Улиткин Дол

Никто не нарушил тишину возникшей паузы. Сол продолжил, глядя внутрь себя.

– Этот источник света позволил многим людям увидеть свой свет и пойти к нему. И это происходит до сих пор. А искажения… Вот есть хороший солнечный день. А тучи? Они искажают свет солнца?

– Тучи пролетают по своим небесным дорогам, просто мимо, – сказала Раса.

– И туман – это не отмена солнца, а просто многообразие жизненного опыта… – поэтично-задумчиво протянула Эльвира.

Вдруг Сиро вскочил и побежал в дом.

– Чего это он? – спросил Глеб, словно очнувшись от сна.

Сол пояснил:

– Дома здесь – это особая зона, которая видится вам, как дом. Зона меняется постоянно; и Сиро, Брюншель и другие Хранители домов, с которыми вы познакомитесь, чувствуют эту зону особым образом. Они нераздельно связывают Дом с вашим здесь присутствием. Что-то меняется внутри, и Сиро спешит посмотреть, и творчески поучаствовать. К примеру, потанцевать танец маленького оленя при замене столовых приборов. Пойдёмте-ка, я вам кое-что ещё покажу в Доме.

Все вскочили, а Миша степенно встал и изрёк, обращаясь к Оле:

– Думаю, в скорой перспективе – объединение всех религий. Пусть остаются собой, но признают общего Бога, общий Исток, наконец, – речь была достойна взрослого мужа.

Джамиля, а за ней и Оля прыснули.

По правую руку от камина оказалась ещё одна дверь, которую Яша не заметил раньше.

– А вроде её не было тут? – сказал Антон, когда все вслед за куратором подошли к массивной резной двери.

– А я только что предупредил вас, – шутливо поклонился Сол, – в Доме Красной Герани, и в других Домах Улиткиного Дола, могут меняться пространства и предметы, по мере продвижения в познаниях.

– О-о, мы уже и продвинуться успели, – в тон пошутил Серый.

– Да, мы же заговорили о знаниях, и тут же проявилась эта дверь в Библиотеку, – показал на резные вензеля Сол. – Доступ сюда будет всегда открыт, пока…

– Пока что? – прервала паузу Эльвира. Сол замялся.

– Пока есть вопросы, – и он просто толкнул дверь.

Ребята прошли по короткому, слабо освещённому коридору, который вывел их в странное помещение круглой формы. Белый мраморный пол под ногами словно был подсвечен снизу, а стены напоминали плотный синий туман.

– Приплыли в колодец, – тихо сказал Серый, обращаясь к Расе, слегка пригнувшись к её плечу, и его слова разнеслись тут неожиданно громко, но все в это время смотрели наверх. Яша увидел, что стенки «колодца» поднимаются в поднебесье, которого вроде бы и не предполагалось в невысоком Доме Герани, и что в гуще голубоватого тумана стен проглядывают, словно живые, крошечные двигающиеся огоньки. Несмотря на странности помещения, тут ощущался чудесный покой, а Яшино любопытство достигло здесь, казалось, своей наивысшей точки кипения.

– Вглядитесь в туман, мои дорогие, и вы увидите множество изящных лесенок, – Сол наслаждался эффектом, произведенным на Юных Библиотекой, – по ним можно бродить!

– А заблудиться тут можно? – опасливо спросил Глеб.

– Нет, милый, никак не возможно, – расцветал широкой улыбкой Сол, и мясистая часть его носа в такой момент почти потешно нависала над улыбкой. – Видите огоньки? Это ответы на ваши вопросы. Если вы входите в Библиотеку, имея вопрос, – а иначе Дверь сюда не будет вами опять обнаружена, – то тут же перед вами зажжётся огонёк и поведёт вас по нужной лестнице… А когда вы получите ответ, вы окажетесь у выхода в коридор. Огонёк выведет вас! Вот и всё!

