+/– Чувство

Селена выскользнула из сладостного плена. Тело её пульсировало и молчаливо постанывало:

– Знаешь, не думаю, что я справлюсь до 18 – посмотрела она на него.

Рамус усмехнулся:

– Я ждал больше сотни, так что два года потерпишь.

– Но меня ведь не было рядом – продолжала она набрасывать петлю.

– Вот именно – крупная ладонь потрепала прозрачные волосы. – и даже так я все равно справился… справляюсь, каждый раз. – Селена посмотрела в любимые рубины исподволь, страстно и зачарованно. Рамус быстро убрал руку:

– Ну, почти справился – и быстрым шагом направился к выходу. Селена звонко засмеялась и засеменила за ним:

– Постой, Рамус – взвизгивала она – Я голодна, покорми меня.

– Я и иду тебя кормить! – пыхтел он.

***

Сквозь шум воды доносилась мягкое музыкальное созвучие. Оно волнами окутывало людей, не давая им шанса выбраться из тягучего трепета. Трубы, сверкающие на свету, причудливо извивались, поднимаясь по стенам – от пола до самого потолка. Прохлада от многочисленных струек, выбивающихся из их отверстий, полностью заполняла собой пространство и преумножала царивший покой. Некоторые отверстия периодически зажимались механическими пальчиками, что, видимо, и создавало столь прелестное звучание.

На одной из труб, абсолютной сухой снаружи из-за гладкой целостности, сидел раздутый человек. В руках его нервно дергалась скрипка. Именно она временами врывалась в журчащие мелодичные переливы, но действие прохлады не оставалось бесследным, так что ноты её смягчались, словно пластилин в руках человека.

Но скрипач не позволял ей долго поддаваться спокойствию водной стихии. Не желая отдаваться чей бы то ни было власти, он встряхивал румяным лицом и раздражал упокоенные струны своей энергией. В этот момент ему с явным одобрением аплодировали посетители, но Алекс не удостоил почестей неопытного музыканта и прошел вглубь, мимо водного органа, к небольшим кабинкам.

Локи давно сидел в одной из комнат. И если бы не тысячи морских душ, которые текли по тонким пластиковым проводам, то Алекс не смог бы увидеть его в кромешной тьме.

Сияющий подводный мрак.

Дверь плотно закрылась за Алексом – он сел рядом с другом. Крохотные медузы куполообразной формы размеренно текли по тонким трубкам, выходившим из широкого аквариума, вверх. Песчаное дно было усыпано крохотными полипами.

Локи пододвинул Алексу бокал, не отпуская вниманием полупрозрачных существ, и разлил тишину на двоих. Алекс в ответ положил на стол грязно-желтую папку – в свете люминесцентного свечения она не казалось такой уж мерзкой шлюхой, какой она предстала в его глазах впервые.

Страницы зашелестели. И кроме этого шелеста больше не прозвучало ни единого звука. При таком освещении сложно было что-либо рассмотреть, но Локи этого, видимо, и не требовалось. Вслепую он ощупывал внутренности папки, возможно, искал что-то особенное.

А что его интересовало сейчас больше всего? Среди кучки фотографий, которые он рассыпал по столику, нашлась одна – любопытная. Он кивнул на нее другу. Алекс неопределенно мотнул головой.

Локи морщился, разглядывая на ней скукожившегося преступника в объятиях большого черного человека, а потом хмурился еще больше, видя одухотворенное лицо девочки при общении с ним. И главное – ни какой информации о мужчине – только большой красный вопрос на оборотной стороне фотографии великана с горящими зеленым глазами.

«А у того парня они были красные…» – Локи быстро сгреб в папку плотные листки, встал и вышел из этого царства тишины. Алекс не успел опомниться и окликнуть друга. Он так и остался сидеть, пока бармен не сообщил ему о том, что время закончилось.

Когда Алекс вышел, к нему сразу подошла незнакомая девушка. Длинные ноги белели под коротенькими шортиками, темные соски вопили о возбуждении сквозь белую майку. Алекс оценил пирсинг в пухлой губе и решил не разочаровывать ни себя, ни девушку.

***

Как только Селена подошла к полупрозрачному каплевидному пустому отверстию, пространство перед ней слегка дернулось и исказилось. Её взору сразу же предстала одна из кабин управления корабля. Она была небольшая, и, в основном, пустая. Только четыре шлема парили в воздухе, окруженные миллионами крошечных световых частиц. От каждой металлической капли шел тонкий тугой провод, вместе они уходили в пол корабля.

