скачать книгу бесплатно
– Василь Ефимович, нам нужно как можно скорее уходить отсюда, перейти линию фронта и соединиться с регулярной армией.
– Ух, мать родная! Это было бы неплохо! – пробасил рослый Тимофей Стрига – человек крепкого телосложения. В колхозе он был первый забойщик скота. Его кулачищи с нетерпением постукивали по столу.
Командир с напряженным лицом сел, присоединившись к своим товарищам.
– Ещё кто так думает?
– Василь Ефимович, – горячился Сегель, – воевать в глубоком тылу, без связи с регулярной армией, без хорошего вооружения, я думаю, бесполезно.
Партизаны молчали. Конечно, Иван Сегель говорил правильно – надо пробираться к своим. Но линия фронта отодвинулась далеко на восток. И если они маленьким, плохо вооруженным отрядом будут продвигаться к фронтовой черте, то немцы могут просто раздавить их. Это понимал каждый. Для этого они и собрались, чтобы решить, что делать. Слово было за командиром.
– Если отряд будет двигаться в сторону фронта, то обязательно попадём в лапы к немцам, – издалека начал Бортич. – А вот если мы останемся здесь и будем наносить удары немцам в тылу, то, я думаю, принесём значительную пользу нашей армии. Мы должны поставить перед собой задачу – разрушить систему обеспечения германского фронта, взять под свой контроль шоссейную и железную дороги, систему связи и коммуникаций. Если грузы не будут доходить до линии фронта – не будет подкрепления, воевать им будет нечем…
Бывший директор школы, а ныне командир партизанского отряда Василь Ефимович Бортич говорил сдержанно, вдумчиво и убедительно. Он, возможно, лучше других, без эмоций, понимал сложившуюся ситуацию. Видно было, что всё сказанное продуманно им до мелочей, и он брал на себя ответственность за жизнь людей в отряде.
– И это правильно! – вырвалось у Тимофея. – Не всё равно, где бить фашистов, как бешенных собак, – на фронте или в тылу. – И с досадой заметил: – Вот только с оружием у нас плоховато.
– Оружие будем добывать у немцев, – успокоил его командир.
Все единодушно согласились.
Землянка, организованная под кухню, пряталась в густом ельнике. Там командовала Ольга Васильевна с дочкой.
Всякий раз, когда Егор подходил к землянке, радостные мысли будоражили его воображение. Нагнувшись, он перешагнул порог кухни. Приятный запах пахнул ему в нос. Он всегда испытывал непередаваемое наслаждение, когда бывал в этой землянке. Но не вкусные запахи привлекали его, а нечаянная встреча с Дашей – дочкой хозяйки. Но она, по непонятной ему причине, упрямо старалась не замечать его. В тусклом освещении она всегда уходила в дальний угол и там чем-то занималась.
– Ольга Васильевна! – уважительно произнёс Егор, переступив порог. – Вот вам помощник, Василь Ефимович прислал, принимайте. – Он подтолкнул Андрея вперёд.
Та недоверчиво посмотрела на мальчишку, потом сухо сказала:
– Пусть помогает, дел на кухне много.
Ольга Васильевна, молодая статная женщина, на первый взгляд, сдержанная и суровая, занималась в отряде не только хозяйством, но и готовила еду для партизан. Мужа она проводила воевать в Красную армию. А с приходом фашистов ей грозил за это или расстрел, или угон в Германию, как и многим женщинам в деревне. Поэтому они с дочкой решили бежать в лес и попали в отряд Бортича. Его она хорошо знала по школе, где Василь Ефимович был директором у Даши. Дочь в отряде помогала матери. Они с трудом, но управлялись со всеми хозяйскими делами. Но сейчас, вот досада, Даши в землянке не было.
Егор, безнадёжно потоптавшись у входа несмело спросил:
– А Даша где?
Хозяйка отреагировала странным образом:
– Она тебе зачем?
– Так, просто, – порозовев, робко проговорил он.
– Иди своей дорогой, милок, – спокойным голосом закончила разговор Ольга Васильевна.
Бойкий взгляд Егора вяло угас, он молча повернулся и покинул землянку.
Андрей, попав на кухню, расстроился: он хотел воевать, бить врага, мстить за маму, за сестрёнку Аню; ему, конечно, не понравилось, что его отправили к Ольге Васильевне. Но приказ есть приказ, и он смирился.
Егор и Юра с трудом отыскали Степана Коврова. Он сидел в лесу за землянками, прямо на земле, откинувшись спиной к белой берёзе и с любовью чистил винтовку, которую ему вручил Сашок Бойко.
