Тайна Мерелин

– Он пришел ко мне вечером в такой вот сырой день, его бил озноб, он сказал, что приболел, и я указал ему на дверь. «принесешь мне инфекцию». Он не двинулся с места на мой крик, только вяло улыбнулся.

– Герман, тебе я доверяю, потому и пришел. Выслушай, а потом делай, что хочешь. Скорую не надо вызывать, это не то, что ты подумал.

Я его пустил, согрел чаю, дал противовоспалительные и мы присели на кухне.

– Помнишь, я пытался пробить тему по ювенологии?

– Помню, тебя просто не стали слушать, посчитали тему не актуальной.

– Да¸ кто будет слушать младшего научного сотрудника, да и диссертация у меня была не готова. Всем хотелось определенности и доказательности. И тогда я решился использовать часть кроликов в своих целях.

– Это те, которые линяли четыре раза в год и то не вовремя?

– Это те и не только. Некоторые просто погибали на первом цикле.

– Это какие циклы?

– Простейшие плазмиды имеющие циклическую РНК которую обычно не используют вирусы и эукариоты.

– Пока непонимаю. И что-же?

– Я использовал для заражения кроликов гибридизированные плазмиды! Прищлось дома устроить целый полигон таких плазмид, гибридизтровать их дома не возможно, а вызвать повреждения РНК можно вполне. Я использовал ультрафиолет и разводил их в чашках Петри.

Он вздохнул, видно все рассказывать не было сил.

– Мне удалось выделить несколько перспективных штаммов, которые продуцировали управляющие микро-РНК. Да, это почти невероятно, мне повезло, в этой группе оказались штаммы которые действовали на ДНК позвоночных.

– Это те кролики?

– Это не только те. Их было около двухсот! Некоторых приходилось истреблять раньше того, как они попадут всем на глаза.

– Но это невозможно, их ведь подсчитывают?

– Ну это отдельная история, как доставить своих кроликов в лабораторию – его улыбка искривилась и вид был довольно утомленный.

– Так ты засадил себе этих плазмид? Сумасшедший!

– Возможно, что так: – он помолчал, постучал пальцами по столу.

– Назад не повернешь. Мне с этим жить. Я пришел за помощью. Начинается цикл выработки микро-РНК стимулирующих воспроизведение нейронов. Я не знаю, выживу или нет. У тебя есть дача, запри меня там, я взял больничный по ОРВИ.

– Ты чокнутый, зачем мне труп на даче, а твои родные, знают, что ты болен?

– Моя невеста изменила мне. Отец умер давно, мать умерла в прошлом году. Больше никого.

– Ты точно псих, ты почти покойник, рассказываешь мне о своих планах и надеждах почти всего человечества!

– Меньше эмоций Герман, это наверно не последний опыт на себе в истории исследований. Если я стану настоящим психом, то буду работать у тебя на даче как БОМЖ. Или ты сможешь продолжить эти исследования.

Герман Иосифович остановился кажется отягощенный сам своими воспоминаниями и потом вполне буднично сообщил: – вот он с тех пор и живет у меня!

– Первое время приходилось пригласить знакомых врачей для лечения «ОРВИ». Оказалось, что циклы не смертельны. Мозг обновляет часть клеток, даже заменяет старые и неработающие, но есть один минус, страдает долговременная память. Он не помнит, кто он, не помнит своего прошлого, своих опытов. После первого кризиса ему пришлось вновь изучать свою жизнь, биохимию и химию, свои разработки, но информация восстановилась частично. Дальше он завел сам порядок восстановления своей памяти и даже написал мне рекомендации препаратов. Можно его жалеть, но можно и завидовать. В 50 своих лет он выглядит на 30.Бодр и весел, мне –старику даст фору в шахматах пока не начался кризис.

–Так это ваш дворник?

Герман кивнул и вновь задумчиво затянулся трубкой.

Михаил забыл обо всем и сидел с опаской и интересом вглядываясь в сад вокруг дома. Он не мог представить, что пока он маленьким бегал по коридорам, здесь разворачивалась драма открытий

–А как же документы?

– Пришлось повозиться.

– А, могу я его увидеть?

– Конечно, он уехал за покупками. После смерти моей жены он делает все по дому, скоро приедет.

Они еще посидели не зная, о чем говорить, тишину нарушал только пес, который в ногах Германа то поскуливал, то вилял хвостом. Скоро тормознула шевроле рядом с домом и из нее выскочил молодцеватый человек лет тридцати и зашагал с пакетами к двери.