Селена сделала несколько шагов в комнатку и осталась ждать, пока поиски закончатся. Прошло несколько минут. И вот… частицы света закружились вокруг капель в безумном танце, движение упорядочилось и сузилось у основания. Казалось, что четыре торнадо собирались разрушить все, что только попадется им на пути, но вместо этого частицы уплотнялись, образуя сначала ноги, затем туловище, руки и голову. Свет частиц изменялся. Словно шествуя по радуге, он искал свое истинное нутро и, нащупав, обратился в один из оттенков черного.

Четверо больших темнокожих мужчин стояли теперь по периметру небольшой комнатки, почти полностью заполняя большими телами пространство. На вид они казали абсолютно одинаковыми, но здесь их не перепутают ни с кем. Черные, словно уголь, глаза прожигали пространство на десятки тысяч километров. Они могли вдоль и поперек прочесать землю и найти то, что нужно.

В данный момент они искали любые намеки на возлюбленных рода своего. Также несколько дней назад они нашли и Селену.

– Дорогая – хором сказали мужчины и сняли шлемы. Из стен выползли четыре подставки, точно повторяющие форму капель. Мужчины сложили свои шлемы и по очереди подошли к девушке. Каждый нежно прильнул губами к её щеке и погладил по непослушным волосам. Девушка с удовольствием принимала нежности и гладила братьев по широким носам, игриво улыбаясь.

– Руд, я к тебе – черный человек, который подошел к ней последним, наиболее скромный на нежности, но не менее привязанный к Селене, спокойно кивнул. Среди всех поисковиков он был самым сильным и потому вызывал наибольшее уважение и имел авторитет на уровне командира.

Парни похлопали Селену по хрупкому плечику, каждый как-то по своему, с разной силой и даже ритмом, подмигнули Руду и вышли. Их обязанности и дела давно не требовали согласований.

– Пойдем, посидим у меня – голос у него был глухой, но речь четкая, правильная. Даже когда Руд говорил шепотом, все его понимали и не смели перебивать.

Но вместо того, чтобы пойти вслед за собратьями. Руд уперся в другой конец помещения. Белая плита вдруг быстро сместилась, обнажив простую комнатку с мягкой кушеткой и белой широкой полкой, играющей роль стола. На стене перед ней располагалась большая плоская панель. Единственное, что выделялось в скромном обиталище, был большой красный мягкий мешок. Он лежал под столом. Руд подошел к мешку и положил его на пол рядом с кроватью:

– Достал недавно – он опустил глаза от смущения и сел с абсолютно ровной спиной на кровать.

Селена плюхнулась в мешок, который оказался в полтора раза больше нее:

– Вот теперь я чувствую, что дома – улыбнулась она и, вскочив с пуфика, чмокнула Руда в гладкую щеку. Тот довольно улыбнулся, и сразу же приступил к главному:

– Ты хотела поговорить – начал он.

Селена переменилась вслед за его настроением:

– Удалось что-нибудь узнать?

– Каждый прочесал несколько сотен тысяч человек и нашли 19. Плюс те, которых мы забрали из лаборатории. Постарались они на славу – 16 измученных созданий. До полного воссоздания – года два, два с половиной. Думаю малышек 6 должно родиться. Значит около 5 нужно найти. Скоро мы переместим корабль и продолжим поиски.

– И среди них наша уже 5 раз проблема. – Селена задумчиво жамкала нежную ткань. – Удалось найти хотя бы намек на нее?

– Если бы… Даже если она себя не осознает, её способности играют против нас. Чужие мыслеформы не помогут. Придется действовать иначе. Не очень хорошо…

Селена уперлась глазами в своего друга.

– … любопытных глаз все больше, будет сложно действовать, не привлекая внимания.

– Может и не стоит… прятаться.

– Войти в контакт? Ну, что ты… – слова Руда звучали по-отечески, – разве не помнишь, чем все закончилось в прошлый раз. То, что мы им дали они превратили в оружие и уничтожили себя на несколько сотен лет раньше положенного. А могли пожить.

Селена вздохнула:

– Но Мари и так уже начала выкладывать людям о нас больше положенного своими исследованиями!