Степан – резвый умом парень, такого же возраста, как Егор и Юра, сказал:
– Вот, Егор, смотри, что теперь будет с фрицем, – он тряхнул трёхлинейкой, показывая, как будет стрелять, при этом голубые глаза его, запрятанные в щелочки, счастливо сверкали. – До Берлина буду гнать этих поганцев, – в нём было что-то детское, наивное – вера в чудо. Берёза покачивала над ним кудрявой головой в знак одобрения.
Егор не ответил Степану, а сразу сообщил приказ командира о завтрашнем дне.
– Пойдём втроём рано утром: я, ты и вот он, – Егор кивнул в сторону Юры и, спохватившись, спросил: – А как тебя зовут?
– Юра.
Степан, продолжая трудиться тряпочкой, протирал винтовку, нисколько не возражал, а согласно кивал головой.
Солнце только коснулось макушек деревьев, а троица ребят, раздвинув колючий забор ельника вышли на редколесье. Перед ними открылась знакомая Юре залитая солнцем поляна, поросшая густыми кустами ольховника. Егор замер у вековой иссечённой осколками сосны – знак, что бой на этой территории был не на жизнь, а насмерть. Он резким жестом руки остановил ребят.
– Егор, ты чего? – удивился Степан.
– Тихо…
Все трое замерли. Егор прислушался к лесу, зорким взглядом ощупал израненную землю, кустистую поляну.
Ранние солнечные лучи пробудили неугомонных кузнечиков. Сквозь их нескончаемый треск была слышна желанная тишина. На светлой поляне стоял устойчивый липкий запах разлагающихся тел.
Весь день ребята рыскали по кустам в поисках того, за чем пришли. Степан, не проронив ни слова, двинулся вперёд, обходил каждый бугорок, каждый куст. Вид у него был мрачный и не располагал к разговору. Юра тихо спросил Егора:
– А чего Стёпка такой угрюмый?
– Будешь угрюмым. Немцы на его глазах мать расстреляли, подозревая, что она прятала партизан… И в него стреляли, только промахнулись.
– Ух ты! – искренне посочувствовал Юра.
– У него шибко большая ненависть к немцам… Как и у меня.
К концу дня на их плечах висели пять автоматов, один ручной пулемёт Дегтярёва, две винтовки, в корзинах лежали несколько гранат РГД и боеприпасы. Юра у немецкого трупа из кобуры достал пистолет.
– Стёпа, смотри какой красивый.
Тот взял пистолет, покрутил в руке, прицелился куда-то вдаль, затем вернул его Юре.
– Из него хорошо, в крайнем случае, застрелить самого себя.
– Зачем же себя убивать? – удивился Юра.
– Зачем? – взгляд его застыл, будто о чём-то вспомнил. – Попасть в руки к фашистам куда страшнее, чем умереть. – На его лице появилась гримаса отвращения.
Когда они вернулись в отряд с трофеями, Василь Ефимович всех похвалил и сказал:
– Отнесите всё Сашку Бойко, пусть проверит и приведёт оружие в порядок, – а Юру одобрительно хлопнул по плечу. – Молодец, первое серьёзное задание ты выполнил.
Юра зардел от похвалы.
– После Бойко все трое ступайте к Ольге Васильевне. У хозяйки к вам есть поручение, – приказал Бортич.
Юные партизаны гордые пошли выполнять новый приказ. Они как-то быстро сошлись, и трудности, которыми была полна лесная жизнь, переносились легче.
Был тёплый осенний вечер, напоенный ароматом лесной хвои и нежеланием знать, что скоро придёт колючая холодная зима.
Юра был рад на кухне повидать Андрея. А тот потихоньку шепнул товарищу:
– Юр, спроси у командира, надолго я здесь.
– Ладно, – пообещал он, – спрошу.
В землянку с охапкой дров вошла Даша, бесшумно положив поленья, стала подбрасывать их в печь. Яркие языки огня весело заиграли на серьёзном лице девушки. Юра, показывая глазами, тихонько спросил у Андрея.
– Кто это?
– Дочка Ольги Васильевны, Даша, – так же тихо ответил Андрей.
– А что, она дрова сама рубит?
– Иногда она, иногда я, иногда сама хозяйка, – по-мальчишески хмыкнул. – Она добрая, но сердитая.
А недалеко от входа на кухню, дожидаясь Ольгу Васильевну, скучали Егор и Степан.
– Куда же она пропала? – озабоченно пробормотал Степан, глядя на ручные часы.
Егор заметил это и ошарашенно, с удивлением посмотрел на товарища.
– Стёпа! Откуда у тебя часы? – его стало разжигать любопытство.
Степан сделал вид, что ничего особенного не произошло.
– Откуда, откуда… От верблюда, – вяло попытался отшутиться он.
– А ну покажи.
Степан неохотно засучил рукав, показывая часы. Егор впился глазами в циферблат.
– Ух ты, какие. Это ты у фашиста снял, когда мы оружие собирали? – сразу догадался Егор.
