скачать книгу бесплатно
– Семён Ильич. Неужели нельзя иначе? А? Мне бы хоть увидеть вас с Кривоспицыным. Услышать, что он не против. Почему нельзя так? Зачем эта конспирация? Зачем обман?
– Хочешь без обмана? Хорошо. Я буду завтра у Кривоспицына, где ты расскажешь нам правду. (Алекс уверенно кивнул) Про некую особу по имени Джулия. Дочь герцога Феррары.
Подскочив, Алекс скривился в нервной улыбке, испустив блеющий смешок.
– Чушь. Не знаю я никакой Джулии. – Под глубоким взглядом доктора улыбка исчезла с лица Алекса, а сам он медленно осел на кровать. – Кто вы?.. Откуда знаете?
– Ты сам мне рассказал.
– Нет… не говорил… Почему я не помню?
– Дело в том, батенька, что моё лечение уже началось. И ты ничего не скажешь Кривоспицыну или кому-то ещё. Потому что мечтаешь выбраться отсюда через две недели, и сохранить тайну своей Джулии. – Протянув руку, он потрепал коленку Алекса. – В этом можешь не сомневаться. И, кстати, выписка может случиться даже раньше. Всё зависит от тебя.
Выудив из кармана старинные часы с цепочкой и картинно щелкнув крышкой, Сурепа глянул на циферблат.
– Всё, батенька, мне пора. Я приду завтра или послезавтра, вечерком, в это же время. А сейчас советую поспать. Мои сеансы, они не из легких.
Добродушно улыбнувшись, он сунул папку под мышку и удалился за щелчком двери.
* * *
И хоть опасения терзали Алекса, он быстро убедил себя, что в случае разоблачения будет на кого валить.
Сурепа приходил вечерами, и его методики напоминали дружеские беседы. Казалось, доктора интересовало всё, от детского сада до отношений на работе. И даже Илона, новая Женькина пассия, случайно упомянутая в разговоре. Хотя Алекс догадывался, что это лишь словесная ширма.
Только на третий визит он решился спросить о своём диагнозе и перспективах.
– Диагнозы оставим Кривоспицыну, он в этом спец, – зевнул Сурепа. – А моя метода направлена на поиск источника проблемы. Проблема может быть порождена как собственным разумом, так и внешними силами. И во втором случае, попытки излечения психики будут бессмысленны и вредоносны даже при самом верном диагнозе. Пациента могут залечить до состояния овоща, так и не избавив от симптомов.
Алекс, напряженно затаивший дыхание, испуганно кивнул.
– Доктор, я ничего не понял. Что за второй случай? Какой еще внешний источник?
– Я называю это индукцией. Или наведением. Образы и голоса могут быть внедрены в твой разум извне. Посредством другого разума.
Алекс встал с кровати и подошел к окну.
– Это что, гипноз? – неуверенно спросил он. – Или что-то…
– Не будем углубляться в детали, – поморщился Сурепа. – Чтобы не исказить результат. Как говорится: лишние знания – лишние страдания. Кстати, гипноз, это один из простых и общеизвестных методов индукции. Есть более весомые, поверь. Но тебе сейчас об этом не надо.
Алекс прошаркал к тумбочке, осушил двумя мощными глотками кружку с водой. Сел, вертя ее в руках.
– А я искал встроенный проектор… – он покачал головой.
– Самое сложное, – деловито продолжил доктор, – выяснить причину. Когда это сделано, я применяю одну из своих методик, в зависимости от того являются галлюцинации собственными или внешними. И поверь, эффективность моего лечения близка к стопроцентной.
Сурепа смотрел из-под очков, мягким взглядом, наполнявшим Алекса чувством равновесия и крепнущего доверия. Не фанатичной веры, а именно доверия, и понимания, что таким и должно быть лечение.
– Александр? – Сурепа пытался вернуть внимание Алекса, зависшего в полуулыбке. – Ты учти, мои методы далеко не сахарные. До финиша очень далеко. И на этом пути тебя еще настигнут и горечь, и разочарование, и даже злость.
Алекс закивал столь преданно и понимающе, что доктор лишь устало вздохнул, и завершил сеанс.
Уже ночью, на грани засыпания, ворочаясь в мягком свете дежурной лампы, Алекс понял, что всё в его голове разложилось по полочкам. Теперь объяснима тайна и негласные посещения Сурепы. Он осознал, как тяжело приходится доктору с прогрессивными методами среди врачей, лечащих по старым талмудам психиатрии.
А еще Алекс вспомнил свою задумку – трехступенчатую муфту, что могла заменить целый блок. Всего то надо было воплотить её в чертежи и сделать опытный образец. Вспомнил отговорки шефа и обструкцию Рупневского. Вспомнил, как сам тогда отступил. А надо было действовать, как Сурепа. Приходить вечерами и тайком воплощать свой проект. А потом вывалить на стол комплект чертежей… Вот тогда бы…
И пусть муфта мелочь в сравнении с методами лечения, но теперь он проникся не просто доверием, а ощутил некую общность с доктором.