– Ясно, будем учиться теперь и во сне, – с шутливым вздохом сказал Антон, а Женя сердито дёрнула его за рукав. Сол кивнул шутке и поднял обе руки, указывая на стены колодца:

– Мы и не учим, а помогаем вспомнить. Вся информация уже заложена Всевышним Разумом в каждого из нас с рождения, в каждую клеточку вашего тела и всего Существа. Вернее, она всегда в нас, потому что она всегда в Боге, а мы – его частицы. Просто у вас она заблокирована, а мы подсказываем вам, как её разблокировать. Дать лучу дорогу.

– Значит, будем потихоньку приходить в себя, – оглядывая голубые туманные стены, сказал Антон, и все заулыбались, почему-то опасаясь громко смеяться тут.

Сол сунул руку в туман, словно поднял невидимый рычаг, и прямо на стене перед ребятами развернулся небольшой экран. Пока по нему двигались цветные тени, Сол продолжал:

– По мере «вспоминания» себя, частота ваших вибраций меняется, повышается, – учитель заметил несколько вопросительных взглядов, но за него всё объяснил Миша, развернув к ребятам свои большие уши:

– Всё есть движение волн энергии с разной скоростью и рисунками. Определенная скорость, более медленная – создаёт, как кусочки масла из взбиваемого молока, маленькие частицы разреженной материи, они потом сбиваются в более плотные и вот вам наш мир материи. Заторможенный свет, как кто-то сказал.

Сол тремя плавными хлопками поаплодировал сибирскому гению и пояснил дальше:

– Собственно, все миры Бога разноматериальны, можно так сказать. «В доме Отца моего Обителей много». Энергия находится в постоянном движении, и движется с разной скоростью, создавая миры разной плотности. Если у вас сознание полностью активно, то вы можете путешествовать по ним беспрепятственно.

«Ух, ты! – мысль Якова совпала с общим возгласом. – Осталось только в сознание придти.»

– А говорят, у каждого человека есть настоящее, вечное имя, то есть своя индивидуальная частота вибраций, неповторимая нигде во Вселенной, так? Ещё говорят «код» или «рисунок», – изрёк опять Михайло, а Серый тихонько, чтобы все слышали, бормотнул: «Страшно умненький мальчик». На что гений невозмутимо кивнул, а Сол одобрительно засмеялся.

– А теперь внимание, повтор. С повышением духовности индивидуума, повышается скорость его частиц или энергии, энергия утончается, повышаются вибрации, как мы говорим, – вещал Сол, – и тогда вы получаете возможность посещать другие измерения, Дол, к примеру.

– А это… с точки зрения физики как? – спросила неуверенно Женя.

– Скорость колебания частиц Третьего и Четвёртого мира – от 7,8 Гц до 16 Гц в среднем. У апостолов Иисуса была пара десятков, а у Иисуса – 105Гц, – Сол говорил, как по писанному.

– Кто-то мерил? – пошутил Серый.

Сол махнул на туман:

– Все данные – в Библиотеке.

– О-па! – погладил бритую макушку Антон и оглядел остальных. – Так это правда, что хорошим быть выгодно?

– Тысячи лет вам про это говорят, – уперев руки в бока, отвечала Антону Эльвира. А Глеб одновременно поднял ладошку, покраснел и сказал:

– Значит, я не зря старался всегда.

Класс зазвенел смехом умиления и радости от внезапного открытия товарища. Сол продолжил:

– Внешне, то есть на Доске – повышение вибраций никак не заметно, а вот в Пятом мире, это видно сразу.

– Как? – спросили сразу несколько голосов, и Сол раскрыл руки как для огромного объятия:

– Это факт вашего присутствия здесь! Или вот, отсюда видно меняющиеся частоты Доски, – указал он на экран, и ребята увидели обычную городскую улицу, по которой в обе стороны двигался поток людей.

– Смотрите, вон мужик идёт – светится! – воскликнул Серый, и некоторые подавили смешок.

