скачать книгу бесплатно
Эрна получила хороший аттестат, в котором были только две четвёрки – по русскому и по географии. К этому времени всякие контакты у неё с семьёй окончательно прекратились. Об институте нечего было и думать. Но в роддоме её знали и ценили. И с удовольствием взяли в штат. Правда, без окончания курсов медсестрой не получилось. Эрна поступила в регистратуру. А по вечерам, как и прежде, подрабатывала помощницей акушерки. Получалось так хорошо, что заведующая отделением пошла и поговорила с директором. И через год её всё-таки взяли. Это называлось – «исполняющая обязанности». Нашли обходной манёвр.
Пока Луша рассказывала, в кабинете стояла полная тишина. Незаметно вошла Мария Тимофеевна, хотела полить цветы, но заслушалась и молча села около двери на стул. Пётр Синица отвернулся к окну. Олег морщился, по его лицу пробегала гримаса отвращения. Когда Луша замолчала, Пётр спросил:
– У тебя всё?
– Нет, об этом есть ещё немного, но у нас время кончается.
– Ты права, «застольный период» на сегодня почти исчерпан. Скоро начнётся «ножной». У всех что-нибудь намечено. Сделаем перерыв. А то руки чешутся дать в рыло, да некому.
Он заходил по комнате, потряс головой, потом стукнул кулаком по тяжёлой папке.
– Вот что, дорогие мои. Я тоже рос без отца. Я нечего о нём не знал. Очень страдал от этого. Мне часто и по-разному было тяжко. Но меня все любили – и моя мама, и бабушка. И жил я у себя дома. А эти! Боже, какие… Нет, не хочу о них даже говорить. Знаете, есть там у Севы деньги, нет ли, но я теперь своим долгом считаю Эрну найти. И пока не найду, не успокоюсь. Землю рыть буду! Всё, простите, братцы, за пафос. А теперь пора. Разбежались. Каждый знает, что дальше делать. Встречаемся вечером. Тогда дослушаем Лукерью. А я тоже покумекаю и вам доложу.
– А, Луш, ты что? – скосил он глаза девушку, заметив ее движение.
– Пётр Андреевич, – Луша, до сих пор державшаяся хорошо, подняла глаза и стало видно, что они у неё на мокром месте, – мерзкая история, всем тошно стало. Мы даже забыли, что в ней для нас пока ничего нет.
– Ребёнок прав, – пожал плечами Майский. – Злодея ещё никто не нашёл. Мотива нет!
– Не называй так нашу девочку, она обидится! – улыбнулся шеф.
– Ничего подобного, мне даже приятно. Но как раз Вы от меня, если честно, не так уж и отличаетесь! – возразила Луша.
– Вот тебе и на! А я недавно тешил себя мыслями, что мы с Олегом тебе вроде папаш. Ну да! Тётя Муся – бабушка, мы – отцы…
– А я, значит… ?
– Раньше бы сказали – сын полка, – вставила тётя Муся.
– Тогда уж дочь! Нет, я предлагаю: «Барсик». А что? Ирбис – это снежный барс, Лушенька наша – Барсик! – Олег изобразил руками нечто круглое и пушистое.
– Ладно, мы объявим для Луши конкурс и учредим призы. Но шутки в сторону. Осталось десять минут. Давай коротко, и двинулись.
– Пётр Андреевич, я сказала, что с подругой Северцевой поговорила. Так вот, я «последнего героя» нашла. Его зовут Глеб Сергеевич Ерофеев. Он врач – гематолог. У них был роман, который года два длился, а потом иссяк.
– А он женат? – заинтересовался Пётр.
– Вот тут и начинается самое интересное. Он был тогда женат и снова женат теперь. И как это понимать?
– Он человек… м-м-м… зрелый. Ему сейчас пятьдесят восемь. Это она, чтоб меня не обидеть. Сама хотела – «старый» сказать, -хмыкнул Олег.
– Я хотела сказать, что он даже Эрны был значительно старше! – возмутилась Луша. И продолжила… – этот Глеб имел давно семью, когда с Эрной познакомился. Он из тех, кто никогда не упускает возможности с кем-нибудь закрутить. Словом, они познакомились, встречались какое-то время и мирно разошлись. А потом он встретил совсем молодую девушку Марину. Она недавно закончила институт и работала «лаборанткой с высшим» тоже в Эрнином институте. Он влюбился, да она ещё и забеременела. Тогда Глеб развёлся и вскоре на Марине женился.
