошуа вез ее к отцу, который сражался за деда Джона на границе с восставшими Луговыми тритингами. Он потерял руку, защищая ее, и ему удалось оторваться от врагов, но ее настигла случайная стрела. Она умерла в тот же день, еще до заката солнца.
– Мне очень жаль, Мириамель.
Она пожала плечами, хотя он ее не видел.
– Это случилось давно. Но на отца ее смерть произвела еще более сильное впечатление, чем на меня. Он так ее любил! О Саймон, ты знал моего отца только таким, каким он стал в последнее время, но прежде он был хорошим человеком. Он любил мою мать больше, чем что-либо другое в мире.
Она подумала о сером, искаженном от горя лице отца, о пологе гнева, что опустился на него и так и не поднялся, и начала плакать.
– Именно по этой причине я хочу его увидеть, – наконец сказала она дрогнувшим голосом.
Саймон зашуршал в своей постели.
– Что? Что ты имеешь в виду? Увидеть кого?
Мириамель сделала глубокий вдох:
– Моего отца, конечно. Вот зачем я отправилась в Хейхолт. Потому что должна с ним поговорить.
– Что за чепуха? – Саймон сел. – Мы идем в Хейхолт, чтобы добыть меч твоего деда, Сияющий Коготь.
– Я никогда ничего подобного не говорила. Так сказал ты. – Несмотря на слезы, она почувствовала, как ее охватывает гнев.
– Я тебя не понимаю, Мириамель. Мы находимся в состоянии войны с твоим отцом. Ты собираешься с ним встретиться и снова пожаловаться, что у тебя под кроватью кокиндрил? Что еще ты можешь ему сказать?
– Не будь жестоким, Саймон. Ты не смеешь. – Он почувствовал, что слезы вот-вот потоком хлынут из ее глаз, но и у него внутри пылал огонь.
– Мне жаль, – сказал он. – Но я не понимаю.
Мириамель изо всех сил сжала руки, полностью сосредоточилась на них, и ей удалось взять свои эмоции под контроль.
– Я ничего не объяснила тебе, Саймон. Прости.
– Так объясни. Я внимательно тебя выслушаю.
Некоторое время Мириамель смотрела на огонь, который громко трещал и шипел в камине.
– Кадрах показал мне правду, но я не думаю, что он сам это понял. Когда мы путешествовали вместе, он рассказал мне о книге Ниссеса. Однажды он ею владел – точнее, копией.
– Магической книгой, о которой говорил Моргенес?
– Да. Она наделена огромным могуществом. Когда Прайрат узнал, что Кадрах владеет книгой, то сразу… послал за ним. – Мириамель замолчала, вспоминая слова Кадраха: кроваво-красные окна и железные устройства, на которых все еще оставалась кожа и волосы тех, кого пытали. – Прайрат угрожал ему до тех пор, пока Кадрах не рассказал ему все, что помнил. Кадрах говорил, что Прайрата особенно интересовала возможность разговора с мертвыми – «Разговор через Вуаль», так он его называл.
– Из того, что я знаю о Прайрате, меня это не удивляет. – Теперь и в голосе Саймона появилась дрожь. Очевидно, у него имелись собственные воспоминания о Красном священнике.
– Его история показала то, что мне требовалось понять, – сказала Мириамель, не хотевшая потерять мысль, ведь она впервые решилась заговорить о своем плане вслух. – О Саймон, я долго думала, почему мой отец так изменился, почему Прайрат сумел направить его к злым поступкам. – Мириамель сглотнула. На ее щеках все еще блестели слезы, но она нашла в себе новые силы. – Отец очень любил мою мать и после ее смерти стал совсем другим человеком. Он больше не женился, даже не думал об этом, несмотря на желание моего деда. Они ужасно ссорились. «Тебе необходим наследник», – часто повторял дед, но отец неизменно отвечал, что никогда больше не женится, что Господь даровал ему жену, а потом забрал. – Мириамель замолчала, погрузившись в воспоминания.
– Я все еще не понимаю, – тихо сказал Саймон.
– Ну, как ты не видишь очевидных вещей? Должно быть, Прайрат сказал моему отцу, что может общаться с мертвыми – и это позволит отцу снова говорить с моей мамой, возможно, даже ее увидеть. Ты его не знаешь, Саймон. Он полностью пал духом, когда ее потерял. Я думаю, он готов на все, чтобы ее вернуть, хотя бы на короткое время.
Саймон сделал глубокий вдох.
– Но это… богохульство. И против Бога.