– Обратите внимание – его свет передается другим, и их частоты повышаются, – продолжал Сол, а на экране было чётко видно то, о чём он говорил.

– Вот это да!.. – искренне поразился Антон, – а это не компьютерная анимация?

– Смотрите, сияние этого дяденьки налипает на прохожих! – этот почти крик Махи привлёк внимание Сола. Он ответил:

– Это и есть ваша задача, если желаете. Здесь вы, впитывая знания, повышаете свои вибрации и помогаете повышать их другим людям, сознание которых ещё спит.

– Что, просто мимо всех гулять что ли, и всё? – переспросил Серый.

– Иногда и просто проходить мимо достаточно! Но только если ваша звезда-маячок горит, – радостно констатировал чудо Сол. – Да, Улиткин Дол – это школа, цель которой, как и любой другой школы – дать знания. Или точнее, разбудить в вас Свет знаний, повышающий ваши вибрации, возвышающий сознание. И… что не делают в ваших земных школах, подготовить вас по некоторым специальностям, которыми вы сможете пользоваться на Доске. Знания здесь не сфабрикованные, а настоящие. Это элементарно, физично, как бы на Доске сказали.

– Да-с, но это – продолжение земной физики, как бы помягче сказать, – заметил Михайло.

– На Доске это называется ругательно – «эзотерика», – хмыкнул Антон.

– «Метафизика» звучит лучше, – сказала Маха.

– Раньше звучало «алхимия». Алхимия духа, я бы сказал сегодня. Потому что, как и в химии, измерения находятся одно в другом, взаимопроникая, – объяснял Сол. – Каждое измерение имеет законы своей физики, дальнейшей физики, я бы сказал. По мере утончения измерений.

– То есть, я так понял, – работал мозгом Михаил, – что законы физики трёхмерного пространства действуют только в трёхмерном мире?

– Да, именно так! – радовался Сол. – «Метафизика» – в словаре толкований так и объясняется, как «следующая физика, за пределами». Впрочем, называйте, как хотите. Как я уже рассказывал вам, вы живёте на гребне смены эпох. Это процесс обычный в развитии жизни любой обитаемой планеты, и процесс систематический, как этапы роста растения. Смена уже произошла, только-только. Теперь всё стремительно меняется, набирая критическую массу, и через несколько лет произойдёт некий сдвиг, перелом, Переход, как мы тут говорим.

– Переход куда? – спросил Яша, ощущая себя в миге, которого будто бы долго ждал.

– Весь «человеческий» мир Доски, в результате ряда квантовых скачков энергии, перейдёт в другое измерение, более высокое измерение Четвёртого и частично Пятого Мира – спокойно сказал Сол, и пространство в колодце накрыла подушка тишины. Мысли и чувства работали, а экран незаметно растворился в тумане.

– А можно спросить… – замялась Женя, оглядываясь на остальных, – а что такое измерение? Четвёртое, Пятое? И дальше?

Сол был доволен вопросом девочки:

– И дальше. Измерение – это состояние сознания. Его уровень, частота или «рисунок» вибраций. И переход будет постепенным: сначала осознаешь, а тело после «догонит». Сначала у некоторых людей, потом у остальных.

Тишину пробил спокойный голос «Ломоносова»:

– Понял. Вибрации всего на Доске повысятся, так?

– Верно, – ответил Сол, – но прежде нужно осознать, как я только что сказал, и поэтому на земле произойдут некоторые «пробуждающие» сознание события. Но… об этом – в другой раз. Вы узнаете, что делать и как, а также то, что никакое будущее не предопределено…

– Так будет Переход или нет, я не понял? – спросил Серый, и похоже, этот вопрос задал бы здесь каждый.

– Будет, уже идёт, но как он пройдёт, зависит, в том числе и от вас, – сказал Сол серьёзно, заглянув каждому в глаза. – И потом… что значит «переход»? Это повышение вибраций всего. Вот так.

