скачать книгу бесплатно
– Я больше не нарушу обещания, – клятвенно заверила я, и инцидент был исчерпан.
А вскоре стали появляться первые срубы. Были они низкими, в человеческий рост, с плоскими крышами, имевшими наклон для стока воды. Никаких садов и огородиков, никаких наличников. Строгие, даже мрачные, как и их жильцы. Они вышли, когда мы проезжали мимо. На лицах не было улыбок, но и попыток задержать нас или напасть тоже. Кийрамы провожали нас взглядами, а после возвращались к своим делам.
Я отметила неброскую одежду серого цвета и полное отсутствие украшений. Волосы женщин были заплетены в косу, головы мужчин полностью выбриты. У детей, что у мальчиков, что у девочек, волосы были обрезаны по плечи. Как когда-то рассказывала мне мама, маленькие кийрамы носили одинаковую длину до момента взросления, после девушки отращивали длинные косы, юноши обривали головы. С этого момента они считались созревшими. Кстати, волосы у них были каштанового цвета, а глаза светло-карими, чем-то и вправду напоминая звериные.
– Когда мы доберемся до поселения? – спросила я, когда мы проехали уже немало одиноко разбросанных домиков.
– Мы уже въехали в него, – ответил Танияр. – Это и есть поселение. Оно далеко тянется, почти по всем землям кийрамов. Где-то дома стоят чаще, где-то реже, где-то их совсем не видно, но это всё равно поселение. Вспомни, о чем мы говорили, когда сравнивали два племени.
И я поняла. Звери живут в лесу, не обнося свои логова заборами. Они просто выбирают место и обустраиваются там. Кийрамы живут по тем же законам. Лес – это и есть их поселение, а они одна большая стая. На самом деле они не живут обособленно, просто выбирают место посвободнее, чтобы не отпугивать добычу. У этого племени нет скота, им не нужны пастбища. Они охотники и нуждаются в охотничьих угодьях, потому и заходят на земли соседей.
– А где дом вожака? – снова спросила я.
– Нам укажут, – ответил Танияр.
На этом я рот закрыла и просто набралась терпения. Тем более и ждать было недолго, вскоре нам навстречу вышли пятеро мужчин. Таких же неулыбчивых, как и все, мимо кого мы проехали. Они встали, закрыв собой дорогу, и каан поднял руку. Мы послушно остановили саулов. Танияр спешился первым и встал напротив воинов кийрамов.
– Богатой добычи, – приветствовал он подопечных Хайнудара, никак более не выказав приветливости.
– Ты пришел с ягирами, – произнес один из воинов племени.
– Они охраняют мою жену, – ответил каан. – Однажды прислужники Черного украли ее, больше я этого не допущу. Оружия при мне нет, как и обещал. – Он и вправду был без оружия. Не было на Танияре ни доспехов, ни плаща. У ягиров оружие было, но отсутствовали ленгены – главный вестник угрозы. Только ножи, и у двоих луки, притороченные к седлу. – Мы не желаем вам зла и не собираемся нападать. Ягиры готовы отдать вам оружие, но они должны его получить, когда мы отправимся в обратный путь.
– Если боишься за жену, почему привез ее?
– Здесь я за нее не боюсь, среди детей Хайнудара нет поклонников поганого Предателя.
– Верно, нет, – ответил кийрам. – Тогда почему не оставил ягиров с оружием на своей земле, когда приехал на нашу? Вы так делаете.
– Враги умеют скрываться там, где их не ожидаешь увидеть. Мою жену украли, когда она только выехала со священных земель. Предатели умеют скрываться.
– Среди нас не скроются, – высокомерно ответил кийрам.
– Они живут рядом, но ни вы, ни мы этого не заметили, – ответил Танияр.
– Где?
– В Каменном лесу.
– Поганое место, мы туда не ходим.
– Мы тоже, потому они там есть. Если вожак боится за свою жизнь, я прикажу ягирам отдать вам оружие, – каан вернулся к началу разговора.
– Вожак никого не боится! – повысил голос кийрам, молчавший до этого.
– Никто из нас не боится тагайни, – сказал первый. – Оставьте себе свое оружие. Убьете Улбаха – живыми отсюда не уедете.
