Призрак заброшенных труб

– Извини, доченька, спокойной ночи. А, нет, подожди, Гриша у вас? Ольга вне себя: трезвонит нам каждые десять минут.

– Она же сама его выгнала, – зевнула я. – Чего теперь людям мозг выносить?

– Волнуется, – сочувственно пояснила мама. – Он запихнул ее номер в «черный список». Скажу ей, пусть тебе позвонит.

– Нет уж, пусть наберет Миру, – злорадно посоветовала я, пожелала спокойной ночи и выключила звук.

Через несколько секунд запел телефон сестры. Ну что ж, «Безумству храбрых поем мы песню…» – либо Ольга настолько опасается за Гришу, либо она настырная дура, раз рискнула побеспокоить Мирославу в полночь. Скорее второе, ибо дамочка уже в курсе, что ее возлюбленный у нас, и его жизни ничто не угрожает. («Безумству храбрых поем мы песню…» – фраза из произведения М. Горького «Песня о Соколе» – прим.)

– Да, – пробубнила Мира, хватая телефон. – Чего надо? Спит он, и я, между прочим, тоже. Что?? Ложись в кровать, убогая, ночь на дворе. Попробуй только, я тебе покажу, как истерики закатывать! Сюда приедешь? Давай, поспеши, получишь по …! И еще по …!

Эх, умеет сестра быть убедительной. Я бы до утра слушала жалобы Ольги, утешала, мямлила и оправдывалась. В конечном итоге, меня бы назначили виноватой в ссоре, возненавидели бы и прекратили общение. Я зевнула, завернулась в теплое одеяло и уснула.

Утро началось, как всегда, с вопля Мирославы:

– Подъем! Хватит дрыхнуть, семь часов!

Я кое-как сползла с кровати и пошлепала в ванную. Как типичному представителю племени сов, мне трудно просыпаться в такую рань. До обеда мозг пребывает в спячке, и я совершенно не понимаю, почему все утверждают, что это самое продуктивное время. Лично у меня оно длится с 12 дня до 3 часов ночи.

– Тебе кашу или бутерброд? – крикнула сестра из кухни.

– Не знаю, – промычала я в ответ. – Наверное, выпью только чай.

Душ слегка взбодрил, и я вышла уже более свежей и сообразительной. Гриша сосредоточенно намазывал маслом кусочек хлеба. Его лицо приобрело синевато-фиолетовый оттенок, щеки достигли уровня переносицы и слились с ней, а глаза еле выглядывали из-под век, как у сытого хомяка.

– Больно? – сочувственно спросила я.

– Жить можно, – оптимистично заявил брат.

– Колька прибегал с утра, вкатил новую порцию анальгетика и намазал мазью от отеков, – пояснила Мира.

– Только теперь даже не знаю, как поступить с работой, – вздохнул родственник. – Чтоб взять больничный, нужно идти в поликлинику, а там живо сообразят, что я не о дверь стукнулся, и пристанут с расспросами. Сейчас позвоню в лабораторию, скажу, что маюсь расстройством желудка.

Я быстро съела тарелку овсянки, залила ее горячим чаем, оделась, накрасилась, схватила папку и помчалась в институт. До начала первой пары оставалось три минуты, когда я спешно сдала пальто в гардероб и помчалась по коридору, приглаживая на ходу волосы.

– Ярополова, куда несешься? – удивленно спросил декан, выглядывая из-под очков.

– На живопись, – ответила я, не сбавляя скорости. – Здрасьте, Витольд Борисович.

– Стой, у вас с сегодняшнего дня музейная практика. Вчера же куратор говорил, чем вы слушали? Сначала Алиса пришла, теперь ты.

– О, не-е-ет! – простонала я и привалилась к стене.

У нас в ходу два вида практики: музейная и пленэр. Последний – сплошное удовольствие: две недели никаких занятий, можно встать к полудню, часам к двум прибыть в парк или кафе, порисовать со всей группой, что под руку попадется, и вернуться домой. А в музее изобразительных искусств с девяти до пяти нас нещадно эксплуатирует местная директриса. Целый месяц мы заполняем карточки с описанием экспонатов, верстаем каталоги, формируем экспозиции, делаем афиши для выставок и проводим экскурсии.

– Давай-давай, – подбодрил декан. – Через неделю Гойю привезут, нужно все подготовить.

