Старшая сестра его величества. Власть. Шаг 1

– Я столько лет корю себя за то, что сделал… Если бы я не был таким эгоистом и оставил ее в покое, она была бы жива… Я все спланировал, все продумал. Все должно было пройти без сучка и задоринки. Мой человек вывел бы Абриту из Высокого города в Средний, прямо ко мне. Я собирался ждать ее в условленном месте. Я знал, что нас будут искать, и хотел максимально усложнить герцогу Форенту поиски. Я планировал нанять извозчика, который вывез бы нас за внешние стены Яснограда. Извозчиков в Среднем городе довольно много, опросить всех было бы нереально.

Еще одна короткая пауза. Каждый раз его сиятельство словно собирался духом, чтобы раскрыть перед нами следующую страницу трагической истории…

– За внешними стенами нас уже ждали. Карета, сопровождение… Я тайком купил небольшое поместье недалеко от Яснограда. Там мы планировали дождаться рождения ребенка, а когда он немного подрастет, уехать отсюда как можно дальше. Все люди были наняты лично мной, но под другим именем. Поэтому я не боялся, что нас найдут.

Я ничего не ответила. Просто кивнула. Хотя мне было что сказать. Очень неразумный план. Слишком много случайностей могут вмешаться и все испортить. Графу нельзя было оставлять Абриту ни на секунду. Она слишком не приспособлена для жизни вне своих покоев. Скорее всего, ее просто бросили. И она даже не смогла вернуться обратно, когда графа не оказалось на месте встречи. Она просто не умела принимать решения. Даже моя Анни в свои семь лет знает о мире гораздо больше, чем ее мать, выросшая взаперти.

И он должен был сам лично вывезти ее из посольства, а не поручать это кому-то другому.

– В тот вечер у нас с ее отцом, герцогом Форентом, была запланирована официальная встреча, и я хотел отправиться в Средний город сразу после ее завершения. Это было проще всего. У нас были бы почти сутки на то, чтобы уехать как можно дальше. Но неожиданно планы изменились. После встречи нас пригласили в кабинет, чтобы обсудить кое-какие вопросы в неофициальной обстановке. Я не мог отказаться. Но мы с Абритой обговаривали возможные задержки. И я знал, что она дождется меня в условленном месте и потому сначала даже не переживал.

Посреди рассказа смутная догадка заставила мое сердце резко стукнуть о ребра и помчаться вскачь… неофициальная встреча?.. с кем?..

– С его величеством Эдоардом, конечно, – ответил граф. Я даже не заметила, что задала этот вопрос вслух. – От любых других дел я смог бы увильнуть. Но о неофициальной беседе нас предупредили слишком поздно, когда я уже ничего не смог изменить.

Перед глазами потемнело… Если я не ошибаюсь во временных рамках, то…

– Но все пошло не по плану. Проклятые заговорщики выбрали этот самый вечер, чтобы нанести удар. Они ворвались в кабинет короля. Нас было мало, и мы были без оружия. Это ведь была закрытая встреча, и по соображениям безопасности мы сдали оружие еще на входе. Нам с герцогом Форентом тоже пришлось встать на защиту его величества, мы отбивались чем придется. Но стулья и подсвечники – слишком плохая защита против мечей и шпаг. К тому же нападавших было слишком много. Его величество и его Первого советника, который был с нами, убили. Меня серьезно ранили. Как и герцога Форента. Думаю, нас просто не стали добивать. Возможно, побоялись гнева императора.

У меня перехватило дыхание, голова закружилась, а глаза невольно наполнились слезами. Я, не мигая, смотрела в никуда, пытаясь не выдать своих чувств. Но мне не удалось. Южин тяжело вздохнул, а граф осторожно, чтобы не разбудить Анни, заснувшую на его руках прямо во время рассказа, вытащил из кармана платок и протянул мне.