– А вторая жена знает про Эрну? Ей, возможно, это было бы неприятно. Небось, этот гусь утверждает, что он образец супружеской верности, и только её неземная красота и нежная юность заставили его позабыть о своих обетах?
– Знает или нет, неизвестно. Но тут есть сюрприз ещё лучше. Северцева говорит, недавно Эрна ей рассказала, как вдруг ей позвонил давно глаз не казавший Глеб и обратился как пациент!
– А что с ним приключилось?
– Я, конечно, тут же спросила. Но Эрна в таких делах всегда соблюдала полную врачебную тайну.
– Лушка, молодец! Просто гремучая смесь – любовь, соперничество, ревность, уязвлённое самолюбие, и в довершении что-нибудь жизнеутверждающее, урологическое. О, тут можно ожидать осложнений. Отлично. Работаем!
– Они быстро оделись и вышли, каждый по своим делам.
– Лорд, лежать! Ты остаёшься! – на прощанье скомандовал Пётр и скрылся. Собака безропотно улеглась и жалобно посмотрела на тётю Мусю.
– Не горюй, пойдём я тебе… Эх, он не разрешает! Ну, ничего, через час тебя кормить. Тогда получишь, собаченька. Я тебе косточку припасла. Не всё ж только из банок этих!
И Мария Тимофеевна отправилась на второй этаж
12. Страшное известие. Опер Володя Расторгуев
Часы показывали без четверти восемь, когда Пётр Синица оторвался от дисплея и подумал: «пора!». Он закончил сегодняшний отчёт, составил план на завтра, просмотрел новые данные, внесённые в вопросники и таблицы дела о пропаже Мухаммедшиной, заведённого по просьбе Севы Польских. Рабочее название у этого дела было: «Муха». И стандартные графы, строчки и столбцы по методике, принятой в агентстве, начали за прошедшие несколько дней постепенно заполняться.
«Завтра займусь «дублями». Пошлю к Северцевой Олега. А сам к Таубе схожу. Но попозже. У Аниты Таубе наша малышка теперь лучший друг. Надо не переусердствовать. Она может начать рассказывать то, что мы хотели бы слышать. С другой стороны, Анита – занятой человек. Как бы ей просто не надоело тратить время. Станет злиться. Это нам пока тоже не нужно.»
Пётр завёл железное правило, по которому с теми, кого он считал важным источником сведений, обязательно разговаривали порознь двое сотрудников и сравнивали потом свои впечатления. Когда требовалось, они разыгрывали ещё и разные роли.
Сегодня заключительный аккорд – обсуждение итогов дня – уже состоялся, оставалось только попрощаться и разойтись. Пётр выключил компьютер, вытащил актуальную флешку и убрал в сейф. Он шёл по коридору по направлению к столовой, когда раздалась мелодия «однозвучный колокольчик» – позывные мобильного телефона Олега. Ребята сидели за столом и ждали шефа, чтобы перекинуться несколькими словами, перекусить, если кто захочет, и до дому. Он предложил их сегодня развезти на машине. Все устали.
Синица толкнул дверь. Он услышал голоса вперемешку с бормотаньем попугаев, нежным: «ку-ку», и чириканьем и собрался уже осведомиться, какая Лушенька запела, в пёрышках или в джинсах, но шутливые слова замерли у него на губах. Олег и Луша обернулись ему на встречу. На их лицах явственно написан был ужас.
– Что случилось? – встревожился Пётр. Олег медленно опустил телефон на стол и наморщил лоб.
– Петя, это Эдик, ассистент Эрны Мухаммедшиной. Ему сейчас из милиции позвонили. Её нашли.
– Господи, ты хочешь сказать, нашли тело?
– Да, то есть, нет, но…
– Ох, уже лучше!
– Пётр Андреевич, – не выдержала Луша, – тут не знаешь просто, как сказать. Всё – хуже. Тело, действительно, нашли. Только не Эрну. Раису Матвеевну Кулешову, ту самую медсестру – доверенное лицо, убили ударом стилета в сердце!
– Володька, здорово, тебе деньги нужны? Как – кто? Эй, да я это, зануда – следователь, пташка – канашка! Как месяц с тобой не пообщаешься, ты уж не узнаёшь!
– О, привет, Петруха, орёл ты мой! Так уж и орёл! Синицей тебя назвать было бы банально. Что это за разговоры с места в карьер про презренный металл? Ты ограбил банк и заделался Робин Гудом?