Я уныло поплелась на остановку. Ну вот, теперь придется тащиться через весь город в храм искусства, а ведь мы с Мирой собирались нанести визит Александре Меркуловой.

Глава 6

Я позвонила сестре, надеясь, что в данный момент она не скачет по рингу, бросив телефон в раздевалке. К счастью, она ответила.

– Мира, у нас музейная практика, теперь мне придется до вечера торчать на улице Пушкина, домой доберусь не раньше шести.

– Ну вот и прекрасно, – не расстроилась она. – Съездишь к блогерше сама: тебе удобнее поймать там маршрутку. А я побеседую с Израновым – сэкономим время.

– Ни за что! – запротестовала я. – Боюсь ее.

– Кого?

– Александру. Она такая высокомерная, да еще и знаменитость! Пошлет меня лесом.

– Ладно, – вздохнула Мира. – Сама к пяти подъеду к твоему музею, жди меня там.

Я повеселела. Меркулову мне довелось видеть лишь в «Ютубе» на экране ноутбука или смартфона. Она с легкостью разоблачала тайные намерения сильных мира сего и смеялась над ними. Выражение ее лица почти всегда сохраняло глубочайшее презрение. А я не переношу, когда со мной говорят свысока. Если Мирослава будет рядом, это придаст мне уверенности.

– Опаздываем? – недовольно спросила жирная директриса музея, когда я, сломя голову, летела по дорожке к служебному входу.

С Софией Ивановной Смирновой студенты предпочитали не ссориться. Она возглавляла учреждение много лет, чувствовала себя великолепно и покидать пост не собиралась. Каждый художник понимал: если нахамит противной тетке, то она не выставит его картины, помешает вступить в творческий союз и не пожелает выдать хоть какую-нибудь рецензию. Но мне на все это искренне плевать: я не собираюсь писать полотна, вижу себя в мультипликации, коммерческой иллюстрации и игровой графике, поэтому не завишу от Смирновой.

– Как видите, – улыбнулась я.

– А почему? – не отставала зануда.

– Автобус долго не приходил.

– Ну ладно, – смилостивилась дама и тряхнула редкими волосами. – Найди Наталью Юрьевну, она расскажет, что делать.

Меня усадили составлять анонс для предстоящей выставки. Я написала его за пятнадцать минут, но сделала вид, что долго раздумываю над строками, как это обычно случалось у штатных сотрудников музея. Здесь все были неудавшимися творцами, непризнанными гениями и мнили себя великими критиками. Они лучше самого автора знали, какую мысль и какими средствами он передал в той или иной работе. Вид студентов, которые только начинали жить, строили планы и подавали большие надежды, вызывал у искусствоведов нервную почесуху.

– Пошли, покурим, – предложила одногруппница Алиса. – У тебя что?

– Анонс, – скривилась я.

– А у меня афиша.

Мы вышли на улицу, сели на лавочку, вытащили пачки, украшенные жуткими фотографиями погибших от вредной привычки, и закурили. Во время учебы меня всегда тянет к сигаретам со страшной силой: то ли обстановка такая, то ли в организме что-то происходит, но табачный дым кажется самым вкусным на свете.

– Жабы, – выплюнула Алиса. – Только и умеют, что годами паразитировать на чужом творчестве и получать за это зарплату. Сами ни на что не способны. Прикинь, Сонька стоит за спиной и талдычит: «Сдвиньте текст влево. Нет, чуть вправо». Дизайнер, блин. Сами вечно жуть печатают, смотреть противно.

Я усмехнулась. Алиса прекрасно рисует, по большому счету ей не нужны ни преподаватели, ни пары – только диплом. Придираться к такому человеку и советовать ему, как лучше сделать афишу – очень глупо. Я посмотрела в сторону. Напротив музея находилось отделение полиции. Перед входом толпились сотрудники и тоже курили. Какая-то девушка с раскрасневшимся лицом подбежала к ним и крикнула:

– Игорь!

Среднего роста брюнет в кашемировом свитере вздрогнул и обернулся. Девица злобно уставилась на него.

– Катя? – осторожно спросил мент, но тут же понял, что ошибся, и исправился. – Настя!

– Нет! – еще больше разозлилась незнакомка.

– Лена, – выдвинул следующую версию Игорь.

– Ты даже не помнишь, как меня зовут! – разревелась девчонка и принялась судорожно всхлипывать. – А ведь мы прожили вместе целых три недели и расстались только в прошлую субботу.

