скачать книгу бесплатно
– Думала, я по любви за него пошла? Отец приказал. Нет, он мне понравился. Хорош ведь. Ладный, пригожий. На меня всё на празднике лета смотрел, взглядом смущал. А у костра и вовсе горячий стал. Даже утром казалось, что буртан еще в крови бродит, как хмельная была. Мне тогда казалось, что полюбит он меня и я его полюблю, вот и будет у нас жизнь сладкая. Поначалу и вправду хорошо выходило. Архам заботился, нежным был, только глаза не горели. Он на Хасиль тогда всё смотрел.
– Хасиль? – изумилась я. – Так Танияр же…
– Так и было, – закивала Сурхэм. – Хасиль с Танияром была, а Архам с нее глаз не сводил, да поперек брата не лез. И она только на Танияра смотрела…
– Пока Селек на сына челык не натянула, – криво усмехнулась Эчиль. – Как увидела, что не того каанчи выбрала, так Архаму начала глазки строить. Вроде и с Танияром, а как каан мимо идет, так обязательно себя и покажет. А там еще и я дочь родила, вот и стала Селек сына подначивать, чтобы вторую жену в дом привел. Говорила, первую я тебе навязала, вторую бери, какую хочешь. Архам, правда, не соглашался. Отвечал, что Танияра невеста, а мать ему: «А ты тархам поднеси, вот и поглядим, чья невеста». Только он всё равно не шел.
– Чего ж пошел? – к нам подошла Ихсэн.
– Точно не знаю, меня там не было, – и вновь усмешка Эчиль вышла издевательской. Обиды в ней скопилось немало. – Только услышала я как-то, когда Селек с Хасиль ругалась, сказала: «Знала бы, что ты такая бесполезная, не стала бы учить, как в дом к моему сыну войти». Так что, думаю, каанша Хасиль с Архамом свела. А там уж ему ничего не оставалось делать, как тархам нести. Каану жениться трижды можно, а гулять – нет. Вот и привел ее второй женой. Только после всего этого Архам и на нее смотреть перестал. Со мной приветливей был.
– Но двух дочерей родить успели, – усмехнулась уже я.
– Так она молода, красива, – пожала плечами Эчиль. – И он молод. Дело недолгое. А вторую дочь родили, когда я уже… – Она помрачнела, и я сжала ладонь каанши. Она улыбнулась, пожала мою руку в ответ, но освобождать не спешила. – А Хасиль как бесилась, когда Архам к Мейлик пошел! Тут уже он мать слушать не стал. Я тихо жила, но многое слышала, да и прислужница моя много подмечала. Селек его уговаривала дождаться, когда дочь Елгана дозреет, а там ее третьей женой взять. Архам слушать не стал. Сказал, что первую жену он по ее наущению привез, вторую она сама ему подсунула, а третью выберет, какую захочет. Что Мейлик приметил, я не знала, только после того, как тархам ей отнес, увидела, с кем делить дом будем. А как наш муж третью жену привел, так только уже с ней и оставался.
– Совсем ты одна там была, – покачала головой Сурхэм.
Эчиль рассеянно пожала плечами и отрицательно покачала головой:
– Не одна. У меня дочери мои были. Да и Архам пусть уже и не приходил как к жене, но иногда заглядывал, чтобы поговорить немного. Да и дочерей не забывал. Хотя младшую дочь, конечно, больше всего привечает. От любимой женщины и дети любимые. А еще… – она снова пожала мне ладонь, – Танияр. Он всегда был ко мне добр. И заботился. Видел, что я там никому не нужна, вот и приносил девочками моим подарки, и для меня доброе слово находил, и чем побаловать.
После этих слов я посмотрела на жену прежнего каана более пристально, отыскивая следы затаенной влюбленности. Она поглядела на меня в ответ и… весело рассмеялась.
– Он брат мне, Ашити! – воскликнула Эчиль. – Пусть Отец покарает меня, если вру, – она улыбнулась и уместила голову у меня на плече: – Когда Архам привез меня, Танияр сказал, что теперь я ему сестрой буду. И слово всегда держал, больше мужа обо мне заботился. На Хасиль ни разу не взглянул, с Мейлик был приветлив, но не подходил к ней. А обо мне заботился, понимал, что я тут чужая и мне все чужие. Один Танияр своим стал. Вот и хожу к вам как к родне. Мне у вас хорошо. Думала, если в тягость буду, то не стану приходить. А вы с добром ко мне, и от меня зла не будет. Верь мне, сестра.