– Это – необычное место, – раздался тихий голос Расы. Все повернулись к ней, а Серый покраснел. – Эта Библиотека – Хроника.

Воцарилась минута оглушительной тишины. Сол смотрел на девочку так, словно встретил давно потерянную дочь.

– Ты совершенно права, дорогая, – взволнованным голосом ответил он и подошёл к ней поближе. Яше показалось, что учитель всматривается в лицо девочки. – Это и есть Хроники Ай-Ка-Ши.

– А что это за Хроники? – спросили сразу несколько человек.

– Это тема одного из следующих занятий. А теперь, ребята, я попрошу вас разойтись по своим комнатам. Дело в том, что…

Сол посмотрел в сторону коридора – там стоял Сиро.

– Оленёк сообщает, – голосом радио заметил потихонечку Серый, но его опять все услышали.

– Да. Дело в том, что именно сейчас в комнате каждого из вас ждёт сюрприз. А Библиотека… теперь вы можете ею пользоваться. И помните, Каруселям нужно ваше доверие, чтобы поймать вас, – вам же нужны знания.

Яша выходил из Библиотеки последним, и ему очень хотелось остаться. Он всегда лопатил книги целыми полками, а тут – просто беспредел информации! И, надо полагать, не придуманной, не искажённой, а самой точной. Истинной, как сказала бы бабушка Клавдия Михайловна. Он решил вернуться сюда, как только возьмёт сюрприз в своей комнате.

Но сюрприз оказался самой неожиданностью: огромный фиолетовый камень на Аметистовой Двери горел и светился, как фонарь и Дверь была приоткрыта. Что-то говорили про какую-то тьму за этой Дверью… Иди за тягой! Яша, замирая, открыл её.

Прямо под ногами и дальше расстилалась ароматная чёрная трава, по ней было очень мягко ступать. Она была ароматна совершенно немыслимо. Дальше трава стала обтекать серо-сиреневатые камни. На одном из них сидела девушка. У неё были длинные, слишком ненатурально светлые волосы и она была Яше очень знакомой, но кто она была такая – он не мог бы сказать. Может, Ника? Похожа. Девушка улыбнулась Яше, разделила свои прекрасные волосы на две части и стала заплетать их в две косы. А потом её волосы стали медленно приобретать оттенок шоколада…

Тут он проснулся.

Глава 8. Лапка вещает

Яша проснулся от треска будильника. Первым желанием было одним ударом раскрошить этот коробок. Вторым номером нахлынуло острое желание бежать.

Опять. Что вообще это означает?! С этим невозможно жить спокойно. Так, разберёмся, – и Яша сел в кровати, положив руки на покрытые одеялом колени. Первое: идти в школу сегодня – ни-ни. Последний раз такое чёткое желание пропустить занятия было в первом классе. Но так, чтобы совсем, вот так чётко, осознанно?

Яша быстро вскочил и стал сдёргивать ночные трусы. «Быстро переодеться и вон, пока никто не проснулся, и не припёрлись Марьяна и Толик. В конце концов, в новом мире я живу, или нет?»

Пока Яша переодевался, крался на кухню за холодной котлетой, супертихо отпирал входную дверь и летел вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, он думал, чем же так противна ему его школа, в которую простым смертным попасть невозможно. «В самом деле, чего мне не надо? Надувного лоска, по понятиям плебейских тёток, точно. Фальшивых манер и понтов. Загрузили тоннами непроверенных данных для заучивания, а кому они нужны? Меня, как гуся, жарят на обед их Каруселям. А чего хочу я сам?»

Яша вылетел из арки со шлагбаумом, отделявшей двор их элитного дома, от улицы и прочего низшего мира.       Мысль о своей исключительности была очень приятной. Но с другой стороны, тихо из всех углов этого крутящегося мира выдвигались широкоплечие проблемы и вставали стройными рядами прямо перед носом: что скажет мама Марина, бабушка, и – что дальше?

