Призрак заброшенных труб

– Вы не торопитесь? – спросила Надежда. – Я могу рассказать вам все по порядку.

– Мы совершенно свободны! – заверила я и уселась на пуфик.

История любви Константина и Надежды, как ни старалась ее воспеть последняя, оказалась банальна и проста. Оба учились в одной школе, но почти не пересекались: когда Дренько пошла в первый класс, Стрельцов уже закончил седьмой. Потом его забрали в армию, да не куда-нибудь, а в Чечню: на тот момент там еще ловили отдельные банды боевиков. Проводы проходили в похоронной атмосфере: слишком много ребят из Новолесинска и окрестностей погибло в обе антитеррористические кампании. Никого не удивило, что Костик, прослужив полтора года, получил тяжелое ранение и попал в госпиталь. Полная реабилитация заняла у него пару лет, особенно тяжело оказалось восстановить зрение и избавиться от жестоких мигреней. В конце концов, парень выздоровел и даже пришел на вечер встречи выпускников, где его приветствовали, как героя.

Наденька, у которой отношения с одноклассниками да и другими учениками складывались крайне плохо, не участвовала в концерте и наблюдала за всем происходящим из коридора. Стрельцов не был писаным красавцем, не обладал красноречием, не выпендривался, но не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны женского пола. Что-то в нем находили и ценили. Но именно в тот вечер он пришел один, без спутницы. Девятиклассница Дренько смекнула, что пора хватать быка за рога, и сразу помчалась к его дому. Она справедливо рассудила: после торжества и дискотеки Костю захватят приятели, ему будет совсем не до нее. Девушка затаилась на лавочке у соседей и стала ждать. Минуты текли, превращаясь в часы, стоял мороз, холод пронизывал до нитки, а объект обожания все не появлялся. Только в половине второго ко двору, тихо шурша шинами по гравию, подъехала машина.

Из автомобиля немедленно выпрыгнула девчонка в белой шубке и белых сапожках с пушистыми помпонами.

– Придурок! – крикнула она и быстро побежала по дороге. – Ревнивый козел!

– И не звони мне! – заорал в ответ Костик. – Не хочу тебя больше видеть!

Он в крайнем раздражении вышел на улицу, от души хлопнул дверью и пошел открывать ворота. Не испугавшись попасть под горячую руку, Надя храбро устремилась к нему и сказала:

– Привет!

– Привет, – буркнул Стрельцов. – Ты что здесь делаешь?

– Тебя жду.

Надо отдать должное Константину: он все понял и не стал задавать лишних вопросов. Роман развивался быстро, но странно. Надежда не получала букетов, признаний, не чувствовала особенного интереса к своей персоне, однако зачем обращать внимание на мелочи – все так живут. Она буквально поселилась у жениха, ее родители, одобряя выбор дочери, смотрели на это сквозь пальцы. Разница в возрасте никого не смущала, ведь отношения вполне серьезные.

Дренько закончила школу, получила аттестат и аккуратно намекнула, что пора сыграть свадьбу. Такого же мнения придерживались ее отец, мать и Нина Валентиновна. Но Костик все медлил, пока невеста не сообщила радостную новость:

– Я беременна!

В ответ Стрельцов тяжело вздохнул и повел ее в ЗАГС – подавать заявление. От пышного торжества он категорически отказался, молодожена еле уговорили устроить семейные посиделки в узком кругу.

– Горько! – заорал новоиспеченный тесть, уже успевший основательно поддать горячительного.

Надя повернулась к супругу, положила руки ему на плечи и зажмурилась. Костя замялся и сказал:

– Не могу. Я стесняюсь целоваться при всех.

Гости переглянулись.

– А-а-а! – решил устроить пьяный скандал отец невесты. – От моей дочки нос воротишь!

– Виктор, прекрати, – одернула его жена.

– Сама заткнись, Танька! – не утихал скандалист. – Я ему покажу, как нас позорить!

С этими словами Дренько-старший схватил со стола нож и кинулся на Костю, но тот одним ударом выбил лезвие из рук и отвесил родственнику оплеуху.

– Концерт окончен, – процедил он и ушел в дом.

Дальше потекла размеренная семейная жизнь. Стрельцов обожал свою работу, целыми днями пропадал на поле, сутками сидел за рулем комбайна. Старший агроном посоветовал Косте поскорее получить высшее образование, чтобы продвигаться по службе.

– Я школу кое-как на тройки закончил, – замахал руками Константин. – Куда там еще в институт идти. Надоело учиться.

