скачать книгу бесплатно
Я нахмурилась.
– Проще говоря: висталки накладывают его сами на себя. Обычный стазис при таком убьёт тебя, потому что ты не сможешь из него выйти. А Элла…
Она поджала под себя ноги и ловко зацепилась носками, наклонившись вперёд и обвив при этом появившимся хвостом ветку.
– Элла наложила на себя что-то непонятное. Меня к ней, конечно, никто не подпустил, но я почувствовала всплеск тогда. И давай будем честными – видела хоть кого-нибудь, кто смог бы продержаться две тысячи старокалендарных лет?
– Старокалендарных? – спросила.
– До разделения миров мы шли по календарю, который стала использовать Актиния на Фобосе, – ей будто бы было интересно от того, как она поучительно меня наставляла, – а Высшие запихали в год те же двенадцать месяцев, только с равным количеством дней – тридцать пять в каждом. Мы остались на своём, и у нас сейчас идет сорок восьмой век, а у них только восемнадцатый.
Сорок восьмой век?! Это же… почти пять тысяч лет!
– Сложно, – буркнула я.
– Глупо, – поправила она меня.
Я пожала плечами.
– А что насчёт мамы? Ты не договорила про неё сегодня утром, – вернула её к тому разговору.
– Твои ребята идут, – ушла от ответа она.
– Нира, это важно! – я подсела ближе к ней и ожидающе посмотрела, не забыв и про каплю мольбы.
Она нахмурилась.
– Варговские хитрые черты, – закатила глаза, – я и так этому прохиндею растрепала почти всё об Элле, и ты сейчас… давай ещё – похлопай ресничками, ага!
– Зачем папа спрашивал тебя об Ариэлле? Он что, сам про неё ничего не знал? – я с сомнением взглянула на перебранивающихся Гаспара и Барсика, за которыми плёлся Лерой.
– Понятия не имею, – выдала она, – видела бы ты его удивление, когда я сказала ему, что она Верховная! Едва ручки не затряслись!
Я нахмурилась.
– Лесс, хочешь я тебя на качельке покачаю? – сам уселся на неё Гаспар, который единственный из всей компании был в нормальном расположении духа.
– В смысле «Лесс»? – задрал голову Барсик, – ты месяц назад была длинноногой серебровлаской, как этот, – он толкнул в плечо возмутившегося братика.
– Магия, Барсик! – зло крикнула я, – будьте тише, вы мешаете мне слушать!
Все четверо, включая висталку, умилительно меня оглядели.
– Видели, как надулась? – усмехнулся Гаспар, тряхнув светлой шевелюрой, – была бы ты такой милой всегда, жопа.
Я закатила глаза.
– Расскажи про маму и папу, – отвлекла я Ниру от странного разглядывания земли под нами, – пожалуйста.
– А чего там рассказывать? – прервал мой поток умаления элтан, – твоя мать была без ума от моего папаши. Он звал её замуж, а ей нравились мечи, бои и войнушки. Он попсиховал и оставил её в статусе любовницы, иногда делая попытки подкатить я… а ладно, без этого. В какой-то момент ему надоело, и он сделал себе твоего Князя с какой-то вообще там… даже не знаю с кем. Бастарда в общем. Твоя маман психанула и решила гульнуть ему в ответ – выбрала самого отъявленного бабника и каким-то образом от него залетела.
Я скривила губы.
– Я слухи рассказываю – но ты слушай: Варг, как узнал, запер её в стае. Она сопротивлялась. Он её несколько раз ловил, но пытался по-доброму. А ей, что об стенку… лучше тебе не знать что, – он отошёл на пару шагов и отпустил ноги, чтобы качнуться на моей качели, – последний раз выбесил твоего папандра до края: Александр Папуськович написал ей пылкое любовное письмецо, в котором говорил, что простит её, если она сможет сбежать из стаи, и они с ней как поженятся, да как нарожают детей, – он качнулся ещё раз, смеясь, – она сбежала. А он ей в девятимесячный живот воткнул меч насквозь, почти попав по тебе.
Моё тело похолодело. Мама говорила, что любила старшего Вольтера. Он сделал Фила на стороне, а она потом сделала меня. Ради мести?!
