9 жизней

«Нет, этого не может быть», – подумал он. Даже если короля и посадили бы в темницу, то в одиночную камеру, а не в общий барак. Здесь явно было что-то другое. Внезапно Николай вспомнил резкую боль, которая пронзила его грудь на поле. Что это было? Стрела? Но почему же тогда сейчас грудь не болела?

И внезапно, словно гром среди ясного неба, к нему пришло осознание того, что он уже не король. Он вновь перенёсся в какую-то другую жизнь, а та жизнь осталась где-то в прошлом. И принцесса тоже осталась в прошлом. И ничего этого больше никогда не вернуть. И как только он понял это, его сердце сжалось, а по щекам потекли слёзы. Он лежал в темноте, снова и снова прокручивая в голове последние несколько дней и ночей, которые он провёл вместе с принцессой, и не понимал, как жить без неё дальше.

Но вскоре темнота стала рассеиваться, так как сквозь щели в дощатой стене появился свет, и мысли о принцессе постепенно отошли на второй план. Николаю нужно было приспосабливаться к новой реальности. Судя по всему, людей в бараке было довольно много. Теперь уже то тут, то там слышалось шевеление, покашливание, звон цепей. Выходит, не только он один был закован в кандалы.

Вдруг дверь в барак распахнулась и в проёме возникла мужская фигура. Лица его не было видно, так как он стоял против света, да к тому же ещё и на довольно приличном от Николая расстоянии.

– Подъём, каторжане! – заорал он. – Стройся на перекличку!

Весь барак моментально пришёл в движение. Все начали вскакивать со своих мест и выстраиваться в линию, в том числе и соседи Николая. Ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать их примеру.

– Первый! – закричал кто-то.

– Второй!

– Третий!

Вскоре очередь дошла и до соседа справа.

– Двадцать третий! – закричал он.

Николай решил, что ему нужно осмотреться, вжиться в уготовленную ему роль, а дальше будет видно, как себя вести, поэтому тоже крикнул:

– Двадцать четвёртый!

И перекличка продолжилась. Как и следовало ожидать, все оказались на месте, поэтому охранник произнёс фразу, которую, скорее всего, за всё то время, что он здесь находился, произносил не одну сотню раз:

– Выходим, оправляемся, завтракаем и на работу!

«Как скот на убой», – думал Николай, наблюдая, как каторжане маленькими шагами направляются к выходу. Да и он шёл точно так же, ведь теперь он являлся одним из них.

Во время завтрака, рассматривая у себя в миске какую-то непонятную жижу, он спросил сидевшего рядом с ним мужика:

– Куда нас на работу отправят?

– Ты чего, Панкратов, не выспался что ли? – удивлённо спросил тот. – Как обычно, в каменоломню.

– Панкратов! Грухин! – крикнул один из надзирателей. – Что за разговоры?! Встать!

Сосед Николая быстро поднялся, и Николай последовал его примеру. Он уже понял, что его фамилия Панкратов, а соседа – Грухин.

– Уже наелись? – ухмыльнулся надзиратель. – Не терпится на работу? Так это мы сейчас устроим. А ну все встали, живо!

Прошло всего несколько секунд, и больше сотни человек стояло по стойке смирно, внимательно глядя на одного надзирателя. Несмотря на ухмылку, глаза у него были злыми, а сам он очень смахивал на бульдога.

– Всем на работу! – закричал он, и каторжане, оставив недоеденной большую часть своего завтрака, куда-то пошли.

Идти было неудобно, поскольку мешали кандалы. Похоже, их никогда не снимали, даже ночью, и свидетельством этому служили явные отметины на руках и ногах. Не снимали их и во время работ на каменоломне. По крайней мере, они уже подходили к шахте, а никто и не собирался этого делать.

Каторжане остановились перед входом в шахту, и половина из них направилась куда-то в сторону.

– Куда они? – спросил Николай своего соседа по фамилии Грухин.

– Тихо, – испуганно прошептал тот и принялся озираться по сторонам, но удостоверившись, что их никто не слышал, немного успокоился.

Когда первая половина каторжан скрылась из виду, оставшиеся, в том числе и Николай, начали по одному заходить в шахту.

