скачать книгу бесплатно
– Я не знаю. Знаю только, что родился в год дракона, – ответил Шаоюй.
– Значит, вы родились в 1906 году, – сказал экзаменатор.
Шаоюй поверил ему на слово. Только в 1938 году, встретившись с отцом в Ханькоу, выяснилось, что он родился в 1904 году.
Прошло три месяца со дня поступления на учебу, но отец еще не прислал денег. Ма Болян (помещик, после освобождения страны был расстрелян по требованию местных крестьян), который одолжил Шаоюю сразу 18 юаней, каждый день при встрече с ним ругался:
– Бедняк! Шут гороховый! Денег нет, а тоже учиться надумал!..
Шаоюю было очень не по себе, и вынужден был по возможности избегать его. В это время он написал стихотворение «Летят гуси на Юг»:
Поднимается в августе осенний ветер,
Открываются настежь Ворота гусей[25 - Согласно преданиям, с 1-го числа восьмого месяца по лунному календарю начинается вылет перелетных птиц с Севера на Юг через горное ущелье Ворота гусей в провинции Шаньси.]
Спешат птицы перелетные с Севера
Вернуться в края южных морей.
Я хочу, чтоб тепло не сменял холод
На свете среди всех людей
И во все четыре времена года
Всюду бы встречали мы только друзей.
Три с половиной месяца спустя по просьбе отца его знакомый на собственной спине принес в Люань 60 связок монет (стоимостью в 15 юаней). Кому же отдавать долг в первую очередь? Шаоюй решил начать с Ма Боляна. Но тот потребовал непременно сразу же вернуть все 18 юаней. Шаоюй пытался объяснить, что вскоре отец пришлет еще денег, и тогда он отдаст остальные 3 юаня. Ма не соглашался, громко шумел и спорил, чем привлек внимание товарищей Шаоюя по учебе. Все были удивлены: у Чэнь Шаоюя такая бедная семья, а учится он так хорошо… Многие из них сочувствовали ему. Из 25 учеников в классе 12 обменялись с Шаоюем «клятвенной надписью» и считались его «названными братьями». Они стали собирать по юаню с каждого для Шаоюя. Некоторые из них заявили Шаоюю: «Ты деньги не возвращай».
Во время летних каникул Шаоюй побывал дома. Отец сказал ему:
– Юйчик, у тебя очень хорошие отметки, надо бы дать тебе и дальше учиться, но…
– Не переживай, – ответил Шаоюй, – что-нибудь всегда можно придумать.
По окончании летних каникул Шаоюй снова отправился на учебу, имея при себе две связки монет.
В городе Люань был у Шаоюя товарищ по учебе по имени Сюн Ляньцюань, который дружил с ним, а теперь тоже стал его названым братом. Шаоюй помогал ему в учебе. Зная о том, что Шаоюю очень были нужны деньги взаймы, он привел его к себе домой, чтобы познакомить его со своим отцом. Отец его, Сюн Цзечэнь, заведовал «управлением по справедливой торговле табаком и вином» (т. е. налоговое управление) города Люань. Во время обеда в семье Сюнов за столом сидел один гость с бородой, который утверждал, что он знает гадание по чертам лица, добавив при этом:
– Ваш старый покорный слуга занимается этим делом уже больше сорока лет, и ни разу еще не ошибся, ни в одном человеке не ошибся.
Погладив свою бороду, он сказал дальше:
– Цзечэнь, у этого твоего гостя высокий, чистый лоб, правильные черты лица. Это человек с большим будущим.
Кто мог подумать, что Сюн Цзечэнь, услышав эти слова бородатого гостя, по собственной воле сразу одолжил Шаоюю 30 юаней, причем заявил, что не берет процентов, а вернуть можно неспеша. В последующие три года помимо средств добытых тяжким трудом отца, Шаоюю часто приходилось занимать деньги у Сюн Цзечэня. Помогали и несколько лучших друзей в школе. Таким путем удалось все-таки окончить среднюю школу.