– Я сам каждый раз еле сдерживаю слезы, когда вспоминаю о том, что тогда произошло. Я несколько дней находился между жизнью и смертью. А когда пришел в себя, то первым делом спросил, что с Абритой. Я надеялся, что она вернулась. Но нет. Моя смелая девочка решила, что сама доберется до внешних стен Яснограда, и, приказав слуге ждать меня, отправилась к воротам. Но до моих людей она так и не дошла. Я не знаю почему. Мои люди искали ее по всему Нижнему городу, но так и не нашли.

Боль была такой сильной, что я не смогла сдержать рыданий. Длинный всхлип вырвался из моей груди. К счастью, никто не догадался, что плакала я совсем не из-за несчастной Абриты. Хотя и ее мне было очень жаль. Наши судьбы оказались переплетены гораздо сильнее, чем казалось мне раньше…

– А потом, – закончил рассказ граф, – мне пришло письмо от герцогини Форент, матери Абриты. Она писала, что не винит меня. Она знала о наших отношениях и вопреки всему хотела верить, что у нас получится быть вместе. Еще она рассказала мне, зачем ее, простую купчиху, выдали замуж за герцога Форента. И что принц должен был жениться на Абрите, чтобы кровь Абрегора снова правила Абрегорианской империей. Лейлина призналась, что наследие Древнего Бога иногда позволяет ей видеть то, что происходит с ее близкими сейчас и что случится в будущем. Она написала, что после ее смерти дочь получит этот дар, и поэтому она должна умереть, чтобы Абрита смогла выжить… после того, как письмо было написано и отправлено мне, Лейлина покончила собой. А у меня появилась призрачная надежда, что все это правда, и я когда-нибудь снова увижу Абриту, ее светлость герцогиню Форент…

– Когда бабушка умерла, мама поняла, что, если она вернется, то никогда не будет с тобой, папа. И она не захотела возвращаться, – пробормотала Анни сквозь сон. – Поэтому она пошла в Нижний город, – туда, где меня должна была найти мама, чтобы… она очень тебя любила, папа… и меня очень любила.

Она глубоко вздохнула, почмокала губами и тихо, спокойно задышала. И снова, как всегда было непонятно, все это говорила сама Анни, или это были слова Древних Богов, произнесенные ее устами.

– Это всегда так… жутко?.. – спросил граф Шеррес, осторожно прижимая к себе Анни.

– Почти, – улыбнулась я сквозь слезы. – Думаю, она еще слишком мала, чтобы ее способности работали осознанно. Поэтому чаще это случается внезапно, и очень пугает всех вокруг. Но я больше боюсь за нее.

– У нее все будет хорошо, – улыбнулся граф. – Я никому не позволю обидеть дочь Абриты… и мою… дочь. Даже императору. Я ведь правильно понимаю, теперь Анни – невеста принца Горея?

В ответ я только кивнула. А что тут еще скажешь.

Глава 7

История, рассказанная графом Шерресом, разбередила мне душу. Страдания графа, юной герцогини и моя собственная боль сплелись воедино.

Я должна была собраться и поговорить о деле, ради которого затеяла эту встречу и ради которого была столь откровенна. В который раз убедилась, что я слишком чувствительна, слишком эмоциональна, чтобы править. Разум должен быть холодным. Никакие душевные муки и переживания о себе или о других людях не должны влиять на твои решения. Иначе ты либо будешь постоянно метаться, меняя решения, либо сойдешь с ума. А, может быть, и то, и другое вместе…

– Ваше сиятельство, – наконец, решилась я и, отодвинув кружку, заговорила о том, что сейчас гораздо важнее прошлого, – теперь, когда вы знаете кто такая Анни, и кто такая я, и почему взялась играть роль герцогини Форент, я хотела бы заручиться вашей поддержкой. Мне нужна помощь. Мне больше не к кому обратиться, – я добавила немного мольбы в голос.