– Э-э-э, – промямлил полицейский. – Э-э-э.

– Урод, – констатировала девушка, влепила бывшему возлюбленному звонкую оплеуху и убежала.

Коллеги парня расхохотались в голос.

– Во дает, – прыснула Алиса. – За несколько дней забыл, с кем встречался. И что только в нем находят? По-моему, не красавец, ему бы роста прибавить, был бы гораздо лучше.

– И лицо какое-то круглое, – поддакнула я.

Мы посидели еще пару минут и разошлись по своим местам. До пяти я, никем не потревоженная, сидела над анонсом, потихоньку играя на смартфоне в «Дивный сад». К концу рабочего дня опубликовала текст на сайте музея и с легким сердцем поспешила восвояси.

Мира уже ждала меня на остановке.

– Как день прошел? – довольно весело спросила она.

– Сидела когда-нибудь в серпентарии с гадюками? Ну, вот я примерно так себя чувствую.

– Ты там не навсегда, – махнула рукой Мира. – А вот они навечно. Поэтому повод переживать есть не у тебя, а у них. О, смотри, двенадцатый! Как он быстро сюда подъехал!

До Рябинино мы добрались буквально за пятнадцать минут. И снова нам пришлось спрашивать дорогу у местных жителей, так как мы не знали точно, где обитает Александра Меркулова. К счастью, на этот раз проводником оказалась не вредная бабка, а стайка подростков – они любезно проводили нас прямо до нужной калитки.

Домик блогерши был на удивление маленьким, хоть и с мансардой, зато двор – просто гигантским, и окружал его неприступный забор, выложенный из невероятных цветных камней. Я вдруг подумала, что Меркулову, наверное, частенько навещают подписчики, поклонники и разная публика, поэтому она может просто послать нас подальше. Тем не менее, мы позвонили и услышали знакомый голос:

– Да?

– Здравствуйте, – затараторила я с максимальной скоростью. – Меня зовут Мария Ярополова, а со мной еще моя сестра Мирослава. Мы пришли, чтобы поговорить о Косте Стрельцове. Он наш родственник, точнее, не совсем, то есть, совсем нет, он сын бабушкиной подруги, но…

Мира закатила глаза и хлопнула себя по лбу. Я растерялась, но в ту же секунду услышала:

– Входите.

Калитка сама собой распахнулась, и мы оказались на бескрайней зеленой лужайке, испещренной дорожками. Видимо, хозяйка не слишком любила цветы, зато обожала фруктовые деревья, и высадила на участке целый сад. Пока что он выглядел не слишком привлекательно из-за времени года, зато трава на газонах совсем не пожухла. По ней с радостным визгом носился корги Хосе Марти: Александра иногда показывала его широкой публике, поэтому я сразу узнала песика.

Обожаю животных: у меня живут, как вы уже знаете, такса Василиса, попугай Алекс, а еще кошки Пуся и Дуся. Корги же будто специально созданы природой, чтобы у людей замирало сердце от умиления: коротенькие смешные лапки, бархатные ушки, задорные мордочки и мягкая шерстка приятного окраса. Конечно же, я не удержалась и позвала:

– Хосе Марти!

Собачка приветливо помахала хвостом и подбежала к нам. Я осторожно погладила его, потом подхватила на руки и чмокнула в пахнущую чем-то мятным мордочку. Надеюсь, хозяйка не разозлится, что я трогаю ее питомца.

– Любите собак? – спросила Александра, открывая нам двери в дом.

– Очень, – признались хором мы с Мирой.

Девушка слегка улыбнулась. Она была высокой, худощавой, но держалась прямо, не горбилась. Вытянутое лицо украшали большие карие глаза с неестественно огромными ресницами – наверняка нарастила в салоне. Капризно выпяченные губы, скорее всего, тоже являлись результатом усилий косметолога – слишком уж они пухлые. Белокурые волосы явно покрасили в салоне, сделав красивый переход от темных корней к светлым кончикам. Руки девушки преступали идеальные пропорции и доходили не до середины бедра, а чуть ниже. Тонкими длинными пальцами можно было играть на пианино, фортепиано или рояле, не испытывая никаких неудобств.

От Меркуловой пахло давно забытыми духами «Кашарель» – «Amor Amor». Заметив, что я потянула носом воздух, девушка просто пояснила:

– Парфюм начала двухтысячных. Старый аромат, но лучший, и связан с прекрасными воспоминаниями.