Отец Шаоюя говорил: «Юйчик мог окончить среднюю школу только потому, что он хорошо учился и имел много друзей. Он всегда был первым учеником не только в классе, но и в школе. Мы были очень бедны. Друзья сочувствовали ему и помогали денежными средствами».
Третья сельхозшкола в Люане была сравнительно хорошо организована. Там преподавали много предметов. Были дисциплины обычной средней школы – китайский язык, английский язык, математика, физика, химия, география, история Китая, мировая география и т. д. Изучали еще восемь сельскохозяйственных предметов: геология, почвоведение, метеорология, растениеводство, садоводство, удобрения, болезни и вредители растений, животноводство. Проходили еще практику по растениеводству. Шаоюй учился отлично по всем предметам, что было совсем не просто. Заведующий учебной частью по сельскохозяйственным дисциплинам особенно ценил Шаоюя, часто хвалил его; по его распоряжению записи Шаоюя на уроках по удобрениям были размножены в качестве учебного пособия для учеников. На обложке этого пособия было выведено: «Прочитано Цзинь Юйхоу, записаны Чэнь Шаоюем».
Однако в обществе того времени усвоенные знания часто не находили применения. Формально, по окончании Третьей сельхозшколы можно было поступить в институт или же работать агротехником в уездном опытном хозяйстве. Но в тогдашнем Китае практически было крайне мало уездов, имевших свое опытное хозяйство. Немного было и мест, где можно было бы продолжать учебу или преподавать. Поэтому окончание учебы означало также стать безработным.
Люань был сравнительно отсталой местностью. Крупных политических движений не было. В Третьей сельхозшколе преподавал китайский язык Цянь Синьцунь (позже он стал известен под своим литературным псевдонимом Ацзя), который был довольно прогрессивно настроен. Он принес дух Движения 4 мая в школу. Он выступал за новую культуру, против догм старых укладов и традиций, пропагандировал стиль байхуа (разговорная речь) в литературе и стихосложении, поддерживал постановки пьес с антиимпериалистическим и антимилитаристским содержанием, призывал бойкотировать японские товары. Это происходило во второй половине 1921 – первой половине 1922 гг.
Во время учебы в Третьей сельхозшколе Шаоюй участвовал в организации вечерней школы для неимущих горожан, а также в кампании протеста против реакционного генерал-губернатора провинции Аньхуэй Ма Ляньцзя, по приказу которого был застрелен ученик Первой средней школы Аньхуэя Цзян Гаоци. В знак протеста объявили забастовку все учебные заведения провинции, начались демонстрации. В Третью сельхозшколу приходил ученик Первой средней школы с окровавленной одеждой Цзян Гаоци в руках, рассказал о происшедших событиях и просил поддержки. В Третьей сельхозшколе тоже начались забастовка и демонстрация, были направлены представители школы для участия в конференции представителей учащихся провинции Аньхуэй, созываемой в городе Банпу. Прогрессивные учителя и ученики, хотя и знали уже, что надо бороться против империализма, против милитаристов, против старых догм и обычаев и т. д., но у них было еще туманное представление о средствах и путях спасения Родины. Учителя, преподававшие обычные предметы, говорили, что Родину спасет просвещение; учителя по сельскохозяйственным дисциплинам говорили, что Родину спасет развитие сельского хозяйства; преподаватели физики и химии утверждали, что Родину надо спасать с помощью науки. Никто еще не слышал о марксизме-ленинизме, который только и сможет спасти Китай.
IV. Институт. Комсомол. Партия
В городке Цзиньчжай были два крупных шэньши – Ван Пэйчжи и Гуй Юйцзе. Зная о том, что в 1924 году Шаоюй должен закончить учебу в Третьей сельхозшколе, они решили помешать ему поступить в институт, для чего совместно открыли «лавку по продаже продукций гор». Они наняли бывшего старосту села Чжан Пэйцуня в качестве номинального хозяина лавки, а сами вкладывали в это дело деньги. Вследствие этого у отца Шаоюя дело сократилось более чем на половину – результат конкуренции. Упали и без того скудные доходы семьи Шаоюя.