– Дурачок, – рассмеялся начальник. – Никто тебя на лекции не зовет: плати за сессии и забирай зачетку. Ты участник боевых действий, у тебя есть право поступить куда угодно, место всегда найдется.

И Стрельцов внял его словам. На парах он ни разу не появился и, имея диплом вуза, с трудом писал без ошибок собственное имя. Но в поле ему равных не было, поэтому вначале он стал агрономом, а затем и директором. В семье появились деньги, они наконец-то перебрались в собственный дом, где Надя стала полноправной хозяйкой. Ничего необычного не происходило: муж зарабатывал, жена воспитывала Ирочку, ухаживала за садом и разводила цветы.

Но однажды все изменилось. Костя стал веселым, в его глазах появился странный блеск, он перестал замечать все вокруг и даже пел, принимая душ, чего раньше за ним не водилось. Надя насторожилась, но не обнаружила в телефоне супруга ничего подозрительного. В интернете он вообще не разбирался, таскал с собой древнюю кнопочную трубку, за компьютером не сидел. Но не успела жена успокоиться, как учуяла исходящий от его рубашек аромат дорогих женских духов. Заводить откровенный разговор Надежда не решилась, потому что боялась услышать в ответ: «Да, я люблю другую, давай разведемся».

– А потом моего папашу угораздило умереть, – мрачно закончила она. – На месте нашли фонарик, принадлежавший Костику, и кастет с его отпечатками пальцев. Полиция собралась допросить мужа, но он не вернулся с работы. Я думаю, Костик просто удрал от меня к ней.

– А она кто? – осторожно спросила я, удивляясь, что Надежду вообще не волнует судьба отца.

– Александра Меркулова, – зло выплюнула Стрельцова и скривилась.

Мы с Мирой не удержались от смеха.

– Ты что-то путаешь, – сказала сестра. – Александра – очень известный человек, блогер, политолог, ее вся Россия знает! И не только. У нее три миллиона подписчиков в «Ютубе». Где она могла встретиться с твоим Костиком?

– Да в Рябинино, – хмыкнула Надя. – Она здесь живет, прямо на соседней улице, с другой стороны пруда.

Я изумилась. Меркулова – лидер общественного мнения, знаменитость. Она рассказывает о глобальной политике, поясняет, кому выгодны те или иные события, кто кого поддерживает, и к чему все это приведет. Ее канал «Нескучная геополитика» цитируется в СМИ и набирает бешеное количество просмотров. Александра растолковывает самые сложные вещи абсолютно доступным языком, ее приглашают на радио и телеканалы в качестве эксперта. Я знала, что она наша землячка, но думала, девушка давно обитает в Москве. Хотя, с другой стороны, сейчас, в век интернета, ехать в столицу, чтобы прославиться, вовсе необязательно.

Глава 4

– Послушай, – сказала я. – Ты говоришь фантастические вещи. Костик, насколько я понимаю, человек…э-э-э… аграрного труда, не слишком обремененный знаниями. Александра же – его полная противоположность. Трудно представить, что они полюбили друг друга. С чего ты это взяла?

– Он никогда не увлекался политикой – раз, – принялась загибать пальцы Надежда. – Не соображал, как включить ноутбук – два, не читал книги – три. И внезапно начал смотреть ее блоги в «Ютубе». Ни одного не пропускал. Она вещает про гражданскую войну в Судане, а он смотрит и улыбается. Ни хрена ведь не понимает! А однажды у меня образовался нарыв на пальце, пришлось ехать в больницу, вскрывать его, было очень больно, я заплакала, и тут Костик выдал: «Как написано на перстне царя Соломона: «Все проходит, и это пройдет». Я прямо растерялась: не знаю, кто такой Соломон, а уж муж и подавно, у меня по истории четверка, а у него – тройка.

Я вынула из кармана носовой платок и сделала вид, что кашляю. Невозможно не смеяться, слушая подобное.

– Ей точно известно, где мой Костик, – без тени сомнения заявила Надя. – Он ушел, не взяв с собой никаких вещей, деньги с карты не снимал – как можно продержаться три года в таком случае? Кто-то ведь помог ему.

– Н-да, – протянула я. – Ты хорошо помнишь тот день?

– Никогда не забуду! Ночью пропал отец. К утру мама его хватилась и позвонила участковому, к счастью, мы знали, где планировалась рыбалка. Увидели пустую машину, брошенную хватку и садок с рыбой. Приехала бригада спасателей, полиция, эксперты. К обеду нашли тело, а к вечеру заявили, что это, скорее всего, убийство. Хотели поговорить с Костей, но он не вернулся домой. В конторе сказали, что он вышел в шесть часов из здания. Все, больше его не видели.

– А какая одежда на нем была? – не отставала я, припоминая, в чем видела его у аэропорта. – Серое пальто до середины бедра в смешанном стиле: на первый взгляд классика, но добавлен капюшон, как на спортивных куртках? Белая водолазка, синие джинсы, ботинки на шнуровке, напоминающие берцы?

– Ничего подобного, – помотала головой Надя. – Он оделся в костюм «Горка» такого коричневого цвета из палаточной ткани – день был прохладный, ветреный. А на ногах – берцы, тут угадала.

– Какой, однако же, странный выбор для поездки на работу, – заметила Мира.

– Почему? – удивилась Стрельцова. – Обычный. Костик не сидел в офисе день деньской: он выезжал на поля, следил за работой завода. Что ж ему, в галстуке и белой рубашке рассекать? Кроме того, на его размер практически ничего нет, поэтому он всегда одевается в магазинах, где выпускают спецодежду для военных и полиции – там даже слона способны нарядить.

– Что еще у него было с собой? – спросила сестра.

– Сотовый, паспорт, немного наличных, – перечислила Надежда. – Банковская карточка. Но все это лежало в его машине, он бросил ее на стоянке под конторой.

– Похоже на похищение, – сказала я и получила предупреждающий тычок в спину от Миры.

– А я о чем! – с жаром поддержала Надя. – Эта Александра его украла и прячет.

– Полиция бы нашла, – воззвала я к здравому смыслу.

– Ха! Дело вел следователь Изранов – молодой парень, и сразу видно, что бабник, небось, она ему глазки построила, он и растаял, ничего не проверил, как следует.

– Ма, я есть хочу! – захныкала Ирочка, распахивая дверь спальни. – Ты скоро?

– Хватит жрать, и так жирная! – рявкнула любезная мамаша.

– Нам пора, – Мира оценила обстановку и тут же поднялась с места. – Уже очень поздно.

– Через две недели получите заказ, – заверила я и тоже зашагала на выход.

– Отлично! – улыбнулась Надежда. – Я вас провожу, чтоб собаки не кинулись. Вольер тщательно заперт, но лучше подстраховаться.

Мы оделись и шмыгнули за двор мимо лаявших зверюг.

– У тебя шикарный палисадник, зачем прятать его за кучей заборов? – я не удержалась от любопытства.

– Соседи так и норовят тут пошастать, на лавочке посидеть. Меня это бесит! – отрубила Стрельцова. – Ненавижу.

Мы попрощались и направились к остановке.

– Надеюсь, автобусы еще ходят, – простонала я, клацая зубами. – Пора открывать детективное агентство и брать деньги за расследования. По крайней мере, сможем кататься на такси.

– Размечталась, – фыркнула Мира. – Никто не даст нам лицензию. Нужно довольствоваться малым, как учили стоики. Мы помогли Авроре Эфе и получили за это отдых в США, спасли рэпера Локсту, и он подарил тебе алмаз. (Стоики – приверженцы философского направления, согласно которому человек должен проявлять твердость и мужество, сталкиваясь с жизненными испытаниями – прим.).

– Угу, – отозвалась я. – Теперь, вот, еще придется портреты писать.

– Так тебе же заплатят, – напомнила сестра. – Не ной, когда еще выпадет возможность подзаработать? О, а вот и двенадцатый едет!

Кое-как мы впихнулись в забитый до отказа автобус. Сесть не удалось, но я была рада уже тому, что вообще посчастливилось уехать. Если потратить двести рублей на такси, то мы не уложимся в рассчитанный родителями бюджет.

Чтобы не вставать каждый день ни свет, ни заря, торопясь на занятия, и не возвращаться домой поздно ночью, мы с Мирой снимаем квартиру в Новолесинске, а в Земляникино наведываемся по выходным. Мой университет и училище сестры находятся в «старом квартале» – самом центре города, где сплошь стоят частные дома и здания, выстроенные еще до революции. Наше временное пристанище – это крохотная однокомнатная хатка, но с более-менее приличным ремонтом, канализацией, водопроводом и интернетом. Хозяйка, к моему огромному счастью, обитает не с нами, а где-то в Сочи, на берегу моря. Словом, все устроилось как нельзя лучше, но мама недовольна. Она постоянно переживает, что к нам влезут грабители или забредет какой-нибудь маньяк. Бесполезно объяснять ей: забор высокий, с острыми шпилями вверху, калитка запирается, двери мы открытыми не бросаем, а окна на ночь закрываем специальными ставнями. Да и квартал студенческий, бедный, красть тут нечего.

Однако сегодня у нашей хатки топтался какой-то подозрительный субъект в пальто с поднятым воротником, вязаной шапке, надвинутой на самые брови и с черным пакетом в руке. Он ходил туда-сюда и что-то высматривал: наверное, искал щель в заборе.

– Стой! – шепотом приказала мне Мира.

Мы замерли, спрятавшись за угол магазина подарков, и оттуда понаблюдали за незнакомцем. Он и не думал уходить: огляделся, поплевал на ладони и попробовал уцепиться за чугунные прутья, но сполз по ним в ту же секунду. Затем сменил тактику, присел на корточки, сообразил, что под низом тоже не пролезет, вытащил из кармана пилочку для ногтей и принялся ковырять ею замок.

Мира молниеносно подскочила к нему, хлопнула по плечу и встретила мощным ударом в лицо. Моя сестра – профессиональный боксер, сами понимаете, какая страшная сила таится в ее руках. Тип рухнул на землю, не издав ни звука. Я подбежала к ней и вскрикнула:

– Господи, да это же Гриша! Ты его убила?

– Не вопи, – приказала Мирослава. – Не то сюда вся улица примчится. Отопри калитку, давай быстренько втащим его к нам.

Мы схватили субтильное на вид, но, тем не менее, ужасно тяжелое тело и поволокли в дом, уронив по пути раз десять. Хорошо, что в этот промозглый вечер соседи предпочли не высовываться из теплых квартир, и нас никто не видел.

– Надо его водичкой полить, – озабоченно сказала я. – Холодненькой.

– Лучше лед приложить, я сейчас достану, – засуетилась Мира.

– Не-не-не надо, – едва слышно прошелестел Гриша и застонал. – Черт, Мирка, ты ополоумела? Нос сломала. Кровь, вон, хлещет. И башка гудит, не могу мысли в кучу собрать. И тошнит.

– Сам виноват, – огрызнулась Мирослава. – Чего полез на забор, а потом еще пытался замок вскрыть? Я приняла тебя за вора.

– Не дождешься от тебя сочувствия, – вздохнул Гриша, морщась от боли. – Между прочим, я вам сто раз звонил, но никто трубку не взял. Что ж мне, на улице мерзнуть?

Его физиономия отекла, налилась краснотой, а глаза превратились в щелочки. Из носа действительно стекали красные струйки.

– Может, «скорую» вызвать? – робко предложила я.

– И что скажем? Дорогой доктор, меня ушатала двоюродная сестра? Нет уж, потерплю.

– Сейчас заболит, и температура поднимется, – предупредила я. – Нельзя так оставлять.

– Схожу к соседям, Колька как раз медицинский заканчивает, вот и пусть практикуется, – ответила Мира, исчезая за дверью.

Не прошло и трех минут, как у нас на кухне стал хозяйничать Николаша, командуя:

– Воду давайте! Ищите бинт! Тащите спирт!

Он тщательно вымыл руки, осмотрел Гришу, покачал головой, вытер кровь, намазал лицо брата какой-то мазью, сделал ему укол и вынес вердикт:

– Все нормально, нос не сломан просто чудом. Вколол обезболивающее, если есть капуста, отрывайте по листочку в час и прикладывайте. Кто ж его так отделал?

– Я, – мрачно ответила Мира. – Нечаянно ударила.

– Охренеть! – подскочил Николай. – Чем? Палкой что ли?

– Рукой. Правой. Точнее, кулаком.

– Ну, е-мое, – присвистнул студент-медик. – Прям, как в кино. Ладно, если ему хуже станет, зовите. Вроде бы сотрясения мозга нет, но это трудно определить вот так, на глаз.

Мы от всей души поблагодарили соседа и вернулись к Грише. Кажется, он чувствовал себя вполне бодро, наверное, подействовал анальгетик.

– Я вам торт принес, – голосом умирающего сказал он. – В черном пакете. Думал, чаю попьем. Меня Олька выгнала.

– За что? – изумилась я.

– Распсиховалась, что постоянно пропадаю на работе. Говорит, надоело одной проводить вечера дома, телевизор смотреть. А у меня, как назло, полно дел в лабораториях: два загадочных отравления, тестирование нового крысиного яда и химикатов для полей, еще через две недели научная встреча в Новосибирске. Не могу же я все отменить и сидеть на диване с Ольгой, закутавшись в плед. Хорошо, что я не додумался на ней жениться!

– Торт немного помялся, но съесть можно! – радостно крикнула из кухни Мира. – Машка, это твоя любимая «Пьяная вишня» с шоколадом! Я ставлю чайник.

– А в меня, наверно, ничего не пролезет, – снова заныл брат. – Когда я широко раскрываю рот, становится ужасно больно. Вот как я завтра в лабораторию пойду? Менты меня оборжут. Я их теперь тоже консультирую по всяким отравам, когда местные эксперты заходят в тупик.

– Послушай-ка, – задумчиво произнесла Мира, возвращаясь в комнату. – Ты-то нам и нужен.

– Неужели, – съехидничал Гриша. – Мне показалось, ты хотела меня укокошить.

– Ну все, будешь теперь вспоминать об этом до смерти, – закатила глаза сестра. – Короче, нам надо поговорить со следователем Израновым. Он вел и, вполне возможно, до сих пор ведет дело об убийстве некоего Виктора Дренько. Три года назад пропал подозреваемый – Константин Стрельцов. Сумеешь устроить встречу с представителем закона?

Глава 5

Гриша Ярополов – старший сын нашего родного дяди Вани. Ему двадцать четыре года, но он уже успел зарекомендовать себя как подающий надежды токсиколог и микробиолог. Хотя начиналось все не очень радужно.

Дядюшка Иван Матвеевич мечтал разбогатеть и посвящал заработку очень много времени. Не сидела, сложа руки, и его супруга Галина. Маленький Гриша постоянно находился на попечении бабушек, тетушек и прочей родни. А когда мальчику исполнилось шестнадцать, у него появилась сестричка. Мать немедленно бросила работу и осела дома, отец стал внимательным и ласковым, начал проводить выходные с детьми, а не в погоне за очередным клиентом. Из этого Гриша сделал вывод, что малышку любят больше, чем его, и начал безобразничать по-крупному. Он шатался по улицам в компании каких-то забулдыг, пил, иногда накуривался, попадал в передряги и стал постоянным посетителем «обезьянника». Родители были вынуждены бегать за ним и спасать от последствий.

– Тебе нужно учиться! – восклицала тетя Галя, рыдая. – Выпускной класс, ты никуда не поступишь!

– Батя впихнет куда-нибудь, – ухмылялся сыночек. – Это нужно в первую очередь ему, чтоб хвалиться перед всеми, какая у нас расчудесная семья. Отправит в лучшем виде в Испанию или Францию, где учатся отпрыски ваших друзей.

И он был абсолютно прав: дядя не смог бы пристроить своего ребенка в ПТУ, чтоб тот поумнел и хлебнул настоящей жизни. Ситуация зашла в тупик. Испробовав разные методы воздействия, Иван Матвеевич позвонил знакомому психологу и проконсультировался с ним. Специалист сказал:

– Без желания мальчика я не смогу с ним работать – никакого толку не выйдет.

– Но он сопьется! – ужаснулся дядя. – Что делать? Тащить его к наркологу? Там такая же история: никто ему не поможет.

– Уговаривайте, – посоветовал приятель и добавил. – Судя по всему, в детстве вы уделяли Грише слишком мало внимания. Теперь ему хочется гиперопеки, чтоб только о нем и думали двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Стоит вам отвлечься на что-то еще, как он выкидывает очередной фортель.

Дядя передал содержание беседы своему отцу (моему дедушке) Матвею Николаевичу, а тот нежданно-негаданно нашел поистине оригинальный выход из положения. Когда доведенные до нервного срыва Иван и Галина приехали к нам и принялись в очередной раз жаловаться на сына, дедушка спокойно сказал:

– Я знайшов для Гриші навчальний заклад («Я нашел для Гриши учебное заведение» – укр.).

– Папа, – простонал дядюшка. – Бесполезно, как ты не понимаешь? Не будет он учиться! Наломает дров и влезет в неприятности. За ним нужен глаз да глаз. Есть всякие закрытые колледжи в Англии и Швейцарии специально для таких товарищей, но ведь контингент сплошь состоит из гришиных однодумцев! Он наберется там таких идей, что потом загремит на зону.

