22 месяца. Повесть-анекдот

– Руст, я обещал его брату, извини, но не могу.

– Жаль, а я думал, что подаришь, – с грустью ответил Рустам.

Попрощавшись, Равиль и Дамир сели в кресла автобуса, Рустам тоскливо смотрел им вслед. Старый «Икарус», шумно выдохнув облако сажи, стал медленно двигаться, в этот момент Равиль сдернул с себя ремень, о котором так мечтал его друг, и, кинув в открытую форточку автобусного окна, крикнул Рустаму:

– Лови.

Автобус увозил друзей от вокзала, а заметно повеселевший Рустам теперь им махал рукой, в которой держал подаренный Равилем ремень.

6

По приезде домой наш герой ошеломил родителей тем, что ему теперь придется идти в армию, вечером состоялся разговор с отцом.

– Атикай, ты же знаешь, я мечтал о поступлении в академию, – сказал Равиль.

– Ну ничего, поступишь после армии, – ответил отец, – пару лет службы, я думаю, тебе не повредят, по крайней мере, мозги на место поставят, а то совсем от рук отбился. Одеваешься черт знает во что, слушаешь незнамо что, да и вообще, посмотри на свой образ жизни. Нет, я в твои годы был совсем иным.

– Ну да, ну да, дядя Исмаэл рассказывал, – с усмешкой наш герой перебил отца, – ты еще скажи, что вам, как и комсомольцам тридцатых, все было по плечу.

– Вот-вот, нам-то было все по плечу, а вам все похрену. Короче пойдешь служить.

После таких слов наш герой почувствовал себя окончательно обреченным, спиной ощутив тот холодок злого рока, который надвигался, с каждым днем приближая его к сбору в военкомате.

За день до проводов дома Равиль обошел всех друзей, которых еще не постигла участь быть призванным в вооруженные силы, включая атлета Александра, спортсмена Андрея и уголовника Сергея по прозвищу Заяц. Напоследок зашел в ресторан, где восседала все та же, как и всегда, компания. Так как у нашего героя всегда водились деньги, то ему были рады за любым столом, и все завсегдатаи этого заведения приглашали его к себе, за любым столом он был желанным гостем.

Оглядев зал, Равиль подумал: «Андрюха кент с Утюгом, эти будут много пить, а на закуску закажут один салат на всю компанию, нет, сюда не пойду». Кивнув им в качестве приветствия головой, пошел мимо, увидев сидящих вдали Римму, Тамару и Трофимову. Римма одно время пыталась встречаться с его братом, Тамара была сестрой Александра Пылаева, завсегдатая ресторана и большого любителя подраться. При виде Тамары почему-то всегда вспоминалась песня Владимира Кузьмина:

В потертых джинсах и больших очках,На честных граждан нагоняет страх.13

Но в припеве почему-то напевалось вместо «кикимора» «Пылаева». Тамара была девушка с хорошим чувством юмора и никогда на это не обижалась. Трофимова, почему-то ее всегда называли по фамилии, а иногда просто сокращенно Трофа, несколько отличалась от двух остальных. Девушка она была стройная и симпатичная, но весьма, так сказать, общительная и не обладала кротким нравом, к тому же жила в районе, посещение которого для нашего героя в вечернее и особенно в ночное время было чревато получением многочисленных ушибов и телесных травм, потому эта особа никакого интереса у него не вызывала и была просто в числе его друзей и не более того. Хотя сама она часто показывала его своим подругам, что ужасно не нравилось нашему герою, так как он в такие моменты чувствовал себя эдаким жиголо.

Из всех зол Равиль выбрал наименьшее и подсел к их столу, туда же подтянулся и Раис, стол был накрыт и все, кто был из друзей, в тот момент в ресторане подходили к столу, угощаясь обильной едой и питьем. Больше, конечно же, питьем…

На следующий день были назначены проводы дома. Стол накрыт, время 7 вечера, но никого нет. 8 часов, но никто так и не пришел. Настроение падало с каждой минутой. Подтягиваться стали только часам к 9, сначала пришел атлет Александр с уголовником Зайцем, потом подтянулся Андрей со своей девушкой, у которой в фамилии так и хотелось заменить одну букву, гости шли и шли, ближе к полуночи пришла Римма с Трофимовой. Кстати, был там и Тихонов, которого друзья так и не дождались до этого на пляже. Разговор как-то не клеился. Ели и пили молча. В те минуты, когда наш герой выходил курить, заходя обратно, он видел те же лица, механически поглощающие пищу и все спиртное, что было на столе. Бачурин весь вечер проскандалил со своей девушкой, уйдя с ней домой ближе к утру.