Но и это не все. Ван Пэйчжи совершил и другую подлость. Семья Шаоюя уже сумела договориться с почтовым отделением в Мапуцзе о том, чтобы пункт его в Цзиньчжае находился в доме семьи Шаоюя, которой, согласно правилам, полагалось 8 юаней комиссионных в месяц. Этот шэньши Ван, как только прослышал об этом, тут же послал гонца в почтовое отделение и сообщил, что не позволит размещать пункт в семье Шаоюя, и потребовал расположить его в собственном доме. Доход в 96 юаней в год для Ван Пэйчжи ничего не значил, но если бы эта сумма досталась семье Шаоюя, то ее хватило бы с избытком на плату за обучение Шаоюя за год. Ван Пэйчжи как раз и стремился не допустить поступление Шаоюя в высшее учебное заведение.
Один товарищ Шаоюя по учебе из уезда Хоцю, Кань Жутан, пригласил Шаоюя к себе, в Каньцзяюй, преподавать в начальной школе высшей ступени китайский, английский и арифметику, с годовым жалованием в 300 юаней. Кань знал, что Шаоюй хорошо учился и поэтому мог бы вести сразу три предмета. Шаоюй советовался с родителями: может быть, сначала года два преподавать, накопить денег, а затем поступить в институт? Но отец Шаоюя сказал:
– Раз оба шэньши, Ван и Гуй, чинят препятствия, то в институт надо поступить непременно в этом году! И без денег надо поступить. Пусть они посмотрят!
Отец добавил далее:
– И бедствовать надо с достоинством.
Мать наставляла:
– Надо быть как пион древесный, а не травяной. Смотри: чем хуже пион травяной древесного пиона? Тем, что он бесхребетный – при первом же инее увядает.
Под впечатлением этих слов отца и матери Шаоюй тут же написал и показал родителям стихотворение под названием «Пион травяной»:
Ароматом дивным с бездонных небес
Державы цветка чести достоин он;
Величать вольно с улыбкой и без
Цветов царем другим травяной пион.
Грацией стеблей и лепестков без прикрас
Пиону древесному не уступает он;
Но выпал иней, и красы его поблекли враз,
Остова не имея, хрупок и стойкости лишен.[26 - 46 лет спустя, в 1970 году, Ван Мин написал второе стихотворение о травяном пионе – с целью его «реабилитации», учитывая его способность сохранять живыми свои клубни под землей даже в суровую зиму, которые в следующую весну дают новые побеги (см. Ван Мин. Избранные стихи. М., 1979 (на кит. яз.), с. 438).]
Хотя отец и мать оба были за поступление в институт, но все-таки где найти деньги для этого? Шаоюй вспомнил:
– Есть у меня два одноклассника. Одного зовут Не Мэнбо, другого – Чэнь Бижу. Они приглашали меня вместе с ними пойти поступать в институт, согласились дать мне денег взаймы при условии, что я помогу им сдать экзамены, поскольку они учились хуже. В ближайшие дни они должны прислать письмо.
Через несколько дней действительно получили от них письмо, в котором они предложили Шаоюю вместе отправиться в путь. Оба они проживали в Дуннансяне близ Люаня (в 15 километрах от города).
Отец в этот момент был в отчаянии, потому что у него не было ни одного юаня. Мать подошла к своей постели, вытащила из-под подушки семь юаней и сказала:
– Юй, сыночек! Я десятки лет берегла, только семь юаней накопила на черный день. Возьми все. Хоть и мало, но пусть будет на дорогу.
По этому поводу Шаоюй также сразу же написал стихотворение «Семь серебряных монет» (перевод Г.?Ярославцева[27 - Здесь и далее указание на имя переводчика означает также публикацию в издании: Ван Мин. Избранные стихи. М., 1979 (на рус. яз.).]):
Под подушкой нащупала
семь серебряных юаней.
Мать вручала деньги сыну —
слезы в два ручья струились.
Знаю, кругляки восполнят
недоплату за ученье —
Годы, тяжкими трудами,
по грошам они копились.