– Да какое уж зло? – Сурхэм махнула рукой и отошла от нас: – Эчиль замужем за Архамом. Муж сбежал, от жен не отказывался, а без его согласия разойтись нельзя. И Танияр перед людьми и духами отказался от права на трех жен. И вообще на всякую жену, кроме Ашити. Тут и думать нечего.
– Я верю, – улыбнулась я, отвечая Эчиль, но еще какое-то время ушло на то, чтобы справиться с подозрительностью. Танияру я верила, а вот соперницу под личиной доброй сестры иметь не хотелось.
Это породило неловкость. Я пыталась ее спрятать, но Эчиль всё равно ощутила мою напряженность. И когда я ушла в свой кабинет, чтобы там привести мысли в порядок, жена Архама последовала за мной. Она застала меня за пересмотром свитков, уложенных в большой ларец. Ничего важного, но мне надо было занять голову и переключиться со своих подозрений.
– Ашити, – позвала меня Эчиль, появившись на пороге кабинета.
Я повернула голову и улыбнулась, но, наверное, вышло не слишком убедительно, потому что женщина не обманулась моей видимой приветливостью. Не могу сказать точно, что же меня так сильно задело. Танияру я и вправду доверяла, и ни разу он не дал мне повода усомниться в его чувствах ко мне, но какой-то червячок продолжал грызть, поднимая что-то гадкое со дна души.
В голове всплывали смутные образы, смысла которых я никак не могла уловить, и принадлежали эти воспоминания совсем не Белому миру, но мешали расслабиться и снова вдохнуть полной грудью. Казалось, что я уже проходила через нечто подобное, только совершенно не получалось понять, отчего слова Эчиль произвели на меня такое угнетающее впечатление.
Я прекрасно понимала ее. Увезенная из родного тагана мужчиной, которому была не нужна, преданная после свекровью и оставленная мужем. Едва не умершая в метели из-за козней другой женщины, лишенная возможности снова стать матерью, Эчиль действительно нуждалась в друге, который поддержал бы ее и дал толику необходимого тепла. Таким человеком стал Танияр. И с одной стороны, я разделяла с мужем его желание защитить несчастную женщину, одинокую в доме собственного мужа. И понимала ее привязанность к брату мужа и благодарность. А с другой – никак не могла избавиться от мысли, что доверие может сыграть со мной злую шутку. Кажется, прошлое начинало мешать настоящему, а это могло привести к краху в будущем. С этим нужно было что-то делать…
– Ашити, – Эчиль приблизилась к столу и протянула ко мне руку.
Я мгновение смотрела на раскрытую ладонь, а после вложила в нее свою, упрямо решив верить женщине, пока ни разу не давшей мне повода заподозрить ее в коварстве и лжи. Жена Архама поглядела мне в глаза и повторила:
– Он мне брат, Ашити. И скажу тебе, лучшего брата у меня никогда не было. Даже моя родня заботилась обо мне меньше, чем нынешний каан. Ты знаешь, что Хасиль сделала со мной. И чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это свекровь подучила вторую невестку, а та согласилась, потому что муж улыбался мне, а не ей. Он заходил ко мне, а не к ней. И с дочерью старшей возился.
– Думаешь, Селек подговорила? – переспросила я. – Но зачем ей это было? В тот момент. Если Селек надеялась на вашего с Архамом сына, то надежды ее не оправдались, и уничтожила их Хасиль в своей злобе и глупости. Но в тот момент, когда ты еще могла родить мальчика…
– Из-за моего отца, – ответила Эчиль. – Он поссорился с Архамом, назвал слабым.
– Из-за чего?
