Проклятие Распутина

– Здравствуйте, – повторила Настя.

– Добрый день, – взволнованно вскочил мужчина. – Чем я могу помочь?

– Да Вы не волнуйтесь, – успокоила его Ольга Петровна. – Мы пришли, чтобы задать Вам пару вопросов.

– Да, конечно, присаживайтесь, – главврач показал им на стулья и снова вернулся на своё место.

Как только они сели, Настя достала фотографию Ангелины Константиновны и положила перед ним.

– Скажите, Вы раньше видели эту женщину? – спросила она.

– Нет, – покачал головой главврач, разглядывая фотографию. – Впервые вижу.

– Может быть, она была пациенткой Вашей больницы? – спросила его следователь.

– Нет, я бы её запомнил. У меня хорошая память на лица.

– Жаль. А картотека пациентов с фотографиями у Вас есть?

– Нет, – развёл руками Геннадий Михайлович. – До нас пока не дошли всякие новшества, у нас всё по старинке.

– Тогда извините за беспокойство, – сказала Настя, поднимаясь со стула.

Следователь тоже поднялась, они попрощались и вышли.

– Почему ты так быстро ушла? – спросила Ольга Петровна, когда они немного отошли от кабинета. – Я хотела задать ему ещё несколько вопросов.

– Он бы всё равно больше ничего не сказал нам. Лучше спросим кого-нибудь ещё.

В конце коридора уборщица мыла пол, и Настя с Ольгой Петровной подошли к ней.

– Простите, Вам знакома эта женщина? – спросила её Настя, показывая фотографию.

Она лишь мельком взглянула на фото и кивнула.

– Да, конечно. Она время от времени приходила навещать кого-то во втором корпусе.

Настя задумалась. Похоже, Ангелина Константиновна не обманывала и у неё действительно здесь лежит сын. Получается, она не мать Бориса. Но её размышления прервал вопрос Ольги Петровны:

– Скажите, а главврач видел эту женщину?

– Конечно, – ответила та. – В последние месяцы она что-то зачастила к нему.

Ольга Петровна поблагодарила её и поспешила обратно в кабинет главврача. Настя пошла следом. Теперь они уже вошли без стука.

– Вы обманули нас, – грозно сказала следователь с порога. – Мы выяснили, что Ангелина Константиновна много раз была у Вас в кабинете. Кого она навещала в больнице?

Главврач весь покраснел, капли пота выступили у него на лбу, но он всё-таки ответил:

– Она приходила к сыну.

– Это нам тоже известно. Расскажите подробнее, какой у её сына диагноз?

– Раздвоение личности. Её сын решил, что он сын Григория Распутина. Сначала вёл себя смирно, но спустя какое-то время стал впадать в ярость. Кричал, что ненавидит докторов, что один из них – Доктор Лазоверт – хотел убить его отца. Грозился всех в этой больнице отравить крысиным ядом, и тогда пришлось изолировать его.

– Нам нужно его увидеть, – сказала Настя.

– Это невозможно, – быстро произнёс главврач. – Он буйный и может наброситься на вас, к нему нельзя никому заходить.

– Послушайте, – сказала Ольга Петровна, глядя ему в глаза. – Что-то Вы темните. Поймите же, мы всё равно попадём к нему. Но если Вы нас обманываете в чём-то, Вы можете попасть под уголовное преследование. Если же расскажете правду, то, возможно, всё и обойдётся.

На этот раз главврач надолго задумался. Он выглядел, словно человек, попавший в ловушку. Наконец, собравшись с мыслями, он тихо произнёс:

– Его сейчас нет в больнице. Он сбежал полгода назад. Я не хотел огласки и просто выписал его по бумагам. А матери его я сказал то же самое, что и Вам, чтобы не ходила больше.

Настя и Ольга Петровна переглянулись.

– А когда Борис устроился на работу в музей? – спросила у неё Настя.

– Точно не скажу, надо поднять дело, – ответила следователь.

– У Вас должно быть его фото, и не врите нам, что его нет! – вдруг резко прикрикнула Настя на главврача.

Тот вздрогнул от неожиданности и повернулся к шкафу. Через минуту он достал папку, вынул оттуда фотографию и положил на стол. Взглянув на неё, женщины не поверили своим глазам. С фотографии на них смотрел Саша – молодой уборщик из Юсуповского дворца.

Глава 47

РАЗГОВОР С ОТЦОМ (часть четвёртая).