– Да ладно тебе, – удрученно глядя перед собой, поёжился Степан.
– Это же мародёрство! Бортич узнает – по головке не погладит.
– Я знаю, – он виновато опустил голову. – А ты не говори ему, ладно?
– Как же ты мог? И молчал… Бесшабашный ты человек, – от этой мысли ему стало тоскливо.
– Егор! – умоляюще затараторил Степан. – Он лежит, гад, мордой в траву, а руками размахнулся, будто хочет заграбастать всю землю… Такая злость накатила… А на руке – часы. Они так на солнышке сверкали! Ну я и подумал: «Зачем они ему? Его фашистское время закончилось…». Ну… я… и… – Стёпа запнулся.
Но тут подошла Ольга Васильевна.
– Чего ждёте, ребятки? – по-доброму улыбаясь, спросила она.
Из землянки вышли Юра и Андрей.
– Нам Василь Ефимович сказал, что у вас какое-то поручение к нам, – выступил вперёд Егор.
– А-а… да-да. Поручение простое, – сказала хозяйка. – Скоро зима. Она будет суровая и, может быть, голодная, – улыбка её пропала с лица, – поэтому надо сделать запасы. Пока ещё можно. Я попрошу вас, ребятки, набрать побольше грибов, а мы с Дашей их засушим. И, конечно, наберите ягод: брусники, черники, голубики… Сейчас ягод в лесу полно. А зимой всё это ой как пригодится.
Грибов и ягод действительно было много, и ребята несколько дней приносили полные корзины. Андрей тоже с удовольствием включился в этот процесс. Уж больно не хотелось ему находиться на кухне.
Юра старался первым появиться с грибами на кухне в тайной надежде увидеть Дашу. Иногда ему это удавалось, и он смущённо передавал ей корзину. А Даша – ничего ей не оставалось – порозовев, улыбалась, опускала длинные ресницы и, аккуратно разбирая грибы, удивлялась, как много грибов и какие они хорошие. Отчего сердце у Юры начинало сильно стучать.
Партизанский отряд пополнялся очень быстро. Приходили и приезжали на своих повозках люди из ближних и дальних деревень: мужчины и женщины со своим небогатым скарбом, бежавшие от оккупантов. Приходили и военные, вышедшие из окружения.
В отряде появился молодой лейтенант Павел Бычков с двумя рядовыми красноармейцами Олегом Бусыгиным и Федей Чавкиным. Вид у них был измождённый. Лейтенант был ранен в голову, а главное, у них не было оружия. Тимофей Стрига не раздумывая определил, что это дезертиры, и их надо расстрелять, как предателей. Но мудрый Василь Ефимович отдал распоряжение Ивану Сегелю обработать раны у бойцов, накормить и дать выспаться, а там видно будет.
На другой день командир усадил вновь появившихся за стол возле штабной землянки и задал вопрос, как они оказались в лесу?
Лейтенант подробно рассказал, что, когда наши части отступали на восток, ему, как командиру взвода, и его бойцам приказали прикрыть на шоссе отступающий артиллерийский полк. Задание он выполнил, полк отступил без потерь, но сам был ранен. К концу боя в живых осталось трое вместе с ним. Они отстреливались, но патроны закончились, и им пришлось идти на восток в сторону магистрали. Отступая, потеряли оружие. В лесу бродили несколько дней. У него сохранился только командирский пистолет.
Бортич вежливо и внимательно слушал рассказ лейтенанта, незаметно рассматривал и изучал военных. К концу рассказа спросил:
– Хорошо отдохнули?
– Спасибо! Я, кажется, никогда так крепко не спал, на еловых ветках под шинелью спалось спокойно, как дома, – за троих ответил лейтенант.
– Что думаете делать?
– Не знаю. Наши далеко ушли… Где их искать?.. Не знаю, – неопределённо сказал Бычков.
– А сами-то откуда будете? – Бортич посмотрел на Бусыгина.
– Я из Воронежа. До армии на заводе работал, слесарем. В армию взяли весной…
– А я из-под Сталинграда, жил на станции Сарепта, а работал путевым обходчиком на железной дороге, – резво доложил Федя Чавкин.
– Как же вы оружие потеряли? – во взгляде Бортича появилась жесткость.
– Я и сам не знаю как, – удивляясь сам себе, сказал Федя и вопросительно посмотрел на Бусыгина. – Немцы раскалашматили нашу часть. Мы бежали в укрытие, а они поливали нас из миномётов. Еле добежали до леса…
– А рядовой Бусыгин сбивчиво, подавленным голосом, подхватил:
– Когда оторвались от немцев, мне хотелось перекреститься, но вспомнил, что на политзанятиях говорили – бога нет.
Бортич едва заметно усмехнулся.