Утро все же настало, деваться некуда, надо выдвигаться в Балашов. Провожать в армию из Балашова поехал вместе с Равилем его брат Раис. Трофимова тоже поехала с ними до Саратова. Уже будучи на вокзале, Трофимова спросили:

– А в Балашове вы что, тоже проводы будете устраивать?

– Да, там нас забирают несколько человек, решили отметить вместе.

– А мне с вами можно?

– Да у нас всего два билета, а очередь видишь какая стоит, взять еще один не получится, – сказал Раис.

– Постой, – сказал Равиль, – есть идея, – зажав пальцем дату на повестке, он с энергией тореадора, кидающегося на быка, ринулся в толпу очереди.

– Товарищи, товарища, я в военкомат опоздал, мне надо срочно уехать, – кричал он.

– Куда прешь? Мало ли куда опоздал, успеешь, – неслось от толпы. Но наш герой упорно продвигался к кассе. Тут на помощь пришел офицер, стоявший в очереди:

– Товарищи, войдите в положение, это же подсудное дело, – сказал он.

Пробившись к кассе, вожделенного билета наш герой так и не получил, но с бронью его отправили к начальнику вокзала, и вот когда начальник вокзала выдал наконец-то билет, который удалось взять ценой таких больших трудов, втроем отправились в Балашов.

Вечером во Дворе у Дмитрия были накрыты столы, все уже были в сборе, Езеф, Димка и Сергей Клевцов были со своими девушками, ждали, что и наш герой тоже придет с той девушкой, с которой водил дружбу, но вместо нее Равиль пришел с Трофимовой, а его теперь уже бывшая девушка так и не пришла. Почему не пришла? Об этом он узнает намного позже. Такого оборота не ожидал никто из собравшихся, правда, никому было и невдомек, что эта сногсшибательная девушка, что сопровождала Равиля, была просто его хорошим другой, да и оказалась она тут совсем случайно. Весь вечер все мужское народонаселение глядело на это чудо в коротком платье, которое к тому же открывало всю ее спину, чем вызывали бурю негодования у женской части, сидевшей тут же за столом.

Девушки, провожая своих возлюбленных, плакали и клялись им в вечной верности, парни успокаивали девчонок, искоса поглядывая в сторону Трофимовой, и лишь в той части стола, где сидел наш герой, стояло веселье и сыпались анекдоты вперемешку со всевозможными веселыми историями. Расходиться не хотелось, сидели всю ночь. Было такое ощущение, что напоследок друзья хотели напиться духом свободы, которого они будут лишены в ближайшие два года, хотя, как говорил мудрый Идрис ибн Юсуп: «Перед казнью не надышишься». Впереди была туманная неизвестность…

После каждого веселья рано или поздно наступает прозрение и похмелье. Кто с чемоданом, кто с вещевым мешком, стали выдвигаться к военкомату, и только наш герой в отличие от всех в армию пошел с кейсом.

У ворот военкомата толпилось уже много народа, здесь собралась половина группы, в которой друзья учились все три года, тут был Иса из Чечни, Расул и Азиз из Дагестана, Рамиль из Татарстана, Птицин и, естественно, четверо вчерашних собутыльников. Езефа приехал провожать его отец, дядюшка Ахметсагир, грозно наблюдавший за тем, Елена, девушка Езефа, обливаясь слезами, постоянно его целовала, больше работая на публику. Отец Езефа сделал им замечание, мол, вот посмотри на брата Равиля, стоит и просто разговаривает с девушкой, а вы тут устроили, понимаешь, Содом и Гоморру.

Трофимова, смущавшая новобранцев своей статью и коротким платьем с открытой спиной, на прощание тоже пустила крокодилью слезу. Кто-то принес магнитофон, из которого доносилась популярная в то время песня группы Genesis о том, как замечательно служить в армии. «И какому только дураку это пришло в голову, и так кошки на душе скребут», – подумал наш герой.

Прошла команда грузиться в автобус. Провожающие с похмельными лицами после вчерашнего застолья махали вслед, автобус уносил новобранцев к новым приключениям. Так закончилась свободная гражданская жизнь, впереди их ждала армия.