– Нам не нужна смерть вожака, – ответил Танияр. – Мы хотим дружить, а не воевать.
– Зачем нам ваша дружба?
– Ты – вожак? – полюбопытствовал мой муж.
– Нет, – кийрам отрицательно мотнул головой. – Я его брат – Кхыл.
– Улбах начал терять свою силу?
Я с тревогой взглянула на Танияра. Он явно подзадоривал кийрама, но зачем – я не понимала. Если мы едем с дипломатической миссией, то к чему будить зверя, уж простите мне мой каламбур.
– Улбах силен!
– Вожак поломает тебя голыми руками, тагайни!
– Как ты смеешь называть вожака слабым?!
– Это ты слабый, беловолосый!
Происходившее живо напомнило мне перелай собачьей своры. Впрочем, дальше выкриков кийрамы не заходили, хоть и хватались за рукояти ножей, торчавших из ножен, заткнутых за пояс. Ну точно, свора, показавшая зубы. Пугают, но напасть не спешат.
– Тогда почему Кхыл говорит вместо вожака? – нисколько не рассердившись, спросил каан. – Или он хочет оспорить право брата?
Кийрамы замолчали, и я осознала смысл всей этой сцены. Танияр не стал просить отвести его к Улбаху. Просьба – показатель слабости, приказ – вызов. Как не стал вступать в препирательства, что тоже стало бы началом свары, он просто указал Кхылу его место, не проявив ни агрессии, ни слабости.
– Вожак говорит от имени племени, – заносчиво ответил Кхыл. – Иди, он готов тебя слушать.
И мы прошли, уже не забираясь в седла. Саулы шагали за нами, им повод был не нужен. Отличился только мой Ветер. Он приостановился, когда мы с ним проходили мимо пяти кийрамов, как-то очень оценивающе осмотрел Кхыла и показал ему зубы. Я велела:
– Не трогать.
– Мьяв, – ответил саул.
По его морде явно читалось, что мьяв означает «не больно-то и хотелось», по крайней мере именно такую интонацию я расслышала и укоризненно покачала головой. Ветер остался при своем мнении.
– Ты сказал, что придешь без оружия, Танияр.
Перед нами стоял высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти. Был он так же лыс, как и все кийрамы, глядел строго, но лицо казалось спокойным. Мужчина был далеко не привлекательным даже не из-за глубокого шрама, тянувшегося от переносицы к левому уху. Черты его казались тяжелыми и грубыми, но ощущение силы я уловила.
– Я свое слово держу, Улбах, – ответил каан. – При мне нет оружия, и мои ягиры оставили свои ленгены на подворье.
– У них ножи.
– У тебя и твоих людей тоже ножи. Мы на равных.
Улбах промолчал. Его взгляд скользнул по ягирам и остановился на мне. Вожак с минуту изучал меня, а после произнес до боли знакомую фразу:
– У тебя зеленые глаза. Ты пагчи?
– Улбах против пагчи? – спросила я в ответ.
– Нет, – ответил вожак и поманил нас: – Войдите в мою дверь.
Глава 3
Итак… Да, хотелось бы сказать, что переговоры продвигались вперед быстрым уверенным шагом, но… нет. Точнее, они, конечно, шли, но как-то совершенно непонятно для меня. Вожак и каан сидели друг напротив друга, скрестив ноги и уместив ладони на коленях, и молчали. Они глядели друг на друга, ни разу не отведя взора и не пошевелившись. Моргали, это не запрещалось, но продолжали испытывать друг друга на стойкость и душевное равновесие. Признаться, я уже пару раз поерзала, кашлянула, пытаясь хоть как-то ощутить себя частью этой вселенной, где существовали две каменные глыбы, но так и осталась маленькой неприметной мошкой.
Мне думалось, что мы поднесем дары, заведем учтивую беседу, а может, сразу перейдем к делу, раз уж этот народ не терпит расшаркиваний. Будем обсуждать, объяснять, возможно, спорить, но придем к общим договоренностям, однако еще не было сказано ни единого слова.