– Сама признаю только «Ультрафиолет» от Пако Рабана, хотя он вышел за год до моего рождения, – усмехнулась я.

Мира, которая предпочитала туалетной воде легкие спреи для тела с ненавязчивыми древесными запахами, промолчала.

– Что привело ко мне знаменитых Марию и Мирославу? – подняла безукоризненно выщипанную бровь хозяйка.

– Знаменитых? – переспросила я в недоумении. – Чем?

– Ну это же вы фигурировали в том деле об убийстве американской знаменитости? Весь интернет был забит статьями о вас.

– Н-да-а, – протянула Мира. – Слава пришла, откуда не ждали.

– Не сердитесь, ладно? – сразу предупредила я и выпалила. – Надежда Стрельцова утверждает, что вы… э-э-э… встречались с ее мужем. Знаю, звучит странно и, может быть, даже оскорбительно, но мы обязаны спросить.

Александра несколько секунд пристально разглядывала нас, а потом медленно ответила:

– Это правда. Он мертв?

– Вы только не волнуйтесь, – закудахтала я. – Дело в том… ну…

– Да не тяните же! – прикрикнула Меркулова. – Говорите, Бога ради!

– Я видела Костю в аэропорту две недели назад, – выпалила я и зажмурилась.

Александра прижала руку к груди и села на пуфик в прихожей.

– Ошибка практически исключена, – поспешила заверить я. – Очень хорошо знаю его в лицо. Он тоже сообразил, кто перед ним, и убежал.

Блогерша отмерла, подскочила и в крайнем оживлении воскликнула:

– Что же мы стоим? Давайте выпьем кофе! У меня чудесные пирожные, корзиночки с кремом, свежие, только купила в кондитерской. Господи, неужели вы не шутите?

Я отметила, что Александру наше известие о любовнике не просто обрадовало, а повергло в состояние, близкое к эйфории. Она разом забыла про надменный тон, глаза засветились, а губы разъехались в самой лучезарной улыбке. Нас проводили на уютную кухню в сочных оранжево-стальных тонах и предложили восхитительный капучино. Даже я с удовольствием прихлебывала напиток с густой ровной пенкой и рассказывала во всех подробностях про случай у такси.

Глава 7

– Мы пока ничего не сообщили ни его матери, ни жене, – резюмировала Мира. – Решили вначале выяснить, что происходит.

– Понимаю, – кивнула Меркулова. – Надежда, небось, продолжает думать, что Костик у меня?

– Да, – не стала скрывать сестра. – Вам действительно неизвестно, где он?

– Нет, – категорично заявила Александра. – Я чуть с ума не сошла, думала, его убили или похитили. Сейчас объясню все с самого начала.

Саша родилась в семье врачей, преданных своему делу. Когда она была совсем крошечной, их стали отправлять в командировки от «Красного креста» по самым бедным странам. Они побывали в Гватемале, где половина населения никогда не видела градусника и таблеток, Боливии, Никарагуа, Венесуэле, Южном Судане, Демократической Республике Конго. Лишь когда Саше исполнилось семь лет, ее вернули в Новолесинск и оставили на попечение бабушки, чтобы ребенок мог спокойно ходить в школу. Старушка сама в силу возраста нуждалась в уходе, поэтому девочка рано поняла, что нянчить ее некому. Она бегала в магазин за продуктами, убирала квартиру, готовила супы и каши, умела пришивать пуговицы и стирать белье в старой активаторной машинке. Александра не боялась темноты, одиночества, никогда не плакала – у нее был железный характер.

В семнадцать лет она без проблем поступила в гуманитарный институт на факультет философии и получила диплом политолога. Профессия не слишком прибыльная, из-за чего пришлось переквалифицироваться в журналистки и работать в двух газетах сразу. В Москве, на одной из конференций МИДа, куда съехалась пресса со всей страны, Меркулова познакомилась с военным корреспондентом Родионом Бойченко. Они недолго прожили вместе и разошлись по сашиной инициативе: Родя стал намекать, что он в их будущей семье – единственная звезда на журналистском небосклоне, а жена должна посвятить себя дому. Собрав чемоданы, девушка твердо решила, что больше никогда не станет планировать брак – с нее хватит.