* * *
А в следующий сеанс Алекс начал исповедь о ванном зеркале. Теперь он не утаивал ничего. Да и доктора интересовала любая мелочь.
Сурепа слушал с заинтересованным восторгом, временами вскакивал, прерывал вопросами и хождением взад-вперёд. Когда Алекс рассказал о своей попытке убедить Джулию написать Филиппо, доктор хлопнул ладонью колено и одобрительно захохотал.
– Ну, батенька, порадовал. Ей-богу порадовал. Молодец. Не погрязнув в трясине любовных эмоций, ты бросился спасать Джордано Бруно. Это благородно. И, на мой взгляд, это поступок скорее здорового, чем душевнобольного человека. Больной непременно запутался бы в рефлексии любовных страданий. – Голос его стихал. На какое-то время доктор погрузился в раздумья.
– Совсем даже неплохо. Похоже, мы имеем готовый классический тест. А это уже половина дела.
Алекс смотрел усталым прищуром. Ничего не понимал, но и не спрашивал. Медленно нарастала головная боль.
Выйдя из радужных мыслей, Сурепа обратил на него свой взор.
– Тестовый эпизод, батенька, удается обнаружить далеко не в каждом случае. Тем более столь четкий. Обычно его приходится создавать, и не всегда успешно.
Сурепа протер очки краем халата, водрузил их обратно и пристально посмотрел на Алекса.
– Скажи, Александр, легко ли переубедить человека, уверенного в собственной правоте?
Алекс медленно пожал плечами, а доктор продолжил:
– Крайне сложно. Наши убеждения и заблуждения – часть нашей личности. И убежденный человек чужие доводы воспринимает в штыки. Переубедить его, конечно, можно, хотя довольно сложно. – Сурепа поднял палец. – Но куда сложнее переубедить себя. Скажу по секрету – это практически невозможно. Можно себе что-то внушить или заставить себя что-то исполнить, но только не переубедить. Наш мозг найдет контраргумент раньше, чем аргумент будет выражен словами. – Сурепа начал ходить между окном и дверью. – А отсюда вытекает следующее: Если субъект галлюцинаций является плодом твоего разума, то переубедить его ты не сможешь… Понял? – спросил доктор, глядя в сморщенное лицо Алекса. Тот виновато крутнул головой, на что Сурепа вздохнул и продолжил:
– Поясняю для одарённых: если субъект – плод твоего разума, то ты споришь с самим собой. Так? (Алекс кивнул) А если он индуцирован извне, то есть не является частью твоего разума, то ты имеешь реальный шанс его убедить. Если, конечно, постараешься. А ведь ты постараешься?
Алекс с готовностью закивал, в глазах было полное понимание.
– Суть теста такова, – отрывисто и четко произнёс доктор. – Если ты сумеешь убедить Джулию написать Филиппо, то она точно не плод твоего разума. И лечение в этом случае будет значительно проще.
Алекс уже не ощущал головной боли, она словно растеклась по телу.
– Но как я ее увижу? – испуганно спросил он. – Может зеркало сюда привезти?
– Оно привязано к месту, – буркнул Сурепа. – Здесь не получится.
Алекс так устал, что отставил без внимания этот важный ответ доктора. Подмывала какая-то неоформленная мысль.
– Семён Ильич! Светка завтра едет в командировку. Но это всего три дня. Может как-нибудь можно…
– Ты не закончил повесть о зеркале, – перебил доктор, завалившись на стул. – Продолжай.
Устало зевнув, Алекс продолжил.
В этот день Сурепа ушел перед ужином. Алекс только и успел, что вымыть руки, да ополоснуть вспотевшую от натуги физиономию. Усталый, разбитый и опустошенный он поплелся в сторону столовой.
О боже! Остановившись на входе в пахнущий борщом и котлетами шумный зал, Алекс наблюдал, как дежурная нянечка оттаскивает возбужденную Ляну от чрезмерно накрашенной дамы далеко не первой молодости в нелепой плетенной шляпе. Та разместилась за столиком, где обычно садился Алекс. Причем с явными намерениями, судя по улыбке напомаженных губ, которой она его наградила, и кокетливо поправленной шляпке.
Оглядевшись, Алекс заметил неожиданно пустующий столик и тут же его занял. Ляна мигом оседлала место напротив и бросила на даму победный взгляд.
– Эта жопа в шляпе хотела занять наше место («наше» совсем не понравилось Алексу). Ты молодец, что сообразил (он глубоко вздохнул). Ты к ней не садись. – Ляна протянула руку, но не решилась коснуться запястья Алекса. – Она хочет тебя закадрить.
– Что-что она хочет? – улыбнулся Алекс этой забавной двадцатипятилетней пятикласснице. Ляна густо порозовела и замешкалась с ответом.