Ходил Шаоюй в Лаодянь проститься с дедом Чэнь Путянем – родственником в пятом колене. А у того как раз нежданная напасть: кто-то опередил его и скупил дом, который он сам хотел и уже договорился было приобрести. Дед говорил по этому случаю:
– Нас обижают потому, что у нас, в роду Чэнь, нет ни денег, ни власти. Желаю Шаоюю в будущем занять в Цзиньчжае одно из восьми больших кресел.
Дело в том, что обычно собрание шэньши проводились при восьми креслах. Далее дед заявил:
– На учебу – дело хорошее. Дарю тебе 10 юаней на дорогу.
Однако эти «10 юаней» состояли из связок по 5 мао в каждой и стоили всего 5 юаней. Прибыв к Чэнь Бижу и Не Мэнбо, Шаоюй прожил у них несколько дней и израсходовал эти 10 малых юаней. К тому же Не Мэнбо раздумал поступать в институт, остался один компаньон – Чэнь Бижу. Возможности брать деньги взаймы стало еще меньше.
15 января 1924 года к Шаоюю явился гость – юноша 19 лет по имени Чжань Юйшэн (родом из местечка Чжанцзявань, что в 4 км от Цзиньчжая). Он учился в Первой средней школе города Аньцин[28 - Главный город провинции Аньхуэя.]. Он рассказал, что давно наслышан о Чэнь Луцине (официальное прозвище Шаоюя) из Цзиньчжая и специально пришел проведать его. Но он вскоре ушел, не посидев, не выпив даже чаю. Он сказал, что на другое утро он должен отбывать в Аньцин.
Не Мэнбо и Чэнь Бижу (товарищи Шаоюя по учебе в Третьей сельскохозяйственной школе, о которых говорилось выше) тоже не знали о том, что в провинции Аньхой нет высших учебных заведений. Все они думали, что, стоит прибыть в Аньцин, и можно будет поступать в какой-нибудь ВУЗ. Только теперь, находясь в Аньцине, Шаоюй и Чэнь Бижу узнали, что здесь нет ни одного института.
В Аньцине остановились больше чем на 10 дней. За Чэнь Бижу приехали из дома, и его вернули домой. Шаоюй остался один. Перед отъездом Чэнь Бижу оставил Шаоюю 5 юаней. Что можно делать на 5 юаней? Куда поступать учиться? Спустя еще несколько дней Шаоюй встретил на улице Лю Сяньли – директора Третьей сельхозшколы, который приехал в управление просвещения провинции Аньхуэй за печатью для свидетельств об окончании школы. Он вручил Шаоюю его свидетельство.
Из сообщения в газете стало известно, что управление просвещения провинции Аньхуэй отправляет, после специальных экзаменов, группу выпускников средних школ Аньхуэя в Ухань для поступления в педагогический институт и Высшее коммерческое училище. Оказалось, что в пединститут квота уже заполнена, поэтому оставалось лишь поступать в коммерческое училище. Но кончились деньги. Шаоюй обращался с письмами по разным адресам с просьбой одолжить деньги, но это не принесло никаких результатов. Вдруг ему вспомнился Чжань Юйшэн из Первой средней школы.
Увидев Шаоюя, Чжань Юйшэн сразу же покинул своего бывшего друга и «названного брата» по фамилии Сунь, переселился в гостиницу к Шаоюю и выразил желание вместе с Шаоюем поступать в институт (Чжань в это время уже перешел в 4-ю среднюю школу и учился в 4-м классе). Шаоюй нашел еще одного приятеля – Чэнь Буюня (ученик Первой средней школы высшей ступени Аньцина), который рассказал:
– На том берегу реки служит в конторе по взиманию лиизиня некий Чжан Чжунъю. Может быть, это тот самый, который часто гостил в твоем и моем домах и питался задарма. Пойдем, посмотрим – он ли это?
Однако, кто мог подумать, что этот господин Чжан, так любивший хвастаться своим заботливым отношением к молодежи, теперь встретил трех нуждающихся в помощи молодых людей без единой улыбки на лице, как будто совершенно забыл, что по десять дней и дольше проживал в доме Шаоюя бесплатно. Чэнь Буюнь заявил друзьям:
– А он, оказывается, мошенник!
