скачать книгу бесплатно
– Ариэлла Верховная – имён рода у висталок нет. Им дают статусы лишь по уровню силы. Продолжаю?
Я медленно и неуверенно кивнула, вспоминая, что у этой конкретной имя рода было. Двух родов.
Глава 4
Кислород заканчивался. Я уже не чувствовала боли в лёгких и лишь медленно погружалась под воду. Лучи небесного светила с трудом пробивались через её толщу, но я всё так же отчетливо могла разглядеть свою ладонь, тянущуюся вверх.
Я определенно хотела жить. Хотела бороться за своё пусть и печальное существование. Да только… только я слишком устала от вечного бега сквозь леса и пустыни по бесконечным горным массивам и ледяным пустошам. Где бы я не была, моей жизни всё время что?то угрожает. Как бы я не поступала, я навечно останусь недостаточно хорошей. Не такой правильной и не такой красивой.
Стоит ли вообще что?либо предпринимать, если все уже сказано и принято?
Вокруг всё темнеет. Свет больше не пробивается сквозь водные потоки. Сознание покинуло? Или… или огромная тень заслонила мне свет?
По воде проходит лёгкая рябь. Второй вариант. Я не смогу определить кто наверху с этой глубины. Потому… есть только два пути: погибнуть, утонув здесь, или же там, но испытав удачу. Из носа вырывается небольшая стайка пузырьков, подтверждая, что я всё ещё жива. Теперь тот, кто находится наверху, кем бы он ни был, знает это так же отчетливо, как и я.
Вот я уже чувствую ногами песчаное дно. Ступни холодеют от неожиданного соприкосновения, но я, наконец, понимаю, что никто меня не спасёт. Странное чувство, я и так знала это, может даже отчетливее чем сейчас. Но только в данную секунду осознала, что я одна. Будто природная уверенность и глупость давали чувство защищённости, не позволяя скатиться в апатию.
Я уверенно встала ногами на речное дно. Что же уготовила мне судьба? Смерть или долгие мучения? Выбор между двух зол.
Как бы то ни было, я выбираю тот путь, что позволит мне жить. Потому слегка сгибаю колени и с силой отталкиваюсь, помогая себе руками. Я плыву вверх – туда, где меня кто?то ждёт.
***
Новый день начался восхитительно: я выспалась так, как не высыпалась почти никогда, мама обнаружилась в кресле у центрального очага, около которого в свою очередь возились две девушки из стаи, кладя на старые угли новую щепу и дрова и ставя на чёрную решётку хашшар – узорчатый чугунный чайник для предстоящих умываний (для питья его использовали очень редко).
– Ашерр не передавал мне ничего? – тихо, чтобы не разбудить только открывшую глаза меня, спросила у девушек мама.
Обе они растянулись в неприятных улыбках, будто бы надсмехаясь над беззаботно смотрящей на огонь Раей. От этого в груди стало тяжело, а сердце быстро забилось от злости. Однако, я решила дождаться их ответа.
– Ты больше не будешь оставаться в его спальне, бывшая ашерра, – усмехнулась одна из приставленных ко мне прислужниц.
На это я ответить не смогла, но в этом и не было смысла – мама сделала это сама:
– Не забывайся, Лурия! – почти рычание, – то, что он меня туда не зовет, не значит, что я там больше не появлюсь! Мой статус никто не отменял! Как и неизменный статус моей дочери!
Это были нехарактерные для неё слова. Будто обиженные и агрессивные, а ещё показывающие то, что ей совсем не всё равно.
– Ты никогда не… – даже поднялась на ноги та девушка, однако быстро осела прямо на землю, услышав мою ярость:
– Хватит! – я села на кровати-постаменте и откинула от себя одеяло и несколько бережно уложенных поверх шкур, которые положил папа, боясь, что я замёрзну, – доделывайте быстро, и пошли вон!
– Да, моя Альфа, – почти ползком рванула к костру девушка.