Отец! Сегодня наш с тобой последний день в этом мире, моя миссия выполнена, и я могу закончить свою земную жизнь с чувством выполненного долга. Но перед тем как мы уйдём вместе с тобой, я хочу вспомнить всё, что случилось со мной в тот краткий миг между приходом в этот мир и уходом в другой.

Первые восемнадцать лет жизни я был словно слепой котёнок. Я не видел Пути, не понимал своего земного предназначения, а просто существовал в своём теле, ограничивая сознание рамками, в которые меня загнало общество. Я ходил в школу и пытался получить какие-то знания, не понимая, что я изучаю всего лишь маленькую песчинку, которую мне позволили изучать, отделив её от необъятных песков информационной пустыни Вселенной.

Но всё изменилось в один миг, когда ты, отец, явился ко мне во сне и открыл закрытые прежде глаза. Ты объяснил мне, что я твой сын, а ты мой истинный отец, и попросил меня помочь освободить твою запертую душу. Юсуповский дворец стал для неё темницей, а князь Юсупов и его соратники – ненавистными тюремщиками, обрекшими тебя на вечные муки. И только месть могла спасти тебя и выпустить на волю. Месть твоим врагам – это и есть мой Путь, который я должен был пройти.

Однажды о том, что я твой сын, узнал завистливый сосед по подъезду, в котором располагалась моя квартира. От непонимания моего истинного предназначения, от лютой злобы и зависти, а также от обиды на весь мир за свою никчемность, он пожаловался на моё состояние в психиатрическую больницу. Оттуда приехали санитары и забрали меня.

Но я не сдался, они не смогли сломить мою волю. Я сидел смирно, пытаясь придумать, как же мне разыскать твоих врагов. И ты снова явился ко мне во сне и опять подсказал, что делать. Я должен был искать их там, где они убили тебя, а именно: во дворце. И я понял, что мне нужно бежать из больницы и устроиться на работу в Юсуповский дворец. А потом ты спросил меня, почему я не пытаюсь отомстить доктору Лазоверту, который травил тебя ядом? Ведь вокруг меня столько докторов, и один из них и есть твой мучитель.

Во мне проснулась ярость, и я стал бросаться на каждого. Тогда они изолировали меня ото всех, и я решил, что пора бежать. Я притворился, что стал гораздо спокойнее, и через какое-то время мне удалось оглушить санитара, забрать у него ключи и скрыться из больницы. Я не знаю, как это у меня получилось. Ты меня вёл, только так я могу объяснить столь успешный побег.

На свободе я первым делом забрал свои документы. После того как ты в первый раз явился ко мне и сообщил, что ты мой отец, я закопал их в парке под деревом. Теперь же я откопал их, они помогли мне устроиться в Юсуповский дворец уборщиком и снять комнату.

На работе ко мне относились плохо, унижали и оскорбляли меня, но я не обращал на это никакого внимания. Только лишь охранник Василий стал со мной общаться по-доброму, и я втёрся к нему в доверие, чтобы больше узнать о дворце. Но всё равно я не понимал, как мне найти и наказать твоих мучителей.

Во время работы за мной постоянно наблюдал завхоз, придирался к каждой мелочи, и днём я не мог заниматься поисками, я мог заниматься ими только по ночам. Но как это было сделать незаметно от окружающих?

И опять ты выручил меня. Я помню, как ты взял меня за руку и повёл вниз, в подвалы дворца. В самом дальнем подвале ты подвёл меня к стене и указал на кирпич. Ты хотел, чтобы я надавил на него, и я так и сделал. Только ничего не произошло. Ты устремил на меня свой грозный взгляд, и я понял, что ты очень зол. Тогда я надавил на кирпич со всей силы, и произошло невероятное – стена отошла в сторону. За стеной я обнаружил пустую потайную комнату и понял, что это мой шанс.

Постепенно я переоборудовал её, сделал свет и решил, что она будет моим тайным убежищем, где я смогу скрываться ото всех и выходить по ночам, чтобы искать твоих убийц. Чтобы меня не замечали охранники, я соорудил себе чёрную накидку, маску и научился передвигаться быстро и бесшумно. Я изучил расположение камер видеонаблюдения и старался не попадать в их поле зрения.

Я часто приходил в кабинет Юсупова и говорил твоим мучителям, как сильно ненавижу их. Я понимал, что это всего лишь восковые фигуры, но мне нужно было куда-то выплеснуть свою ярость. Я зашёл в тупик в своих поисках и не знал, что мне делать дальше. Тогда я стал время от времени наведываться в подвальную столовую и советоваться с тобой, как же мне поступить, но ответа так и не получал.