– Я такой специальный Робин Гуд,
только для отставных майоров, оперативников. Слушай, Володька, мы во что-то вляпались. Я не хочу моим соратникам одним следующий этап работы поручать. Вернее, он должен проходить под самым серьёзным контролем настоящего профи. И это ты. Если согласен, Олег тут сидит рядом со мной. Он оформит документы, и ты снова «на договоре». Хочешь – с завтрашнего, хочешь -с сегодняшнего дня.
– Петя, я готов. Молодой интересный пенсионер в твоём распоряжении.
– Кстати о пенсии, как твои конечности?
– Левую продолжаю разрабатывать, болит часто – зараза! А правой владею отлично. Я теперь в своём клубе занимаюсь спортивной стрельбой. И, знаешь, результаты много лучше, чем у здорового были при всяких служебных проверках.
– Очень надеюсь, что стрелять тебе не придётся. Ты когда к нам сумеешь прибыть?
– Да хоть сейчас. У тебя есть, где машину поставить?
– Обижаешь! У меня подземный гараж на шесть персон.
– Ну да, ты же у нас новоиспечённый автовладелец. Вот тебя до сих пор туда нелёгкая и не заносила. На шесть? Красиво живёшь. Тогда жди, выезжаю в твой «Ирбис».
Когда Пётр работал на Петровке следователем, Володя Расторгуев был сотрудником уголовного розыска, отдела по расследованию тяжких насильственных преступлений. Они были хорошо знакомы, встречались часто по работе, в общих компаниях, имели немало общих же приятелей, хоть и не завели личных дружеских отношений.
Затем Пётр Андреевич решил, что ему настала пора отправиться в собственное плавание и стать капитаном. Он уволился, открыл «Ирбис». А через два года в случайном разговоре на старой работе узнал, что Володя Расторгуев в УГРо больше не служит. На расспросы ему поведали, как Расторгуев был тяжело ранен в перестрелке с бандитами, полгода провалялся в больнице, получил инвалидность, ушёл на пенсию и бедствует с семьёй и двумя детьми, кое-как перебиваясь с хлеба на квас на зарплату жены – учительницы истории.
«Подумать только, как не повезло! Ему ведь только слегка за сорок. Надо Володьку разыскать, узнать, чем помочь. Он где живёт?» – огорчился Пётр.
Но Расторгуевские координаты для него долго не могли найти. Народ в отделе уже частично сменился, частично… да что скрывать, стал бывшего коллегу-бедолагу подзабывать.
Синица, потихоньку свирепея, начал горячиться.
«Да что ж это, мужики, такой парень был золотой, отзывчивый, исключительно порядочный. Неужто, никто его не навещал? Не позвонил хотя бы?»
Наконец с грехом пополам домашний телефон Расторгуева отыскался. Тогда Синица, недолго думая, позвонил и попросил разрешения посоветоваться с Владимиром по важному делу.
Приехав, он постарался не заметить отчаянной бедности, лезущей из всех углов в Володиной двушке, где друг у друга на головах ютилось всё семейство. Пётр объявил, что он с работы и зверски хочет есть, что он, как незваный гость никаких претензий к хозяевам не имеет, поэтому, если никто не возражает… И поставил спортивный синий баул на кухонный стол.
Синица опять же постарался не заметить, как дети и Лиля Расторгуева пытались скрыть, что обрадовались, когда на кухонный стол из объёмистой сумки гостя посыпались пакеты с пакетиками. Запахло свежезажаренной курицей, зеленью, теплыми пирогами. За сыром и ветчиной последовали фрукты, за фруктами бутылка хорошего вина, воздушные ароматные пирожные, диковинные конфеты! Было вполне понятно, что такое тут давно не видали. И приятно, что они не стали чиниться, а охотно сели за стол, с удовольствием поужинали, ласково ухаживали за гостем, и друг за другом, шутили и смеялись, рассказывали анекдоты. Словом, вечер получился отличный.
А после ужина Пётр попросил Володю побеседовать с ним с глазу на глаз. Лиля отправила детей делать уроки, сама ушла на кухню, а мужчины остались в «комнате общего назначения», как выразился Володя.
– Вот, брат, школьники мои в маленькой, а мы с Лилькой в этой и спим, и едим, и работаем, когда… – он запнулся, – когда есть работа.
Лиля-то к урокам должна готовиться, так, что… Да, впрочем, я не жалуюсь. Всегда может быть хуже, – добавил он.
– Работа будет, Вольдемарчик, за этим я и приехал. Если ты согласишься, то мы тебя возьмём консультантом. У меня отличная совершенно нестандартная команда. Так сложилось, что я могу себе позволить выбирать, чем нам заниматься. И мы до сих пор брали дела, которые нам всем интересны. И только порядочную клиентуру.
– Ты хочешь сказать, что в отличие от адвоката-защитника, что обязан защищать любого мерзавца…
– Вопрос принципиальный для состязательности сторон, для отправления правосудия, чтобы адвокат искал смягчающие обстоятельства для каждого преступника. Но я не адвокат. И главное, я на вольных хлебах. Могу, пока, по крайней мере, придумать себе некую миссию и следовать ей. Я совершенно не настроен швыряться деньгами, но средства у меня есть. Посему за гонорарами не гонюсь, хотя мы работаем вовсе не бесплатно. Наши услуги стоят дорого. Иногда дорого чрезвычайно! Но когда человек в беде, когда у него нечем платить, то мы устраиваем совет вождей и… Э, да ты постепенно во всём сам разберёшься! Я что, собственно, хочу сказать: нас, постоянных сотрудников, всего трое. Есть ещё пожилая женщина «на все руки». Она убирает, готовит, ухаживает за животными…
– Петро, у тебя там что, и зоопарк? Или, как теперь стало модно, филиал в деревне с лошадками, овечками, а то и коровами? – заморгал глазами Володя, с возрастающим изумлением слушавший бывшего сослуживца.
– Не волнуйся, до коров пока ещё не дошло. Но мы устраиваем себе хорошую жизнь, как мы её понимаем. У нас в агентстве уютно, а поскольку все мои любят живность, мы себе её и завели. И ещё разные штуки. Ты сам увидишь.
– А другие понимают хорошую жизнь по-иному?
– А ты как думал? Можно, например, получив солидные деньги, устраивать по этому поводу регулярно попойку и надираться до положения риз, можно закатываться в бордель или купить… ну, не знаю! Дурацкую дорогую машину, самолёт!
– Ты против автомобилей? Но у тебя есть машина!
– Конечно, есть! А в агентстве ещё одна – служебная, разъездная. И мои ассистенты не только имеют права, но действительно хорошо водят. Только это нормальные машины. Они современные и красивые, но практичные и надежные. Купленные для дела, а не для пижонства. Ну, и для отдыха, само собой. Мы про отдых не забываем. – Синица замолчал.
Он подумал, что впервые, пожалуй, рассказывает постороннему человеку о том, как задумано агентство, что там к чему и почём. Пусть не всё, но формулирует важные для себя самого вещи. Потом он глянул на собеседника и заметил смущённо-выжидательное выражение его лица. «Ох, я осёл! Раскукарекался, затоковал как тетерев, а парень с тревогой ждёт. Волнуется, может, я уже передумал? Или вообще пустобрёх?»
– Я тебе всё – мы да мы! Что касается ребят, то мой дуэт – совершенно разные персонажи. Они очень многое знают и умеют, но оперативного опыта у них нет. До сих пор от них требовалась, в основном, коммуникабельность, интеллект, аналитическая работа, лабораторные исследования, лицедейство. Разные разности. Я думал о том, чтобы не было и особенно опасно. Они оба курсы закончили, это помимо высшего образования, но им ещё учиться и учиться.
Видишь, в концепцию моей конторы входит по мере необходимости приглашать всех, кто нужен для конкретного дела. И вообще, всех, кто нужен. А теперь я считаю, нам нужен консультант. Скорее даже, консультант-тренер, своего рода. Давай соглашайся, и мы с тобой обсудим программу. Ты будешь их учить. Кроме того, сейчас мы работаем по делу «Орловские рысаки». Там не известно пока, как сложится. Если я прав, вполне невинно. Если нет… тогда нельзя им лезть, они как розыскники ещё зелёные. Под твоим наблюдением -другое дело. Что скажешь?
С тех пор Расторгуев сделался постоянно-повременным, как он говорил, участником Синицинской команды. Они вместе отыскали для него ещё полставки на преподавательской работе в Юридическом институте на заочном отделении. По вечерам он вёл секцию карате в спортивном клубе. Это были копейки, но Володя чувствовал себя человеком, в трудовую книжку которого чин чином внесено рабочее место. Зарабатывал он теперь достаточно. Месяц назад он даже купил себе подержанную, но вполне приличную «Шкоду». А когда «Ирбису» требовались ещё специалисты по его профилю, этим теперь занимался Расторгуев персонально.
Расторгуев, как обещал, явился в „Ирбис» и разу приступил к работе. Его ввели в курс дела. Они обсудили сложившееся положение. И Володя, записав в блокнот, что он считал нужным, положил ручку и повернулся к Петру.