За углом арки стоял Барсук. Он был одет в неплохой костюм, умыт, подстрижен и выбрит, и годился в таком виде хоть в телевизор в передачу «С добрым утром». Яша только сейчас заметил, что Барсук высок и строен.

– Ну ты… Так рано не спишь? – не нашёлся Яша, и добавил про костюм, – Здорово!

– Доброе утро, малыш, – как ни в чём ни бывало ответил Барсук, – пошли, я тебя с Лапкой познакомлю.

– Н-нет, стоп. Лапка, это твоя женщина, что ли? Не хочу, не надо, Барсук… – Яша почувствовал неприятный мороз в плечах.

Барсук закатился хохотом.

– Нет, брат. Лапка, конечно, женщина, но, во-первых, не моя, а во-вторых… Э-э… Она в моих нынешних годах встречала перестройку, такое дело.

– А тебе сколько? – спросил Яша.

– А сколько дашь?

– Выглядишь под сорок, – примерился Яша.

– Так и есть, – согласился Барсук. – Тридцать девять сегодня исполняется.

– Поздравляю, – сказал Яша, а Барсук вскинулся:

– Это ты кисло откликнулся. Дата необыкновенная – три плюс девять – двенадцать, в сумме – три… Или вы ещё это не проходили в Доле?

– Так ты поэтому так нарядился? – улыбался Яша.

– Не только, – Барсук нарочито загадочно оглянулся. – И для дела надо.

И они прыгнули в автобус. При этом Барсук воспользовался проездным и пропустил Яшу. Они взобрались сзади на пустой ряд приподнятых кресел.

– А ты в курсе, что я должен идти в школу? – спросил Яша с надеждой, что Барсук читает не только его мысли, но и намерения.

– Запомни, ничего ты не должен. Я хочу, чтобы ты ходил в школу с удовольствием и прытью, – заявил Барсук.

– Это невозможно, – грустно ответил Яша.

– Тогда надо туда, где меньше спроса, где попроще, а точнее, где твоя успеваемость – твоё личное дело, – просто рассуждал Барсук, словно речь шла о том, в каком гастрономе лучше купить булки к чаю.

– Ты не понимаешь, – серьёзно сказал Яша, – у меня есть мама, а у неё есть планы, чёткие планы повсюду, включая меня с братом.

Вдруг взгляд Барсука почему-то стал очень жёстким, даже злым.

– Слушай, а не переехать ли тебе к бабушке? – заявил он, и тут они чуть не слетели с кресел, потому что автобус резко затормозил.

– А откуда ты знаешь, что у меня есть бабушка? – спросил Яша.

– Ты себя слышишь? Бабушка есть у всех, – сказал Барсук, но их разговор был прерван, потому что в автобус вошли двое обритых парней, громко разговаривая матом. Пассажиры съёжились, а мат брызгал по всему пространству, как стая скунсов в экстазе, ограничивая всех во всех их свободах, и сводя на себя всё внимание.

Барсук внимательно на них посмотрел, и Яша почуял, что что-то должно произойти. Кто-то внутри него попятился вглубь, потому что не хотелось портить себе первое утро свободы, а Барсуку – день рождения. Но Барсук, наоборот, словно бы увидел добычу, и тут Яша заметил:

– Слушай, а мы, кажется, уже по второму кругу на маршруте поехали, а?

– Всё правильно, – с улыбкой охотника отмахнулся Барсук, – сиди, мы тут Лапку должны встретить, мы договорились: на круге.

– А Лапка… нас ждёт?

– Ещё как! Она такой торт для меня испекла в виде улитки – чистый крем! Спрятала на шкаф с книгами, а оттуда его очень хорошо видно, – хех, дурная, такое дело!

– Она что, тоже … того? – Яша имел в виду осведомлённость Лапки насчёт Улиткиного Дола.

