Улиткин Дол

– Я была бы счастлива и очень признательна, – ездила мама Марина железом по стеклу, – если бы ты нас сейчас оставил наедине, Барсуков.

– А что тут, собственно происходит? – спросил Яша, ничего не понимая, и стесняясь за маму Марину, что она так некрасиво выставляет себя.

Тут Барсук посмотрел на Яшу как-то совсем по-особенному тепло и сказал:

– Ничего, сынок. Всё в порядке. Просто я твой отец.

Друг-кристалл подпрыгнул на груди, потому что сердце подпрыгнуло и куда-то помчалось. Яша и Барсук смотрели друг на друга. В Яшиной голове двигалась кинолента с момента первой встречи с Барсуком, а мозг пытался искать логику или объяснения, но язык сам сказал:

– Мы что тогда, случайно встретились в метро?

– Нет. Я искал тебя и нашёл, – отвечал Барсук тихо, глядя как раненный пёс.

Вмешалась Марина.

– Ладно, ты всё равно узнаешь, – сказала она и села, двинув стул под себя. – Мы учились вместе… Но мы разные, понимаешь? Его голова кишела какими-то кошмарными фантазиями. Мне это надоело, очень надоело, и мы расстались.

– Вот и хорошо, что меня не в капусте нашли, – пошутил Яша, но никто не улыбнулся. Он поймал быстрый взгляд Барсука, брошенный на маму, – там была горечь. Марина глядела гайками.

– Надо сказать, – произнёс Барсук.

Чувствовалось, что мама Марина переживала внутри действие мясорубки.

– Ладно, – выдохнула она. – Это я прогнала его… Потом обнаружила, что беременна.

– И ты ничего не сказала мне, – сказал ей Барсук, нажимая на слова.

– Он ничего не узнал, никто ничего не узнал… Ты родился, и всё.

– Я узнал о твоём существовании, когда тебе исполнилось пятнадцать лет, случайно, встретил сокурсника, – Барсук смотрел на Яшу, которого словно парализовало. – Подсчитал сроки. Стал искать Марину. Нашёл не сразу.

Мама Марина закрыла лицо руками. Но по её выпрямленной спине было ясно, что в сочувствии она сейчас не нуждается, и набросилась бы на первого, кто приблизится.

– Яша, ты уже большой мальчик, ты всё понимаешь! Я вдруг увидела заросшего щетиной человека…

– … я был в костюме, – вставил Барсук.

– … который был уже давно, ещё тогда странным, почти безумным, чокнутым… – нервно говорила мама Марина, – и вот теперь он стоял передо мною и требовал увидеть тебя.

– Ну и что? – Яшин голос чуть повысился, а Марина шире раскрыла глаза.

– Откуда я знаю, что он за человек?!

– Но он – мой отец! – почти крикнул Яша. А Марина в ответ набросилась на Барсука:

– Как ты только момент улучил, непонятно, с ним охрана всё время!

– А он, слава Богу, иногда в метро ездит. Без амбалов, – спокойно ответил Барсук.

– Я только прошу, пожалуйста, – вдруг мама Марина почти завыла, и лицо её перекосилось, – не надо опять про Бога, я тебя умоляю! Не морочь ему голову богами, пожалуйста…

– Ну, ладно, я потом зайду, – встал Барсук, потому что сцена стала тяжёлой. – Я буду в парке, рядом, потом ещё зайду, да?

И он, грустновато улыбаясь, подмигнул Яше, но тот успел ухватить его за рукав и потянул к себе. Они обнялись. Яша почувствовал, как волосы на его голове приятно встали дыбом. Мама Марина нашла в себе мудрость молчать в эту минуту.

– Давай, – сказал Яша, отпуская Барсука, и они оба были счастливы, – папаша…

– Я сейчас приду, – сказал Барсук, отходя к двери спиной.

– Стой! – сказал Яша, – я же не знаю, как тебя зовут.