Едва войдя в дом, вожак уселся на коврик, сплетенный из соломы, Танияр устроился на таком же коврике, и поединок начался. Мне осталось усесться прямо на пол за спиной мужа, потому что третьего коврика никто не расстелил, а лавки здесь попросту не было. И знаете, что я вам скажу? Утомительное это дело – переговоры с кийрамами. Не знаю, как мой супруг, а я уже от них начала уставать. Однако выказать слабость было бы крайне неосмотрительно, и потому я, медленно выдохнув, устремила взгляд в пространство, и мысли вернулись к моим неосмотрительным высказываниям недавно.
О нет! Я не предавалась самобичеванию, это мы уже прошли, и урок был усвоен. Я раздумывала над тем, что сказала. Теперь уже мысленно я продолжала вести свою беседу, расходясь всё больше. Моя речь была блистательна, насыщена эпитетами и подкреплена примерами. Я была невероятно убедительна, и никто не смел мне возразить… возражать-то было некому. Потому я одержала быструю и безоговорочную победу, а после едва сдержала смешок, веселясь над собой. Однако вовремя опомнилась и нахмурила брови, придав себе суровый вид.
А молчание затягивалось. Главы двух народов позиций не уступали, они продолжали свое беззвучное сражение, и я протяжно вздохнула. Не знаю, сколько мы уже так сидели, но у меня затекли спина и ноги. Поерзав, я сменила положение, снова вздохнула и опять задумалась. Теперь у мыслей не было определенного течения. Я то возвращалась в дом названой матери, вспоминая наши с ней тихие вечера, когда под завывание вьюги я слушала напевные рассказы о Белом мире и его обитателях. То перемещалась в теплое лето в дом моего мужа, когда была его гостьей и уже он знакомил меня со своей землей. А после возвращалась в настоящее, и тогда мысли принимали такой оборот, что улыбка сама собой трогала мои уста, и щекам становилось жарко от недавних воспоминаний.
Мотнув головой, я заставила себя не думать об объятиях каана и снова устремилась в холодную зиму. Теперь уже целенаправленно. Мне захотелось как следует вспомнить всё, что шаманка говорила о кийрамах. Однако сведения были общими, и ничего толкового на ум не пришло. Нет, разумеется, Ашит дала мне всю необходимую информацию, но к данному моменту она не подходила, потому что мама ничего не говорила о таких вот посиделках. И, перестав искать призраков, я вернулась в дом Улбаха, чтобы самой разобраться в происходящем.
Конечно же, я понимала, что главы тагана и племени испытывают друг друга. Улбах желал прощупать гостя, и от того, как пройдут их посиделки, зависит дальнейший успех переговоров. Эта часть была необходима, но к чему приведет итог и кто уступит первым? И поняла – уступит Танияр. Не потому, что слабее духом и менее терпелив, а потому, что так надо. Он выдержит ровно столько времени, сколько необходимо, чтобы его признали достойным воином и человеком, но сдастся прежде вожака кийрамов, иначе наша поездка не будет иметь толка. Из гостя каан может превратиться в соперника, а это приведет к поединку. Вожак не может проиграть беловолосому. Хорошо, ждем, когда придет время сдаться. Знать бы еще, где находится эта грань… Ответа мне, разумеется, никто не дал, и я продолжила ожидать, но теперь хотя бы понимала чего.
А время шло. Передумав уже, кажется, обо всем, о чем могла, я огляделась и тихонько, чтобы не отвлечь мужчин от их важного дела, перебралась к стене. А прижавшись к ней спиной, блаженно выдохнула – тело устало неимоверно! Из этого я сделала вывод, что сидим мы так уже не первый час. Но если я морально уже готова была просто встать и выйти из дома, то Танияр, как и Улбах, выглядел так, будто они заняли свои места только что, а не просидели всё это время, глядя друг на друга совершенно равнодушными спокойными взглядами.
Признаться, я ощутила раздражение. Зачем я поехала с кааном? За это время я могла заняться чем-то более полезным и нужным, но сижу здесь и изнываю от тишины и безделья! Впрочем, уже через несколько минут я фыркнула сама на себя. Сиди я сейчас на месте мужа, и переговоры закончились бы уже в эту минуту, так и не достигнув даже своего полноценного начала. И пусть на мне нет ответственности, которая лежит на Танияре, но показать, что его жена совсем не обладает терпением, не хотелось. Поэтому никуда я не вышла, нервничать перестала и ерзать тоже. Вновь затихла в более удобной позе и прикрыла глаза.