Когда они втроем возвращались на лодке, было уже часов семь вечера. Разразился ураган, небо закрылось черными тучами. На лодке плыли два буйвола, которые на середине реки один за другим прыгнули в воду, из-за чего лодка зачерпнула много воды. Все стали вычерпывать воду, пока лодка плыла дальше. Вскоре навстречу лодке показался небольшой пароход, который в темноте не замечал лодки и шел прямо на нее. Лодочник в страхе заплакал. К счастью, у троих пассажиров лодки нашлась свежая газета, которую они сумели зажечь, как факел, и лодка не была опрокинута пароходом. Приплыв к Люаню, из-за ветра, дождя и темноты лодка не могла причалить к берегу и вынуждена была войти в какую-то маленькую заводь. Оттуда трое молодых людей пошли пешком. Добрались до постоялого двора только в три часа ночи. Вздохнув с облегчением, друзья заключили: «Денег не заняли, но жизни тоже не потеряли».
В Аньцине прожили два месяца. Шаоюй с Чжань Юйшэнем и Чэнь Буюнем стали инициаторами создания «Научного общества аньхуэйской молодежи». В Аньцине тогда были еще научные общества под другими названиями. Только по прибытии в Ухань выяснилось, что большинство из этих обществ – массовые организации под руководством комсомола.
В Высшем коммерческом училище устные экзамены принимал заведующий учебной частью училища Гэн Дань. Он спросил Шаоюя, как он относится к делу Цзян Гаоци. Шаоюй откровенно высказал свои антиимпериалистические взгляды. Гэн Дань кивал головой в знак согласия. Позже стало известно, что Гэн Дань – левый демократ. А еще позже, в 1927 году, когда Ван Цзинвэй предал революцию, очень реакционен был и гуйчжоуский милитарист Ху Цзундо – они казнили Гэн Даня, Лю Ханьцзюня и Ди Дабэя, приняв всех троих за коммунистов.
Заведующим учебной частью училища был Ван Шицзе, тоже ярый реакционер. Позже, в 1938 году, в Ухане он просил Шаоюя принять его, но ему отказали. Он был очень недоволен, говорил Цзоу Таофэну: «А ведь Чэнь Шаоюй мой ученик». Однако он не вспоминал, что в 1925 году он уже решил было исключить этого ученика, но не посмел.
В Высшем коммерческом училище Шаоюй, Чжань Юйшэн и их товарищи расширили Научное общество аньхуэйской молодежи и создали Научное общество хэнань-аньхуэйской молодежи. Шаоюй написал проекты устава и декларации общества. Комсомолец Лян Чжунмин (родом из уезда Хоцю провинции Аньхуэй) учился в Уханьской средней школе (Дун Биу в то время преподавал в этой школе); он познакомил с этими проектами Линь Юйнаня (Линь Гэнъи) – секретаря Хубэйского окружного комитета комсомола, который поправил их таким образом, чтобы они приобрели большее политическое звучание. Шаоюй был очень удивлен после прочтения исправленных текстов и спросил:
– Откуда он такое знает?
Лян Чжунмин стал разъяснять Шаоюю, что такое «CV» (комсомол), «CP» (компартия) и Гоминьдан, что есть страна СССР и т. д. Он также порекомендовал Шаоюю и Юйшэну прочитать такие книги, как «Манифест Коммунистической партии», «Стоимость, цена и прибыль», «Наемный труд и капитал», «Азбуки коммунизма», «Капитал» (в популярном изложении) и т. д. В дальнейшем были прочитаны еще Декларация I съезда Гоминьдана, «Классовая борьба» молодого Каутского, «История эволюции общества» (составитель Цай Хэсэн), «Три народных принципа» Сунь Ятсена и другие произведения. Регулярно стали читать журналы «Чжунго циннянь» («Китайская молодежь»), «Сяндао» («Путеводитель») и другие издания.
Тогда в Учане существовал книжный магазин «Шичжун шушэ» («Современный Китай»), созданный КПК и комсомолом. Внешне он продавал всякие книги, но работали в нем большей частью члены партии и комсомола. Этот книжный магазин сыграл большую роль в распространении революционных идей.