– Герман! Я привез все, что вы заказали.

Он запнулся, увидев гостя, но быстро собрался и поздоровался.

– Вы тот Миша о котором говорил Герман? И вы все знаете обо мне?

Жаров кивнул, не найдясь, что ответить. С интересом рассматривал Ивана Ивановича.

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

Последовала долгая беседа трех тайных союзников. Через час они могли говорить не стесняясь, и так почти до вечера. Герман был рад, что снял гирю с души, потому, что Жаров был первым, кому он смог доверить их тайну, а Иван давно мечтал о продолжении исследований, но кому они могли об этом сказать?

– Не зря Дед пригласил меня, вот лис. А и выбрал кого нагрузить проблемой. Хотя какая это проблема? Это дар. Только что с ним делать? Он позвонил Ольге и пока болтали, небольшой план уже созревал в его голове. Он не сомневался, что можно будет доверить эту тайну жене.

Загнанные в пробки

Спят автомобили,

Объезжая лужи площадей …

По стеклу электрички катились капли, а настроение было вовсе не осенним.

Троицкий А. 12.2021

Я бессмертный.

Митя открыл глаза. Волшебные сны не спеша улетали вдаль и им на смену приходило утро приятных забот. Сегодня мальчишник по поводу поступления в военную академию.

– Ура. Меня приняли! На биофак! Там, где учился дед – Митя скосился на фотографию деда и отца. Дед в парадном кителе с задорной улыбкой смотрел на него. Жаль, что деда уже нет, отец далеко, служит.

Слышно было как мать хлопочет на кухне и разговаривает с бабушкой. Он крикнул:

– Мама, передай привет бабушке

– Сам передай. Он у нас сегодня на мальчишник собирается, да, празднуют поступление в академию!

– Привет Ба! Я поступил, полбалла сверху! Да нормально. Поеду на мальчишник. Заехать? Ладно. Люблю, целую – он передал матери трубку.

– Хоть бы мать поцеловал – он чмокнул ее в щеку и побежал в ванну. Бреясь и не выпуская смартфон, он позвонил Листьеву.

– Лист, пойдешь на мальчишник? Вот, подгоняй свою тачку, едем за покупками, да, спущусь через десять минут.

– Я пошел Ма – крикнул Митя перепрыгивая через три ступеньки. Ему было интересно спускаться быстрее лифта, и он вылетел на улицу как теннисный шарик. Лист уже ждал пританцовывая от нетерпения. Посыпались последние новости.

Позвонил брат:

– Здорово братишка. Ну поздравляю! Добился чего хотел! Хочешь с нами в поход, в тайгу, поудим?

– Нет. Мы тут с друзьями отмечаем сегодня. Хочешь, тебя подцепим?

– Ладно, в другой раз доберусь до тебя, малой. А пока счастливо. Увидимся на той неделе.

Максим отключился, и Митя представил брата. Майор ВДВ, стройный, поджарый. Биологию он не любил и пошел по стопам отца. С детства учился боксу, борьбе и надо и не надо «выручал брата» так, что Митю побаивались из-за него. Максим не хотел быть в долгу и тоже пошел на бокс. Кончилось это тем, что братья друг на друге отрабатывали приемы. Как было не улыбнуться вспоминая все это.

– Эй Макс? Мясо берем?

– Конечно берем! И мясо, и Кабана возьмем.

– Кабан с нами?

– Вчера звонил, хочет меня поздравить.

– Вот это по-взрослому, а мне Вишня звонил, он уже не дождется.

– Пусть гитару не забудет.

– Он без нее никуда. Да и мангал у него. На обратном пути возьмем. Слушай Митяй, а можно мне с Леной? Она тоже хочет.

– Лист, ну какой мальчишник с бабами?

Так неспешно продолжался разговор между телефонными звонками и походом по магазинам. К обеду вернулись, и Митя с Листьевым ввалились в двушку. Мать всплеснула руками.

– Ой, зачем столько набрали? Я бы вам все приготовила.

– Мамуля, все Ок. Мы сейчас быстренько все подготовим. У нас есть большая кастрюля?

Через полчаса они нарезали мясо кусками. Лист разводил закваску и бросал специи в кастрюлю сверху мяса. А Бард сидел рядом с ними и мотал хвостом. Его голубые глазки внимательно следили как мясо кусками валится в кастрюлю, и он маленько подвывал.