– Отчество своё ты знаешь, – ехидновато вмешалась Марина.

– Александрович… – автоматом произнёс Яша.

– Меня зовут Сергей. Увидимся, – уходя, сказал счастливый Барсук, а мама Марина закатила глаза.

– Где Савва? – был первый вопрос после ухода Барсука. «Хотя… Видеть старшего брата таким, в больнице…» – мелькнула мысль.

– Он остался в Женеве со своим отцом.

– А почему он сам мне не признался? – вопрос был задан про Барсука и Марина поняла.

– Не знаю, этот человек…– она осеклась и поправилась, – Твой отец для меня всегда был личностью тёмной, мне совершенно непонятной и чужой.

– Мам… – внутри Яши двигались большие неясные волны, – но ты же могла мне рассказать…

– Зачем? Чтобы ты мучился, где он? Я потом уже и вправду не знала, где его искать. Ну и не хотела.

– Мам… ты просто не успела его полюбить, да?

– Полюбить?! – У Марины поднялась чёлка. – За что? Его невозможно любить…

Она осеклась, встретив Яшин взгляд.

– А я-то люблю, – сказал он без укора, просто. – Как его можно не любить? Или я чего-то не знаю?

– Не знаешь! Ты не знаешь! – Мама Марина схватилась за спасательный круг и погребла к берегу. – Ты себе не представляешь, чем у него забита голова была… и сейчас, кажется, ещё хуже.

– Хватит скрывать, – твёрдо сказал Яша, – ты должна мне сказать.

Марина секунду соображала что-то, а потом опять поплыла торпедой сквозь волны:

– Да ужас! У него в голове какие-то другие миры, измерения, состояния сознания, магия, алхимия и вот, ещё хуже – божественное предназначение человека. В смысле, что каждый – тоже бог, представляешь, чушь какая?!

Яша молчал. «Сказать ей, что это может оказаться правдой? Ей не поможет. Она не скоро захочет стать самой собой». Он потянулся было обнять её, но она словно не замечала этого движения.

– Мам, я устал. Дай поспать, – сказал он и потянул на себя одеяло. – Ты ещё придёшь?

– Да… я… конечно. Я уже купила билет… обратно. Ладно, потом.

– Мам, хватит. Всё хорошо, пока, – бормотал Яша, потому что внезапный сон наваливался на него. «Переменила отчество, обратный билет уже купила. А в подарок – инвалидный трон? Нормально…»

Сол стоял во весь свой высокий рост в голубом воздухе Библиотеки и говорил студентам, рассевшимся по синим креслицам:

– Итак, теперь для вас есть два мира. Ваше «дневное» сознание на данный момент знает два мира: Доска и Пятый. Когда-то, люди древних цивилизаций обладали эфирными телами и приближались к переходу в более плотное состояние в мир Доски, как вы его знаете. А теперь накопленный за миллионы лет опыт сознания на Доске переходит и переносит жизнь и основной фокус сознания человеческого общества в следующий мир – пятимерный, опять эфирный, потому что всё движется по спирали, это вам известно. То есть как бы по кругу, циклично, но каждый раз на новой ступени. Тела опять готовятся стать более лёгкими, лишёнными множества отягчающих плотных условностей, и постепенно будут двигаться вновь к эфирному состоянию, но обновлённому новым опытом. Кстати, за последнее время протон вашего мира сильно уменьшился…

– Ух ты… – воскликнул Михайло, – так это значит, что и правда, мы уже более прозрачными становимся?

– Простите, а отягчающие условности это?.. – задал общий вопрос Антон.

– Пищевой тракт, к примеру, упростится постепенно, – пояснил с игривой усмешкой учитель. – Будете меньше суетиться по поводу запасов, покупок, и кулинарии, меньше тратить на это энергии жизни. Сознание-то поднимется над такими нуждами, а тело догонит.