Руд просиял, влюбленный каждой клеточкой в свою идеальную пару, он буквально расцвел на глазах. Уголки глаз пламенно блестели – неотъемлемая часть Мари, её неутолимая жажда открытий, всегда восхищала Руда больше всего. Каждое её воплощение дарило людям знания, до которых планета бы шла десятилетиями.

Селена вдруг рассмеялась – все они были невыносимы, когда речь шла об их вечной любви.

Руд опомнился и виновато потупил глаза. На темной коже проступили красные пятна.

– Да, конечно, – преодолел он смущение – она слегка напортачила. Но открывать себя общественности не обязательно. А вот некоторым людям…Думаю твои друзья в этой жизни могут нам пригодиться. Особенно один из них. Проблему все еще нужно решить, не так ли???

Селена кивнула. Она окунулась в мягкую ткань и закрыла глаза. Внутреннему взору предстал человек. Кажется, она знала этого парня, но в основном и не знала, а только иногда касалась его образа. Еще бы пара лет… нет… пара месяцев…

25 глава

Скрученное, словно грязная тряпка, здание беспардонно глазело на Локи зияющими бездной окнами. Мир давно избавил его от незначительных брусков и, закусив нижнюю губу, судорожно вглядывался, какой бы блок еще вытащить, чтобы башенка не развалилась на сотни обесточенных тел.

Дженга давно вышла из круга интересов Локи, если когда-то там была, но парень не отставал от мира в концентрации, гадая с какого окна Селена могла бы его заметить. В одной руке он держал грязно-желтую папку, в другой задержалась одна из фотографий.

– Не стоит туда идти. Они уже меня не помнят – Локи сначала не узнал этот голос – было в нем что-то безжизненное и пустое.

– Не помнят?

– Именно. Я так крепко их поцеловала, что они совсем меня забыли – Губы Селены улыбнулись, но глаза изливали грусть.

Каждый раз… каждый раз ей приходилось оставлять тех, кто её вырастил. Они забывали её, спокойно доживали до своего конца, а потом умирали, как и полагается смертным. Но она продолжала жить. Жить и помнить. Да так подробно, что иногда ей казалось, что еще один цикл, и произойдет взрыв – этих чувств и ощущений, этой любви, до боли теплой. Но наступал новый момент прощаться, и она в полной мере чувствовала лишь собственную пустоту. Что-то исчезало в душе крохотного существа, и лишь много позже обнажало пущенные корни в виде легкой грусти. Она помнила и любила. Настолько, насколько могла. И всегда ценила их. Этих прекрасных людей, закупоренных в её головке сладкими, и потому такими горькими лично для нее, воспоминаниями.

Всегда. Значение этого слова она знала лучше, чем кто-либо.

Но Локи не мог проникнуть в маленькую головку и увидеть её печаль. Он просто стоял посреди дороги, вглядываясь в охладевшие к нему черты лица. В них все еще читалась прежняя мягкость, но нависшая над ней тайна не давала проявиться прежней прелести. Еще немного и тайна непременно вскроется перед ним, обнажая свою липкую мерзкую душонку, силы покинут её и обесточенная, она окончательно исчезнет с лица земли. Но, как мы любим живых в момент их близкого ухода, так и тайны в момент их раскрытия становятся слишком нам близки, и настолько, что мы совсем не хотим с ними прощаться. И если раньше Локи хотел знать все, что только мог, то сейчас любопытство его рассеялось вместе с его отработанным спокойствием и уступило месту страху скорой невыносимой потери.

– Такого мое свойство – пояснила Селена, заметив резко изменившееся настроение друга – заменять нежелательные воспоминания. Чтобы им не было больно. Я все расскажу. Пойдем – белая ладонь предоставила парню объятие.

Локи аккуратно коснулся прохладной руки. Маленькие пальчики сковали большую мужскую руку, и в ту же секунду все вокруг стало расплываться. Глаза девушки сочувственно улыбались. В какой-то момент Локи показалось, что он тонет в их снисходительной прохладе, но потом исчезли и они. И осталось только безмыслие. Так иногда странно существует спящий в своем теле, осознавая только движение нервных шестеренок и чувствуя некое присутствие – неопределенное в мире, непривязанное к месту, действию, личности. Ничего нет, и в тоже время есть все, чего только можно желать. И на границе этого всего вибрировали маленькие полупрозрачные подушечки. Тонкие пальчики мягко перебирали клочки существования, дабы они не рассыпались и не потеряли прежней, так необходимой человеку, уникальности.