А потом я услышал от охранников, что меня всё-таки заметили. Точнее, они заметили не меня, а странности, которые стали происходить во дворце. Я забывал выключать свет в кабинете, они слышали мой голос. И тогда я понял, что мне нужно действовать гораздо осторожнее. Только после того, как я это понял, я решился ещё на один разговор с тобой. Я спустился в подвальную столовую, и там-то меня и заметил охранник Василий.

Я отчётливо помню ту ночь, каждую деталь, каждое своё движение. Я стоял и говорил с тобой около старинного распятия, а в эту минуту зашёл охранник. Он сразу всё понял и начал угрожать мне. Он кричал, что обо всём расскажет, и меня больше здесь не будет. Только ведь и я тоже понял, что никакой это не охранник. Я вдруг осознал, что передо мной стоял Феликс Юсупов – твой мучитель, мой враг. И я тут же выстрелил в него из пистолета, который брал с собой из своего тайника каждую ночь, когда выходил на поиски. Затем я обмакнул перчатку в его кровь и написал на стене слово «месть», чтобы ты увидел, что ждать осталось совсем недолго.

Я вдруг ощутил такую радость оттого, что одного из пяти твоих мучителей уже нет. Я находился в полной уверенности, что это именно тот Путь, по которому я и должен пройти. Но идти по нему предстояло ещё долго, и нельзя было, чтобы меня обнаружили. Тогда я решил отвести от себя подозрение и инсценировать похищение ценностей. Я прошёлся по дворцу, взял несколько экспонатов и отнёс их к себе в тайник. Затем ещё раз проделал то же самое.

На некоторое время я решил прекратить свои поиски и подождать, пока уляжется шумиха. Я не боялся расследования, так как не оставлял никаких улик. Но однажды во дворце появилась молодая девушка по имени Анастасия и так рьяно взялась за дело, что я понял – она может в скором времени докопаться до самой сути. Мне стало казаться, что она помешает довести наше дело до конца, но вышло всё наоборот.

Случайно мне в глаза попало средство для мытья пола. Я промыл глаза водой и поспешил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и таким образом убрать покраснение. В это время она тоже вышла из дворца, увидела меня и спросила, что случилось. Я соврал ей, что у меня больные глаза, и тогда она записала меня к врачу. И я вдруг понял, отец, что это знак! Именно там я смогу найти доктора Лазоверта и убить его. До приёма оставалось ещё полторы недели, и у меня было достаточно времени, чтобы основательно подготовиться и покончить с остальными мучителями.

Но тут на моём Пути встал ненавистный мне завхоз. Он смог как-то выследить меня, когда я после работы вечером пробирался в свой подвал, настиг меня там и опять начал орать. Он и раньше часто придирался ко мне, но теперь я был на своей территории. От нахлынувшего на меня гнева я выхватил нож и зарезал его. Больше он не сможет доставать меня, оставалось только спрятать его ото всех. Ещё раньше я нашёл в своей потайной комнате погреб, и вот теперь оттащил тело завхоза туда, завалил тряпками и запер сверху крышку.

Но, похоже, это была не совсем удачная для меня ночь. По крайней мере, я так думал вначале. Когда я пробирался по тёмному залу, меня окликнул незнакомый голос и кто-то посветил на меня фонарём. Я испугался и побежал обратно в подвал, но он не отставал. Незнакомец преследовал меня почти до самого убежища. Внезапно я понял, отец, что это твой убийца Пуришкевич, который преследовал тебя в ту роковую ночь и подло убил, выстрелив сзади. Тогда я повернулся и выстрелил ему в живот. Он упал на пол, а я подошёл к нему и добил выстрелом в голову. Теперь он был мёртв, а я в порыве гнева и одновременно охватившей меня эйфории написал на стене его кровью «сын за отца».

Но внезапно вдалеке я увидел свет от фонаря и услышал шаги. Тогда я спрятался в тёмном углу, а мимо меня пробежал охранник Борис. Я его недолюбливал, он вечно измывался надо мной из-за того, что я слабее, поэтому решил отомстить ему. Я незаметно прокрался наверх, взял два подсвечника и положил их в его сумку в раздевалке. Теперь все подумают, что убийца именно он. В итоге так и вышло, когда у него при обыске нашли подсвечники. Я же просто выскользнул через запасной выход и растворился в темноте улиц. Я знаю, как обходить камеры во дворце и оставаться незамеченным.