– Я подбав про це, – кивнул Матвей Николаевич и развернул свой ноутбук экраном к публике. – Подивіться, міжнародний хіміко-мікробіологічний інститут імені Кім Ір Сена оголошує набір абітурієнтів («Я позаботился об этом. Посмотрите, международный химико-микробиологический институт имени Ким Ир Сена объявляет набор абитуриентов» – укр.).

Все притихли и уставились на главную страницу сайта вуза. С дисплея улыбались счастливые студенты преимущественно азиатской наружности.

– Имени кого? – испуганно переспросила тетя Галя.

– Ким Ир Сена, – хихикнул мой папа. – Это в Северной Корее.

– Вы с ума сошли, Матвей Николаевич! – возмутилась она. – Вместо того, чтоб высказать здравую мысль, предлагаете выслать моего ребенка на верную смерть в страну оголтелого коммунизма! Да его расстреляют в первый же день! Отправят на рудники!

– А тут він помре від горілки або потрапить до в'язниці, – парировал дедушка («А здесь он умрет от водки или попадет в тюрьму» – укр.). – Ви ж кажете, що він хоче привернути до себе увагу? Там уваги буде в надлишку, ось, почитайте («Вы же говорите, что он хочет обратить на себя внимание? Там внимания будет в избытке, вот, почитайте» – укр.).

Так как остальным нужно было искать очки, я сама села поближе к ноутбуку и продекламировала вслух корявый перевод с корейского:

– «Мы позаботимся о вашем ребенке, как родные мать и отец. Он будет окружен теплом и вниманием. В институте, кроме основной образовательной программы, работает система внеклассных занятий: кружки пения, живописи, литературные чтения, спортивные секции. У каждого студента есть свой наставник: он приучит его к труду и самостоятельности. Вы можете без опаски доверить нам вашего сына или дочь – уверяем, мы присмотрим за ними».

– Почему-то этим ребятам я верю больше, чем педагогам из швейцарского колледжа, – еле сдерживая смех, заявил папа.

Мы посмотрели фотографии и убедились, что институт выглядит вполне презентабельно, общежития отремонтированы и обставлены простой, но удобной мебелью, на территории расположен большой парк и бассейн.

Но окончательно решил дело Гриша, который тем же вечером напился до такой степени, что едва не умер. Через месяц дядя Ваня сказал ему:

– Ты способный мальчик, учился, несмотря ни на что, почти без четверок, поэтому отправишься в корейский вуз. Вот твой билет и виза.

Братец не слишком хорошо разбирался в политике, географии и истории, а потому подумал, что его посылают на родину «Самсунга», в Южную Корею, безмерно обрадовался, накупил новых шмоток и отбыл в аэропорт. Уж не знаю, что он испытал, когда оказался в КНДР. Родителям он звонил нечасто, и каждый раз в период долгого затишья тетя Галя корила себя за то, что позволила провести эксперимент над обожаемым сыном. Она твердила, что никогда его больше не увидит и предрекала ему скорую гибель на рисовых полях.

Но через пять лет Гриша вернулся домой абсолютно другим человеком. Во-первых, даже не смотрел на спиртное, во-вторых, говорил вежливо и спокойно, в-третьих, каждое утро делал зарядку и обливался холодной водой, в-четвертых, стал убирать свою комнату и аккуратно складывать вещи, в-пятых, выучил три языка. Но самое главное – он нашел себя в профессии. Корейский институт выпустил непревзойденного специалиста, разбирающегося в ядах и бактериях, как сомелье в дорогих винах.

– Конечно же, я устрою вам встречу с Израновым, – пообещал Гриша. – Но предупреждаю: Игорь – жуткий бабник. Обязательно начнет клеиться и приглашать на свидание. Только не вздумай треснуть его кулаком, Мирка, он все-таки при исполнении.

Поболтав немного, мы уложили Гришу на диван в кухне, и сами тоже пошли спать. Но не успела я смежить веки, как позвонила мама.

– Твой попугай отказывается от еды, – с беспокойством в голосе сказала она. – Я насыпала ему корм, но Алекс отворачивается и все время талдычит: «мансана верде». Это что такое? Он заболел?

– Порежь ему зеленое яблоко, – устало ответила я.

Алекса я привезла из Америки. Прежний хозяин говорил с ним по-испански, и птица изъясняется именно на этом языке, поэтому они с мамой часто не находят взаимопонимания.

– Ой, я тебя разбудила!

– Нет, я только начала дремать.