Мне хотелось расслабиться и отвлечься от всяких размышлений, чтобы дать разуму отдых. Я представила себе бой хота, пение моей матери и вой вьюги за стенами маленького дома вожака кийрамов. Картинка вышла столь яркой, что я даже поежилась, ощутив зимний холод. Однако сознание мое поплыло, и вскоре тихие звуки, доносившиеся с улицы, исчезли, оставив только глухое бум да беснование ветра и снега, разметавшие мир в своей необузданной ярости, а затем исчезли и они. Я проиграла свой бой и задремала.
– Эй. Эй, тагайни.
Мое возвращение в реальность ознаменовалось маленьким землетрясением и призывом прямо в ухо.
– Ах, – вздрогнув, я распахнула глаза и ошалело уставилась на женщину с резкими чертами лица, которая трясла меня за плечо.
– Идем, – сказала она и без всяких пояснений направилась к двери.
Я перевела взгляд на мужчин, но здесь ничего не изменилось, они всё еще сидели друг напротив друга. Затем вновь поглядела вслед женщине. Она обернулась, поманила меня рукой и вышла из дома. Мои колебания длились не больше минуты. Вряд ли здесь требовалось мое присутствие. Мой супруг не проявил тревоги или несогласия, на улице стоят ягиры, и ухожу я не сама, а по приглашению, значит, можно и принять его. И я поднялась на ноги. Уже на выходе я опять устремила взор на каана, однако он смотрел только на Улбаха. Ну и пусть любуется дальше. Хмыкнув, я притворила за собой дверь.
И в ту же минуту мир обрушил на меня многообразие звуков. Они были негромкими, но после долгой утомительной тишины я вслушалась в мелодию жизни с необычайным удовольствием. Прикрыв глаза, я подняла руки и ощутила, как ветер скользнул по ладоням ласковым касанием.
– Ты странная, тагайни, – услышала я и открыла глаза.
Уже знакомая мне женщина стояла неподалеку и наблюдала за мной. Улыбнувшись ей, я пожала плечами и, вдохнув полной грудью еще раз, огляделась. Ягиры расположились у соседнего дома, и компанию им составили Кхыл и четверо кийрамов, закрывших нам дорогу к вожаку. Еще несколько человек хоть и не подошли к нашим воинам, но стояли неподалеку и совсем «не обращали на них внимания», но явно прислушивались. Я усмехнулась – все-таки любопытны.
Заметив меня, Берик помахал мне рукой, я ответила ему тем же, но не подошла. Меня терпеливо ожидала женщина, и я не стала ее задерживать еще дольше. Мне хватило времени, чтобы разглядеть, что за нашими людьми поухаживали. В отличие от каана, которого испытывал вожак, воинов успели покормить, о чем свидетельствовали деревянные блюда, еще кое у кого стоявшие на коленях, и чаши, также вырезанные из дерева. Насколько я знала, кийрамы совсем не употребляли хмельных напитков, так что ягирам подали, скорее всего, воду. Но их это не расстроило, воины выпивали только в большие праздники. Разум защитников должен быть светлым.
Саулов я тоже увидела, они бродили неподалеку. Я уже много раз говорила, этим животным привязь была не нужна, они от хозяев не отходили. В общем-то, в этом и заключалась повышенная ревность и задиристость моего Ветра. Его всадницу уволокли на глазах бедного саула, а он не смог ни помешать, ни защитить. Мой мальчик сильно переживал свою потерю и с тех пор с подозрением относился к каждому чужаку, и не только когда они оказывались рядом со мной и вызывали подозрения моего четвероногого друга и охранника. Потому Танияр при Ветре ко мне не прикасался, уважая чувства саула, ему этих касаний хватало, когда ревнивец уходил в ашруз. И по этой же причине Кхыл удостоился повышенного внимания и угроз со стороны моего скакуна.