Правда, позже Бориса отпустили. Но я позаботился о том, чтобы его забрали снова, и на этот раз надолго. Так случилось, что в тот вечер во дворце оказались и Борис, и наш экскурсовод. Я знаю, что Борис недолюбливал её и даже угрожал, и решил это использовать. Я столкнул женщину с лестницы, подозрение теперь падёт на Бориса, а я смогу беспрепятственно завершить свою миссию.

И вот сегодня наступила пятница, которая стала финальным днём на моём жизненном Пути. Сегодня никого из твоих обидчиков не осталось в живых! А ведь сначала я думал, что пока избавлюсь только от доктора Лазоверта. Ты ведь помнишь, что та сыщица Анастасия записала меня сегодня к нему на приём на одиннадцать часов? Так я решил, что убью его точно так же, как и он хотел убить тебя. Я достал крысиный яд, подмешал его в вино и насыпал в пирожные, и с такими гостинцами отправился в больницу.

На приёме всё сложилось крайне удачно. Глаза он мне осмотрел и прописал какие-то капли. Во время приёма я узнал, что они сегодня работают только до обеда. У его жены, которая работает вместе с ним, день рождения, и они решили отпраздновать его здесь. Так что мои гостинцы пришлись очень кстати. Он обрадовался и сказал, что они и выпьют вино, и съедят пирожные сегодня же, когда все вместе сядут за стол. А когда я проходил мимо комнаты, в которой готовились к празднику, то услышал мужские голоса. Я вдруг понял, что это оставшиеся твои мучители: Великий князь Дмитрий Павлович и поручик Сухотин. Теперь уж никого из них нет в живых, все они отравлены.

И сейчас, возвратившись в своё убежище, я испытываю неимоверное чувство счастья и радости. Я знаю, что ты уже готов уйти, но ждёшь только меня. Сейчас, отец, всего несколько глотков отравленного вина, которое я оставил для себя, и мы уйдём вместе, навсегда.

Ох, какое оно сладкое. Горечи совсем не чувствую. Только тепло, которое разливается по телу. Как это прекрасно – исполнить то, что было предначертано свыше! Я чувствую слабость, как будто куда-то улетаю. Мне нечем дышать. Всё, я иду к тебе, отец…

Глава 48

1916 год (часть четвёртая), РОКОВАЯ НОЧЬ.

Ночью с 16 на 17 декабря 1916 года в доме на улице Гороховой, в котором проживал Григорий Ефимович Распутин вместе со своими дочерьми, закрылась входная дверь. От дома по направлению к припаркованному дорогому автомобилю двигались две фигуры. Это был сам Григорий Распутин и заехавший за ним молодой князь Феликс Юсупов. Князь пригласил Распутина к себе во дворец, который располагался на набережной реки Мойки, чтобы тот встретился с его женой Ириной. По крайней мере, именно такую причину своего приглашения озвучил он Распутину. Тот же согласился, не раздумывая, так как давно мечтал с ней познакомиться.

Когда они сели в машину, Юсупов приказал водителю трогать (за рулём находился один из заговорщиков – доктор Лазоверт), и они начали движение.

Распутин спросил у князя:

– Феликс, точно ли она ждёт? Уже так поздно, может, она уже спит?

– Она очень Вас ждёт. Жена сказала, что у неё душа не на месте, а святой старец обязательно сможет её вылечить. К тому же она так давно мечтает об этой встрече. Я Вас сведу вместе, а сам уеду по делам, так что сможете побыть наедине, никто Вам не помешает, – он улыбнулся и подмигнул своему спутнику.

Распутин тоже улыбнулся каким-то своим мыслям, и дальше они ехали в тишине.

«Ничего, недолго тебе осталось улыбаться», – подумал князь Юсупов.

Всё-таки он немного нервничал, хоть и пытался это скрыть. Его жены не было во дворце, да и в Петербурге тоже. Она сейчас находилась в Крыму, он просил её приехать, но она разгадала его намерения и отказалась участвовать в заговоре. Тогда Феликс решил, что обойдётся и без неё. Просто нужно было сделать так, чтобы Распутин подумал, что его жена во дворце.