Мне даже не было жалко её в этот момент – я видела бледное немного осунувшееся лицо мамы, повернувшейся ко мне и попытавшейся выдавить улыбку.
– Мы разбудили тебя, милая? Прости меня, я виновата, – она сделала ударение на «меня», явно желая наказания для своей «соперницы».
– Хочу сегодня брюки! – я вскочила на ноги прямо на настиле и подпрыгнула, после чего потянулась и застыла, ожидая действий мамы.
Она споро встала, подошла к сундуку с моими вещами и нырнула в него, ища что-нибудь подходящее. Через мгновение из шатра молча вышли служанки, выполняя мой приказ. Я же села на край кровати специально ближе к маме, свесив при этом ноги.
– Почему они так тебя не любят? – поинтересовалась у неё.
Вновь кислая улыбка. Совсем не настоящая.
– Потому что много кто любит твоего папу, и все они хотели бы быть ашеррой, – она достала чёрные тонкие штанишки и показала их мне, – сегодня очень тепло и солнечно – давай эти? В них не будет жарко.
Я кивнула, на самом деле думая совсем не о том, что мне нужно будет надеть.
– И тунику, – буркнула она, – иначе твой папа…
– Я думала, что ты любишь деда, – вырвалось у меня, отчего она хмуро потерла переносицу, не желая мне отвечать.
Что и сделала, достав из сундука очередные сандалии.
Оделась я быстро, периодически спотыкаясь и задумываясь о ситуации так сильно, что маме приходилось ловить падающую меня с кровати и помогать одеваться. Через десять минут я была уже умытой, одетой, и счастливо бежала вперед, только заслышав скрежет стали и крики мужчин с тренировочного поля.
Мне всегда нравилось смотреть на те бои, которые устраивали вечно агрессивные курты, любящие валять друг друга в пыли и песке. Так было и в этот раз – только вокруг не было той извечной толпы наблюдающих. А всё потому, что на деревянные ограждения опирались двое Альф: Фил и папа, наблюдающие за боем своих Бет. Вомбор и Тодор в этот момент практически рвали друг друга на куски, чувствуя агрессию своих вожаков друг к другу. Это было как обычно жестоко, хоть сейчас мне и не нравилось совершенно. Но я всё же подошла, махнув им рукой и забравшись на верхний брусок заборчика рядом с жующей толстый синий стебель какого-то растения Нирралин.
– Привет, волчья принцесса, – поприветствовала она меня, – всё ещё мелкая. Это не хорошо.
Я пожала плечами и взмахнула ногами, чувствуя себя практически беззаботной.
– А могла восстановиться быстро? – решила уточнить.
– Не, – протянула она, – если только твой Вольтер не влил бы в тебя колоссальный объём энергии, а так… злится, наверное.
Я нахмурилась и вперила взгляд в Феликса, в очередной раз закатывающего глаза в ответ на монолог отца. Вид у него и в самом деле был холодный, даже при взгляде на меня. И как я этого ещё не заметила?
– Мама твоя тоже недовольная, – продолжила висталка, – пустил бы её твой папулька в свою спальню… – ревниво, – ммм… была бы приятнее. Сегодня с утра пораньше опять разборки наводила в кругу человечек – они ей вроде что-то не то принесли.
Мои глаза вернулись к ней.
– Одну почти ножом пырнула – магией ей теперь нельзя. Варг запретил.
Я сквасилась, наблюдая за тем, как Риайя встает подальше от нас, но ближе к отцу.
– Она боялась папу, – шепнула я.
Нира хмыкнула и откусила кусочек от своего растения.
– И? Я может его тоже боюсь, но мне это вообще ни коим образом не мешает, – она говорила без стеснения.
Настолько открыто, что даже мне становилось неудобно.
– Он её бьет, – очередное бурчание.
– Вомбор! – донеслось до меня отцовское, – заканчивай баловаться с братиком и сваливай! Ашерра!
Последнее его слово было для меня странным, пусть я и помнила, что мама всегда напрашивалась на поединок с ним. Может он будет к ней добрее после этого? Ведь иногда он ей отказывал.