Он единственный ждал недалеко от двери и, увидев, что я вышла, поспешил присоединиться. Я не стала его дожидаться, зная, что догонит, и направилась к женщине. Увидев, что я иду, она свернула за угол дома. Заинтригованная, я поспешила следом. Впрочем, интрига разрешилась сразу же. Там была открытая пристройка – кухня. Подобные я уже видела у некоторых домов, когда мы еще только ехали сюда. Здесь стояла круглая печь, представлявшая собой широкий конус, уходивший широким дном в землю. На верхней суженной части, сейчас накрытой решеткой, жарилось мясо.
Здесь же стоял стол, рядом с ним две скамьи. На стене висела необходимая утварь. Тут же я увидела и бочку, наполненную водой. Остановившись, я поглядела на женщину, и она указала на скамью.
– Садись, тагайни.
– Мое имя – Ашити, – представилась я. – Я жена каана Танияра.
– Сильный воин, – кивнула женщина. – Мой Улбах тоже сильный. Долго еще сидеть будут.
Присев на лавку, я с новым интересом посмотрела на женщину. Значит, все-таки жена. Женщина была, как и все кийрамы, суровой и неулыбчивой, одета в ту же простую серую одежду, и волосы, заплетенные косу, спускались ниже седалища. Волосы ее были красивыми, густыми, коса толстой. И это было единственным, что оказалось в женщине красивым. Фигурой она была коренастая, широкоплечая, руки казались сильными и грубыми. Но это и понятно, здесь прислуги не имелось. Наверное, я виделась ей хрупкой и изнеженной, что, в общем-то, было правдой.
– Как твое имя? – спросила я.
– Дайкари, – ответила она, споро набирая голыми руками горячее мясо с решетки на деревянное блюдо. Затем поставила блюдо передо мной и велела: – Ешь.
– Спасибо, – ответила я.
Дайкари уселась напротив, облизала пальцы и воззрилась на меня с интересом. Признаться, сей пассаж у меня несколько отбил аппетит, терзавший меня с той минуты, как я ощутила запах мяса. Но отказываться есть в данной ситуации было бы неблагоразумно. Уговорив себя, что до подачи мяса женщина пальцы не облизывала и вообще руки у нее были чище воды в ручье, я взяла первый кусок мяса.
– У тебя зеленые глаза, – сказала Дайкари. – Но ты не пагчи. Неужели тагайни позволили кому-то из своих привести в таган дитя Дурпака?
Я отметила, что в этом племени слова и имена произносят без всяких искажений.
– Я не пагчи, – ответила я. – Я даже не родилась в этом мире. Я попала сюда зимой, на священные земли. Ашит нашла меня, выходила и назвала дочерью. Белый Дух меня принял и сделал два подарка.
– Какие? – спросила Дайкари, и я ощутила изумление от того, что она никакого изумления не испытала. Просто приняла мои слова, и всё. Впрочем, как и пагчи. Так что удивляться я сразу и перестала.
– Он дал мне дар слова своего мира и волосы…
– Ты была без волос?
Я поперхнулась. Хотя… Женщина принимала мои слова буквально, а я не сказала про цвет, так что можно подумать, что и вправду волос не было… Я усмехнулась и отрицательно покачала головой:
– Нет, волосы у меня были. Но они не были белыми.
– А какими были?
– Как огонь, такого цвета, – улыбнулась я.
– Красиво, – кивнула Дайкари. – Но с тагайни нужны белые волосы, другие не признают.
– Мой муж видел меня с рыжими волосами, – ответила я, пожав плечами. – Они ему очень понравились. У меня необыкновенный муж. Пагчи его уважают. Мы с ними дружны. Хорошие люди.
– Тагайни не дружат с теми, кто на них не похож, – отмахнулась Дайкари, и я почувствовала себя уязвленной, будто меня назвали лгуньей. – Они нападают на нас.
На моем лице осталось благожелательное выражение. Я улыбнулась:
– Разве же они доходили сюда хотя бы раз? – полюбопытствовала я. – Тагайни жгли ваши дома?
– Нет. Если бы они вздумали сюда прийти, то не ушли бы живыми.
– Значит, войны у вас никогда не было, – мягко заметила я. – А если не было войны, то разве можно сказать, что тагайни на вас нападают?
– Они мешают нам охотиться.