Глава 40

Работа в каменоломне была очень тяжёлой. Нужно было ударять по скале киркой и откалывать камни, которые затем складывались в тачку и вывозились из шахты. С непривычки у Николая довольно скоро заболели мышцы, но останавливаться было нельзя, так как по шахте ходил надзиратель. Только он не мог всё время смотреть на одних и тех же, так как шахта была большая, и людей здесь находилось много, поэтому иногда каторжане всё-таки могли немного передохнуть.

В один из таких моментов Грухин спросил Николая:

– Панкратов, что с тобой сегодня? Знаешь ведь, что нельзя разговаривать ни во время завтрака, ни в строю. Повезло ещё, что Бульдог только завтрака лишил, а мог и гораздо серьёзнее наказать.

Не зря Николай решил, что надзиратель похож на бульдога. Видимо, здесь его все так и называли. Он задумался над тем, не покажется ли странным Грухину, если он спросит, куда отправилась другая половина каторжан. Но тут вновь появился надзиратель, и они продолжили работать.

Следующая возможность поговорить выдалась только лишь через час. Николай как раз вернулся с пустой тачкой, надзиратель был далеко, и он решил задать Грухину тот же самый вопрос. Но его опередил молодой каторжанин.

– А почему не все пошли в пещеру? – спросил он.

Грухин прекратил ударять киркой по стене, посмотрел, нет ли надзирателя, и ответил:

– Ты у нас новенький, поэтому расскажу. Полгода назад рядом с каменоломней обнаружили золотоносную жилу. С тех пор половина людей работает там, а половина здесь. Меняемся через день.

– А нормы разделили? – поинтересовался молодой.

– Как бы ни так, – со злостью сплюнул на пол Грухин. – Людей теперь в два раза меньше, а норма добычи камня осталась прежней.

– Как же это? – удивился молодой. – О чём они в Петербурге думают? За полгода можно было сто раз пересмотреть их, определить нормы добычи золота и уменьшить нормы добычи камня.

– Больно уж ты умный, – усмехнулся Грухин. – Студент, что ли?

– Да, студент. Теперь бывший.

– А за что тебя на каторгу сослали? Твой отец, случайно, не декабристом был? – спросил Грухин и засмеялся над своей же шуткой, но студент промолчал.

Николай с интересом прислушивался к их разговору. Получается, они находились в России во времена, не очень далеко ушедшие от восстания декабристов. А Грухин между тем продолжил, только уже тише:

– Я думаю, в Петербурге о золоте вообще не знают.

– Да как такое возможно? – удивился студент.

– Выходит, что возможно. Норму по добыче камня выполняем, и вопросов никаких не возникает.

– А куда же золото идёт?

– Уверен, что Еремеев его себе забирает. Это начальник нашего лагеря. Ну и с надзирателями делится, естественно. А что, всем хорошо, никто не жалуется.

– Всем хорошо, кроме каторжан, – усмехнулся студент.

– И нам хорошо, – возразил Грухин. – Конечно, вкалывать приходится гораздо больше, зато на поселении отдохнём.

– Я вроде слышал, что в Сибири на поселении тоже непросто. Как здесь отдохнёшь? И дома надо строить, и еду самим добывать.

– А вот у нас как раз всё по-другому устроено. И всё это благодаря золоту. Еремеев всем обещал особые условия на поселении, если хорошо будем работать. Да и я с одним надзирателем говорил, так он подтвердил. Обычно как происходит – выходишь на поселение, нужно построить себе какое-то жильё, обустроить быт, самому позаботиться о пропитании.

– Ну да, я об этом и говорю, – кивнул студент. – А разве здесь иначе?

– Иначе. Ради золота начальник постарался создать нам все условия. Там тебя сразу в новый дом подселяют, и еды завались постоянно, не надо думать об этом. Но самое главное, вокруг есть несколько деревень, и там полно одиноких женщин, можно жениться, создать семью. Одним словом, живи – не хочу!

– Тихо, – произнёс Николай, увидев приближающегося надзирателя, и они продолжили работу.

Ещё несколько часов они работали не покладая рук и очень устали, а когда снова выдалась возможность поговорить, Грухин, заметив, что студент валится с ног от усталости, сказал:

– Здесь нужно быть стойким и сильным. Я тоже пришёл сюда неопытным неокрепшим юношей, но за эти пять лет сильно изменился. Слава богу, сегодня мой последний день, и я отправляюсь на поселение.

– Сегодня? – искренне обрадовался за него студент. – Поздравляю!

– Спасибо. Ты держись, и твоя очередь придёт. А на поселении настоящая житуха начнётся.