– Много ты понимаешь, – процедила Нира, – твоя мать накосячила. Причём крупно. Он её долго прощал, а она глупила ещё сильнее – теперь будет бегать за ним всю жизнь, пока он совсем её не возненавидит.
У мамы появилась улыбка на губах, стоило Варгу позвать её. Глаза так и горели, в то время как сама она бежала ко входу за ним, едва ли не подпрыгивая.
– А он её больше не примет – он принципиальный, а она умом не страдает, – пожала плечами висталка.
– Ты просто ревнуешь, – встала на защиту матери я.
Та хмыкнула.
– Никто и не отрицает, – простой ответ.
А между тем к нам приблизился Фил, и начался бой между моими родителями – звучало это так же странно, как и выглядело, потому как для отца, очевидно, это было больше мерой наказания мамы, в то время как она была практически в восторге, раз за разом получая от него звездюли и катаясь своими прекрасными воздушными одеждами в пыли.
– Он её бьёт, – я оглядела поджатые княжеские губы.
– Если ты хочешь, чтобы я это прекратил, то вопли твоей прекрасной мамочки я отпущу на твою участь, – прохладно ответил мужчина, – она успевала вывести меня из себя за условные пятнадцать минут каждый день, что я проводил в стае.
Я поджала губы.
– Вы всё врёте, – сообщила им двоим.
Они оба промолчали.
– Ты сказала, что мама что-то сделала, – не выдержала я, – из-за чего он теперь её не любит. Она украла меня?
Я заинтересованно вперила в женщину взгляд, игнорируя удары и вскрики мамы.
– «Теперь её не любит»? – рассмеялась она, – а он её вообще когда-нибудь любил? Это же Варг! Он любил только себя, тебя и Эллу. Поговаривают, что Верховная даже беременна от него была, пока не умерла. Остальных он ненавидит точно так же, как и Риайю.
Она выдохнула с шумом и насупилась.
– А насчёт кражи тебя, то её косяк был намного раньше твоего первого слова, – она приподняла бровь, когда мама вновь бухнулась о землю и проехалась почти до нашего столба, – пойду я.
– Мам, я кушать хочу! – решила спасти её я.
Нира в этот момент уже шагала подальше от центральной площади, покачивая бедрами и что-то подпевая себе под нос. Рая же не отреагировала – бросилась в атаку на отца, отправившего её в полет ударной волной, даже без физического воздействия, как до этого. После чего направился в мою сторону, ревностно снял меня с ограждения, посадил на плечо и понёс в сторону центрального шатра.
– Женщинам на Совет нельзя, – как-то странно сказал Фил, чем заставил меня надуть губы в его сторону.
– Она – Альфа, – ответил ему папа, – и на Совете её не будет, да, паучок?
Я закивала, понимая, что он имеет ввиду. А когда мы подошли вплотную ко входу, зацепилась за тканевый отрезок, помогла себе ногой, немного подпрыгнув на заботливо подставленной отцом руке, и забралась на крышу шатра, щурясь от яркого солнышка, подпекающего даже через всевозможные отцовские и вольтеровские барьеры.
Это было нашей особой забавой: с его стороны – разрешением на то, что невозможно было другим, а с моей – очередной беззаботной радостью, которая делала моё детство по-настоящему счастливым.
Дальше нужно было пробраться до дыры в центре шатра над специально затушенным папой костерком, дождаться его сигнала – им служила его чёрная макушка на центральном кресле, видимом с моего ракурса, и, наконец, запустить руку под ткань в дыре и нащупать специально закреплённый отрез ткани, чтобы ловко нырнуть, обязательно тихо мявкнув, перевернуться и проехать по своеобразному гамаку вниз, зависнув прямо над головой папы.
На этот раз я оказалась над сурово щурившимся Князем, который наш с отцом план не оценил, да и сам Варг напрягся, готовясь отбивать меня у злого нового Альфы.