Линь Юйнань пригласил Шаоюя на беседу. Он предложил Научному обществу хэнань-аньхуэйской молодежи вступить в Объединенный союз молодежных организаций Хубэя. Шаоюй согласился. Линь Юйнань был избран генеральным функционером союза, а Шаоюй – функционером по пропаганде. Ян Сун (У Шаои), У Сюцюань, Пань Вэнью, Линь Бяо и др. были тогда активистами среди учащихся средних школ и их представителями, а Хуан Ли и др. представляли студентов. Чэнь Динъи во время штурма Уханя революционной армией бросал на горе Шэшань мины на артиллерийские позиции врага, был арестован и обезглавлен у Сымэнькоу. После занятия Уханя революционной армией ему поставили памятник.
Осенью 1924 г. Линь Юйнань и Лян Чжунмин рекомендовали Шаоюя в члены Коммунистический союз молодежи Китая. Внутри Научного общества хэнань-аньхойской молодежи была создана комсомольская ячейка, в которую вошли четыре комсомольца: Лян Чжунмин, Чэнь Шаоюй, Дун Ханьжу и Ляо Цзиин. Но Дун Ханьжу был отпрыском крупного помещика уезда Шуанчэн Дун Чанъю, показал себя не с лучшей стороны, а впоследствии от пассивности дошел до предательства дела революции. Ляо Цзиин не участвовала в собраниях, показала себя тоже с худшей стороны. Поэтому по существу в ячейке работали лишь двое – Чжунмин и Шаоюй.
В конце 1924 г., во время зимних каникул, по возвращении в Цзиньчжай они привлекли в ряды Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи некоторых новых членов. Было проведено учредительное собрание общества, на котором были приняты устав, декларация и гимн Общества, – их проекты были написаны Шаоюем. Он был избран генеральным функционером (председателем), а Лян Чжунмин – функционером по пропаганде. Издавали журнал Общества, ежемесячный. Члены Общества провели определенную пропагандистскую и просветительскую работу. К летним каникулам 1925 г. количество членов Общества возросло до 80 с лишним человек. Некоторые из них позже вступили в комсомол и в КПК.
Во время летних каникул 1925 г. Шаоюй и Лян Чжунмин выезжали в уезд Гуши провинции Хэнань, чтобы привлечь в Общество новых членов. С такой же целью в уезд Шуанчэн выезжали Чжань Юйшэн и Ху Пэйюй. Но в обоих случаях из-за плохого знакомства с обстановкой и слишком короткого времени успехи были скромными. В уезде Гуши Шаоюй повстречал руководителя уездного управления нелегального еще тогда Гоминьдана. Этот человек позже, в 1949 г., уже после освобождения страны, прислал письмо Шаоюю, в котором он писал: «Помните ли Вы, как в 1925 г. Вы приезжали в Гуши вербовать добровольцев в Объединенную антияпонскую армию молодежи Хэнани и Аньхуэя и членов научного общества? Я тогда же вступил в эти организации, уплатил членские взносы, получил Устав. Я сообщил Вам еще, что в Гуши имеется около 100 винтовок; когда дело дойдет до восстания, мы можем принять в нем участие…».
Все это действительно было. В то время были изготовлены печать Объединенной антияпонской армии молодежи Хэнани и Аньхуэя, декларация о призыве в эту армию и другие документы, которые хранились в доме Шаоюя. Однажды его отец и мать увидели все это и были очень поражены:
– Юйчик! Вы решили бунтовать? К такому делу надо тщательно готовиться!