– Да, брат, ещё как! – отвечал Барсук увлечённо. – Я когда в Дол попал в твои годы, там с ней и познакомился на празднике. Она была среди гостей, взрослых выпускников, в костюме страусихи на коньках. Тогда уже была чокнутой, но в Доле всё выравнивается, там все нормальные, не то, что на Доске. Ну вот, а потом, когда ты…

Тут Барсук осёкся, странно глянул в Яшины распахнутые глаза, и быстро отвёл взгляд. Яша твёрдо решил, что блеснувшая слеза в Барсуковом глазу – чистое наваждение. Какая там ещё слеза?

– Так Лапка тут чокнутая? – не понял Яша, стараясь перекричать пулемётные очереди матерщины.

– Ну, а что такого? – спокойно продолжал Барсук, – они же все разные… Лапка нашла меня, как я тебя, и приютила у себя. Она одна живёт, сестра замужем в Германии, а Лапка тут. Пособия какие-то неплохие получает и живёт спокойно. Вот она. Тихо, смотри, – и Барсук замер.

В его глазах играл красный огонь, как у кота, увидевшего мышь. В автобус вошла высокая сухая женщина лет за шестьдесят в добротном пальто и шляпке с вуалькой. Она напоминала большую старую птицу, скорее лебедя, с грустновато-интеллигентной осанкой. Бабушка лебедя спокойно села, не глядя ни на кого, на первое сиденье, показав всем длинную спину в светлом пальто.

В тот же миг по этой элегантной спине простучала первая очередь отборной матерщины, усиленная гоготом, так что сам воздух вокруг Лапки дрогнул, но не она сама. Яша понимал, что Лапка не глухая, но она сидела прямо, не двигаясь, а мат безжалостно бомбил пространство. Наконец, кто-то из пассажиров не выдержал, и что-то сказал двум парням неуверенным голосом. На что те двое выпустили двойную порцию с такой злобой, как будто их щёлкнули кнутом.

И тут Яша обомлел. Лапка стремительно встала, но то, что произошло дальше, случилось ещё быстрее. Лапка лёгкой молнией метнулась к парням, словно гимнастка, легко вспрыгнула на сидение перед ними, широко расставив ноги под длинной юбкой, вцепившись большими руками в сетчатых перчатках со стразами в спинки сидений, и покрыла всё пространство диким воплем восторга:

– Ур-р-р-ра!!! Мы можем делать всё, что захотим, да? А-а-а-а-а!!! – последний вопль она произвела, закатив голову на спину и вращая ею, а децибелы увеличила втрое. Орал, конечно, уже не лебедь, а как минимум, самка тиранозавра в брачный период. Парни вскочили, а Лапка в секунду вытащила непонятно откуда петарду и взорвала её.

В рассеивающемся дыму пассажиры в один голос заявили водителю, что взрыв произвели те двое бритых, – а они уже успели вылететь пулей из автобуса, – Барсук же с Яшей, взявши под руки довольную Лапку, вышли на свежий воздух.

– Это что, было подстроено? – спросил совершенно изумлённый Яша.

– Каким образом? Это чистая импровизация, – заявила Лапка, спокойно поправляя пальто, шляпку и перчатки. Тиранозавриха мгновенно и бесследно вымерла. Старый лебедь распрямил спину и вдохнул осенний воздух.

– А она не буйная? – тихо спросил Яша за её спиной.

– Нет, она просто очень артистична и азартна, это талант, – отвечал Барсук.

– А почему ты в костюме, Барс? – томно осведомлялась Лапка.

– Я разбросанный мусор в Парке Горького подбирал, – рапортовал Барсук обыденно. – Толпа была в правильном шоке.

– Почему он удивлён? – спросила Лапка, указывая на Яшу. У неё оказались тёмно-синие глаза, почти прикрытые веками, и сейчас она вся напоминала ненаписанную картину Рембрандта.