– Принесите маленькой Альфе покушать, – вернул голове нормальное положение Вольтер, – остальных прошу не отвлекаться.
Планировка здесь изменилась не так сильно, как могла бы при управлении Фила. Однако, стоящий на постаменте «трон», который не использовал, но и не убирал отец, был накрыт плотным покрывалом, будто бы чтобы не мозолить глаза, в то время, как множество отдельных столиков для Альф соединились в один длинный и широкий, отчего волки совсем неохотно усаживались по своим местам.
– Быстрее, – поторопил их Феликс, отчего на нём оказалось не менее сотни чёрных глаз.
Его это конечно же не смутило, однако даже я почувствовала его злость – я смогла потрогать рукой его ореол силы, если бы свесилась из гамака.
Усаживались все принципиально подальше от Князя и ближе к довольному Варгу, «случайно» оказавшемуся в обществе всех трёх волчиц. И завидовать ему никто не спешил, потому как одна из них поджимала морщинистые и сухие губы, переминая ими так часто, что было немного неприятно. Второй была её дочь – та, кого мы встретили в «клубе по интересам», когда пришли за Гаспаром. А третью я знала очень давно – она, даже по запаху, задержалась в покоях отца даже дольше моей мамы и планировала остаться там ещё надолго.
Именно она и начала разговор, ядовито-сладко пропев:
– Вам стоит быть с нами помягче, Лорд Вольтер! Разве мы вас чем-то расстроили?
Смотрела она ему в глаза, отчего я не сдержала рычания. Прямое неподчинение. Все направили внимание на меня, однако проигнорировать слова Фила не смогли:
– Ваш Альфа уже поправился, Леди Амстред? – его голос был холоден, но в нём чётко проскальзывало ехидство, – могу напомнить вам то, чем закончилось прошлое сопротивление.
Две другие волчицы не сдержали довольных смешков, глядя на обескураженность третей. Но не долгую – она пошла другим способом: поднялась на ноги плавно двинулась к нему, сев на ближайшее кресло и оставив пустое пространство между собой и остальными волками.
– Простите меня, мой Альфа, – совершенно сладко промяукала она, – я очень напугалась вашей власти, а потом… поняла, что так будет даже лучше. Лорд Варг бывает груб.
– Проститутка, – со смешком откинулся на спинку кресла папа.
Она важно закивала и попыталась схватиться за руку Фила, но наткнулась на его негатив вперемешку с презрением.
– Говорю же! Грубость нужно лечить, – наставительным тоном продолжила она, даже не стыдясь своего перехода.
Отец даже зевнул, показав, насколько ему плевать. Я же сидела с высунутыми наружу глазами и сверлила взглядом соперницу, рассчитывая расстояние, с которого мне придётся прыгать, чтобы вырвать ей всё, до чего дотянусь.
– Замечательно, – остановил поток внимания и слов Князь, – в таком случае составьте список отсутствующих, – он положил перед сквасившейся ею листок и карандаш, – Тодор, сходишь порталом по этому списку после Совета.
В шатер зашёл волк из стаи отца, принеся в своих руках небольшую глубокую тарелочку, которую безмолвно донёс до меня и протянул, как делал это всегда, когда приказывал ему ещё отец.
– Поставьте сюда, – указал ему на стол Фил, – Лесси, слезай.
Мы с отцом одновременно нахмурились. Остальные волки просто напряглись.
– Я всегда ела здесь, – я высунула голову и шею.
Феликс перевёл взгляд на меня, показывая своё недовольство.
– Без угрожающих взглядов на мою дочь, Вольтер! – прошипел папа, за что был награжден ещё большим количеством злости.
Я заметила то, как расползается в гадкой улыбке сидящая близко к Князю волчица – она всегда меня недолюбливала, особенно видя отношение отца ко мне.
– Пусть она отсядет, тогда я пойду! – почти крикнула я, указывая на скалящуюся женщину с чернеющими глазами, сверлящими меня.