Дом Шаоюя стал местом встреч, обмена информацией и собраний членов Общества, а также членов партии и комсомола. Родители Шаоюя заботились об этих десятках молодых людях как о собственных детях, всячески помогали им, кормили их на выручку от заклада своих вещей, размещали их в доме, чем глубоко растрогали их. Абсолютное большинство этой молодежи позже стало коммунистами и комсомольцами. Они составили костяк руководящих кадров организации КПК, Советской власти и Рабоче-крестьянской Красной армии Погранрайона Хэнань-Аньхуэй. Чжань Юйшэн, например, стал командиром первого полка Красной армии; из упомянутых ранее дядей Шаоюя второй брат матери Юй Чэнжун был секретарем райкома партии, а третий брат Юй Чэнсюй – политруком роты Красной армии (старший из ее братьев был крестьянин и рано умер). Чжань Муюй (старший брат Чжань Юйшэна), Чжан Юйцай, Ху Пэйюй, Хуан Цилин, Хуан Цижэнь, Юань Дасюнь, Ли Цзофэй, Лян Чжунмин, Ча Жуй, Сюй Чэньянь, Сюй Чэньи и многие другие. Какую работу выполнял каждый из этих людей в Советском районе, пока невозможно выяснить, но все они в то время были среди руководящего костяка, боролись за дело революции до последней капли крови.
В Высшем коммерческом училище существовало еще Землячество аньхуэйских студентов, со своим журналом «Вань гуан» («Свет Аньхуэя»), тоже выходившим раз в месяц. «Бюллетень Научного общества ханань-анъхуэйской молодежи» и «Вань гуан» выходили более 10 номеров – вплоть до отъезда Шаоюя из Уханя в СССР в декабре 1925 г. Оба издания редактировались Шаоюем.
1925 год был первым годом Великой революции 1925–1927 гг., проходившей под руководством Компартии Китая. В Ухане очень активно выступали рабочие, учащиеся и разные слои трудящихся. Так, к годовщине со дня смерти Сунь Ятсена партийные и комсомольские организации созвали митинг его памяти у подножия знаменитой Хуанхэлоу («Башня желтого аиста») с участием представителей общественности Уханя; издавали и распространяли листовки против реакционных высказываний Ху Шичжи и Чжан Тайяня. Частный Университет Чжунхуа был цитаделью националистов, его ректор Чэнь Ши обучался в Японии. В этом университете было довольно много студентов; когда они собирались на своих митингах, Шаоюй вместе с коммунистами и комсомольцами приходили к ним, разбрасывали листовки, провозглашали лозунги против национализма.
После трагических событий «30 мая» в Шанхае молодежь Уханя под руководством и влиянием партии и комсомола поднялась на поддержку антиимпериалистического и антимилитаристского движения рабочих и учащихся Шанхая, произошло Движение 2 июня в Ухане. Секретарем Хубэйского окружного комитета КПК был Цай Ичэн, который знал Шаоюя как революционно настроенного студента, комсомольца и одного из главных руководителей Движения 2 июня. В июне 1925 г. Цай Ичэн и Сюй Хун рекомендовали Шаоюя в члены Коммунистической партии Китая (Сюй Хун ранее учился в Высшем коммерческом училище, по окончании которого служил директором торгового училища в г. Цзюцзян, а теперь вернулся в ВКУ вести партийную работу).
Движение 2 июня протекало в общих чертах следующим образом.
По инициативе партийных и комсомольских организаций учащиеся различных учебных заведений Учана избрали своих представителей (по два человека от каждого учебного заведения) для участия в работе «Комитета в поддержку Движения 30 мая в Шанхае». Комитет решил поднимать рабочих, учащихся и торговцев на забастовку – в знак солидарности с патриотическим движением шанхайских рабочих и учащихся. Вечером 1 июня в ВКУ было созвано собрание представителей студентов и школьников Учана. На собрании был официально создан «Комитет общественности Учана в поддержку Движения 30 мая в Шанхае». Цай Ичэн был избран генеральным функционером, а Шаоюй – функционером по пропаганде. Комитет принял решение об организации забастовок рабочих, учащихся, торговцев и уличных демонстраций в поддержку рабочих и учащихся Шанхая.
Когда в ВКУ избирали своих представителей, реакционные профессора (Ли Ханьцзюнь, Ху Чжунхэ и др.) выступили против забастовок. Шаоюй поднимался на трибуну и выступал с критикой их взглядов. Чжань Юйшэн, вскочив на трибуну, провозглашал лозунги: «Долой реакционеров!», «Долой предателей Родины!». В результате студенты с шумом прогнали профессоров-реакционеров. Шаоюй и Сюй Хун были избраны представителями от ВКУ.