– Ты, Пётр Андреевич, совершенно грамотно рассудил, что дело принимает серьезный оборот. Надо и самим не подставиться, и официальному следствию не навредить. Я так понял, ты хочешь поиск продолжать, не смотря на возникшие… м-м-м.. осложнения?
– Непременно! – кивнул Петр.
– Не забудь, мы представления не имеем, есть ли хоть какая-то связь между этими двумя событиями. А если есть, так может это из-за бедной Раи исчезла её начальница, а не наоборот.
– А кто-нибудь из вас уже попробовал там понюхать, или решили не рисковать?
– Я запретил ребятам делать резкие движения. Узнал только по своим каналам, где нашли и когда. – Тут Петр замялся и искоса поглядел на Лушу. – Лу, будь добра, попроси Марию Тимофеевну нам перекусить приготовить. И скажи обязательно, что у нас гость. Что-то живот подвело, и вам с Олегом чай никогда не мешает.
Когда крошечная девушка вышла, он подождал немного, услышал удаляющиеся шаги, а потом пояснил.
– Тут, видишь ли, какое дело. Едва мы об этом говорить начинаем, ребёнок плачет! Она ещё не обстрелянная. У нас до сих пор «убойных» дел не было. Я посчитал – это наше одиннадцатое. Всё предыдущие, да ты частично знаешь…
– Я понимаю, – поддержал его Володя, – споры о наследстве, разводы, кражи, или эти «Орловские рысаки», с которых я начинал – подлог, мухлёж с чистокровными и выбракованными животными…
– Вот именно, Лушка справится постепенно, я не сомневаюсь. Надо просто подождать. Она же такая молодчина. Храбрая, удивительные вещи умеет, надёжная, словно… Не подберу даже сравнения!
– Я бы и сказал, словно Швейцарский банк, только эстетическое чувство не позволяет! Такой очаровательный эльф и прозаическое учреждение, – засмеялся ему в тон Расторгуев. – Но давай не будем отвлекаться, а то она вернётся. Так что?
– Нашли Раю в подвале дома, где она жила, рабочие-ремонтники. Убили, похоже, профессионалы. Одним ударом, точно в сердце, она наверно, и вскрикнуть не успела. После этого просто отнесли вниз и там оставили, не особенно стараясь замести следы.
– А где убили, у неё дома?
– По всей видимости, нет. Есть показания племянницы Жанны, что тётя вышла в спешке из дома и не вернулась. И если сопоставить все даты и данные – вскрытия, звонков по телефону, рассказа Жанны, то выходит, убили сразу на лестнице в подъезде. Видишь, я вытянул только кое-что. Но очень немного. Они что-то знают про Эрну тоже, но меня посвящать в это не хотят.
– Погоди, Петя, говорят это же убийство. Вдруг твоя Эрна замешана? Я понял так, что Жанна ее упомянула.
– Олежка в учебно-познавательных целях и среди белого дня, без всяких романтических глупостей пошёл и взглянул на дом. Он почти пустой. Со дня на день там начнут капитальный ремонт. Я подумал, что обычный поквартирный опрос людей – кто что видел и слышал – в выселенном доме вещь не слишком обнадёживающая.
– Олег, а подъезд куда выходит? – обернулся к Майскому Володя.
– Подъезд-то? Прямо во двор. Там, Володь, двор небольшой, закрытый со всех сторон. Он, в свою очередь, ведёт на оживлённую улицу. Два соседних образуют с домом Раи Кулешовой заглавную букву «П». И от одного из них в их двор выходит глухая стена. В другом тоже никто не живёт. Там склад и приёмный пункт – большая химчистка и прачечная. Но это тебе не гастроном. Они не работают круглые сутки. Всё было закрыто.
– Ты прав, со свидетелями при всём при этом будет не густо. Но ничего, попытаемся! Да, Петь, а ты сказал, Рая живёт с мужем. Так почему же не сразу спохватились?
– Просто стечение обстоятельств. Гадам или очень повезло, или они хорошо рассчитали. Муж после работы сразу уехал вместе с семьёй дочки в глухую деревню. Всего на пару дней! Так и вышло, наложилось одно на другое. На работе – отпуск, дома никого.
– Петя, задача ясна, и я сразу побегу. Сам понимаешь, с каждым днём, с каждым часом вероятность найти достоверный источник уменьшается по экспоненте. Ключи от костюмерной у Тимофеевны?
