скачать книгу бесплатно
– Пойдешь ли ты за мной, Ашити? – спросил он негромко.
– Пойду, – ответила я. – Куда ты, Танияр, туда и я.
Затем вложила в его ладонь свою, и каан улыбнулся:
– Идем.
Нам осталось сделать последнее, и мы подошли к моей матери. Не потому, что она была шаманкой, а потому, что оставалась единственным настоящим родственником из всех, пусть и названым. И когда мы остановились, склонив перед ней головы, Ашит произнесла:
– Пусть Отец не оставит вас милостью и покровительством. Не забывайте заветов Создателя, заботьтесь друг о друге, и пусть Илсым дарует Ашити легкие роды, а Нушмал всегда укажет Танияру самый короткий путь к дому. Ступайте своей дорогой как муж и жена. – После приложила ладонь ко лбу каана, благословляя его, затем благословила меня и отступила. Обряд свершился.
По традиции молодожены уходили в дом, где для них были приготовлены яства, и никто до утра не смел их беспокоить. Но мы не вернулись под уютный кров дома каана. Сейчас это был дом невесты, и, конечно, не отправились на подворье ягиров. Танияр вывел меня за ворота, где ожидала повозка, в которую был впряжен Тэйле. Каан усадил меня на сиденье, сам занял место возницы, и повозка тронулась. А следом отправилось наше сопровождение из десяти вооруженных ягиров.
Мы ехали к священным землям, а иртэгенцы отправлялись праздновать свадьбу каана. За главным столом должны были сидеть родственники жениха и невесты, они и будут принимать поздравления и веселиться вместе с остальными, а у нас был свой праздник для двоих. И Танияр вез нас туда, где находился дом нашего Отца, тем самым и соблюдая традиции, и выбрав самое безопасное место, подходы к которому будут охранять воины. Но главное, это было самым романтичным местом, которое только можно было придумать. Бескрайняя благоухающая степь, и мы посреди нее… Невероятно!
Я смутно помню свадебные традиции своего родного мира, но если бы мне кто-то предложил сыграть мою свадьбу по тем правилам, я бы отказалась. Я ни за какие блага всех миров не променяла бы расстеленный на траве жалмыс – искусно вытканное большое покрывало на лакированный паркет самого роскошного из дворцов. Чистое небо над головой – на сияющую начищенную люстру и уютное уединение – на шумное пышно разодетое общество. Мне не нужна была музыка и поздравления, щедрые подарки и танцы до стертых ног в душной бальной зале. Милее сердцу оказались заповедная тишина и теплый ветер, несший на своих крыльях аромат подсохшей травы и цветов. Это было таинство в чистом виде, пропитанное символизмом, чувственным откровением и сплетением душ в искреннем и чистом порыве. Лучшая свадьба на свете, какую я могла бы себе пожелать. Я была счастлива… Мы были счастливы!
– Ашити…
– М?
– Солнце поднялось, пора возвращаться.
– Нет.
– Нет?
– Не-а.
– Если привезу жену спящей, то люди скажут, что я силен и могуч, как йартан, настоящий зверь… Это хорошо. Это уважение и зависть. Спи.
Приоткрыв глаза, я увидела самодовольную физиономию каана, но в глазах его плескалось веселье, не позволив поверить, что он говорит серьезно. Я вновь смежила веки.
– Или они скажут, что ты так слаб, что жена заснула от скуки, – возразила я.
Ответа не последовало, и я снова посмотрела на Танияра. Теперь на лице его была написана задумчивость и исследовательский интерес.
– Слаб, значит? – спросил он как-то тускло.
Сев, я с тревогой посмотрела на своего супруга, после протянула руку и коснулась его щеки.
– Ты обиделся? – спросила я, видя, что из его глаз исчезло веселье. – Прости, я же пошутила. Ты был восх…
Пальцы каана накрыли мне губы.
– Поздно, женщина, – сурово ответил он. – Поздно. Я щадил тебя ночью, но сейчас ты познаешь всю мощь своего мужа.
– Да ты же издеваешься! – осознав свое легковерие, воскликнула я.
– Это ты издеваешься, – ответил Танияр и ухмыльнулся: – А я – зверь и всё еще голоден.
– Ты лопнешь… – попыталась я возразить, но рот мне заткнули поцелуем, а дальше было уже не до разговоров…
Когда мы наконец покинули священные земли, ягиры, ожидавшие на границе, встретили нас ухмылками. В эту минуту я пожалела, что галам надевать уже не положено, потому что щеки мои запылали от смущения и негодования. Танияр остался невозмутим.
– Задержался каан, – ни к кому не обращаясь, произнес один из воинов.
– Он столько своего лета ждал, что сил до следующей зимы скопилось, – ответил другой ягир.