План был такой: устроить в подвале столовую и привести туда Распутина. В это время остальные четверо участников заговора наверху в кабинете князя будут слушать музыку и громко разговаривать, изображая вечеринку. Князь скажет Распутину, что у Ирины гости, но они скоро уйдут. Сам же предложит ему отведать пирожных и выпить вина. Ещё перед тем как Феликс Юсупов поехал за Распутиным, доктор Лазоверт подсыпал в них такую дозу яда, которая могла бы свалить с ног и слона. Вроде бы план казался простым, и можно было особо не волноваться. Конечно, на всякий случай заговорщики приготовили и пистолеты, но стрельба была нежелательна. Нужно было всё сделать по-тихому, не оставляя никаких следов, и так же незаметно избавиться от тела. И пусть потом ищут, куда пропал старик.

В это время в Юсуповском дворце в кабинете Феликса ещё трое заговорщиков томились в ожидании приезда Юсупова и Распутина. Это были Великий князь Дмитрий Павлович, депутат Пуришкевич и поручик Сухотин. Они точно так же, как и Феликс, пытались скрыть своё волнение, хотя нервы у всех были на пределе.

– Ну что, не видно их ещё? – спросил Великий князь Дмитрий Павлович поручика Сухотина, который стоял у окна и выглядывал из-за занавески на улицу.

– Нет, – обернувшись, коротко ответил поручик, и продолжил наблюдение.

– Приедут, никуда не денутся, – весело отозвался Пуришкевич. – Распутин уже обречён. Как только он отведает нашего десерта, нужно будет быстрее сбросить тело в воду.

– Надо будет не забыть гири привязать, чтобы не всплыл. Кстати, Вы их принесли? – спросил Пуришкевича Дмитрий Павлович.

– Да, вот они, в сумке под столом, – Пуришкевич задел ногой сумку, и там что-то зазвенело.

– Едут! – внезапно воскликнул поручик Сухотин, задёргивая занавеску.

Пуришкевич и Дмитрий Павлович вскочили из-за стола, и Пуришкевич быстро сказал:

– Поручик, включайте граммофон. Он должен подумать, что здесь шумная вечеринка.

Тогда Сухотин подбежал к граммофону и завёл заранее подготовленную пластинку.

В это время на улице остановился автомобиль князя, из которого вышли Юсупов с Распутиным.

– Да у Вас гости? – спросил Распутин, показывая на освещённые окна, из которых раздавались голоса и играла музыка.

– Да, похоже, что гости Ирины ещё не ушли. Давайте пока что спустимся вниз в столовую. Они должны скоро разойтись, и тогда я Вас представлю жене.

– Хорошо, Феликс, я подожду, – согласился с ним Распутин.

Юсупов открыл дверь, они вошли внутрь и оказались на лестнице, соединяющей его личные апартаменты с подвалом, который специально для сегодняшней ночи был переоборудован в столовую.

– Спускайтесь вниз, – сказал Юсупов.

Распутин начал спускаться по лестнице, а князь быстро закрыл дверь на ключ и пошёл следом.

Войдя в столовую, Юсупов пригласил Распутина сесть за стол, а сам сел напротив. На столе были расставлены закуски и угощения, а на отдельном столике стоял растопленный самовар.

– Григорий Ефимович, прежде чем я представлю Вас Ирине, я хотел бы с Вами поговорить.

– Как скажешь, Феликс, давай поговорим, – ответил ему Распутин.

– Может быть, желаете чаю? У меня к нему есть очень вкусные угощения.

Распутин посмотрел на стол и кивнул.

– Отчего же, можно и чаю.

Тогда князь поднялся из-за стола, подошёл к самовару и налил чай в две кружки. Поставив одну из них перед Распутиным, он придвинул поближе к нему тарелку с пирожными и сказал:

– Попробуйте вот эти, они очень вкусные.

Сам же обошёл стол, занял своё место и стал наблюдать за тем, как Распутин берёт с тарелки одно пирожное. Откусив почти половину, тот одобрительно покивал и, не прожевав до конца, произнёс:

– Да, мне нравится.

«Ну что за деревенский мужик, никакой культуры», – презрительно подумал Юсупов, глядя на то, как Распутин говорит с набитым ртом. Вслух же он сказал:

–Вы ешьте, ешьте, раз нравятся, не стесняйтесь.

Распутин покивал головой, доел пирожное и запил его чаем.

– Вы знаете, Григорий Ефимович, нам с Вами нужно наладить отношения. В последнее время у нас возникло некоторое недопонимание, и мы совсем не общались. Я очень переживал из-за этого, ведь я всегда был на Вашей стороне и придерживался тех же самых взглядов на судьбу России, что и Вы. Она мне точно так же небезразлична. Я очень надеюсь, что мы сможем найти общий язык.