– Он просто в восторге от наших методов, Лапка, – улыбался довольный Барсук. Потом он стал объяснять Яше:

– Людей можно будить шоком – в данном случае, это поведение, нарушающее стереотипы мышления или просто сон наяву. Взрывать четырёхмерную структуру, освобождая место для новой, свежей реальности. Главное, самому получать от своей работы удовольствие!

– А мальчика как зовут? – спросила Лапка, рассматривая синими щелями Яшу.

– Яков его зовут, – Барсук обчищал с Яшиных плеч невидимую пыль, – он из наших. Идём.

Лапка кивнула, и они двинулись к ней в гости.

Квартира Лапки оказалась чисто прибранной и неплохо обставленной, только некоторые предметы, как заметил Яша, стояли в странных местах, в странных количествах или сочетаниях. К примеру, тапочки в прихожей были выставлены цепочкой, как сардельки и среди них была тройка пуантов.

На кухне, которая была и общей гостиной, свисали с потолка на разноцветных верёвочках детские игрушки – зайчики, собачки, мишки. А в туалете, обступив унитаз, стояли три манекена без голов в Лапкиных кофтах.

– Осторожно, в туалете тесно, – предупредила Лапка.

Пока она хлопотала в столовой, Барсук показал Яше свою комнату.

– Заходи, это нора Барсука, будь здесь, как дома, – сказал он, плюхаясь на цветастый диванчик, застеленный пледом.

Комната была маленькой, и в ней не было ничего необычного. Только над втиснутым между диваном и стеной письменным столом висела большая чёрно-белая фотография деревянной лошадки, мутная, и словно бы поцарапанная.

– Нона, мой Проводник, – пояснил Барсук, поймав Яшин взгляд. – В детстве у меня была деревянная лошадка Нона, которая разломалась на составные части и сгинула на свалке. Я потом нашёл старую фотку, – на ней я – карапуз и мои друзья-карапузы, – а в уголке – она. Карапузов я отрезал, а её вот, увеличил. Она была чёрная, разрисованная кистями красной рябины…

– Скажи, Барсук, а Лапка что, вот так каждый раз орёт и взрывает? – спросил Яша, оглядывая комнату в поисках книг.

– Нет, – засмеялся Барсук, – что ты, я же тебе сказал, что она очень талантлива, и каждый раз придумывает что-то новое, такое, что просто загляденье! С прыжком, к примеру, я в первый раз видел. А вообще, почти каждый день она идёт в метро, как на работу, и ходит по вагонам, с парой фраз: «Просыпайтесь. Хватит спать».

– Это же для людей самое главное в глубине их душ, – Лапка всунула голову в комнату. Она показала лопаткой для торта на Яшу, – он знает, что сознание людей спит на девяносто пять процентов?

– Не знаю, – Барсук был счастлив в обществе друзей, – Яков, вы ходили уже на занятие к Греку?

– Имя его Руны Манна-а-аз! – пропела в экстазе Лапка.

– Нет пока, – отвечал Яша на минуту подумав, что сейчас в его элитной школе в журнале напротив его фамилии ставят «н».

– Идите чай пить, – исчезла за дверью Лапка.

– Тоже выпускница Дола… Она то помнит про Дол, то напрочь забывает, не удивляйся, – осведомил Барсук и мягко вытолкал Яшу из комнаты.

Чаепитие в честь дня рождения Барсука было настоящим, безумным. Лапка напялила на себя какое-то дикое длинное платье, к которому в разных местах были пришиты куски другого платья и пара-тройка мелких мягких игрушек, а на голову повязала чалму из занавески. Голова стала огромной и напоминала Улиткину гору со школой.

– Тебе же неудобно пить чай, – заметил Барсук с улыбкой.

– Я – королева, – уверенно заявила Лапка, – сейчас я королева этого стола, этих чашек и …

– Торт мне оставите, ваше величество? – шутил Барсук.

– Да, пожалуй, – ответственно заявила Лапка, немного подумав, – у тебя же день рождения.