Часть вторая

7

Подпрыгивая на ухабах, старенький ПАЗик вез новобранцев на сборный пункт. Водитель, что вел автобус, видимо, не учился возить людей, и создавалось такое ощущение, что он ведет с просеки лесовоз, полный дров. Следовавший с ними прапорщик зорко следил за тем, чтобы новобранцы не употребляли прихваченное с собой спиртное. Четыре часа дороги до Саратова, как всегда, тянулись долго.

Дух свободы таял на глазах. С первых же минут после прибытия на сборный пункт начались построения. Офицеры, прибывшие за новобранцами, выкрикивали фамилии согласно спискам. Будущие солдаты выходили из строя, садились в автобус и убывали к месту постоянной службы. Когда появлялись люди в морской форме, строй заметно редел, все старались в это время где-нибудь затаиться. Фамилии зачитывались, и вместо тех, кто спрятался, брали тех, что еще были в строю, и эти не успевшие спрятаться новобранцы уходили служить на три года в морфлот. Мало кто хотел идти служить на границу, особенно на дальневосточную. Новобранцев забирали, но на их место привозили новых, в основном это были перво- и второкурсники из институтов, был недобор и брали всех кого только могли.

На сборном пункте Равиль встретил своего друга детства, Юрия Безручко, его забрали с первого курса политехнического института.

– Привет, и ты тоже тут? – спросил его Равиль. – Ты же вроде как в военное училище по зрению не прошел, а в армию, выходит, годен?

– Как видишь, – ответил Юрий.

Прошла команда строиться, и офицер, что выкрикивал фамилии, выкрикнул и фамилию Юрия, так друг детства отправился служить под Калугу. Фамилию нашего героя и его бывших однокурсников так и не выкрикивали, видимо, не настал черед. Так прошел один день. Под вечер, уничтожив остатки пищи и тех последних грамм спиртного, что удалось упрятать от зорких очей прапорщика, пошли спать в казарму, в которой народа было словно сельдей в бочке. От нечего делать стали расписывать одежду, наш герой нарисовал себе петлицы на вороте рубашки с эмблемами в виде полных кружек пива, на спине рубашки был импровизированный герб города Саратова, но вместо трех стерлядей там красовались три скелета рыб, ну а на джинсах, да, кстати, о джинсах, даже в армию наш герой пошел именно в них, на колене было написано ДМБ 88, хотя на дворе шел еще только 1986 год.

Наутро, пока приводили себя в порядок, опоздав на построение, узнали, что Лученков Дмитрий и Прицин Игорь, думая, что друзей посадили в автобус, заскочили в него, но назад их уже не выпустили, они отправились служить в Красноярск.

Построение. Напротив строя стоял капитан-артиллерист в сопровождении прапорщика-медика и двух сержантов-связистов, стали выкрикивать фамилии:

– Кудашев, Тугушев, Яхиев, Азизов… – за исключением Димки и Игоря все попали в один список. Кроме них еще из Саратова призвали 40 человек. До вокзала везли уже в кузове армейского ЗИЛа. Погрузив новобранцев в общий вагон, в котором не то что спать, но и сидеть места не особо-то и было, тронулись в путь. Сколько бы ни пытались узнать, куда их везут и в каких войсках им предстоит служить, никто им такую информацию не представлял, офицер и сержанты молчали, как партизаны на допросе, прапорщик-медик больше спал всю дорогу.

Прибыли в Харьков, и тут только поняли, что едут служить на Украину. До поезда Харьков – Одесса было еще около суток ожидания, офицер и сержанты следили, чтобы никто никуда не расходился. Рядом веселилась толпа резервистов, возвращавшихся из Чернобыля после ликвидации на АЭС, вливая в себя литры того, что им удалось достать в окрестных магазинах, угощали и наших новобранцев. Сутки тянулись долго.

Наконец-то поезд прибыл, на этот раз разместили в плацкартном вагоне. Стуча колесами, поезд доставил их до Первомайска на Южном Буге.

«Слава богу не Чернобыль», – с радостью подумал наш герой.

В часть привезли ночью, после построения повели в баню, где забрали все личные вещи, постригли наголо и одели в новое, с иголочки, х/б и кирзовые сапоги. Новобранцы высыпали из бани на улицу, и вот тебе на, все на одно лицо, и никто друг друга не узнает:

– Сергей, ты где?