Локи снова поймал взгляд карих глаз, всю девушку. Маленькая ручка заняла место рядом с хозяйкой. А когда Локи оглянулся, то увидел что находиться в огромном изысканном в своей простоте помещении. Мягкие ткани на полу и стенах темно-красных оттенков удачно гармонировали с кожаными черными креслами. Они стояли в центре на небольшом возвышении.

– Это единственная комната, куда может попасть посторонний. Руд скоро придет, и мы все обсудим.

– Руд?

– Да. Это командир отряда, который занимается поиском. По обычному сценарию они должны были начать только через пару-тройку лет, но обстоятельства изменились.

– Я все еще ничего не понимаю.

Селена улыбнулась. Как объяснить обычному человеку о расе, которая застряла в бесконечности, и теперь движется через десятки перерождения, каждый раз наблюдая зарождение и исчезновение миллиардов существ? Как рассказать ему про мужчин, которые сотнями лет ищут планеты, на которых может зародиться жизнь, оставляют там световое семя, а затем ждут, пока сойдутся все условия для появления их любимых?

Время для них стала крестом, справиться с которым они могут только благодаря любви и знаниям. 46 пар – Адамы и Евы во плоти, абсолютные противоположности, что сами создали яблоко в виде вечной любви, и теперь терпеливо поедают его как подарок от вселенной за поддержание идеального цикла: рождение и смерть.

Еще несколько лет они пробудут на этой планете, для окончательного воссоздания женской половины своего народа, а затем отправятся на просторы вселенной. Они будут наслаждаться друг другом каких-то жалких 90-100 лет, чтобы потом все начать сначала. И Евы расщепят Адамов на миллионы кусочков и снова восстановят, как младенцев. Воспитают их, передадут знания, а когда младенцы превратятся в половозрелых мужчин, Евы сольются в единое семя, из которого взрастет жизнь на очередной планете.

Как объяснить ему цену их вселенского терпения?

Селена говорила медленно, с паузами, раздумывая об уместности некоторых знаний.

– Телепатия возможна только в паре. С остальными мы вынуждены разговаривать. Так что Еву может найти либо её Адам, либо через знания других людей поисковик.

– Но мы ограничены еще и расстоянием – вмешался вошедший.

Локи посмотрел на огромного черного великана. Глаза у него были еще чернее, чем он сам, и тембр был совсем другой, так что он догадался, что это не тот человек, который ранее приходил к Селене. Он привстал. Руд крепко сжал ему руку и указал обратно на кресло и тоже сел.

– Нам нужно ваше содействие – перешел он сразу к делу. – Знать в деталях наши порядки вам не обязательно – на этих словах он снисходительно улыбнулся Селене: только она будет принимать решение о его памяти. – Достаточно понимать, что мы не собираемся ни кому причинять зла. Мы лишь дождемся перерождения наших вторых половинок и улетим. Что же касается возникшей ситуации… Такое происходило и ранее. Люди видят особенных людей и начинают ставить опыты. Иногда… – Руд несколько раз пробарабанил крупными пальцами на коленях ритм неугомонной паузы – их ведет одна из наших прекрасных женщин.

Селена погладила большую черную руку Руда в знак утешения. Тот благодарно ей кивнул.

– Одна из ваших женщин? – Локи впервые заговорил с тех пор, как он оказался здесь.

– Именно – подхватила мысль Селена – В этот раз все ниточки исходят от одной из Ев. Отчасти это нам на руку: девчонка слишком свободолюбива, чтобы зависеть от вычислительной машины. Последнее, что она сделает, это вольется в систему. Проект не понадобится.

– Кажется, мне должно стать легче… А что насчет Лили?

– С ней все хорошо и всегда будет хорошо. Вы встретитесь, но позже. Сейчас важно другое…

Локи будто бы и не заметил того, что сказала девушка:

– Вы все покинете меня – эта мысль уже давно зрела в его душе и только сейчас робко выглянула наружу. Локи уставился на нее и, не в силах сопротивляться правде, вцепился побелевшими пальцами в коленные чашечки.

Тишина болезненно сжала помещение.

«Когда все закончится, – услышал он в своей голове мелодичный голос, – я тебя поцелую. Так, как тебя раньше никто не целовал. И станет легче. Я тебе обещаю, станет гораздо легче.