– Из-за Танияра, – усмехнулась наша свояченица. – Отец хотел новой войны с пагчи, но алдар сказал нет. Отец несколько раз уговаривал, а потом приехал к Архаму и стал стыдить, что у него нет власти над братом и ягирами. А когда понял, что мой муж ничего делать не станет, сказал: «Забудь, что я обещал. Ты не хочешь быть мне добрым другом, вот и я тебе останусь только соседом. Дочь свою отдал, и на том добро мое закончилось». Я не знаю, о чем договаривались кааны, когда Архам приехал за мной. Но теперь этого союза нет. Отец у меня вспыхивает, как сухая солома, но быстро тухнет. Только слово всё равно держит, даже если сказал его в запале. Если бы к нему с какой просьбой приехали, он бы отказал, раз ему отказали. В доме бы принял, накормил, приветил, а больше ничего. Вот и выходит, что Селек я стала не нужна.
Я задумалась. Стало быть, Налык отказался от брачных договоренностей и это лишило Селек его помощи в какой-то задумке? Но зачем он был нужен старшей каанше? Мы с Танияром считали, что она рассчитывала расчистить путь для Архама, чтобы он, как отец единственного наследника – внука Налыка, прибрал к рукам Белый камень. И если Эчиль права в своих подозрениях, то Селек сама же и лишила себя надежды на мирное присоединение чужих земель.
– Мирное… – прошептала я. – Мирное присоединение…
А союз каанов давал ей военную помощь, то есть ягиров Налыка. И после того как он отказался от союза, Эчиль перестала иметь ценность. И уж не это ли стало настоящей причиной охлаждения к невестке? А что? Вполне возможно. Ее лишили надежды на войну… с кем? С кийрамами? Кийрамы… Что даст избавление от племени? По сравнению с территорией любого из таганов слишком малый куш.
– Таган? – спросила я себя, ощутив, что понимание уже где-то рядом. – Таган…
– Что, Ашити? – спросила меня Эчиль.
Я подняла на нее взгляд и моргнула, пытаясь понять, чего хочет от меня свояченица. После отрицательно покачала головой и вернулась к своим размышлениям. Объединенное войско двух таганов… Против племени мелко, а вот против…
– Елган! – воскликнула я и впилась взглядом в Эчиль, продолжая думать.
А что если и вправду? Два тагана нападают на третий, а после делят его… Нет, нет-нет, не так. Не так! А как? И мои глаза округлились от очередной догадки. Где быстрее всего гибнут люди? На войне! Это же такой восхитительный повод избавиться разом от всех и заполучить все три тагана в короткий срок! Налык сам ведет войско, и его сыновья с ним, кроме одного, который остается в Арангулы, чтобы управлять землями, пока нет отца. То есть можно было бы с помощью Налыка убрать Елгана и его наследников, а заодно и самого Налыка вместе с его наследниками. Даже последнего убрать уже несложно, если есть тот, кто поможет. И тогда Архам получает все земли разом!
Таган Елгана – как победитель, а таган Налыка – как муж старшей дочери, и вот уже у них с матерью огромные территории. Одним ударом всех! Война ведь всё спишет, как говорится. Если, конечно, рассчитывать на помощь илгизитов, то всё становится возможным. И три войска объединились бы под рукой Архама. А с такой армией можно начинать захват других земель…
– Ух, – выдохнула я.
Неужто таков был замысел? И я хохотнула. Ягиры! Как же лихо они сумели перечеркнуть все чаяния Селек одним только словом! Всего лишь не приняли предложенного им алдара и выбрали своего, и тут же весь карточный домик зашатался у основания.
Танияр не желал воевать с пагчи, не пошел бы и на Елгана. И убирать его было опасно, потому что теперь ягиры пристально наблюдали за родней своего алдара. И конечно, после того как Налык отказал в ответ в военной помощи, Эчиль была уже не нужна. До той минуты бедная женщина являлась гарантом союза, а потом толку в ней не стало. А вот дочь Елгана могла ее заменить и развернуть кровавые намерения Селек в обратную сторону.
Привести ее было можно, но! Нельзя воевать с одним тестем против другого, когда под одной крышей живут женщины, которые объединяют три тагана родственными узами. Всё же Селек и без илгизитов далеко не глупая женщина. Всё верно рассудила. Надо убрать одну невестку, чтобы расчистить место другой. А ведь могла еще и от Хасиль избавиться, если бы Эчиль замерзла насмерть. Тогда глупая вторая жена стала бы убийцей, и Архам освободился разом от двух навязанных жен, не сильно огорчившись.
– Великий Отец, – потрясенно протянула я, вновь взглянув на Эчиль. – А ведь Архам вольно или невольно, но спас тебя, когда привел в дом Мейлик. Даже после твоей смерти он уже не мог жениться, потому что полностью использовал данное ему право тройной женитьбы. А может, и брата спас, потому что после свадьбы с Мейлик Селек пришлось терпеть ненавистного алдара, чтобы уже его женить на дочери Елгана.
И пока вожделенная девушка дозревала, кто-то убирал наследников Елгана, меняя сценарий будущего захвата власти. Зачем? Да потому что Танияр не повел бы ягиров на Белый камень, и значит, должен был жениться, оставить наследника и погибнуть, как мы и думали прежде. И вот тогда уже можно было бы объединить два войска под ленгеном нового алдара и повести их на Налыка, чтобы захватить и его земли. Или же убить по-тихому, и тогда Эчиль еще могла отыграть свою роль как старшая дочь павшего каана. Ее муж принял бы власть над осиротевшим Белым камнем. И цель наконец была бы достигнута. Однако тут вновь всё разлетелось вдребезги, но уже из-за вмешательства самого Создателя, воля которого привела Танияра в дом шаманки, где он увидел меня.
– Да-а, – протянула я и усмехнулась. А затем опомнилась: – Прости, ты ведь к чему-то начала говорить о том случае?
Эчиль негромко рассмеялась и похлопала меня по тыльной стороне ладони, которую, оказывается, так и не выпустила. А после, улыбнувшись, кивнула:
– Я хотела рассказать тебе про Танияра. И я расскажу, только теперь я спокойна. Тебя ранили мои слова, я переживала. А теперь рада, что переживала зря, потому что ты веришь ему. И мне.
– Почему? – спросила я с любопытством. – Из чего ты сделала этот вывод?
– Потому что ты не стала ждать того, что я скажу о Танияре, а задумалась о том, что показалось тебе важней, – она снова улыбнулась и наконец отпустила мою руку. Затем обернулась к портрету моего мужа, одному из тех набросков, которые он когда-то забрал со стола перед отправкой на мои поиски. Вместо них каан попросил меня нарисовать себя. Я обещала, но как-нибудь потом… – Он хороший, – заговорила Эчиль, – очень добрый и веселый. Белый Дух всегда любил Танияра, я это точно знаю. – И, вновь обернувшись ко мне, продолжила: – Они очень похожи с Архамом, верь мне. И лицом, и статью, и норовом. Только Архам будто прячется от всех, даже от себя. Танияр как-то говорил, что брат стал другим… – Взгляд женщины стал рассеянным, будто она переживала какое-то свое воспоминание, и отчего-то я была уверена, что касается оно мужа, и вовсе не моего. И, словно в подтверждение моих слов, она едва слышно повторила: – Архам… – Но, вздохнув, повела плечами и возобновила свой рассказ: – После того, что сделала подлая Хасиль, меня принесли обратно в дом, Архам приказал звать Орсун, чтобы она лечила меня. Селек зашла и слушала, как муж спрашивает меня, зачем я ушла на улицу. Каан очень разозлился, когда узнал, что я оказалась раздетой среди метели из-за Хасиль. Он оставил меня с прислужницами и ушел ко второй жене, и его мать следом. Она даже не подошла ко мне. Поначалу я слышала, как Архам кричал на Хасиль, а потом Мрак позвал меня. Когда снова открыла глаза, рядом уже была Орсун. Муж тоже зашел, узнав, что я очнулась. Только он уже стал другим, опять спрятался. Погладил по плечу и велел обо всем забыть. Сказал, что Хасиль не может быть наказана, потому что носит его ребенка. А сам в глаза не взглянул ни разу. Потом и совсем ушел. Рядом остались только знахарка и прислужницы. Орсун говорила, что надо Вещую звать. Один раз и Архаму сказала, а он ответил, что она сама справится. Живая, говорит, и хорошо.
Я не сводила взгляда с несчастной женщины, пока она говорила, а там и вовсе не удержалась. Приблизилась к ней сзади и, обняв, уместила подбородок на плече.
– Танияра тогда не было. Когда он вернулся, я уже начала выздоравливать. Орсун знает свое дело, она меня на ноги подняла… – Эчиль развернулась и взяла меня за руки. – Алдар привез моим дочкам подарки, он часто баловал старшую дочь, а потом и младшую, всегда говорил, что они его любимые племянницы, и девочки дядю любят, всегда о нем спрашивают. Теперь еще и о тебе, – на ее губах появилась улыбка. Я улыбнулась в ответ, но ничего не сказала – ждала продолжения. – Танияр пришел к нам приветливый, как всегда, и, только когда велел принести мне шубу, я поняла, что алдар уже всё знает.
– Ягиры, – произнесла я.
– Да, – кивнула Эчиль. – Они ему всё рассказали. И пока я одевалась, пришел Архам, и Селек с ним. Она сына от себя почти не отпускала. Что бы ни делал, и она рядом. Свекровь в двери встала и сказала, чтобы Танияр уходил. Говорит, ты к жене брата пришел, как смеешь ее уводить, не спросивши мужа.
– А Танияр?
– А он ответил: «Муж о жене заботится, а раз заботы нет, то и спрашивать не у кого». Вот так и сказал, а потом Селек с дороги убрал и меня вывел.
– А что же Архам?
– Он ничего не сказал, только в сторону отошел, дал брату меня увести. А когда Селек за нами кинулась, ей дорогу заступил. О чем говорил, я не слышала. Танияр шел быстро, ну и я за ним. А на улице в сани посадил и к Вещей повез. Только уж поздно было… – Эчиль на миг замолчала, а после закончила с уже знакомой издевательской усмешкой: – Зато живая.
Я притянула к себе свояченицу, обняла ее, и мы затихли на некоторое время. Что я ощущала в этот момент? Мне было ее безумно жаль! Несчастная одинокая женщина, судьба которой могла быть совсем иной, если бы однажды Селек не нашла ей место в своих планах, а после, скомкав, будто испорченный лист бумаги, не выкинула за ненадобностью в корзину. И если бы Архам не шел на поводу своей матери, слепо исполняя ее повеления. Эчиль могла бы быть счастливой в браке и нарожать любящему ее мужу много детей, и была бы его единственной.
– Какая же дрянь! – отступив от жены бывшего каана, в сердцах воскликнула я. – Мерзкая лицемерная дрянь!
Эчиль ответила изумленным взглядом, и я пояснила:
– Я говорю о Селек.
– Отец всё видит и ничего не забывает, – улыбнулась Эчиль. – Не бранись, Ашити. Я не для того тебе это рассказала. Я хотела, чтобы ты знала, почему в твоем муже вижу своего брата, ставшего родней родного. Никто и никогда так не заступался за меня и не спорил. Дома меня любили, но продали. А алдар не любил, но пошел против брата, чтобы помочь. Я не просила его, не подговаривала – он всё сделал сам.
– Таков мой муж, – с гордостью ответила я. – Благородный и справедливый.
– Если однажды тебе станет тяжело видеть меня в своем доме, скажи. Танияр мне брат, а я ему сестра, потому не стану мешать миру между вами, – произнесла свояченица, и я честно ответила:
– Ты мне нравишься. И твои дочери нравятся. Приходите, мы вам рады.
– Спасибо, – улыбка Эчиль была открытой и искренней, я не могла ей не поверить.
Наверное, верила сразу. Она права, я ведь не ждала с жадностью и подозрением рассказа о том, что связывает их с Танияром. Не о них думала, но тень прошлого закрыла взор, помешав увидеть очевидное. А значит, в моей жизни был кто-то неверный, кого окружали соблазны, раз уж застарелая муть поднялась со дна и отравляла мне радость настоящего. Но тогда я вовсе не хочу вспоминать об этом человеке. Пусть остается в забвении, там ему место. Не дай Белый Дух терзать себя и своего супруга чужими грехами, примеряя их на него и наше окружение.
А потом послышались шаги, едва слышные и знакомые до сердечного трепета. Оторвавшись друг от друга, мы с Эчиль обернулись к двери. Тот, о ком мы говорили, появился на пороге и вопросительно приподнял брови.
– Пойду погляжу, как там мои девочки, – сказала наша гостья и направилась к выходу, но обернулась, подмигнула мне и вышла, едва Танияр посторонился, пропуская ее.
– О чем говорили? – спросил каан, как только мы остались одни.
– Готовим смуту, – ответила я. – Мы скоро захватим власть в тагане и объявим женщин венцом творения. Будем сидеть на подушках красивые и гордые, а мужчинам оставим мыть полы, стирать и готовить.
– Что будет с кааном? – полюбопытствовал мой супруг.
– А с кааном всё хорошо, он будет подносить нам сладости.
– Всем?
– Вот еще, – фыркнула я. – С чего это? Только мне.
– Ты сказала – нам, – справедливо заметил Танияр, и я ответила:
– Разумеется, нам. Нам, Ашити Великолепной, как иначе?
– Иначе никак, – деловито покивал каан. – Моя Ашити такая, великолепная. – И со смешком притянул меня к себе. – Ты – свет моей души.
– А ты моя сладость, – улыбнулась я.
– И я себя донес, – хмыкнул супруг. – Только лакомиться будешь ночью, а сейчас идем встречать гостей, они уже недалеко.
– Покоряюсь, – склонила я голову. – Гости важней сладостей.
– Об этом мы еще поспорим, – многообещающе заверил меня каан.
– Если, конечно, найдешь аргументы.
– Найду, – усмехнулся супруг и, поцеловав меня, развернул к двери. – Еще как найду.
– Но ночью? – уточнила я, и он кивнул:
– Да.
А вскоре мы покинули подворье и направились к воротам Иртэгена. Сегодня верные саулы скучали в ашрузе, никто и не думал выводить их для встречи дорогих гостей, потому что кийрамы были пешие. В этом племени верховую езду не воспринимали принципиально, как и любое ограничение животных и принуждение к действию, угодному человеку.
Зверя можно выследить и убить, если терзает голод. Но насилие над его волей недопустимо. Такова была философия, однако нам как дикарям с благородным снисхождением простили наши заблуждения. Тем более с саулом не поспоришь. Если уж он выбрал себе всадника, то отказать ему – настоящее преступление и истинное насилие над его чувствами.
Что до прочих домашних животных, то Улбах выразился так:
– Они давно променяли вольную жизнь на хозяйскую руку. Глупыми бывают даже звери.
Так что тут мы оказались и не виноваты вовсе. Мгизы, турымы и прочие одомашненные животные сами дураки, а потому пусть и живут как хотят. Кийрамам до них дела нет. К этому выводу мы пришли в день нашей первой встречи, пока каан и вожак беседовали, и преград на пути дружбы стало меньше.
Но в любом случае мы не могли унизить наших гостей, явившись верхом к пешим. Это вынудило бы их смотреть на нас снизу вверх, а это могло породить обиду. И потому, оставив саулов в ашрузе, мы вышли навстречу гостям, как только ягир, приставленный следить за кийрамами, примчался с докладом, что вожак и его сопровождение уже близко.
Близко! В этот день я узнала, насколько по-разному может толковаться это понятие. И если я поначалу бодро шагала рядом с мужем, обмениваясь с ним шутками и подначками, то спустя продолжительное время мое благодушие начало таять. Танияр был по-прежнему полон сил, как и пятеро ягиров, сопровождавших нас. Он продолжал шутить со мной, только я отвечала всё реже и всё более односложно, пока окончательно не замолчала и не покривилась, утирая со лба выступивший пот.
– Устала? – спросил каан.
– Немного, – соврала я, усталость была весьма ощутимой. – Когда мы должны встретиться с ними? Мне кажется, уже скоро будет граница.
– До границы далеко, – ответил Танияр. – А до кийрамов близко. Уже скоро.
– Почему надо встречать их на половине пути? – мое раздражение все-таки прорвалось наружу.
– Потому что мы оказываем им свое уважение, – сказал мой супруг, что я и так прекрасно знала. – Желанного гостя встречают далеко от дома, так мы показываем, как сильно его ждали и как мы его ценим.
– Если бы еще Улбах знал об этом, – проворчала я.
– Он узнает, – усмехнулся Танияр, – чтобы понял, как мы к нему относимся. – А после подхватил меня на руки: – Так уже легче?
– Мне – да, – не стала я скромничать. – А тебе тяжелей.
– Не-а, – улыбка каана стала шире. – Я несу венец творения. Он рук не оттягивает.