Граф задумался. Он не отказал мне сразу, и это вселяло надежду.

– Я очень благодарен вам за дочь… Как вас, кстати, зовут? Простите, но мне тяжело обращаться к вам ее именем. Особенно в такой, неформальной обстановке.

– Еляна, – кивнула я, – вы можете называть меня Еляна. Я довольно долго жила среди простолюдинов и привыкла к обращению просто по имени, без титула.

– Хорошо, Еляна, – кивнул граф Шеррес, – мое имя Димат, и я буду рад, если вы будете обращаться ко мне именно так. Что же, я готов жениться на вас…

– Что?! – невольно вырвалось у меня.

– Понимаю, что сейчас пока вы невеста герцога Бокрея, это невозможно. Мне не хотелось бы провоцировать международный скандал. Но я могу организовать ваш побег из Яснограда. Мое имение – то, которое я купил для Абриты, все еще принадлежит мне. И я вывезу вас с детьми туда так, что об этом никто не узнает. Свадьба с герцогом Бокреем расстроится, и, выждав определенный срок, мы с вами заключим брачный договор. Я согласен, это и в моих интересах тоже. Я хочу официально признать Анни своей дочерью. Но вы должны понимать, что наш брачный союз останется исключительно формальным. Вы будете жить своей жизнью, а я своей… я не стану ограничивать вас в расходах, все мое состояние будет в вашем распоряжении. Вы сможете дать сыну самое лучшее образование, а я обещаю устроить его на службу к императору Абрегории. Ведь он тоже будет считаться моим сыном. И мой род ничуть не менее знатен, чем род Бокреев, если вы переживаете об этом.

Я была ошеломлена. О том, что он может предложить мне руку и сердце… ну, ладно, пусть только руку… я даже не думала. Не привыкла, что в Абрегории женщины любые свои проблемы могут решить только одним способом – удачно выйти замуж. И для абрегорианского мужчины единственный способ решить проблемы женщины – жениться на ней. И когда я попросила графа о помощи, он решил, что я хочу стать его женой…

– Кхм, – прокашлялась я, – простите, Димат, но это не совсем то, о чем я хотела вас попросить… Поймите, – торопливо добавила я, а то вдруг мужчина оскорбиться, что его отвергли, – ваше предложение очень лестно, но я не могу принять его. Во-первых, я не могу сбежать. Признаюсь, у меня есть свои цели, и предстоящая свадьба, несмотря на мое нежелание выходить замуж за герцога, очень мне на руку. Но если бы дело было только в богатстве и знатности рода, я бы, несомненно, предпочла стать вашей женой. Мне думается, вы порядочный человек, и вам можно доверять.

Граф кивнул. Он явно испытывал облегчение от того, что не надо жениться. Как ни крути, а предложение он мне сделал только для того, чтобы быть с Анни… И я продолжила, прежде, чем он что-то ответил:

– Но я буду очень рада, если вы будете поддерживать отношения с Анни. Вы ей нужны. Тем более, – я вздохнула, – я буду знать, что если что-то случится со мной, то она не останется совсем одна. Я пока не могу рассказать вам всей правды, но, поверьте, риски очень велики. И если моего сына в случае опасности вывезут мои люди в Среднем городе, то вытащить Анни отсюда им не под силу. И если я могу надеяться на вас…

– Можете, – кивнул граф Шеррес. – Я не знаю, что вы задумали и кто за вами стоит, но, – он запнулся, – Анни я не оставлю.

Я улыбнулась.

– Ничего такого, что могло бы вам угрожать. Вам, вероятно, неизвестно, но я открыла в Нижнем городе харчевню, в Среднем – ресторацию, а с недавних пор являюсь главой гильдии промышленников. – Брови графа удивленно приподнялись. – Кроме того, у меня есть еще один, не совсем законный, скажем так, источник дохода. И мне очень нужна возможность постоянно поддерживать связь с моими людьми, чтобы руководить всеми процессами. У меня есть договоренность с господином Первым советником о том, что я смогу заниматься делами после свадьбы. Но пока я здесь, в посольстве Абрегории, играю роль абрегорианской герцогини, показать эту сторону моей жизни было бы довольно рискованно. Все же ваши женщины немного другие…

– Немного? – фыркнул его сиятельство, непроизвольно перебивая меня. – Это вы выразились очень мягко. Простите, – извинился он, – я не должен был вас перебивать. Продолжайте.

– Да, в общем-то все, – я отодвинула кружку с чаем, – я хотела попросить у вас помощи в организации связи с моими людьми. Я не знаю, кого еще, кроме старой няньки, которая подтвердила, что я и есть Абрита Форент, успел подкупить барон Пирр. И не хочу рисковать, передавая сведения, которые не предназначены для глаз барона и Первого советника. А в вас, после всего что случилось, я уверена.

– Я понял, – кивнул граф и повернулся к медведю, все это время сидевшему за другим краем стола тихо-тихо, как мышка, – Южин, возьмешь на себя? – Вместо ответа тот просто махнул косматой головой. А граф снова обратился ко мне, – вы же запомнили дорогу к сторожке? Прогулки по саду не возбраняются, поэтому вы сможете прийти сюда практически в любое время. Только постарайтесь, чтобы никто не увидел, как вы заходите внутрь. Это очень сильно испортит вам репутацию.

Я рассмеялась:

– Димат, репутация – это последнее, о чем я сейчас переживаю. Первый советник заставит меня пойти к алтарю с его сыном, даже я пересплю с половиной посольства.

– А вы циничны, Еляна, – заметил граф. – Слишком циничны для вашего возраста. Вы ведь не намного старше Абриты, но рассуждаете, как старуха, повидавшая жизнь.

Я пожала плечами. А что ему ответить? Что чуть менее семи лет назад я тоже была наивной девчонкой, выброшенной из королевского замка на самое дно жизни? Или что если бы не древний ритуал, привязавший ко мне душу шестидесятилетней женщины другого мира, я так и сгинула бы там, в лесах, недалеко от Яснограда? Или что если бы я оставалась доброй и мягкой, у меня не получилось бы подняться так высоко, как я поднялась сейчас? Конечно же, ничего этого я не могла ему рассказать.

– Жизнь заставила стать такой… Если мы с вами договорились, то я хотела бы пойти к себе… Уже довольно поздно, а завтра у меня слишком много дел. Вы поможете мне донести Анни?

– Конечно, – граф вскочил, и осторожно, стараясь не потревожить спящую у него на руках дочь, закутал ее в свой теплый кожух. – Пойдемте, я вас провожу.

Пока сидела, боль в ушибленной ноге успокоилась, и я про нее даже как-то забыла. Но стоило мне встать с лавки, выпуская из рук тяжелый, но такой теплый и уютный тулуп Южина, как резкая, острая боль пронзила голень. Я невольно застонала, прикусывая губу, чтобы не вскрикнуть, и покачнулась, хватаясь за стол.

– Что-то не похоже, Еляна, что у вас просто ушиб, как вы говорите, – нахмурился Димат. И приказал, – Южин, посмотри!

– Ничего, – попыталась отбрыкаться от помощи медведя, который все же немного пугал меня, – это от неожиданности. Я в норме, идти могу…

Но меня никто не слушал. Южин тут же подхватил меня одной левой, усадил прямо на стол и бесцеремонно, но очень осторожно и даже нежно ощупал опухшую голень.

– Кость треснула, – выдал он диагноз и положил ладонь на место удара. – Сейчас. Я быстро.

Димат хитро улыбнулся, глядя на меня в упор:

– Сидите тихо, у Южина тоже есть некоторые особенные способности, – подмигнул он мне.

А Южин молча засунул руку за ворот рубахи, вытащил и сжал в руке выточенный из кости старый амулет в виде цветка в оправе из потемневшего от времени серебра и, закрыв глаза, сосредоточился.

Не знаю… может быть, я должна была что-то почувствовать. Но я была слишком шокирована увиденным. Амулет, который висел на шее Южина, был явно сделан рукой того же самого мастера, что и рог Нюня…

Значит Южин и есть тот самый лекарь, который был вместе с Ними, с Древними Богами, создавшими нашу цивилизацию? А я была уверена, что это Алис.

– Все, – тяжело выдохнул заметно побледневший Южин, – простите, ваша светлость, до конца не могу. Вы уж постарайтесь пару дней не бегать без особой надобности…

Он устало плюхнулся прямо на пол и оперся спиной об печь. С первого взгляда стало понятно, что мое излечение стоило ему огромных усилий.

– Хорошо, – кивнула я, осторожно сползая со стола. Боль в ноге совершенно пропала. Но я не стала топать ногой, чтобы проверить крепость своих костей и результат лечения. – Спасибо, – улыбнулась Южину.

– Не провожай нас, – кивнул ему Димат. – Мы сами уйдем. Отдыхай.

Глава 8

Казалось, я только закрыла глаза, а горничная уже пришла меня будить. В этот раз горничная была совсем другая, – не та, что вчера. Наверное, барон Пирр боялся, что я смогу сговориться с прислугой, поэтому решил менять мне горничных каждый день. Я усмехнулась. Что же, он совершенно не зря этого боялся.

Солнце давно встало, это меня немного удивило. Я много лет в Нижнем и даже Среднем городе просыпалась с рассветом. Там спать до полудня не принято: все заработки проспишь. Потому была немного обескуражена. Неужели я так быстро вернулась к той жизни, которая у меня была раньше? Или это просто последствия вчерашнего полуночного бдения?

Анни рядом не было, а ее заливистый смех слышался в гостиной. Я улыбнулась: как хорошо, что дочка со мной. Еще бы забрать Лушку. Сердце уже привычно кольнуло. Я чувствовала себя виноватой перед сыном. Но я должна была оставить его ради будущего.

Накинула халат, поданный горничной с улыбкой, внезапно чем-то напомнившей мне Ариту, которая прислуживала мне в королевском замке. Хотя внешне они были совсем разные. Арита была похожа на прежнюю меня, а эта горничная выглядела гораздо старше, была немного полноватой, смуглой и темноволосой. Наверное, она такая же умелая и опытная, как Арита. И именно это сходство я и уловила.

– Мама, – радостно закричала Анни, когда я вышла в гостиную. Она подбежала ко мне и, запрокинув голову, заглянула в глаза, – а можно Катрила будет жить со мной? Пожалуйста…

Катрила, та самая девчонка, которая вчера мелькнула с подносом, сидела на корточках на ковре, держа в руках тряпичную куклу, и смотрела на меня огромными, испуганными глазами. Худенькая, русоволосая, большеглазая, чем-то невероятно похожая на маленького олененка, который пригнулся и прижался к земле, готовясь сбежать от опасности.

– Анни, я не думаю, что это хорошая идея, – нахмурилась я. Опять мои дети взялись за старое, мелькнула мысль, подбирают брошенных людей. – Ты же знаешь, скоро мы отсюда уедем. И вряд ли нам позволят забрать Катрилу с собой. Тем более, она из Абрегории… И у нее там родные и близкие…

– Ваша светлость, – за моей спиной, не показываясь на глаза, заговорила горничная, – сирота она. И отец, и мать казнили, когда девчонке и пяти лет не исполнилось. Ежели заберете, мы, – она на мгновение замолчала, словно затрудняясь как обозначить это «мы», – все вам благодарны будем.

В глазах девчонки вспыхнула, но тут же погасла, надежда. Я не собиралась вешать на себя еще одну обузу. Но… что-то свербело в груди, не давая просто пойти завтракать и забыть про девчонку. Тревожность какая-то. Вроде занозки, которую не видно, а покоя от нее не будет, пока не вытянешь. И я повернулась к горничной. Только она могла объяснить мне, что не так с этой девчонкой, и с этой просьбой.

– Рассказывай, – приказала я ей, усаживаясь на диван перед столиком, на котором стоял поднос с завтраком.

И горничная, кинувшись наливать мне чай из тяжелого глиняного чайника, стоявшего на низкой курительнице, в которой лежали угли, затараторила:

– Да, что ж рассказывать-то, ваша светлость. Сиротой же она осталась. Защиты у девчонки нет. Мы-то ее, конечно, как можем, прячем, с собой таскаем. Да только мы-то люди подневольные, коли господа прикажут, так и уйти придется, да девчонку оставить.

Я нахмурилась. Взяла чашку, глотнула непривычно терпкую горечь крепкого настоявшегося чая… все же взвар мне нравится больше. А вот традиционные абрегоринаские булочки-спиральки с медом и пряностями в прошлом я очень любила. И сейчас, предвкушая, выбрала ту, которая была полита медом обильнее всего. Кивнула горничной, прежде чем откусить.

– Ничего не поняла. Поясни. – пряная сладость окутала язык, перебивая горечь чая. Я должна была признать, с взваром совсем не то. Абрегорианский чай идеально подходит к абрегорианским булочкам.

– Ну, – горничная вздохнула, – сирота девчонка, отца-матери нет. Наши-то дочери по комнатам сидят, на люди не показываются. А Катрила работать должна. Ее-то кормить-одевать некому. Я хотела ее к себе забрать, да герцог Форент не позволил… Отец ее стражником служил, а мать горничной в ваших девичьих покоях была. Когда вы бежали, она вас из посольства вывела, а он пропустил. Вот герцог Форент и того… их обоих, – вздохнула она, – а девчонку работать заставил. И помогать запретил… А как она подрастать стала, так мужики на нее заглядываться стали, вслед посвистывать. Пока-то еще не трогают, а вот как первую кровь уронит, так… – она не договорила. Замолчала и отвернулась. – Не принято ж у нас, чтоб приличные девицы перед мужчинами крутились… а коли крутиться, значит неприличная…

Она непроизвольно всхлипнула и вытерла слезу рукавом, отступив на пару шагов назад.

– Простите, ваша светлость, – повернулась она ко мне, – больно уж душа за дитя невинное болит. Мы-то с матерью ее подруги были. Дочки-то наши, почитай, вместе росли… Я как могу прикрываю, но…

Я кивнула. Молча. Просто боялась, что если начну что-то говорить, то не смогу вымолвить ни слова, а чтобы сдержать слезы пришлось вспомнить уроки Орега. Проклятая булка застряла в горле, перекрыв дыхание.

– Мам, – ко мне подошла Анни и потянула за подол халата, – так можно же, да?

Она не улыбалась. Смотрела на меня не по-детски серьезно. Как будто бы знала, что ждет это несчастную девочку, родители которой помогли сбежать ее матери. И я кивнула. Проглотила вставший в горле ком и произнесла хрипло:

– Я сегодня же поговорю об этом с бароном Пирром. А ты Катрила, оставайся здесь, с Анни. Никуда не выходите. А ты, – посмотрела на горничную, – отнеси ее вещи в покои моей дочери. И напомни Таните, что я велела привести их в должное состояние. Вечером я сама отведу девочек. – Горничная прикусила губу и кивнула. Я глотнула чай, стараясь успокоиться. Теперь все будет хорошо. Ни одна сволочь не посмеет обидеть девчонку. Иначе им придется иметь дело со мной. Взглянула на горничную, – тебя саму как звать-то? И давно горничной служишь.

Надкусанную булку, сладость которой теперь горчила хуже чая, я положила на блюдце. Она перестала вызывать аппетит.

– Тайка, – тут же отозвалась она. – Давно, я выросла здесь. Моя мать прислуживала герцогине Форент, и меня научила. Хотя раньше я все больше гостям прислуживала. Никто пока не взял меня в личные горничные. А его благородие, барон Пирр, сначала приставил к вам другую горничную. Из своих, ну, с которыми, – он кашлянула, обозначая связь между бароном и той молодой горничной, что служила мне вчера. – Велел ей за вами приглядывать, да докладывать обо всем.

Я внимательно слушала. Ничего нового. Все вполне ожидаемо. Кроме одного:

– Но сегодня мне прислуживаешь ты? – спросила я.

Тайка лукаво улыбнулась и притворно вздохнула:

– Приболели-то девицы господина барона. Несварение у них случилось. А я ведь им не один раз говорила, что нельзя столько гадостей говорить, можно и своим ядом отравиться… Остальные, хотя и с одного котла ели, животом не мучаются.

Я понимающе усмехнулась. Очень знакомо. Подковерные игры среди прислуги случаются почти так же часто, как и среди их хозяев, добивающихся милости правителя. Не так уж сильно мы отличаемся друг от друга…

А Тайка тем временем продолжала:

– Моя мать, ваша светлость, местная. За отца моего замуж вышла, да при посольстве служить осталась. Из Дочерей она Ургородских, – в глазах Тайки плясали смешинки, – и до сих пор с Великой Матерью связь поддерживает. И меня научила порядки Матерей чтить… Так что не стану я его благородию на Мать доносить.

Вот так сюрприз. Я внимательно посмотрела на Тайку. Неужели она и есть обещанный мне связной? Хитра Великая Мать, ничего не скажешь. Получается, у нее не только в замке Грилорского короля свои люди, но и в посольстве Абрегоринаской империи. А, возможно, и только здесь. Женщины, оказавшиеся в трудной ситуации, есть в каждом уголке мира. И если Великая Мать готова протянуть им руку помощи, значит ее агенты могут быть где угодно.

В который раз мое знание о силе и влиянии Ургородских Матерей изменилось. Хорошо, что мы с ними союзники, а не враги. И хорошо, если все остальные, так же, как мой отец раньше, недооценивают Великую Мать.

– Спасибо, – улыбнулась я Тайке. И спросила, – а если бы я не стала помогать Катриле?

Тайка пожала плечами и ответила без тени улыбки:

– Если вы настоящая Мать, стали бы. Не может Мать мимо страданий ребенка пройти. Вы, ваша светлость, раньше-то не особенно любезны были, уж простите… Вас-то Танита воспитывала. Хотела я убедиться, что на самом деле в Ургороде побывали и правду тамошнюю сердцем приняли.

Я улыбнулась, стараясь выглядеть доброжелательно, хотя было во всем этом что-то неприятное. То ли образ Абриты слегка смазался… возможно, граф Шеррес слишком предвзято относится к умершей герцогине. То ли царапнуло отношение ко мне со стороны Тайки… Ведь Арита, образ которой я увидела в нынешней горничной, доверяла мне без оглядки… Хотя, откуда взяться доверию, если Тайка увидела меня впервые в жизни. А я ее…

– Помоги мне собраться. У меня сегодня встреча с Женихом и его отцом. – Перевела я разговор на другую тему.

Тайка поклонилась и тут же исчезла из моего поля зрения.

Я допила чуть теплый чай и поставила кружку на стол. Анни с Катрилой сидели на полу и качали кукол. Не знаю, сложится у нас с Тайкой такая же дружба, как с Аритой в прошлом, но вот у Анни теперь точно есть верная подруга, которая без тени сомнения побежит по темному подземному тоннелю к неминуемой смерти, чтобы дать своей хозяйке шанс уйти живой… я это видела так ясно, как будто бы сама была пророком.