– Ну, подружиться сначала. А потом соблазнить. – В её взгляде мелькнул запретный восторг. Задергав головой, она остановилась на ком-то за спиной Алекса.
– А лысый за тобой следит.
– Толик?
– Да. Он странный, я его боюсь. Он думает, что знает какую-то тайну и никому ее не рассказывает. После приступов его переводят к буйным, а через месяц возвращают назад. А у буйных его соблазнила какая-то тётка, рыжая, я её видела один раз. Страшная такая. Хуже этой, в шляпе, только не старая. А ты умеешь соблазнять?
– Нет, – серьёзно ответил Алекс и для верности покрутил головой.
– Но ты же взрослый… Ты мне нравишься. А я тебе нравлюсь?
Алекс перестал жевать.
И что ответить? Отказ может ранить больного человека. А согласие – дать надежду, и хрен его знает, что будет хуже.
Решив побыстрее смыться, Алекс скорчился и ухватился за живот.
– Ой, блин.
– Живот болит?
– Да. Сильно, – соврал Алекс. – Я пойду.
– Ты в туалет? Я провожу, – участливо подскочила Ляна.
– Что ты? Я же мальчик, – Алекс произнёс это с неожиданной для себя детской интонацией.
– Извини.
Валить. Валить немедля. – Размышлял Алекс по пути в палату. – Не готов я к таким беседам. Не готов. Сочувствую, сострадаю, понимаю, но не готов. Так гляди сам начну нести детский лепет, сидя на горшке. Мало своих проблем. Не выдержу я шесть дней. Ну никак.
Заскочив в палату, Алекс остановился. У окна на стуле нога-на-ногу сидел Сурепа, с кожаной папкой в руках.
Алекс ощутил беспокойство. Еще ни разу доктор не возвращался, и не приходил в его отсутствие.
– Случилось что-то? Семен Ильич?
Увидев, что эффект достигнут, Сурепа усмехнулся.
– Я исполнил свое обещание и убедил консилиум, что удержание тебя в этих стенах не является обязательным. – Скинув ногу, он кивком указал Алексу сесть на кровать. – Только не прыгай и не кричи. Я добился перевода на амбулаторку под мою ответственность. Ты не представляешь, чего это стоило. Таких бойцов с санитарами обычно в другой корпус переводят, а не домой.
Алекс напоминал комок сжатых нервов и не слишком верил в происходящее. Сурепа небрежно сунул ему листок из папки.
– Твоя выписка.
Держа бумагу в трясущихся руках, Алекс от волнения не мог прочесть расплывшийся текст. Он видел лишь две печати – круглую и треугольную.
– Спасибо. – Алекс закашлял. – Огромное спасибо. А когда… Когда я могу уйти?
– Сидишь тихо. Никуда не выходишь, – строго сказал Сурепа, направляясь к двери. – Пойду пропуск оформлять, пока начальство не разбежалось.
За полтора часа ожидания Алекс только по стенам и потолку не ходил. Но выйти в коридор, к Лянам, Толикам и прочим напастями не решился.
«Ни во что не встрять. Ничего не натворить», – Алекс повторял эту мантру, пока в дверях не появился Сурепа с баулом в руке.
– Одевайся и на выход. Пока не закрыли. – Он протянул пластиковую папку. – Здесь выписка, пропуск и моя визитка.
– Когда к вам приходить? – Алекс вприпрыжку облачался в джинсы.
– Как пройдешь тест. И чем быстрее, тем лучше для тебя.
Когда они вышли из коридора на лестницу, Алекс спросил:
– А если Джулия не появится?
Сурепа одарил его затяжной улыбкой, похлопал по плечу и кивнул вниз.
Алекс рысью сбежал по лестнице.
Внизу, споткнувшись, едва не влетел в окошко пустующей вахты, источавшей запах пирожков с капустой. От стены отделился безобразно худой человек в толстых очках. Дожевывая что-то на ходу, он вытирал руки обрывком тряпки. Алекс протянул пропуск, но вахтер молча указал на открытый ящик стола. Перегнувшись, Алекс опустил туда бумажку, выпрямился, и прикрыл глаза от внезапной воздушной ямы. Краткие приступы новой болезни уже входили в привычку.
Прохладный ветерок свободы мазнул лицо. Сквозь голые ветви лип брызнуло солнце. За чугунными воротами дымком цедило такси, как и обещал Сурепа.
5. Город
После отъезда Светки чайник еще не успел остыть. И зеркало висело на своём месте.
Алекс вертелся в ванной. Что-то казалось не так.
Когда повернулся, в зеркале была Джулия – измученная, неухоженная, худая, с серыми кругами у глаз. Вздрогнув, он отстранился.
– Испугался? – с презрительным укором спросила она, и Алекс снова ощутил трепетный жар в груди. Столь сильный, какого не было даже в дни, когда Джулия была изысканной красавицей.
Боже мой. Она страдала и мучилась. Из-за меня. А я? Какой же я подлец в её глазах.