– Да проспали, небось, – встрял третий. – В священных землях хорошо, тихо. Устали уж от забот, вот и проспали всю ночь и утро.
– Уснешь тут, – проворчала я себе под нос, – когда рядом могучий йартан клыки скалит.
Меня услышали. Танияр обернулся и сверкнул широкой ухмылкой. И, вторя ему, ягиры взорвались громким хохотом. Я сосредоточилась на отделке моего платья и изо всех сил не замечала шуток, посыпавшихся на нас с новой силой. Да, в Иртэген я возвращалась уже в платье, которое украшал орнамент каанского дома. И волосы муж, как и полагалось, сам расчесал и заплел в косу, закрепив ее конец затейливой заколкой. Мой лоб пересекал новый филям, в ушах висели новые сережки, запястья украшали браслеты, но главное…
Главным украшением стал перстень, и точно такой же был надет на палец моего супруга. Вместо камня в нем была заключена «бусина» – дар Отца. Или, как назвал льдинку охотник, кийрам – дыхание Белого Духа. Мне такое именование пришлось по душе, и теперь я только так и называла ледяной кристалл в форме бусины.
Перстни сделал нам всё тот же Урзалы. Он прекрасно справился с моим заказом, сделанным в первый день посещения мною курзыма. Ювелир тогда постарался на славу. Он не только сделал то, что я нарисовала, но и внес собственные дополнения, неожиданно украсившие мою задумку. И то, что было отражением мастерства ювелиров моего мира, преобразилось, получив новое звучание, более соответствующее миру Белого Духа.
Я была в восторге, и гарнитур, полученный мною от мастера, стал моим любимым. И потому не возникло вопросов, к кому обращаться, когда мы с Танияром приняли решение о форме оправы, в которую должно быть заключено «дыхание Белого Духа». Сам каан отправился к ювелиру и велел сделать два кольца, не добавляя иных камней, кроме кристаллов, которые он принес.
Срок был назначен всего в три дня, но Урзалы успел. Моя мерка у него уже была, мерка с пальца каана была снята, и наш ювелир взялся за дело. Самым драгоценным в перстнях был кристалл, впрочем, это вполне понятно, никакой металл не может сравниться с даром Создателя. Сами кольца были отлиты просто и без затей, это было нашим пожеланием, переданным мастеру Танияром, но Урзалы вновь проявил некоторую самостоятельность, потому оправой к «бусине» стала птица арзи – спутник Нушмала и символ каанского рода Зеленых земель. Ювелир сотворил из кристалла голову арзи, а крылья пустил по ободку кольца. Вышло весьма недурно, и Танияр накинул за выдумку еще арчэ. Но это я узнала, когда каан достал наши кольца утром, собирая меня в обратный путь.
– Танияр, – позвала я, налюбовавшись на орнамент и на перстень. И когда супруг обернулся, я произнесла с ноткой раздражения: – Сколько положено шутить над брачной ночью?
Он пожал плечами и ответил:
– Никто срок не устанавливал. Обычно друзья подшучивают над мужем. Это просто веселье. Тебе не нравится?
– Смущает, – призналась я.
– Я тебя понял, – кивнул Танияр и поднял руку: – Довольно. Кому есть что сказать, потому договорите.
– Да что тут говорить? Уже наговорились, – заверили его воины, и до Иртэгена подначек уже не было.
Впрочем, я понимала их острословие. Этому десятку не довелось участвовать в гульбище, и всё, что им осталось, – это развлекаться за счет молодоженов, чтобы хоть что-то урвать от праздника, прошедшего мимо, пока ягиры стерегли подступы к каанской чете, наслаждавшейся друг другом среди трав священных земель. Вот и развлекались как могли. И мне бы даже стало немного стыдно за требование прекратить шутки, если бы не их длинные носы в моей постели. Однако…
Приподнявшись, я ухватилась за плечи каана, чтобы не вывалиться из возка, после поднялась на ноги и склонилась к его уху.
– Было бы недурно наградить их за верность и терпение, – шепнула я мужу.
– Я уже приготовил для них дары, – тихо ответил Танияр, повернув ко мне голову.
Он поцеловал меня в уголок губ и снова устремил взгляд вперед, а я уже не стала садиться. Так и ехала дальше стоя, держась за плечи каана. Танияр придержал Тэйле, чтобы каанша не потерялась по дороге, вылетев на очередном ухабе, но вернуться на сиденье не просил. Похоже, моя идея ехать, обняв его, каану понравилась, а мне тем более. Выпускать своего мужчину из рук не хотелось. И от этой мысли ликование затопило меня, вернув в душу праздник, немного испорченный пошлыми шутками воинов. Мой! Отныне и навсегда.
– Хорошо, – выдохнула я, и Танияр, обернувшись, улыбнулся.