Неожиданно зал Библиотеки огласили аплодисменты. Сол радостно оглядел своих питомцев и продолжал:

– Но это – в будущем. Дальше. Процесс переходов или скачков в более высокое сознание происходит на всех планетах в своё время и является естественным. Но обычно это происходит через смерть, а уникальность нынешнего земного эксперимента в том, чтобы перевести человечество, сохраняя тела людей. Многие, конечно, по собственному желанию, предпочтут повторить пройденный метод и уйдут в эти времена с планеты через смерть, вернувшись чуть позже, когда пятимерная жизнь тут начнёт налаживаться. Но некоторые, и их немало, захотят продолжить свой опыт трёхмерной жизни в плотном теле Четвёртого мира. Этим индивидуумам представится такая возможность: они продолжат трёхмерный опыт на другой планете, очень похожей на Землю, на которую они перейдут через естественную смерть. Они не заметят, что «сменили» планету, потому что их сознание является пока спящим для столь тонкого самоанализа.

– Да-а, – протянул Петя. – Как же современный человек чванлив, объявляя себя венцом творения… Вон, Вселенная полна фантастики!

– Сейчас вы видите разделение на два мира, два типа сознания. Есть люди «спящие» и «проснувшиеся» или просыпающиеся. Просьба к вам быть внимательными к таким людям, ибо они проснулись и ещё не осознали этого до конца, – Сол проницал всех взглядом. – Ваша задача через ваши будущие земные профессии помогать им в осознании их нового самоощущения, и это очень важно.

– Нести в массы выгоду позитива, так? – Антон жестом показал фонтан.

– Именно, дорогой, ты всё правильно показываешь. Чем более будет положительных, гармоничных мыслеформ рождать сейчас человечество, тем безболезненнее для каждого и для всех в массе будет проходить Переход. Собственно, сознание с более низкими вибрациями становится сознанием с более высокими вибрациями, вот что такое Переход. Изменяется частотный код всех совокупностей полей человека и всего живого вокруг. Это процесс – не чья-то прихоть, этот процесс – эволюционный.

– Простите… – робко подала голос Оля. – Мне кажется, это похоже на возвращение блудного сына…или нет…

– Ты абсолютно, абсолютно права! – поддержал её Учитель. – Молодец! Итак, Доска всё более охватывается энергией Нового мира, и вам надо интегрировать её на Доске через себя. Помните, что все догмы старого мира основаны на уничижении сущности человека, умалении его божественных свойств, данных каждому при рождении, дабы подчинять одних людей другим. Вам говорят об этом просто: не будь творцом, двигайся только по правилам. Это программирование. Вы уже вышли за пределы этого, и будете помогать в этом другим, потому что вся экосистема планеты, вся природа, которая вас должна окружать и питать – тоже переходит на новый уровень вибраций сознания, и планета – Великое живое существо Гайя, – не хотела бы терять своих детей во время этого перехода. Доверяйте себе и вы оживите в себе творцов, найдёте новые методы оживления мира вокруг себя, и новая жизнь вольётся в человечество. Поверьте, сила общества огромна, если индивидуум этого общества – гармоничное, самодостаточное, свободное от догм, творческое существо. Гармоничный человек не захочет порабощать другого, он будет созидать. Почувствуйте разницу, как там говорят.

И тут, словно выплеснули горсть звенящей чистой воды из родника, – прозвучал вопрос Расы:

– Простите, Учитель, но почему вы никак не расскажете всем о…

Внезапно рука Сола взметнулась, словно останавливая вопрос, но лицо его выражало только нежность:

– Спасибо, дорогая, теперь я могу вам это рассказать, потому что вы, наконец, задали этот вопрос, – сказал он, оглядывая всех, а потом обратился опять к Расе. – Задайте теперь его вслух.

И Раса произнесла:

– Расскажите нам о Школе Тьмы.

« Выходит, мама Марина что, не желает меняться? Если бы она знала, что её ждёт какая-то другая планета, а главное, ещё миллион лет в трёхмерном пространстве со всеми вытекающими программирующими устройствами, болячками, проблемами еды и жилья, войнами, одиночеством и бессмыслицей коротенького полуживотного существования… Но Сол сказал, помогать только тем, кто просит помощи. Она не попросит. И Барсук вон, пытался ей про миры рассказать, напугал на пятнадцать лет вперёд. Барсук… Отец!»

И Яша забирал в ладонь сиреневый аметист, гладил деревянного котика в розовых полосках, предоставляя ему удовольствие перелазить через холмы и барханы из больничной простыни, сооружённые прямо на Яшином животе.

Сол сел на соткавшийся из голубого воздуха Библиотеки синий трон.

– Школа Тьмы, – произнёс он, как бы что-то обдумывая. Остальные остановили дыхание. – Разумеется, для мира Доски, где царит дуальность, закономерно предположить, что для равновесия со Школами Света и Знаний, существует Школа Тьмы. Так и есть. Но есть и разница: в Школе Тьмы нет учеников. В ней есть одна Сущность, потому что тьма тоталитарна по природе, и есть её прислужники, а не ученики.

– А тогда почему она названа школой? – задал вопрос Петя-итальянец.

– Потому что она обучает, – ответил Сол. – Тьма питается низкими эмоциями, это буквально их еда, а добывает она их у людей. Как добыть? Обучить безропотно отдавать свои силы, стимулировать людей больше выделять низкочастотную энергию.

– Это просто, – изрёк Михайло деловито, – подталкивать людей к ссорам, войнам. Это энергия страха, ненависти, зависти и алчности, самые основные, от которых происходят все остальные.

– В общем целом так, – согласился Сол. – Но только не надо думать, что тьма существует повсюду во Вселенной.

– Слава Аллаху! – выдохнула Джамиля, и все тоже с облегчением засмеялись.

– Она есть в астральных полях только некоторых планет, где… это необходимо.

Повисла тишина.

– Чего? – прозвучал голос Глеба. Все ждали пояснений. А Сол сказал:

– А как Свет узнал бы себя, если не тень? Слышали такие слова? Как бы вы оценили здоровье, не поболев? Как ценить и почитать пищу дня, не познав голода? Как пожелать помогать другому, не познав на собственном опыте беду и боль? Как Бог сможет познать всего Себя, не став человеком?..

Все молчали и думали, а Раса улыбалась своими голубыми глазами.

– Если я правильно понял, – рассудил Антон, – то тьма – партнёр?

– Тьма для вас должна быть вроде стимула и так оно и есть, – сказал Сол.

Кто предоставит возможность испытать боль, чтобы потом не причинять боль другому? Запомните: часто им может быть самый дорогой ваш друг, который согласится на это, ради вашего земного опыта. «Благословите врагов ваших».

– А что, я другу по башке дам, помогу, – залепил Серый, и общий хохот сотряс синий бездонный свод.

Глава 19. У пропасти желаний

Яков вернулся домой. А вернее, к бабушке на квартиру. Его перевели пока на домашнее обучение, и Клавдия Михайловна, как педагог-профессор хлопотала, чтобы обеспечить внука всем необходимым для занятий – тетради, учебники, пишущие предметы, а с дипломатской квартиры приехали телефон и ноутбук.

Огромной радостью оказалась другая новость: в третьей комнате будет жить Барсук-отец!

– А что такого? – говорила счастливо бабушка. – Чтобы тебя прогуливать в кресле, нужна физическая сила.

Яша отметил, что Барсук ей очень нравится.

– Ах, как жаль, что мы не были знакомы! – сетовала Клавдия Михайловна, по-королевски потчуя Барсука.

Яша узнал, что Барсук сам представился ей перед отъездом Марины и Саввы в Швейцарию, чтобы она знала: отец Якова рядом. Но по просьбе Барсука бабушка пока не открывала тайну Яше, только тайно улыбалась. Наконец, и маме Марине пришлось впервые всё рассказать матери об отце Яши, как это всё получилось, и как она переживает теперь, когда он нашёл их. Бабушка же в ответ сказала, что Марина может быть спокойна за сына – его будут охранять не телохранители, а родные люди. Вот только почему Барсук просил не сообщать Якову сразу, что он – его отец? Марину это устраивало.

– Правда, чего ты молчал? – спросил Яша отца.

– Да я собирался каждый день, но почему-то… не знаю, – ответил Барсук смущённо.

В день переезда из больницы к вечеру явилась мама Марина и заявила, что забирает Якова в Швейцарию, она все дни хлопотала, всё готово, всё она обеспечила. Бабушка застыла. Барсук напрягся, но молчал. Всем было понятно, что лечение там и лечение здесь – почувствуйте разницу, как говорил Сол. Перед глазами предстала секундная картинка, как Савва бежит по берегу Женевского озера.

– Я не поеду, – сказал Яша.

– Мам, что он говорит? – спросила Марина Клавдию Михайловну.

Далее последовала мамина речь, каждое слово которой можно было бы знать заранее, во время которой бабушка сидела, задумчиво прикрыв рот ладонью, а Барсук не сводил с Марины глаз. Словно она была пантерой, а он дрессировщиком, и оба они находились в одной клетке.

– Я не поеду.

Выручила бабушка. Она предложила пока оставить всё как есть, а если они тут не будут справляться, то… Марину удалось убедить, но она ещё долго сотрясала спокойный воздух бабушкиной квартиры и за общим чаем ни к чему не притронулась.

Лапка нашлась у Людки. Оказывается, её сестра, Львина Наумовна, мать Готика, культурно попросила Лапку выехать из её квартиры, заявив, что жить втроём с ребёнком будет «не гигиенично». Барсук был изгнан раньше. Лапка смиренно кивнула, собрала игрушки и отправилась в ресторан «ЧБ кот», искать Людку. Робот-Виктория, дочка Людки, без лишних слов позвонила отцу и передала Лапку.

Людка обрадовался, сгрёб Лапку и устроил её у себя. Лапка всё объявила благодатью и на время укатила в Париж к Леде Бара, погостить у певицы. Вернувшись через пару недель, опять возрадовалась, потому что сестра Львина разрешила Лапке иногда брать Готика на прогулки.

К Яше Готик заявился не один. С ним, кроме, разумеется, Лапки, пришёл детина в засаленном бандане, в кожаной куртке с клёпками. По гиганту, как по планете, ползала белая крыса. Готик представил его как своего друга Диму-байкера, обладателя древней супер-машины с люлькой, который согласился прокатить Яшу по Москве.

– Честно сказать? – спросил Готик Яшу, пока Дима отлучился в туалет. – Эти байки – просто пукалки, по сравнению с техникой нашей Галактики. Допотопные вонючки-громыхалки. Я бы на месте Димки гордился не байком, а дружбой с крысой.

Яша онемел от счастья, когда байкер-богатырь без лишних уговоров загрузил его в люльку, а Готик, против правил, уселся на пол люльки у Яши между ног. Лапка же – никто и не сомневался – поехала с ними, оседлав байк позади Димы, по которому продолжала патрулировать белая крыса.

Вся честная компания неслась по Садовому кольцу. Лапка рассказывала:

– Вот тут! – орала она, указывая на большой торговый центр, – пару тыщ лет назад стояла моя избушка, – я же была Бабой Ягой!..

– В Москве?! – тоже перекрикивал рёв байка Готик.

– Какая тебе Москва тыщу лет назад? Так, три теремочка у реки… Вокруг леса дремучие, травы пахучие, ручьи, грибы, звери-птицы, русалки – благодать!

– А твоя избушка была – на курьих ножках? – вопил Готик радостно.

– Да, на столбиках, конечно, – перекрикивала ветер Лапка, – сама возводила… А ты ведуном был, соседом по лесу, ясно? В гости на угощенье приходил.

– Я?! – визжал от восторга Готик. – Ведуном? А как я к тебе в домик залазил?

– По лестнице, балда, – хохотала Лапка, и Яша хохотал. И вспоминал про лестницу Иакова. «Мама думает, что я скатился ниже некуда, а я что думаю?»

Мысли прервал рывок и удар колеса об бордюр – Дима с крысой затормозили водички попить. А Готик мысли не прервал, он сказал Яше, повернув к нему свою голову между яшиных ног:

– А знаешь, зачем лестницы? Чтобы ходить вверх и вниз. А знаешь, зачем вниз ходить? Чтобы потом вверх.

Солнце золотило голову отрока, и в нос пахнуло запахом коры великанов Крупнолесья…

Вернувшись домой, вся компания путешественников попала к бабушке на обеденный пир. Яша представил Клавдии Михайловне Лапку, то есть Леопарду Наумовну, они понравились друг другу, словно баронесса королеве родственными привычками к хорошим манерам. Готик осторожничал с супом, байкер налёг на пирожки, а крыса с разрешения бабушки очень воспитанно ела хлебушек, сидя с прямой спиной на скатерти возле своей планеты-хозяина. Яша давился от смеха и радости среди друзей.

Следующий визит нанёс Людвиг Иванович. Яша остолбенел, когда увидел высокого Людвига в старинной белой шинели с бронзовыми пуговицами. Он галантно поцеловал руку Клавдии Михайловне, пожал руку Барсуку и подарил Яше коробочку с набором Рун из зеленоватого нефрита.

Серый заходил часто. Они вместе дорисовывали карту Дола, пока деревянная корова Афродита стояла на столике рядом с котом Матрасиком. Потом опять являлась Лапка с Готиком. Лапка подарила Яше красивые блокноты и сказала:

– До меня донеслись голоса из других измерений, и они сказали, чтобы я тебе дарила блокноты, чтобы ты писал и сочинял. У тебя, говорят, должны хорошо получаться разные слова. А я вот, – заметил? Счастлива необыкновенно!

– А что случилось, Лапка? – поинтересовался Яша.

– Голоса и мне кое-что сказали. У меня опять будет домик на курьих ножках!

Какой домик и где – она не знала и не желала знать, но веселилась и морочила голову бабушке за чаем. Готик принёс Яше в подарок свой рисунок.

– Вот, Пятикрылая Роза. А это кто? – спросил он, заметив на столике фигурку полосатого кота.

– Это Матрасик, полосатый, – Яша погладил подарок Серого.

– Где-то я его видел, – не моргнул глазом Готик. – А знаешь, почему ты ногу сломал? Так бывает, когда ты никак не хочешь чего-то сделать или понять по-новому, или ты упёрся и тебя не сдвинуть или тебе надо поторопиться, а ты не торопишься.

– И что тогда? – Яша слушал очень внимательно, будто говорил с одним из учителей Дола.

– И вот если не хочешь по-плохому, будет по очень плохому. Роза Пятикрылая, видишь, синяя. Не исправляй. А скажи, чем отличается розовый цвет от оранжевого?

Яша попытался честно, но отличия не нашёл.

– Ладно, тебе пока троечку, – тоном учителя заключил Готик.

Яша обнаружил себя перед Аметистовой дверью. Камень на ней светился, и Яша толкнул её. Она отворила ему свои глубины. Там была тишина. Яша пошёл по тропке, потому что была тяга.

Тропинка поворачивала, огибая огромные валуны выше роста человека, привела к лесу на скалах. Местность была незнакомая, тишина особенная, а время суток похожее на раннее утро в тумане. Вдруг Яше показалось, что он опять видит девушку: впереди, среди деревьев, навстречу ему двигалась фигурка в … светлой майке и джинсах, как у Махи.