Митяй покосился на него:

– Спой марш десантников, а то мяса не получишь! И Бард запел. Его подвывание могло разбудить спящих этажом ниже, и он получил кусок сочной свинины, проглотил, облизнулся и снова уставился на Митю.

– Молоток.

– Мальчики, я пойду погуляю – сказала мать захлопывая двери. Она знала, что мальчишек не остановить и пошла к подруге. Пусть покуралесят перед отъездом.

Наконец все было готово и Митя послал Листа на двор:

– Подгони машину, будешь принимать груз.

– Какой груз? – оторопело спросил Лист?

– Спускайся, увидишь.

Скоро засигналили авто. Приехал Кабан со своим другом, и Вишня с Братом Семой.

Митя выглянул с лоджии пятого этажа.

– Лист, принимай! – он привязал кастрюлю с мясом и аккуратно опустил друзьям. Туда же последовали и другие продукты. Под конец он изловил Барда, который не хотел служить в ВДВ, одел на него парашютную систему и сбросил с лоджии.

– Ловите!

Внизу послышался свист и смех.

– Бард поскуливая, мягко спустился на маленьком парашюте и сразу попал в объятия. Митя схватил рюкзак, хлопнул дверью и как обычно, через три ступеньки, вылетел к друзьям.

Теперь об этом вспоминалось иногда, после того, как отбирали телефоны слушателям академии. Митя сидел на заднем ряду и старался внимательно слушать профессора у которого сквозь халат были видны звезды полковника. Дипломную работу он уже выбрал. Ему нравилось работать с доцентом Сергиенко. И звали его Дмитрий. Два Дмитрия теперь работали над темой выживаемости клеток при длительном токсическом воздействии.

– Здравствуйте Дмитрий Евгеньевич.

– Митя, заходи.

Дмитрий Евгеньевич сидел за микроскопом. Обычно приглаженные волосы топорщились ежиком, и он поправлял очки на носу. Это говорило, что спал он мало, а работал много.

– Глянь.

Митя склонился над микроскопом. Культура в чашке Петри была обычным посевом фибробластов человека. С виду обычные клетки. Но детали говорили о невероятной стойкости к гипоксии и недостатку глюкозы.

– Уже более 3000 делений. Процесс, управляемый.

– Дмитрий Евгеньевич, а на живом человеке это возможно?

– Митя, такого приказа у нас нет. Пока применяем на клетках. Следующая стадия- стволовые клетки. Сегодня поможешь получить культуру. Добровольцы имеются.

– Дмитрий Евгеньевич, можно я?

– Твою культуру? Ну что-же. Ты здоров. Сегодня сделай тесты, занесешь в журнал. Василий поможет тебе сдать кровь.

– Слушаюсь – по-военному ответил Митя.

Теперь его стволовые клетки подверглись генной модификации и стремились выжить с кислородным голоданием. Митя не хотел спать, идеи посыпались на Дмитрия Евгеньевича, и коррекция исследований теперь волновала его больше чем сами идеи.

– Митя, не все сразу. Мы не сможем достоверно отследить все факторы, давай выбирать по одному. Последняя твоя просьба это с радиологами, хотя у меня допуск есть. С тебя отчет и план исследований.

– Так точно. Нехотя ответил Митя.

Исследования шли своим чередом, бессонные ночи сменялись занятиями на кафедрах, прошла защита и экзамены. Уже на погонах красовались майорские звезды, но исследования не останавливались.

Звонила мать и друзья, звонила Настя. Короткие отпуска теперь не могли доставить полного наслаждения. Маленькая дочь видела отца два раза в год, а Дмитрий Евгеньевич с Дмитрием Дмитриевичем продолжали работу. Митю даже не посылали на сборы. Исключение выхлопотал директор академии.

Бушевала золотая осень. Листья кленов пролетали за окнами лабораторного корпуса с легким шорохом, шум леса нарушался кликом птиц и далекими гудками поездов, посвистывал ветер и раскачивались провода, тихий шум вентиляции и кондиционеров смешивался с телефонными звонками, а Митя сидел у монитора и следил за эволюцией ДНК человека в программе Бионик 2050.Проследить миллионы вариантов ДНК и РНК, мини РНК или прионов не было возможности и по ветвям реакций все время запрашивался основной суперкомпьютер. Из-за перегруза пару раз отключался свет в корпусе, и шутники говорили, что он исследует конец света, однако программу Академии признали головной и Мите дали карт-бланш. Ветвями основного исследования стали устойчивость к радионуклидам, репродукция теломеров, значение микро-РНК и еще много чего.

Теперь он мог набрать последовательность химической реакции и задать все варианты обратных процессов. На мониторе изгибались и расщеплялись молекулы, шла репродукция и трансляция, их можно было остановить или продолжить, справа в таблице отмечалась вероятность процессов атак-же не исследованные варианты.

Он сонный вечером шел в подвал к нумерованным клеткам белых мышей, которые спокойно смотрели на него черными бусинами глаз перебирая лапками и были недовольны ночным визитом. Митя оставлял в журнале распоряжения лаборантам и шел к себе. Он просто валился от усталости, но волшебные сны не покидали его. Там были все друзья, мама, Настя с дочкой и белые мыши, залитый солнцем простор над зелеными полями над которыми он летел все быстрее, стараясь догнать горизонт над которым стояли грозовые облака.

Утром его будила кошка Марфа, начиная облизывать ему руку. Просыпался он как всегда с остатками снов и брал ее на руки.

– Марфа, хочешь жить тысячу лет?

Кошка не отвечала и начинала облизываться.

– Нет у тебя интереса к науке, тебе лишь бы поесть.

Он насыпал ей корма, воды и шел опять на работу.

Дмитрий Евгеньевич формально был руководителем проекта, однако все действия теперь они согласовывали вместе.

– Митя, нельзя столько работать, подумай о своем здоровье. Ты-же отпуск не догулял, тебя не отзывали.

– Так у меня избыток здоровья – смеялся Митя.

– Последние мыши без потери теломер все равно стареют через 10 циклов.

– Да, это меня и тревожит. Эти бессмертные кажется начинают скучать от избытка времени.

– Была такая теория старения, связанная с функцией мозга, но доказать ее не удалось. Погоди, ты не собираешься?

– У нас есть возможность сделать это на мышах. Почему-бы нет?

– Митя, этого не было в программе.

– У нас есть раздел по которому мы можем включить это. Дмитрий Евгеньевич, я вас попрошу помочь мне с этими делами.

Митя выжидающе посмотрел на руководителя. Видно, что он замялся приглядываясь к Мите, но после колебаний ответил утвердительно.

– Я пойду до конца Митя, я понимаю значение того, что ты делаешь.

– Мы делаем – улыбнулся Митя облегченно вздохнув.

Исследования сместились в область биохимии мозга мышей. Мышки бессловесно терпели все испытания по тернистой дороге изысканий. Оказалось, что более умные и подвижные мыши живут дольше, что репарация нейронов возможна с дефектами памяти, что ускорение восстановления повреждений идет с повышением температуры. Лаборанты находили наутро трупики мышек, которые сразу поступали к Мите на исследование. С охлаждением такие мышки жили долго. Их назвали белыми медведями. Зимой в клетках их выносили на мороз и мышки хорошо выживали, только корма ели больше обычных.

Факторы, факторы, факторы:

– Дмитрий Евгеньевич, вы хотите жить тысячу лет?

– Нашел что-то?

Да, вот посмотрите – он повернул монитор, и Дмитрий Евгеньевич присмотрелся. Там происходила серия реакций, заканчивавшаяся апоптозом нейронов.

– А теперь в обратном порядке – сказал Митя:

– Вот эти факторы, аналогичные есть у мышей. Эти экземпляры самые умные и энергичные. Но живут они не поэтому долго. Они умны и энергичны от того, что живут долго, у них есть путь репарации нейронов. Это универсальный путь специализированных тканей.

– Но это только в теории!

– Уже нет. Вот смотрите – Лазарь. Лазарь, познакомься с профессором – он взял на руки взрослую мышь и показал профессору. Это пока один экземпляр живущий 18 циклов. Его мозг работает также, как и у молодых особей. Вот показатели. Вот общая клиника, биохимия, вот скорость процессов репарации к клетках, вот теломеры, вот оксидация – Митя не мог остановиться, а Дмитрий Евгеньевич с трудом успевал разглядывать диаграммы и таблицы.

– Ты молодец, но объем твоих исследований не сможет переварить и суперкомпьютер, на человеке опыты запрещены, это не культура клеток. В прочем я тебя поддержу, только пока не осведомляй всех.

– Я всегда в вас верил.

– Взаимно. Ладно, давай работать.

Поздно вечером он нашел формулы для человека, для своих тканей, которые когда-то исследовал в культуре, выращивал в чашках Петри.

– Это запрещено, это нельзя, это долго, это чертовски долго, это противоречит морали, это почти преступление, это может быть остановлено, это остановят – Митя набрал программу и включил синтезатор.

Он проснулся от облизывания руки.

– Марфуша, будем жить с тобой вечно – он подхватил ее на руки и посадил на кровать. Марфуша была не против жить вечно с Максимом и замурлыкала громче.

В академии Дмитрий Евгеньевич поздоровался и подозрительно посмотрел на Митю:

– Тебя вызывает руководство. Ты ничего мне не хочешь сказать?

– Потом. Все равно уже поздно.

– Не говори лишнего.

– Спасибо.

Он вздохнул и пошел к руководителю научной программы, генералу Ильичеву.

– Проходите Дмитрий Дмитриевич – без доклада принял его седой генерал Ильичев.

Вызвал вас по поводу того, что вы используете вверенные вам средства не по назначению. Количество параллельных исследований достигло критической отметки. Кроме вашей программы существуют и исключительно военные разработки, вы тормозите смежников. Объясните, зачем надо было расшифровывать ДНК гиккона и землекопа? Подобные исследования уже проводились.

– Они не знают – облегченно вздохнул Дмитрий. Дальше оставалось отчитаться и все. Он наконец был отпущен и козырнул уходя. В своей лаборатории он подошел к Дмитрию Евгеньевичу:

– А давайте с вами отметим мой день рождения.

– Давайте – усмехнулся Евгеньевич – у тебя-же через месяц. Ладно расскажешь. Жду у себя в 22 часа.

Суровая зима уже пришла в таежные просторы, на расчищенные дорожки академии с порывами ветра летели хлопья снега, поземка кололась льдинками по лицу, и морозец прихватывал уши. Яркое солнце ползло низко над тайгой не замечая никаких глобальных перемен, наверно, как и миллионы лет назад. Гудение ветра уже не вызывало далеких ассоциаций. Хрустящая дорога до дома Дмитрия Евгеньевича заняла несколько минут. Евгеньевич жил один после развода. Жена уехала к детям и не собиралась вернуться. Так и жил, даже кота не держал. Он встретил Митю с улыбкой.

– Проходи, экспериментатор. Сейчас чаю поставлю.

– Митя вошел в знакомую квартиру, не ремонтированную годы. Те-же часы и фотографии. Тот-же приветливый хозяин. Он сел за стол и вытянул перед собой руки, обдумывая, как, лучше сказать.

– Говори, не стесняйся- отхлебывая чай прогудел Евгеньевич.

– Я ввел себе все факторы. Сам, с синтезатора. Это генная модификация моих стволовых клеток.

Евгеньевич крякнул – молодость и бесстрашие. Ты бы хоть мне сказал. В тебе пойдет трансформация. У тебя мало времени. А если температура больше 40 градусов? Тебе надо отдохнуть. Напиши на отпуск, я подпишу.

– Спасибо, я очень благодарен, что вы позволили мне работать. Вы вроде отца мне.

– Ладно, ладно. У меня есть наработки по торможению химических реакций в организме человека. Завтра синтезирую для тебя. В особых случаях можешь воспользоваться и оставь мне свои координаты и телефон.

Митя был очень благодарен, и они заболтались до самой ночи. Домой его провожала большущая луна на темно-синем фоне звездного неба, вкрадчиво вглядываясь в человечество, которое появилось как-то неожиданно и расползлось по всей земле. Хрустящая дорожка кончилась, и он вошел к себе.

– Завтра будет завтра – он разделся и улегся, встречая свои волшебные сны. Он падал среди грозовых облаков, но всякий раз останавливался около земли и снова взлетал. Он видел, что его окликали и не мог остановиться. Он опустился на песчаный пляж без людей под ярким солнцем и его руки и ноги ласкал прибой.

Это был не прибой, это была Марфа.

– Марфа, веди себя хорошо, я тебя оставлю Евгеньевичу. Согласна?

Он решил домой вернуться на своей машине. Черный мицубиши, как застоявшийся жеребец ждал его в гараже. Он позвонил Насте, матери, отцу, брату и залез в машину.

– Поехали – предстояло две тысячи километров пути домой

.

Вот и знакомые места, как будто и не зима, остатки снега дотаивали на обочинах, слякоть, облачность сменяется горячими лучами почти летнего солнца, лужи, воробьи, кошки моются у домов.

– Надо позвонить Листу и Кабану, но потом.

Он успел заметить, как на дорогу упал ребенок с обочины, даже разглядел, что очень похожа на его дочку, годика два-три в розовом комбинезончике.

Он вильнул и нажал на тормоз, тонна железа пошла по прямой до отбойника, после удара перевернулась несколько раз на обочине. Он вылез через разбитое стекло и посмотрел на дорогу, ребенок сам поднялся и побежал с дороги к маме. На дороге тормозили машины. Он вздохнул с облегчением ощупывая себя. Руки нашли что-то липкое и теплое на куртке, рваная рана на плече почти без боли, но кружилась голова. Он вздохнул и усмехнулся – я бессмертный.

На дорогу спустился вертолет МЧС, его положили на носилки и подгоняемые криком врача погрузили в салон. Вертолет зажужжал громче и свечой взлетел в небо. На каталке его отвезли в реанимацию. Врачи переглянулись.

– Потерял слишком много крови, труп привезли. Минут тридцать как труп. Попробуем? Хотя можно просто заключение написать.

– Молодой еще, давай попробуем.

Митя открыл глаза провожая свои волшебные сны в которых он погрузился в глубину океана среди льдов и никак не мог выбраться, но плыл на яркое пятно все выше и выше, пока не выскочил из воды и не вздохнул полной грудью.

– Ну ты силен бродяга – оба врача наклонились над ним- думали не вытянем тебя, а ты вон какой живучий. Практически бессмертный.

– Я знаю – улыбнулся Митя.

Троицкий А 08.2022.

Брошка.

– Ты долго будешь бегать? Собирайся, помоги бабушке.

– Я сейчас Ма.

– Кому сказано! Фашисты тебя заберут!

– Я Иду. Баба, давай помогу.

Семья вышла на двор большого села Хомутовка. Об эвакуации объявили давно, но они надеялись. Отец и брат Сёмы ушли на фронт. Мать плакал все время. Доедали остатки. Надо было уходить к эвакопункту. Теперь по дорогам грохотали танки и полуторки везли снаряды, а обратно везли раненых. Была жара, но солнце не было видно. Сплошная гарь и пыль висели в воздухе.

Сёме уже было 10 лети он, как настоящий мужичек, тащил рюкзак в который напихали, все, что успели. Начались бомбежки. В перерывах они шли так целый день. К вечеру дошли до села, где был эвакопункт. Их разместили в палатках. Вечером можно было помыться в речке и поесть фронтовой каши. Стоял сплошной гул голосов. Военные ходили и отбирали папиросы, тушили костры и громко ругались. За шесть километров через лес выход на станцию, куда должны были пригнать эшелон.

Сёма бегал по эвакопункту, смотрел на военных и приставал с мальчишескими вопросами. Ему хотелось быль как отец и старший брат. Ему хотелось быть танкистом и жечь фашистские танки. Ножик у него уже был. Надо было достать гранаты, и он сам отправится на фронт.

Эта мысль висела в его голове после первого авианалета, когда он увидел, как разлетелся соседский дом и загорелась пшеница, как метались люди, не зная куда деться.

– Эх, гранат бы или зажигательную смесь. Тогда-бы сволочи не ушли – он сжал кулак. Обернулся оттого, что его хлопнули по плечу. Это был Клим. Климу было 9 лет, и он тоже бежал с матерью.

– Привет Сёма.

– Здорово. Тоже бежите?

Клим молча уселся рядом на траву и насупился, стал хлестать палкой по земле.

– Эх, гранат бы сейчас.

– Я тоже думал. Говорят, фрицы наступают. Я одного видел. Убитый лежит.

– Где?– Сёма подскочил – у него может пистолет есть или гранаты!

– Да нет, я смотрел. Да он воняет, что туда идти?

– Да говори, где?

– У Прохоровки. Там военных много, бомбят. Я там к тётке ходил, всех эвакуировали.

– Ладно, мы быстро слетаем. Туда и обратно. Может гранаты найдем. Как стемнеет, и мамка уснет так сюда приходи.

Клим кивнули побежал обратно в эвакопункт. Мать с бабушкой расположились в шалаше. Военные им дали плащ-палатку на которой и легли спать.

– Сёмка, пострел, где тебя носит.

– Да я так, на военных смотрел.