Через пару лет интернет открыл широкие возможности для творчества, Меркулова завела собственный канал и принялась с упоением разбирать по косточкам мировую политику. Люди, замороченные враньем со всех сторон, охотно смотрели ее блоги, и вскоре Александра стала экспертом, на слова которого ссылались российские и зарубежные СМИ. В столице ей совсем не понравилось, девушка построила домик в Рябиново и переехала вместе с верным Хосе Марти.

Однажды она отправилась в Новолесинск на своей машине – прекрасном «Мини Купере», совсем новеньком и вполне надежном. Но что-то пошло не так, мотор внезапно заглох, Саша оказалась одна на трассе. Никто не останавливался и не предлагал помощь: не удивительно, ведь мужчины, проезжавшие мимо, сплошь были водителями потрепанных «Жигулей» и древних иномарок. Зависть к молодой девчонке, успевшей заработать на дорогое авто, затмевала все добрые побуждения. Наконец, напротив несчастной притормозила «Нива». Из нее выбрался высокий полноватый парень с угрюмым лицом и в костюме цвета хаки.

– Сломалась? – участливо спросил он.

Саша кивнула. Незнакомец вынул ящик с инструментами, открыл капот и стал молча копаться в нем. Он не задавал дурацких вопросов, не сыпал остротами на тему женщин за рулем, не умничал – просто исправлял поломку. Наконец, «Мини Купер» ожил.

– Съездите в салон, где покупали машину, и потребуйте заменить ее, – посоветовал парень. – Здесь заводской брак.

– Спасибо вам, вы просто чудо! – искренне воскликнула Александра и предложила ему денег за работу.

– Нет, – коротко ответил тот. – У меня хорошая зарплата. Давайте, провожу вас в город прямо к сервисному центру. Вдруг снова заглохнет.

Саша не стала отказываться. Она сдала железного коня и устроила небывалый разнос менеджеру, администратору и служащим компании, посмевшей ее обмануть. Возвращаться домой пришлось без покупок и на «Ниве» доброго самарянина.

– Хоть скажите, как вас зовут, – усмехнулась Александра, пристегиваясь ремнем безопасности.

– Костя, – улыбнулся в ответ парень.

– А я Саша.

– Ой, вас по телевизору показывали! – сообразил, наконец, он и стал похож на счастливого ребенка, которого родители привели на экскурсию в Останкино.

– Интересуетесь политикой?

– Неа, – помотал головой Костя. – Просто включаю телек, чтоб бубнил, так веселее.

Меркулова рассмеялась. Новый знакомый явно был птицей другого полета: он ничего не смыслил в мировой обстановке, не читал книг, из музыки предпочитал «что-нибудь душевное», что на поверку оказывалось слезливой попсой, но почему-то нравился ей все больше и больше.

– Не желаете пообедать со мной? – спросила Саша, когда они подъехали к ее дому. – Только предупреждаю: вся еда куплена в супермаркете, я ненавижу готовить.

– Почему? – искренне удивился Костик.

– Надоело с детства, – буркнула Меркулова. – Каждый день приходилось вставать в пять утра, чтобы сварить обед себе и бабушке – она уже была очень пожилой. Меня тошнит от вида кастрюль.

– А твоя мама? Она… умерла? – перешел на «ты» Стрельцов.

– Нет, слава Богу, нет, они с отцом сейчас в Ботсване, работают хирургами в больнице.

– Это где такая страна? – удивился Костя.

– В Южной Африке. Там один врач приходится на 3000 человек, катастрофическая нехватка персонала, люди страдают от менингита, СПИДа, всяких лихорадок. Родители заняты важным делом.

Парень загнал «Ниву» во двор, молча прошел на кухню, повязал фартук, порылся в холодильнике, выудил оттуда замороженное мясо и принялся, насвистывая, чистить овощи.

– Что ты делаешь? – развеселилась Александра. – Боишься, что я предложу тебе пельмени из пакета? На самом деле у меня вполне приличный обед: я купила его в респектабельном ресторанчике. Твоему желудку ничто не угрожает.

– Хочу немного позаботиться о тебе, – пояснил немногословный Костик. – Приготовить что-нибудь горячее, вкусное. Не сомневайся, я умею.

– Если ты решил меня пожалеть из-за того, что я рассказывала о родителях, то напрасно: не испытываю никаких душевных мук, не страдаю от нехватки внимания с их стороны. Я горжусь ими, – ощетинилась Меркулова.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.