У Локи защипали глаза. Он резко встал и отвернулся: и от девушки и от Руда. Только мерзкая истина и осталась – он останется один.

Руда захватило сочувствие, он хотел встать и поддержать как-то парня, но Селена остановила его легким движением руки. Головка её качнулась в отрицательном жесте. Тишина захватила комнату, Локи, болезненно сжав губы, чувствовал, как по щекам безмолвно бегут слезы. Ни всхлипа, ничего.

Потом он спокойно отер лицо рукавом и, развернувшись, сел, как ни в чем не бывало, разве что в глазах все еще краснели постыдные вены:

– Я сделаю все, что от меня нужно.

26 глава

Светло, так чья-то невидимая тень носится по воздуху, не давая раскрыться солнечной энергии во всю широту своих возможностей. Жарко, но только один человек ощущает давление температуры среди идеально зеленых деревьев.

На тонкой стеклянной площадке в центре небольшого озерца медленно распускалась женщина. Кожа ее давно потеряла эластичность, покрылась морщинами и сидела на ней рваными лохмотьями. Смуглая, изорванная и залатанная неровными белыми кусками, она, сидя на корточках и держа руки в некоем подобии чаши над своей головой, постепенно поднималась все выше и выше. Казалось, что швы на её коже обуглились, и мерещился в тени деревьев дым, исходящий от тления плоти.

Несколько лет назад эта женщина с прекрасными завитками черных волос перестала радовать свой организм общепринятым допингом и теперь пульсировала истинной человеческой немощью на ужас публики. Душа её звучала чисто, словно инструмент, налаженный влюбленным в него музыкантом. Гудение, изливающееся на толпу из самых недр её сильного выпотрошенного временем тела, не смолкало ни на минуту. И пока жара капала с висков на ключицы и обвислую грудь женщины, её жизнь перманентно звенела вместе с маленькими колокольчиками, вплетенными в её волосы, давно потерявшими былую краску.

– И что? Вы совсем не рожаете?

Для Алекса, как и для Локи, это расслоение человеческой плоти под влиянием неприятия современности не являлось чем-то удивительным, его больше интересовало другое. Пока публика скулила, подвывая от каждой выбивающийся на общем фоне ноте, он только и делал, что забрасывал Селену неуместными вопросами.

Селена отвечала вяло и с любопытством вглядывалась в женщину, окруженную полупрозрачными, сотканными точно из паутины, занавесами. Они тянулись от круглой площадки по раскаленной глади озера до самого берега. Практически невесомые метры ткани дрожали то ли под действием ветра, то ли в поддержку человеческого забытья.

– Нет. Мы бесплодны.

– МММ. А как же инстинкт материнства?

Тело женщины периодически вздрагивало от напряжения и вслед за ней вздрагивали люди. Одни дивились её мужеству, другие считали её сумасшедшей, третьи – осуждали и в любой момент были готовы закидать спелыми овощами, но не хотели тратить лишние силы и не скупились лишь на едкие замечания.

– Знаешь. Каждый раз, когда начинается цикл перерождения, мне приходится заново воспитывать своего мужчину до 18 лет. Правда, думаешь, что я буду хотеть воспитывать кого-то еще?

– Как у вас все сложно… – растянулся Алекс в усмешке. А парни… парни, с которыми вы встречаетесь на земле. Как быть с ними?

Локи хлопнул Алекса по шее, со звоном, так что все каверзные вопросы друга прокатились легким отзвуком по ушам соседей. Все это время он шествовал следом, скрытый за пеленой своих мыслей, но значение последнего вопроса достигло его, и он решил сообщить об этом другу.

Алекс засмеялся, потирая горящую шею. Его глаза так и сияли победоносной ясностью. Локи сгреб свое тело в скрещенные руки и отвернулся, пытаясь отвлечься на старую женщину. Ее узкие глазки продолжали следовать за чашей из рук, отрешенные, тусклые. Все её существо сейчас растворялось в плавном возвышении высушенных рук под грудное гудение перезревшей души. Звук перенасытился её умиротворением и раздувался, пока к нему не присоединился другой – неуверенный, уставший. Маленький мальчик, усевшийся в ногах женщины в позе лотоса, теперь с усилием выдувал из крошечной свистульки тяжелое сопение.