Мириамель пронзительно рассмеялась:
– Думаешь, это его остановит? Я же сказала, он готов на все, чтобы ее вернуть. Должно быть, Прайрат солгал ему, что они смогут с ней связаться… через Вуаль, или как там еще оно называется в той ужасной книге. Может быть, священник и сам верит, что такое возможно. И он использовал свое обещание, чтобы заставить отца стать его покровителем, потом союзником… и, в конце концов, рабом.
Саймон задумался.
– Возможно, Прайрат пытался, – наконец сказал он. – Может быть, именно таким способом он вошел в контакт с Королем Бурь.
Он произнес это имя негромко, но в ответ сразу взвыл ветер и так громко зашуршал соломой на крыше, что Мириамель вздрогнула.
– Может быть. – От этой мысли ей стало холодно. Она представила, как ее отец с нетерпением ждет разговора с любимой женой, а обнаруживает нечто. Она вспомнила старую жуткую историю о том, что рыбак Баличлинн вытащил на берег в своих сетях…
– Но я все еще не понимаю, Мириамель. – Саймон говорил тихо, но в его голосе слышалось упрямство. – Даже если это правда, какую пользу принесет разговор с твоим отцом?
– Я не уверена, что от него будет польза. – Тут Мириамель сказала правду – она не слишком верила, что встреча с отцом доставит ей радость после такого количества гнева и скорби. – Но если остается хотя бы небольшая надежда, что я смогу убедить его увидеть истину, напомнить, что все началось из-за любви, и убедить остановиться… тогда я должна воспользоваться этим шансом. – Мириамель подняла руку и вытерла слезы, она снова плакала. – Он просто хотел ее увидеть… – Она немного успокоилась. – Но ты не должен идти со мной, Саймон, это мое бремя.
Он молчал. И Мириамель почувствовала его смущение.
– Это слишком большой риск, – наконец сказал он. – Возможно, тебе не удастся повидать отца, даже если бы от вашей встречи была какая-то польза. Прайрат может тебя схватить, и тогда больше никто о тебе не услышит, – сказал он с уверенностью.
– Я знаю, Саймон. Я просто не могу придумать, что еще сделать. Я должна поговорить с отцом, чтобы показать ему, что происходит, а на это способна только я.
– Значит, ты твердо решила? – спросил Саймон.
– Да.
Саймон вздохнул:
– Эйдон на Дереве, Мириамель, это безумие. Я надеюсь, ты передумаешь, когда мы там окажемся.
Мириамель знала, что ничего не изменится.
– Я очень много и давно об этом думала.
Саймон опустился на постель.
– Если бы Джошуа знал, он бы связал тебя и унес на тысячу лиг от Хейхолта, – заявил он.
– Ты прав, – согласилась Мириамель. – Он бы никогда мне не позволил.
Саймон снова вздохнул в темноте.
– Я должен подумать, Мириамель. Я не знаю, что делать.
– Ты ничего не можешь сделать, чтобы меня остановить, – ровным голосом сказала она. – Даже не пытайся, Саймон.
Но он ничего не ответил. Через некоторое время, несмотря на страх и волнение, Мириамель заснула.
Ее разбудил громкий рев. Когда она лежала с отчаянно бившимся в груди сердцем, что-то сверкнуло на потолке – ярче факела. Лишь через несколько мгновений она сообразила, что это вспышка молнии, часть которой она видела сквозь дыры в потолке. Затем последовал новый раскат грома.
Воздух в доме стал еще более сырым и спертым. Во время следующей вспышки Мириамель увидела, как сквозь дыры в крыше внутрь устремились струи дождя. Она села и пощупала пол. Дождь падал совсем рядом, но уже намочил сапоги Саймона и нижнюю часть штанов. Саймон спал.
– Саймон! – Она потрясла его. – Просыпайся!
Он что-то проворчал в ответ, но продолжал спать.
– Саймон, тебе нужно подвинуться, на тебя попадает дождь.
После того как Мириамель несколько раз тряхнула его, он перевернулся на спину, сонно возмущаясь, помог Мириамель передвинуть свою постель поближе к ней – и тут же заснул.
Мириамель слушала, как дождь стучит по крыше, потом поняла, что Саймон придвинулся поближе к ней, его лицо оказалось совсем рядом с ее щекой, и она чувствовала его теплое дыхание. Ее охватило странное умиротворение, несмотря на все опасности, которые им грозили, сейчас они лежали рядом, а снаружи бушевала буря.