– Азиз?

– Равиль?

– Николай?

– Юсуп? – слышалось с разных сторон.

Наводя порядок, сержант скомандовал строиться и, выровняв ряды, повел строй в казарму. Шел второй час ночи, вымотавшись, наш герой тут же уснул на первом ярусе кровати, как только его голова припала к подушке.

8

«Лето – хорошая пора, в саду созрели фрукты, можно сходить на пляж, пожариться под июльским солнцем, вечером в кабак, как обычно, потом дансинг», – сквозь сон думал наш герой.

– Ро-о-ота подъем! – прокричал дневальный.

Вскакивая с кровати, Равиль стукнулся лбом с Алексеем Васюхиным, который вскочил с соседней, с ним они познакомились еще в поезде. В этот момент с верхнего яруса на плечи нашему герою свалился Дамир Акчурин, все забегали, одеваясь, спеша кое-как намотать портянки.

– Выходи строиться на физзарядку, – прокричал на этот раз уже сержант.

«Блин, сходил на пляж, посидел в ресторане, – подумал наш герой. – Приснится же».

Но это был уже не сон. Построившись, строем побежали на спортгородок, наступая друг другу на пятки.

– Делай раз, – прокричал сержант. Полчаса физзарядки, и в казарму, ну а потом по распорядку. После завтрака стали учить как подшивать воротничок, делать упражнения на скорость одевания и прочие воинские премудрости.

Ближе к обеду прибыл командир батальона, объявили построение.

– Смирно, – скомандовал сержант. Подойдя строевым шагом к командиру, доложил: – Личный состав вновь прибывших военнослужащих построен.

– Вольно, – скомандовал комбат.

– Вольно, – повторил сержант.

Старый майор, как минимум пару десятков лет отдавший службе, оглядел строй:

– Орлы! – сказал он. – Так, раньше вы были русые, рыжие, черные, белые, надеюсь, других каких среди вас нет? А то с прошлым набором пришли тут двое из Москвы, но ничего, мы им дали в руки БСЛ и сделали из них настоящих мужиков.

– Товарищ майор, а что такое БСЛ? – спросил один из новобранцев.

– В армии в строю разговаривать не принято, но раз ты, боец, такой любознательный, то БСЛ – это большая саперная лопата, и тебе, как самому любознательному, я сегодня предоставлю возможность овладеть в совершенстве этим шансовым инструментом на разгрузке щебня, а в помощь тебе пойдут вот эти два весельчака с улыбками до ушей, – и он указал на Дмитрия Жидилева и Николая Орлова. – Еще вопросы будут?

Больше вопросов никто, по-видимому, задавать не захотел.

– Так на чем я остановился? А, так вот, раньше вы были этим сбродом, а теперь вы бойцы доблестной советской армии. Вы прибыли для прохождения службы в Нижнеднепровскую ордена Октябрьской Революции Краснознаменную дивизию. Это вам не там, это вам тут, и чтобы службу несли достойно. Для начала полторы недели побудете в карантине, где пройдете курс молодого бойца, а потом распределим по разным частям. Всем понятно? Вот и славно, а теперь разойдись.

Строй рассыпался, словно в него кинули как минимум десятка три кирпичей, и толпой бойцы отправились в курилку.

– Да, крутой дядька, с таким не посачкуешь, – сказал Равиль, затягиваясь едким дымом сигарет «Памир».

После обеда загнали в класс, дали воинский талмуд под названием «Устав внутренней службы».

– Кто первым выучит обязанности дневального, тот первым пойдет в курилку, – сказал сержант.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Коммунистическая партия Советского союза.

2

Комитет государственной безопасности.

3

Отец (тат)

4

Шапка на мне хорошая? (тат)

5

Хорошая (тат)

6

Полумесяц видно? (тат)

7

Видно (тат)

8

Порок кожевенного сырья, возникший в результате воздействия повышенной температуры и влаги.

9

Участок на кожсырье, выеденный молью.

10

Имеется в виду 6-ти серийный телевизионный фильм «И это все о нем», снятый в 1978 году по одноименному роману Виля Липатова.

11

Корабль, потопленный в 1915 году немецкой подводной лодкой.

12

Самый крупный дирижабль, потерпевший крушение в 1936 году.

13

Отрывок из песни Владимира Кузьмина «Кикимора»