– Ну что ты, Феликс, мы ведь с тобой не враги, – улыбнулся ему Распутин, а затем завёл долгий разговор о будущем России.

Феликс слушал его, кивал в знак согласия, иногда отвечал на какие-то вопросы, а сам всё смотрел на него и ждал, когда же подействует яд. Но состояние Распутина, казалось, почти совсем не изменилось. Лишь только лоб его покрылся испариной, и он время от времени вытирал его ладонью, приговаривая, что становится слишком жарко. Наконец, закончив свои рассуждения, продолжавшиеся более часа, он прислушался к музыке и голосам, которые раздавались наверху, и нетерпеливо произнёс:

– Когда ты уже познакомишь меня с княгиней? Уже поздно.

– Совсем скоро, – ответил Юсупов. – Сейчас гости должны разойтись. А нам в знак примирения предлагаю выпить вина.

– От вина я не откажусь, – кивнул Распутин.

Весь предыдущий час князь сидел ни жив ни мёртв. Как же так? Распутин съел отравленное пирожное и сидит себе спокойно, разговаривает. Нужно, чтобы он выпил отравленного вина. Феликс налил Распутину в бокал его любимую мадеру, в которую предварительно был подмешан яд, а себе белое вино.

– Ну, за Ваше здоровье, – произнёс Феликс и сделал глоток из своего бокала. Распутин же выпил всё до дна.

Затем Юсупов пытался говорить с ним на различные темы, с каждой минутой всё больше холодея внутри. Он уже понимал, что яд совсем не берёт Распутина, словно старец действительно был колдуном.

– Хватит, Феликс, – внезапно оборвал его на полуслове Распутин. – Я уже устал, не могу больше ждать и поеду домой.

– Сейчас, я всё выясню, – вскочил из-за стола Юсупов. – Подождите несколько минут.

Он побежал наверх, где его ждали остальные заговорщики.

– Всё, что про него говорят – чистая правда! – воскликнул он, забегая с горящими глазами в кабинет. – Яд не берёт его. Мне даже кажется, что он обо всём догадывается.

– Он съел пирожное? – спросил доктор Лазоверт.

– Да, и пирожное съел, и бокал вина выпил. Ему всё нипочём. Что будем делать?

– Да пусть уходит с миром, – сказал взволнованно Дмитрий Павлович.

– То есть, как это уходит? – возмутился Пуришкевич. – Распутин не должен покинуть дворец живым. Нужно застрелить его или забить кастетом.

Юсупов немного подумал и произнёс:

– Хорошо, я попробую.

Он взял пистолет, посмотрел на присутствующих и вышел из кабинета. Когда Феликс вернулся в подвал, Распутин уже поднялся и как будто собирался уходить.

– Ну что там? – настороженно спросил он князя.

– Гости уже расходятся и через пять минут Ирина готова будет принять Вас. Давайте только помолимся у этого распятия и пойдём наверх.

Эта мысль пришла Юсупову только что. Если Распутин будет стоять у священного распятия и молиться в то время, когда князь будет стрелять, то так можно будет убить и его внутреннего демона. Но пока он собирался с мыслями, Распутин закончил молиться и вновь повернулся к нему. Медлить было нельзя. Тогда Юсупов вытащил пистолет, который прятал за спиной, и выстрелил Распутину в живот. Тот упал на пол и перестал подавать какие-либо признаки жизни. Князь некоторое время стоял в оцепенении, а затем развернулся и, дрожа от нервного напряжения, бросился наверх.

Уже через минуту все заговорщики были внизу. Доктор склонился над Распутиным, пощупал пульс и сказал остальным:

– Он на последнем издыхании и вот-вот умрёт.

– Тогда действуем по плану, – быстро сказал Пуришкевич. – Доктор, поручик и Дмитрий Павлович, вы втроём уезжаете на машине. Пусть кто-то из вас наденет шубу Распутина, чтобы думали, что это он уходит. Отправляйтесь на вокзал и сожгите эту шубу в печи моего санитарного поезда. Когда вернётесь, избавимся от тела.

Они взяли шубу и все втроём поднялись наверх. Затем Великий князь Дмитрий Павлович, поручик Сухотин и доктор Лазоверт уехали, а Юсупов и Пуришкевич остались в кабинете вдвоём.

– Давайте-ка мы с Вами, князь, выпьем за победу России, – сказал Пуришкевич, разливая вино по бокалам.