Учащиеся всех высших и средних учебных заведений Учана тоже собирались в ВКУ потому, что в ВКУ была хорошая массовая база, которую составляли главным образом члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи. От пединститута требовалось тоже всего два человека, но они нарочно прислали восьмерых, причем все были националистами, которые тоже выступали против забастовок. Шаоюй вновь поднялся на трибуну, критиковал их позицию. Но они упорно стояли на своем взгляде и, в результате, тоже были изгнаны студентами.
Никто не предполагал, что эти националисты побегут к генерал-губернатору Сяо Яонаню с доносом.
В три часа ночи Сяо направил войска, которые заняли все магазины. Перед каждым магазином были выставлены по два солдата с заряженными винтовками для предотвращения забастовки торговцев.
Комитет решил выслать студенческие пропагандистские отряды для агитации среди торговцев и солдат. Предполагалось, что три дня – 2, 3 и 4 июня – будут вести пропаганду в Учане, а три дня – 5, б и 7 июня – в Ханькоу. Но многие студенты побоялись идти. Утром 2 июня члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи во главе с Шаоюем и Юйшэном с развернутыми знаменами первыми отправились в путь. Когда они выступали на городских улицах, солдаты приветствовали их аплодисментами. Продавцы из магазинов и некоторые лавочники угощали их чаем. Постепенно стали подходить и пропагандистские отряды других учебных заведений.
Пропаганда шла три дня подряд, охватив многие оживленные улицы и площади, на которых населению Учана были сообщены сведения об антиимпериалистической патриотической деятельности шанхайских рабочих, учащихся и широкой общественности. Однако из-за вмешательства вооруженной полиции забастовку торговцев не удалось организовать.
4 июня Цай Ичэн как представитель Хубэйского провинциального управления Гоминьдана созвал совещание представителей различных учебных заведений, на котором было принято решение вести пропаганду в Ханькоу.
5 июня члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи вновь вышли авангардом и с развернутыми знаменами направились в Ханькоу. У городских ворот Ханьян на их пути оказалась рота солдат, поставленных там на страже. Увидев студенческий пропагандистский отряд, солдаты немедленно закрыли ворота. Вышел командир взвода и заявил:
– Начальство приказало – во избежание дипломатических инцидентов не пропускать студентов на тот берег заниматься пропагандой.
Подошли пропагандистские отряды и других учебных заведений, в каждом из них было несколько десятков человек. Всего около 400 пропагандистов собралось у ворот Ханьян. Но над воротами и перед ними стояло по взводу солдат, направивших на них винтовки с примкнутыми штыками.
Построив отряды студентов, Шаоюй пошел к командиру взвода на переговоры об открытии ворот. Тем временем около них собиралось все больше прохожих и рикш. Шаоюй начал выступать перед солдатами и собравшейся массой людей, рассказывал им о трагических событиях «30 мая» в Шанхае, взывая к их патриотическим чувствам. Все улицы в окрестностях ворот Ханьян, большие и малые, были запружены людьми. Многие домохозяйки слушали Шаоюя с детьми на руках; они принесли ему табуретку, чтобы он говорил, стоя на ней. Среди слушателей то и дело раздавались аплодисменты. Члены пропагандистских отрядов, пользуясь случаем, тоже занялись пропагандой среди разных групп собравшихся, которые одобрительно относились к патриотической деятельности студентов, поддерживая их выступления аплодисментами и возгласами.
Заколебались и многие солдаты. Они опустили к земле дула винтовок, направленные было на студентов. Члены пропагандистских отрядов вместе с собравшимися горожанами требовали открыть ворота, они рыдали и плакали. Из рядов солдат вышел командир роты и, отвесив выступавшему с табуретки Шаоюю поклон, спросил:
– Как ваша фамилия?
– Моя фамилия Чэнь. А ваша?
– Моя фамилия Ху. Я, ваш младший брат, во времена «4 мая» тоже был патриотом. Но теперь как человек военный не могу не подчиняться приказу начальства.
Шаоюй заявил ему:
