скачать книгу бесплатно
– Вообще-то у тебя немного тесновато… – пауза, заставившая меня лихорадочно думать, как за несколько минут сменить скин своей лички. – Шучу, скоро буду. И… Спасибо тебе.
Да уж, ей, пожалуй, стоило благодарить. Пара сотен человек отписалась от меня после сегодняшнего стрима. Не очень-то успешно, ага. И если так дальше пойдёт, то для самой же Мары я стану бесполезным. Ей ведь нужен был популярный друг, способный влиять на общественность, а не просто ещё один геймер. Странным образом потеря популярности не показалась мне такой уж катастрофой.
Прежде, чем открыть доступ для Мары, я всё же немного расширил площадь комнаты. Ровно настолько, чтобы изменения сложно было заметить на глаз, но вокруг стало и правда посвободнее.
– Привет.
Мара проявилась в личке точно такая же, как в прошлый раз. Только косметики на лице стало больше, и она как-то неловко отвернулась, поняв, что я это заметил и разглядываю слегка подведённые губы. Если не считать этого, она казалась менее напряженной, чем в тот раз. Но может именно что показалось.
– Ты поэтому так торопила и вынуждала включить стрим? – спросил я, чтобы молчание не стало неловким.
Разговор о деле должен хорошо действовать на таких, как она. По крайней мере я так думал и, вроде, не ошибся.
– М? – Мара свела брови, будто искренне не понимала. Зато растерянность точно исчезла, уступив место деловитости.
– Вебер собирается вырезать свой имплант, то есть на этом игра обрывается, – пояснил я. – Если бы не показал его сейчас, то было бы поздно, верно?
– А, ты об этом… Нет, на самом деле не совсем. Но разве ты хочешь получить спойлеры? – Мара загадочно улыбнулась.
Конечно, не хотел. Раз уж глубоко завяз в игре, то хотя бы сюжетку отсмотрю в полной мере. И всё же совсем без информации стало невмоготу.
– Значит, я не вылечу из его личности, если продолжу?
– Нет, Влад, не переживай об этом.
– Но… – теперь я уже ничего не понимал. – Если личность перестанет записываться на имплант, откуда возьмётся память?
– Хороший вопрос, но ты всё узнаешь в своё время. Если будешь играть. Ты ведь ещё не передумал, интересно?
– Вообще, если уж совсем честно, это не самая увлекательная игра, которую я видел, – я усмехнулся, заметив, как вытянулись в тонкую линию губы Мары. – Но я не передумал. Этот твой Вебер и правда необычный человек, мне хочется его разгадать. Например, я не понял, что это было с тем бомжом.
– Он особенный, да, – мне не понравилось, как мечтательно Мара это сказала, – Но если ты хочешь разгадать, то вряд ли тебе нужно сейчас моё объяснение. Может, позже мы вспомним это и поговорим.
– А ты, я смотрю, любишь всё откладывать на потом. Так уверена, что это “потом" непременно наступит? А вдруг я потеряю интерес?
– Будет очень жаль, – без тени улыбки ответила Мара.
– Тебе нужно, чтобы я впечатлился, или как? Это сложно, когда не до конца понимаешь мотивацию. Тогда, с солдатом, я не придал значения. Решил, что парень вроде как не виноват, просто делает работу, и Вебер его пожалел. Нормальный человеческий поступок, пусть и не для тех обстоятельств. А сейчас… Я не ощущал в нём ни жалости, ни симпатии какой. Да и откуда? Просто грязный урод. Опасный грязный урод.
– Но ты же хотел поразгадывать? Зачем тебе готовый ответ.
– Ладно, но вообще, если хочешь знать, ты промахнулась с желанием показать его всем. По крайней мере, если надеялась кого-то там привлечь к своему культу обожанию Вебера. Им пофиг, они не хотят думать, им просто нужно немного развлечения. Становится скучно, неинтересно, неприятно – уходят и ищут что-то новое.
– Как и ты.
– Как и я, – я успел согласиться и только потом понял, что она на самом деле имела в виду. – Думаешь, я точно такой же, но со мной сработало?
– Рада, что ты ко всему прочему неглуп.
– Рад, что ты заценила, – в тон Маре ответил я. – Но я не такой. Без пафоса там какого-нибудь, просто они потребители, а я тот, кто создаёт контент, если понимаешь, о чём я. Таким всегда нужно быть на шаг впереди целевой аудитории. И тот, кто делает шоу для дебилов не обязательно сам – дебил.
– Хорошего же ты мнения о своих подписчиках, – она произнесла это так спокойно, словно не давала оценку, просто озвучивала факт. А потом продолжала: – Как бы там ни было, ты тоже развлекаешь себя и не больше. Не просвещаешь, не рассказываешь о кино или даже тех же играх. Вообще ничего такого, просто развлекаешь других, развлекаясь сам.
Я хотел возразить, но едва успел открыть рот, как она мотнула головой и посмотрела со значением, сообщая, что не закончила.
– Но тебя зацепило. Даже без меня ты уже понял, что видишь нечто важное. Почему другие не могут? Особенно, если им поможет не незнакомая девчонка, а их любимчик.
– Часть уже отписалась, если что и, думаю, не последняя.
– Только часть. Как раз те, кто не нужен, – пожала плечами Мара. – Тебе, кстати, они тоже не нужны.
– С чего бы? Когда их десятки тысяч, сотни не решают, но такая массовая отписка – обычно показатель, что что-то пошло не так.
– Просто крыски. Те самые, которые сбегают первыми, если чуть что не по нраву. Я бы не стала их жалеть, считай мою просьбу проверкой для фанатов, м?
– Да брось, ты же сама сказала, что я не дурак. Я это делаю не для повышения рейтинга.
Я внимательно посмотрел на Мару, она, конечно, не запрыгала от радости, такого и не ждал. И всё же кивнула с оттенком благодарности. Я немедленно этим воспользовался:
– Но ты мне, конечно, не скажешь, какое тебе дело до Вебера? Или, дай подумать, скажешь позже, угадал?
– Вообще-то да, – Мара усмехнулась, но тут же стала серьёзной. – Ты же понимаешь, что речь уже не про игру? Я должна быть уверена, что ты… Что ты спрашиваешь не из пустого любопытства, а заинтересован по-настоящему. Нужно быть осторожными. Тебе ведь ничего не грозит более того, во что ты уже сам себя втянул.
– То есть за мой дополнительный риск ты планируешь расплачиваться знаниями?
– Ну, если тебе нравится выставлять это торгами – можно сказать и так.
– А можешь ответить на что-нибудь не такое рискованное? – я улыбнулся, как обычно не получив того же в ответ. – Ты живая?
Мара глубоко вдохнула, её губы были недовольно сжаты, будто предстояло выполнить какую-то неприятную работу. Я на мгновение решил, что она сейчас просто уйдёт, посчитав, что разговор, ради которого она приходила, уже закончен. Но Мара всё же осталась, посмотрела на меня каким-то новым взглядом – более человечным? А потом отрицательно мотнула головой.
– Вообще-то я так и думал, но решил уточнить на всякий случай.
– Зачем это тебе?
– Ну как… – я пожал плечами.
Вообще-то мне просто хотелось знать, такая же она, как я, или нет. Это казалось смутно важным, но теперь, когда Мара спросила, мне стало сложно объяснить это даже самому себе.
– Хочу понимать, действительно ли мы по одну сторону, – в итоге ответил я. И, чуть погодя, добавил: – И мне интересно, кто ты, если уж совсем честно. Не то, зачем тебе Вебер и всё вот это, а кто ты сама по себе. Я правда хотел бы знать.
– Но, может быть, я не хочу рассказывать? – она кольнула и интонацией, и взглядом, но потом будто вспомнила, что с просьбой пришла ко мне она, а не я к ней. – Это всё связано. У меня не припрятано в кармане очков Кларка Кента, в которого я перевоплощаюсь, когда заканчиваю прыгать по личкам и вербовать геймеров. А вот ты здесь другой.
– Лучше или хуже?
– Просто другой. Я ведь этого тебя не знаю.
– А хочешь узнать? – спросил я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком уж всерьёз.
– Посмотрим, – Мара не поддержала игривый тон. – Знаешь, мне пора уже. Мне бы правда хотелось, чтобы мы были на одной стороне. И, знаешь, так лучше, когда немного попросторнее.
Она быстро окинула комнату взглядом и растворилась в воздухе. Я только хмыкнул, но услышать это было уже некому. Ладно, она наблюдательна, разве плохо? А ещё мне стало интересно, если я всё же решу, что Вебер и вся эта игра – полная хрень, Мара согласится встретиться просто так?
Глава 9
– … отнимают у нас смерть.
Всё было будто бы подёрнуто паром или туманом. Не как по-настоящему, когда ты видишь силуэты и, при желании, можешь сфокусироваться на любом предмете и увидеть его как следует. Иначе. Словно на самом деле ничего вокруг не существует, только иллюзия вещей. Пытаешься приглядеться к окну, но оно остаётся таким же размытым, тряпки на полу – просто грязно-серые пятна без какой-либо текстуры. Жило деталями только то, на что смотрел Вебер. Сейчас это было лицо Марка. Будто кто-то протёр запотевшее окно, и за чистым стеклом проступили внимательные, с оттенком тревоги глаза.
Я не понимал, что происходит, ощущал только, что Вебер полулежит, упираясь в стену плечами, но не прислоняясь головой. На затылке ощущалось широкое пятно боли, припылённое для меня фильтрами игры. Я знал, что это за место – там под кожу, с самого рождения, вшивается имплант. И удалять его вот так – мало кто отважился бы.
Боль означала, что Вебер всё же пошёл на это. А ещё – что игра, действительно, каким-то образом продолжалась.
В тумане, со странными сдвигами времени, будто какие-то мгновения замирали, а потом резко перескакивали вперёд – но продолжалась. И у меня начала появляться догадка.
– Отнимают смерть? – голос Вебера был хриплым и замученным, но он всё же сделал усилие и усмехнулся. – Они продолжают жизнь и только. Даже не делают непрерывной, заметь.
– Обесценивают. Зачем стараться что-то успеть, что-то совершить в жизни важное, если у тебя нет предела. Когда тебя ждёт смерть, ты хочешь втиснуть в рамки отведённой тебе жизни если не всё, то хотя бы важное. А продолжение жизни в виртуальности заставляет людей заботиться лишь о том, чтобы заработать на неё, а там впереди бесконечность на ценности и достижения.
– Ерунда, – отмахнулся Вебер. – Большинство и с обычной смертью ни о чём таком не думают. Ну или думают, но не делают всё равно. Зарабатывают на то, чтобы дожить до завтра, а завтра – на послезавтра. Бесконечное число итераций, где все эти высокие устремления остаются в лучшем случае в мыслях.
– Всё равно это неправильно. Даже если кто-то думал один, а потом перестал – уже огромная потеря. Мы нуждаемся в страхе смерти, Алекс. А они отнимают у этих цифровых людей даже память о том, как они умерли.
– И это рационально, чёрт возьми, – перебил его Вебер. – Жизнь в виртуале не должна имитировать загробную, это просто иная форма, но при этом прямое продолжение прошлой. Память о смерти слишком губительна для сознания.
Я тоже не помнил, как умер. И задумался, хотел бы узнать, если бы была такая возможность? Стал бы я из-за этого считать себя менее настоящим? Точка поставлена – Влад Войнов умер так-то и тогда-то, а ты просто какое-то нелепое подобие, продолжение, которого не должно существовать. Может да, может – нет, проверять мне не хотелось.
– Не сомневаюсь, что рационально, – ответил Марк. – Но разве рационально и правильно – одно и то же? Для себя я в любом случае не хотел бы такой судьбы.
– Может, ещё передумаешь. Когда смерть перестанет быть отдалённой перспективой. Во время шторма многие, кто думал, как ты, наверняка изменили мнение.
– Я не передумаю. А даже если и так, импланта у меня всё равно нет, нечего переносить. У тебя теперь, кстати, тоже.
Я подумал, что сейчас должен был ощутить хоть что-то, какую-то реакцию Вебера. Но были лишь слова. Иногда возникали неестественные паузы, и тогда лицо Марка становилось ещё чётче, даже слишком – будто на него навели увеличительное стекло. Похоже, моя догадка была верна. Другого варианта просто не могло быть. Я смотрел его настоящие воспоминания. Не те, что с безупречной точностью пишет имплант, а всё то, что смог запомнить и воспроизвести про себя Вебер когда-то потом. Интересно, насколько “потом”. Я надеялся, что не слишком далеко в будущем, потому что я не слишком доверял памяти – легко исказить. И тогда всё, что говорила, чего хотела Мара, потеряло бы смысл.
Моя догадка подтвердилась почти сразу же, когда диалог Марка с Вебером продолжился, но слова и структура предложений становились всё более размытыми. Ощущение общей сути беседы, а не отдельные фразы.
– Здесь есть какой-нибудь подвал, любое закрытое место с толстыми стенами? – спросил Вебер. Ещё один клочок чёткого разговора.
– Думаю, мог бы найти.
– Нужно отнести туда имплант и спрятать, – устало проговорил Вебер.
Ему уже хотелось просто лечь и молчать, но важность информации заставляла продолжать. И я ощущал его сожаление от того, что вместо этой просьбы потратил силы на бесполезный спор.
– Я думал, ты хочешь от него избавиться, – отозвался Марк.
– Хочу избавиться от возможности меня выследить. Мне нужна моя личность, не ради бессмертия даже. Там… Слишком много важного. Не только для меня. Ты сможешь сделать это? Пожалуйста.
Марк кивнул, и Вебер прикрыл глаза. Когда я понял, что разговор не продолжится, то принялся проматывать время. Сначала неспешно, боясь упустить важное, но потом часами, потому что Вебер только лежал или смотрел в окно, и это продолжалось не меньше пары суток.
У него самого не было опции промотать, и это наверняка было мучительно: просто ждать, зная, что сюда в любой момент может нагрянуть отряд оперативников. Да, Марк спрятал имплант, чтобы заглушить сигнал, но последние координаты всё равно никуда не делись. Пока Вебер отлёживается тут, он не в безопасности.
Но пока ему везло. Наверняка, спасти живых законопослушных людей важнее, чем найти потенциально погибшего преступника. Только бомжи несколько раз, когда Марк отлучался, проходили мимо его убежища. Стояли, смотрели то на Вебера, то на винтовку, и уходили. Пока уходили. Поганое соседство, и я искренне не понимал, как выносит его Марк.
Наконец я смог вернуть времени нормальную скорость – Вебер поднялся и бродил по комнате. Сознание его немного плыло, или это просто всё тот же эффект размыленности из-за воспоминаний. Как бы там ни было, я ощущал его решимость и потребность срочно уходить. То самое животное чутьё, которое заметил ещё давно, когда Вебер сражался со штормом.
Вернулся Марк и неодобрительно посмотрел на то, как Вебер опёрся на спинку ветхого стула, отдыхая от ходьбы.
– Рано.
– Скорее уж поздно, – отмахнулся он. – Покажешь мне, куда спрятал имплант?
– Не доверяешь? – Марк вскинул бровь, – Думаешь, я сломал его? Зачем бы мне это?
– Дело не в этом, брось. Давай откровенно: у тебя тут не самая благополучная обстановка. Вообще-то повезло, что никто тебя ещё не попытался сожрать. И если вдруг однажды они передумают, то никто уже мне не расскажет, где ты спрятал имплант.
– Понимаю, – кивнул Марк. – ну идём, если готов.
Вебер кивнул и отклеился от стула. Он шёл как-то слишком бодро, учитывая его состояние. Наверняка он лишь хотел так воспринимать, так себя вспоминать, но проверить, конечно, я никак не мог. Я включил трансляцию, хотя не думал, что сейчас будет что-то реально интересное. Но плевать, чего уж.
Вебер с Марком как-то слишком быстро оказались на улице. Я почувствовал холод и радость от того, что вокруг не четыре стены. Странно, что все ощущения казались приглушёнными, будто я на максимум выкрутил блокирующие настройки. Мне отчётливо недоставало запахов и эмоций для полного погружения. Зато и смириться с тем, что я ничем не управляю, было проще. Будто просто смотришь кино.
Заброшенный город закреплял это ощущение. Не хватало только проржавевших машин у обочины и гнетущей музыки для саспенса. Но этот город бросили осознанно, неспеша собрав вещи и перебравшись в мегаполис.
Сквозь тротуар, взламывая изнутри асфальт, росли пучки жёсткой пожухлой травы. Я смог разглядеть их лишь потому, что Вебер смотрел под ноги и по какой-то причине обратил на них внимание. Наверное, он, как и я, просто не так уж часто видел живые растения прямо в городе. Даже в горшках в квартире их мало кто растил – занимают слишком много места. Тут им никто не мешал расти – только осень и холод.
Вебер шёл, глядя по сторонам, и картинка стала намного чётче. Из тумана выбрались серые и коричневые дома с кирпичными проплешинами, под ними сугробами высились кучи каменной крошки, досок и мусора. На затёртых и потрескавшихся вывесках было уже не разобрать названий. Выбитые стёкла, пустые витрины, осиротевшие квартиры.
Голый, мёртвый город. Как мог кто-то захотеть жить здесь добровольно? А потом говорить, что после смерти не должно быть продолжения. Вот же оно – такое же противоестественное, каким по его мнению является существование цифровых личностей в виртуальности. Город, из которого ушла настоящая осязаемая жизнь, а взамен пришла призрачная с кучкой оборванцев и странным отшельником.
На небольшой площади впереди шла какая-то возня. Не нужно было приглядываться, чтобы понять – в центре неё опять находился Носок. С воем и рычанием он отбирал что-то у другого бомжа, тот скулил, но не отпускал добычу.
Когда Вебер с Марком немного приблизились, я разглядел под мышкой у защищавшегося птичье крыло. Марк тоже ловил птиц, как я успел разглядеть при перемотке, но у него отнимать их, кажется, не пытались. Тактика Носка была простой и понятной – нападать на слабых. И оттого мне куда меньше было ясно, зачем этого ублюдка спасал Вебер. Марку, наверное, тоже было ясно не до конца, потому что он спросил с явной насмешкой:
– Ну, на чью сторону встанешь теперь?
– Ни на чью, не моё дело, – спокойно ответил Вебер, будто не заметил шпильки.
– А почему тогда в тот раз? – Марк провёл его по дуге от дерущихся, и повернул к тёмно-серому зданию с отделкой из мраморных плит.
Сейчас они потрескались и частично обвалились, а раньше, наверное, было красиво. Здесь могло быть какое-нибудь госучреждение. Удивительно, насколько изменились представления о красоте и об архитектуре в принципе.
– Там другое, Марк. Вообще-то мне казалось, что ты одобрил.
– Одобрил, что ты его пожалел, несмотря на то, что он тебя хотел убить. А теперь несправедливость происходит с другим, а тебе всё равно.
– Я его не пожалел, – ответил Вебер таким тоном, после которого разговор обычно сворачивается.