Селена сразу узнала впалую мордочку мальчонки, но смех Алекса и его лицо поразили её своей мерзостью:

– Хочешь я его поцелую? – обратилась она к Локи.

– Хочу – Алекс подошел поближе – и что произойдет? – он хитро сощурил глазки.

– Ты забудешь все, что я захочу – улыбнулась Селена и, обхватив ручками его шею, начала тянуться к Алексу.

– Это шутка? О чем она говорит? – обратился он к Локи.

– Вообще-то она серьезно? – Локи обернулся, уже готовый к тому, что может за этим последовать – может даже овощем тебя сделать. Создаст тебе воспоминания о том, как ты рос на грядке.

– Каким еще овощем?

– А ты каким хочешь?– девушка то приближалась, то отдалялась от парня – Редькой или огурцом?

– Ну, если так выбирать, то огурец лучше будет? – задумался вдруг парень, но потом опомнился – Нет! Постой! Никаких овощей!

Алекс попытался снять девушку с себя, но она вцепилась в него мертвой хваткой и, перехватив его руки за спиной крест на крест и зажав ноги между своих, уже шептала ему на ушко про прелести сельской жизни. Парень кряхтел и жалобно стонал, пытаясь вырываться, но никак не мог освободиться. Девушка уже сложила губки для поцелуя. Лицо Алекса залилось и скривилось. Откинувшись назад, он зажмурил глаза.

Селена резко отпустила свою жертву. Парень, не ожидавший, что над ним все-таки смилуются, рухнул наземь. В полете Алекс случайно задел рукой один из лоскутков развернутой на опушки паутины. В то же мгновение женщина на площадке, словно задетая чьей-то невидимой рукой, потеряла равновесие и упала в воду. Как по команде площадка разверзлась оглушительным гогочущим смехом. Лица людей искривились под влиянием соблазнительной муки, глаза надулись, да так, что казалось еще немного, они вылезут из орбит. А женщина утопала в воде, словно в жидком металле, и, не произнося ни слова, лишь судорожно глотала кислород.

Листья деревьев недовольно перешептывались между собой, павлины шествовали по идеально остриженному газону и нервно дергали белыми хвостами. И только большие черные глаза маленького мальчика были наполнены, пробирающей до дрожи, тоской.

27 глава

Со смаком, с подлинным хрустом скомкал нутро здания крупный стебель, так что его первые 29 этажей походили на листья, стопочкой уложенные друг на друга по обеим сторонам связки толстых, скрученных между собой, проводов. Еще на десяток этажей вверх «Плотоядного Грааля», раскрылась в свое время и больше не закрывалась никогда огромная чаша с заходящими друг на друга панелями, словно лепестками. Их прозрачность позволяла видеть в толщах засасывающей жидкости огромное вычислительное ядро с постоянно мигающими индикаторами. Длинные волоски-провода, исходящие из ядра, всегда причудливо колыхались и светились, не придавая особого значения сопротивлению вязкой среды.

«Плотоядный Грааль» краснел и днем и ночью, словно зацелованный дальними родственниками. И как бы он ни полыхал от стыда, молодые старушки никак не хотели уезжать. Две, раздувшиеся от любви, высотки крепко стиснули между собой внучка и, как и полагается в таких случаях, частенько его подкармливали, дабы дитятко не потеряло в весе. Несколько раз в год чаша воинственно загоралась многочисленными прожекторами, и служба охраны спешила на помощь гостю, пришедшему сюда, видимо, с одной из танцевальных площадок на старушечьих шляпках, и позабывшему о том, что чаша посторонних не жалует. Вскоре тело его вылавливали, роптали из-за прожорливости цветка, но мосты между родственничками не сжигали.

Это последнее, о чем бы мог мечтать маленький Роберт – о том, чтобы кому-то все-таки приходилось отдавать себя в жертву его детищу. А ведь в центре фантазий гения всегда был человек – счастливый и свободный, имеющий право выбирать свою жизнь и её развитие.

Мальчик не стал задумываться о том, какой выбор будет делать этот самый человек. При поддержке своего отца он просто посадил уникальное вычислительное семя, то самое ядро «Плотоядного Грааля», на которое теперь расходовалась половина энергоресурсов 1 купола. Каждое мгновение человеческой жизни система вкачивала в себя петабайты информации, рассчитывала вариант развития человеческой жизни и, имея доступ ко всем ресурсам страны, могла определять, куда будет лучше их направить.