– Она в ответ успела рубануть ему мизинец, – вновь усмешка элтана, – прежде чем Варг пришёл и почти убил его – тот выжил лишь потому, что нужно было спасать тебя. Дальше интереснее: тебя и Риайю спасли, причем быстро – твой папа в гневе сама знаешь какой, а в панике, так вообще! Он твоей маман после этого больше не доверял и сказал что-то вроде «Иди к своему любовничку, а дочь останется со мной, потому что ты безалаберная!». Она осталась, но больше он к ней хорошо не относился. Она, считай, почти тебя убила. Но зато поняла, что Варг – её любовная любовь, пусть даже такая «жёсткая», – он рассмеялся.
– Не надо про неё так говорить, – рыкнула на него.
– Да как скажешь, элтани, – он сощурил глаза, – но ты и сама понимаешь, что она была самой хреновой матерью. Даже когда я здесь время с тобой проводил, – он задрал голову, – а я здесь почти вырос, она вела себя тупо. А твой не в меру адекватный папаша, пусть и злой иногда, её от тебя защищал.
Я надулась, не в силах найти этому оправдание.
– Вот потому что защищал, поэтому и она не знала, как со мной справиться! – почти крик.
Он пожал плечами.
– Верь во что хочешь, но я тебе не только свои «догадки» рассказал. Сама же просила.
Мне казалось, что мир разрушался заново. Падение Вавилонской башни. Разочарование не столько самой Раей, сколько детскими мечтами, отношением и догмами. Всё это время я полагала, что отец был плохим, а мама терпела его. «Насильник» с невежественной руки бабушки, «жестокий, тираничный и злой» – с маминой, бабушкиной и всех тех, кто вообще про него что-то слышал. Каждый говорил мне, что мама бедная жертва, а отец мучитель. Даже я сама видела в нём эту гниль.
Вот только мир был обратен тому, каким его выдумывала себе я – вздрагивания и страх мамы при упоминании Варга на Фобосе и Деймосе, что это? Осознание собственной вины? Или нежелание её признавать? Не думаю, что осознанная мера, призванная выставить его в плохом свете. Она сама говорила, что он хороший.
Кто тогда плохой? Мама, которая просто хотела, чтобы её любили, но совершившая глупость? Бабушка, которая просто хочет жить в спокойствии с тем, кого возможно и придумала, и кого уже нет в живых, но… Или отец, который всем сердцем желает жизни мне, своей странной жене в колбе и своему, скорее всего, мёртвому первенцу?
А может я сама, ищущая зло в других? Или Фил, который… а чего он вообще добивается? Папа признал его главным Альфой, он вошёл в Совет Танатоса, и никто не стоит между нами. Ну, кроме моего состояния. Чего опять придумал этот интриган?!
– Риайя всегда была странноватой, – как бы невзначай добавила Нира, – твой отец же отпустил её сразу, как она освободилась от ноши в виде тебя. Так она осталась, зная, как он теперь её ненавидит, и то, что подпускать её к тебе не станет – вдруг опять сбежит.
Я промолчала.
– А сейчас, когда она тебя украла, а он опять вернул, – она задумчиво почесала щёку, – Айзелвалф её даже рядом не терпит, а она к нему ластится, как хвостик непослушный. Так он на неё рычит постоянно, а она… я бы на его месте её…
– Не надо, – не дала договорить ей я, – я уже поняла.
Мне просто нужно было это проглотить. Оставить как данность и не вспоминать больше никогда. Мама всё ещё была моей уже заботливой и любящей мамой, а папа таким и остался.
– Где там, кстати, Алиса? – поднял на меня рыжую голову Барсик, – мама уже непроизвольно глазом подёргивает от переживаний.
Я вспомнила сегодняшний сон и кивнула ему.
– На днях пойдём за ней, – я поджала губы, – мы с Филом.
Все повернулись ко мне.
– Так надо, – зачем-то сказала.
Не объяснять же им, что у меня сны с ней снятся?
– Вольтер ради неё не пойдет, – хмыкнул Борислав.
Я пожала плечами.
– Ради меня пойдет.
– Ах, да! – встрепенулся Гаспар, – я надеюсь, ты из стаи сбегать не планируешь? У них здесь хоть шатры уютные, и вода чистая! Я в ваши проклятые Сады больше ни ногой.
Я закатила глаза.
– Кто тебя спросит? – захохотала Нира, – висталочий стазис и вперед!
Решила деловито на это кивнуть.
– Да пошли вы! – скрестил руки на груди элтан, – сбегу и спрячусь.
– В очередном борделе? – продолжила веселиться висталка, – мне тебя найти – раз щёлкнуть! – она щёлкнула пальцами, показывая, как именно.
– Скажу папе привязать тебя к столбу, – дополнила я.
Он возмущённо задрал брови.
– Бордель? Наш клуб нельзя назвать так грубо! – Нире, а после сразу же мне, – БДСМ практики? – на его губах расцвела ухмылка.
– Не стыдно тебе так с ребенком разговаривать? – я показала ему язык.
Он не сдавался:
– Вопрос в том, откуда «ребёнок» про это знает?
Я заболтала ногами в воздухе и решила вернуть разговор в нормальное русло:
– Лерой, а что с бабушкой?
Молчаливый и мало что понимающий парень дёрнулся и уставился на меня, чтобы ответить:
– Всё хорошо, сестрица! Только она убила того Брахмана, который приходил к нам в гости. Можешь написать ей письмо, я передам!
Я кивнула и улыбнулась ему в попытке приободрить. Кажется, ему в стае было некомфортно.
– Забавно, что его теперь видно, да? – вопрос Гаспара ко мне, – мне прямо-таки нравится. Да и мы подружились, – взгляд на братика у него стал плотоядным.
– Я тебе голову отрежу, элтан! – прошипела ему, – он ещё маленький. Лезь, вон, к Барсику! Он хотя бы заслужил!
Рыжий поднял голову и сквасился:
– Чем это я заслужил?
Отвечать ему не стала, вспоминая их драки с Алисой. Много чем.
– А Королева? – вспомнила я, – что с ней?
Лерой пожал плечами, будто чувствуя себя теперь под моей защитой. От этого было приятно.
– Не видно и не слышно, – улыбка мне.
Я поджала губы.
– Это странно, – пробурчала, – и нехорошо.
– Алесса! – почему-то крикнула подходящая ближе нянюшка.
Её движение было сопровождено внимательными взглядами всей нашей «противо-высше-лордовской» группировки на пути к сидящему на широкой лавочке Барсику, подвинувшемуся на самый край – лавочка была детской, а потому маленькой.
– Здравствуй, нянюшка, – поздоровалась я с ней, не забыв поболтать ногами в воздухе.
– Ты не пострадала? – она оглядела меня предвзято.
– Твой папа бьёт больно, – вспомнила те ледяные иглы Виктора, которые впились мне в бок, – но мне уже лучше.
Она скривилась, махнув строгой шишкой на голове, и скомкала платье на худых коленях. Она была похожа на своего отца намного больше, чем на мать – лицом в какой-то мере копировала его. От Ариэллы у неё, наверное, был только бывший синим хвостик, передавшийся ко всем висталкам её рода, не исключая и свойства того, что они быстро чернели.
– Могла бы и не лезть в бабкины планы, – буркнул Гаспар, – сидела бы тогда без игл Кери в жоп…ке.
Решила показать ему кулак, а не язык, как до этого. Он тяжело вздохнул.
– Ты всё осознаешь? – удивлённо заозиралась женщина, – я думала, что ты ничего не помнишь, раз стала маленькой.
Я вновь сощурила глаза на отблесках жгучего солнышка, отскакивающих от барьера над головой. Небо сегодня было чистое и очень синее, словно глаз какого-нибудь устрашающего чудовища.
– Твоя мама не была простой, Тини. Она была Верховной висталкой, – не выдержала я её удрученного вида, – а твой папа… скорее всего не делал ей плохо.
Её лицо удлинилось – она не ожидала от меня этих слов.
– Почему ты говоришь мне это сейчас? – она поднесла к линии роста бровей ребро ладони, чтобы защититься от лучей солнышка.
– Потому что… при прошлой встрече я сказала тебе плохие слова – прости меня за них.
Я сглотнула.
И говоря это, я лукавила: я сказала это потому, что поняла невиновность собственного папы. Ещё и поняла это пару минут назад – мои эмоции сбились в кучку и скреблись в попытке выбраться из грудной клетки.
– Про оправдание чудовищ? – вспомнила она.
Я кивнула. Она заулыбалась и отпустила руку на колено.
– Ты, может быть, не видишь этого, Лесси, но… твоё мнение меняется в зависимости от возраста, – уголки её губ подергивались, – я вспоминаю твои слова тогда и то, как ты сегодня улыбалась Варгу. Думаю, ты снова будешь говорить мне об их злости, когда вернёшься в… когда подрастёшь.