В Иртэген я так и въехала, более напоминая победителя на колеснице, изображение которого всплыло в голове в эту минуту. И, решив поозорничать, я подняла руку и помахала иртэгенцам, остановившимся при нашем появлении. Впрочем, мое озорство поняла только я, потому что люди подняли руки в ответ, и в нашу сторону понеслись подначки того же характера, что и шутки ягиров. Коротко вздохнув, я наконец смирилась. Пусть поскорее отвеселятся и успокоятся. Переживу. И когда каан поднял руку, чтобы прекратить народное веселье, я остановила его:
– Пускай. Уже скоро дом.
А дома нас ждали моя мама и Сурхэм, более никого из «родственников» не было, да в них теперь и нужды не было. Признаться, я ожидала, что прислужница тоже не упустит возможности сказать что-нибудь этакое, но она только вздохнула и отправилась на кухню. Отгадка этому была проста – шаманка. Она сама не отпускала сальных шуток и, похоже, запретила это делать Сурхэм.
Удивительно, но она всё еще продолжала слышать мои мысли. Не все, но связь до конца не распалась. И когда я поминала шаманку в своих размышлениях, она это знала.
– Отцу видней, что мне знать надо, а во что нос совать незачем, – так пояснила Ашит нашу связь.
Возможно, она и сейчас услышала, что меня раздражают вольные рассуждения окружающих о прошедшей ночи. А может, попросту уже знала меня достаточно, чтобы сделать необходимый вывод. Хотя, быть может, дело было в самой шаманке и ее взглядах на жизнь. Она ни во что не вмешивалась, пока ее не просили это делать, и не любила бестактность в других. В любом случае я была ей безмерно благодарна за то, что дома я чувствовала себя уютно и легко и могла улыбаться искренне, а не вежливо.
– Ты ведь останешься с нами, мама? – спросила я, поцеловав ее в щеку.
– Устала я от людей, – ответила Ашит. – Слишком много для меня. Поеду к Урушу, заскучал уж один дом сторожить.
– Я надеялась, что сядешь с нами за стол…
– Вчера насиделась, – отмахнулась шаманка. – Вам никто не нужен, вдвоем хорошо. Дождалась, теперь поеду.
Вскоре она и уехала, на йенахе. Малыш пришелся моей матери по душе. И хоть она в своей сдержанности эмоций не проявила, когда принимала его, но все-таки кивнула:
– Хороший подарок. Спасибо, дочка.
И Уруш, как мне и думалось, встретил нового приятеля с энтузиазмом. Теперь он не крутился под ногами шаманки, а носился с маленьким бегуном по двору и за его пределами. Даже спать уходил в сарай, где теперь жил Малыш. Так что угодила я всем троим разом, чему, признаться, была рада. А сейчас йенах бежал обратно в священные земли, к своему другу, такому же кудрявому, как и он. И на спине его, помимо хозяйки, были пристроены дары, отданные кааном в день свадьбы.
Оружие забрали ягиры, оно предназначалось для них. Мешки с припасами поделили между собой женщины, как и ларцы. И если в двух ларцах находились украшения, то в третьем были собраны иные подношения, которые Ашит оценила. Медная ступка и пестик, набор бляшек и костяных бусин, хвосты животных, мешочки с сушеными травами, привезенные Танияром из дальних таганов еще во время моих поисков и подготовки новой встречи. И прочие вещи – с первого взгляда чепуха, но важные для шамана.
Когда я увидела, что Танияр готовит в дар моей матери, я изумилась:
– Ты даже сомнения не допускал, что я могу отказаться и не пойти за тебя?
– Разве мне можно отказать? – изумился в ответ каан.
– Можно, – ответила я деловито, – но ты когда-то обещал взять измором мою мать. Я просто решила избежать новых угроз для нас обеих.
– Какая умная жена у меня будет, – ухмыльнулся наглец. – И осторожная.
А после того как уехала шаманка, ушла и Сурхэм, оставив нас с кааном наедине, сказав напоследок:
– Вещи твои я к мужу перенесла, еды наготовила. Если о ней вспомните, знаешь, где взять. – И все-таки не удержалась: – Надеюсь, сил у вас уже не осталось, дом не развалите. Мне сюда еще возвращаться.
– Развалим – новый выстроим, – обняв меня за плечи, ответил ей Танияр. – Ступай, Отец с тобой.
– И вам его милости, – с достоинством ответила прислужница и направилась к двери. – А дом всё ж поберегите. Пока новый отстроите, опять сил скопите, так и тот обвалите.
– К тебе придем силы тратить, – усмехнулся каан. – Пока дом строить будем. Примешь?
– Этот берегите, – проворчала Сурхэм, и дверь за ней закрылась.