«Всё, глюки. Ясно одно – Маха в моей голове. А ведь я о ней вообще ничего не знаю», – подумал Яша. Он приближался к фигуре девушки, а она уходила вглубь леса. Наконец, тропка кончилась, и Яша вышел к краю скалы и леса – под ногами был обрыв, а на краю этой пропасти сидела Маха, собственной персоной, с двумя коричневыми косами и кошачьими глазами цвета густой чайной заварки.

– Привет, – сказала она спокойно.

– Привет, – неуверенно ответил Яша и сел рядом, свесив ноги в пропасть. «Если она в моей голове, могу ли я ей сказать…» – подумал Яша, но Маха сказала:

– Я специально пришла сюда… пообщаться с тобой. На Доске я сейчас в Бельгии и надолго.

– Твои родители тоже пока не разрешают тебе жить самостоятельно? – Яше показалось, что его онемевший язык ляпнул что-то, и вообще не слушается.

– Мои родители – просто чудо, – искренне улыбалась Маха, – они мне не родные. Я из детдома.

От неожиданности Яша развернулся и обратился в слух. Маха тихонечко болтала ногой. Внизу пропасти был туман, а под туманом, видимо, озеро. Другой берег пропасти совершенно скрывал туман.

– Они меня взяли недавно, пять лет назад. Понравились мне… Смешно, представляешь, они пришли в детдом и спросили у директора, какая девочка самая активная.

– Ты была активная? – Яша улыбался, переполнившись обожанием.

– Я … наверное. Просто я организовывала разные игры, каких ни дети, ни взрослые даже во сне представить не могли. Дети все были вовлечены, а воспитатели довольны – я их работу выполняла. А мне просто было интересно.

– А какие игры?

– Например, мы делили всю территорию детской площадки на графства, я раздавала земли, как король, своим вассалам, и у каждого была своя земля с полями, лесами и замком обязательно. Никто обделён не был. Потом мы приезжали в гости на лошадях или воевали против соседей. Составляли договора на бумагах, торговали с купцами, путешествовали, искали новые виды растений и насекомых, дрались на дуэлях…

– А откуда дети про такую жизнь узнали?

– Я рассказывала, читала и рассказывала им. Когда дожди или морозы, мы искали в библиотеке что-нибудь, что есть про доспехи, правила турниров – целые поиски по книгам организовала, срисовывали, что можно. А если мало информации – просила директора книжки достать. Он хороший мужик был, нам повезло. Только пьяница.

Где-то впереди в тумане крикнула птица.

– Тише, похоже на голос моего Проводника. Сентябрь! – неожиданно крикнула она вдаль. Эхо ответило. – Ты не видел моего попугая? Такой красавчик, синий, яркий, – всю жизнь о таком мечтала, а вот тут встретила.

– У тебя интересные фантазии, это я про игры… – Яша, как щенок, захлёбывался радостью, но слова все растерял, как и половину сознания.

– Ещё мы играли в пиратов, конечно, в цирковые представления…

– А родители… новые как тебя увидели?

– О, так смешно! Мне однажды сказали: иди сюда, Мария, теперь тебя будут звать Рысью, поняла? Оказалось, фамилия родителей – Рысь!

Маха засмеялась так, что Яков понял, что страшно, просто ужасно хочет поцеловать её, хотя бы коснуться губ. Но Маха не заметила покрасневшего яшиного лица и продолжила:

– Директор сказал, что Бог выбрал мне подходящую компанию – они историки, археологи оба. Я их увидела и как будто давно знаю. Мама на меня немного похожа, а папа такой невысокого роста, как мама, и похож на клоуна из цирка, такие глаза весёлые, как попрыгунчики. Я их сразу обняла без лишних слов, мама заплакала, и мы ушли. Ты чего?