А мы остались. Наша семейная жизнь началась, но дела всё еще могли немножечко подождать, например до завтра. А сегодня продолжало оставаться только нашим, и что-то менять мы не стали…
Глава 2
Курзым затих. О нет! Люди не покинули базар, их было много, как обычно, но все молчали. Они слушали: торговцы, покупатели, зеваки. И вновь нет, никто не держал громких речей, ни к чему не призывал и никого не обличал. Напротив, разговор велся негромко, и потому иртэгенцы не желали пропустить ни слова. А слушали они меня и невысокого серьезного мужчину, выбранного мной на должность смотрителя рынка.
Этот человек был плотником. Танияр отзывался о Керчуне, так звали мужчину, как о настоящем мастере своего дела. Говорил, что тот легко понимает желания хозяев, делает свою работу быстро и хорошо. И своим подручным спуску не дает.
– Он дорожит добрым именем, – сказал тогда каан.
Выслушав мужа, я ненадолго задумалась и попросила:
– Пригласи его к нам. Хочу на него посмотреть и поговорить.
– К какому делу желаешь приставить? – без лишних пояснений понял меня Танияр.
– Если Керчун не только мастер, но и хороший администратор, а похоже, он именно таков, раз может выстроить наиболее удачным образом работу свою и подручных, то я хочу предложить ему стать смотрителем курзыма. Там пора навести порядок, я тебе говорила…
– Я помню, свет моей души, но не рано ли браться за курзым? Слишком много перемен и слишком быстро…
– Я не предлагаю многое, – отмахнулась я, – только упорядочить хаос и устроить торговые ряды. Ну и поставить человека, который будет следить за размещением товаров и соблюдением установленных правил. Строить хотя бы укрепления из камня я пока не предлагаю, люди к этому точно не готовы.
– Об этом пока никому говорить не стоит, – усмехнулся каан и вернулся к нашему разговору: – Хорошо, я позову плотника Керчуна. Посмотришь на него. Но если люди будут злиться, начни тогда просто с прилавков. Сейчас важней наша дружба с племенами, и злоба внутри тагана будет лишней.
– Не переживай, любовь моя, – улыбнулась я. – Я не стану провоцировать бунт. – А затем спросила: – Перевести все непонятные слова?
– Только то, что ты сказала о Керчуне. Адстри…
– Администратор, – хмыкнула я и перешла к пояснениям.
Керчун пришел на следующий день. Встречала плотника я одна, каан отбыл к границе с кийрамами. Это была его первая дружественная поездка, поэтому я нервничала. Хоть таких боевых действий, как между Белым камнем и пагчи, здесь не велось, только короткие стычки, но ранения и смерти бывали. Да что там, достаточно вспомнить, каким Танияра привезли к Ашит, чтобы понять, насколько мне было тревожно.
Брать меня с собой супруг отказался. Я предложила сопровождать его, чтобы подчеркнуть наши мирные намерения, но Танияр в этот раз оказался непреклонен, и всё, что он мне ответил, было коротким и четким:
– Нет.
– Милый…
– Нет. Я всё сказал.
И, поцеловав меня, ушел, а я осталась томиться в ожидании его возвращения. Должно быть, желая меня отвлечь, каан и прислал ко мне плотника, который явился вскоре после того, как отряд ягиров, сопровождавший Танияра, выехал за ворота Иртэгена.
– Милости Отца, Ашити, – произнес Керчун, появившись на пороге моего кабинета, куда я ушла больше по привычке, чем из желания чем-то заняться. – Каан сказал, что ты хочешь со мной поговорить, я пришел.
– И тебе милости Белого Духа, уважаемый Керчун, – рассеянно улыбнулась я. – Проходи.
Мне казалось, что время для беседы сейчас неудачное, уж больно живо вставали перед внутренним взором раны Танияра, полученные им зимой. Но когда посетитель устроился на стуле и выжидающе посмотрел на меня, что-то такое проснулось во мне. Память или что-то еще, но губы сами собой растянулись в вежливой улыбке, плечи расправились, и разговор начался.
Светская беседа постепенно переросла в деловую. Впрочем, поначалу мы обсуждали дом и его перестройку. Первым был кабинет, после прошлись по всему дому. Я слушала ответы Керчуна, отмечала, как он легко и быстро ухватывает мои пожелания и вносит в них уточнения, что-то опровергает, что-то одобряет. Суждения плотника мне понравились своей основательностью. После я завела разговор о том, как он работает с подручными. И вновь мне понравилось, что не было принижения работников, похвальбы и зазнайства. А когда он замолчал, я признала за мужем умение разбираться в людях и предложила моему гостю вернуться в кабинет.
– Но уважаемая Ашити, – выслушав меня, заговорил плотник, – как же? Я ведь дома строю, утварь разную делаю, а тут курзым. Как же мне одному за всеми уследить?