Грухин показал рукой на Николая:

– А Панкратов через неделю на поселение собирается. Постараюсь всё подготовить, чтобы мы жили в соседних домах. Мы же с ним почти одновременно сюда попали, и все эти годы поддерживали друг друга.

Николай улыбнулся и подумал: «Отлично! А то на этой каменоломне и загнуться можно». А затем спросил:

– Когда вечером? После работы повезут?

– Ты чего, Панкратов, как будто в первый раз, – усмехнулся Грухин. – Какое повезут? Здесь до поселения всего минут сорок топать.

На этом их разговор закончился, так как снова появился надзиратель. В оставшееся до вечера время возможность поговорить больше не представилась.

Глава 41

Срок пребывания Грухина на каторге закончился сразу же после ужина. Остальных каторжан ещё не загнали в бараки, и все вышли проводить его, в том числе и начальник лагеря Еремеев. Это был высокий полный мужчина с довольной сытой физиономией и наглыми глазами. Николаю он совсем не понравился.

Похоже, на поселение из всего лагеря сегодня уходил один только Грухин. Николай почему-то думал, что он пойдёт без сопровождения, но увидел, что его собрались отконвоировать Бульдог и ещё один надзиратель. Что ж, наверное, так оно и должно было быть, ведь Грухин ещё числился заключённым, хоть и переведённым на поселение, и требовалось соблюсти инструкции.

Еремеев сделал шаг вперёд и сказал:

– Каторжане! Сегодня один из вас переходит на поселение! Вы все знаете, какая жизнь вас там ждёт! И чем лучше вы будете работать, тем лучше вы будете жить на поселении! Всё зависит только от вас!

Затем он развернулся и ушёл к себе, а Николая и остальных отогнали подальше от ворот. Потом их открыли, Грухин помахал на прощание рукой, крикнув, что будет всех ждать, и ушёл в сопровождении двух надзирателей. А как только ворота закрылись, остальных каторжан разместили по баракам.

Перед тем как уснуть на твёрдых деревянных нарах, Николай лежал и думал о том, что для него скоро тоже всё закончится. Он не представлял, как можно провести здесь целых пять лет. Лично ему вполне хватило и одного, работа на каменоломне была очень тяжёлой. Но усталость всё же взяла своё, и он вскоре уснул.

На следующий день всё повторилось снова с той лишь разницей, что теперь он был в группе, которая отправилась не в каменоломню, а в шахту по добыче золота. Работа здесь была почти такой же, в ней тоже нужно было долбить стену киркой. Только в этой шахте собирали не камни, здесь искали золотые самородки. Хоть их было и не так много, но они попадались. Николай и сам за целый день нашёл несколько маленьких кусочков.

Ближе к окончанию работ на шахте кое-что произошло. Был там надзиратель, который, в отличие от остальных, показался Николаю вполне нормальным. По крайней мере, глаза у него были добрые, тогда как у других надзирателей они были злые. Да и называли его все просто Андрей, а не по фамилии или прозвищу, как, например, Бульдога. И вот с ним-то чуть и не произошёл несчастный случай.

Он находился недалеко от Николая, когда своды шахты начали осыпаться. Андрей застыл на месте, не зная, что предпринять, а Николай рванул к нему и повалил на пол. В тот же миг на то место, где стоял Андрей, посыпались большие камни. Если бы Николай не оттолкнул его, эти камни вполне могли покалечить надзирателя или даже убить.

Поднявшись на ноги, он быстро поблагодарил Николая, а затем повернулся и сказал остальным:

– Не стоим, работаем дальше, ничего не произошло.

А вскоре и рабочая смена в шахте закончилась.

Так прошла неделя. С одной стороны, время тянулось долго из-за однообразия и тяжёлой работы, а с другой, очень скоро Николай привык и начал действовать на автомате. И как только он научился этому, время на каторжных работах стало идти для него гораздо быстрее.

За эту неделю ещё два каторжанина были переведены на поселение. Опять их провожали всем лагерем, и Еремеев произносил свою речь, точно такую же, что и для Грухина. А Николай считал часы, когда и его будут провожать так же. И вот этот миг наступил. Его подвели к воротам два надзирателя: Бульдог и Андрей. Выходит, именно они должны были отвести его к месту поселения. Затем Еремеев произнёс речь, каторжан отогнали подальше, ворота открылись, и Николай с надзирателями шагнул за территорию лагеря.

Он уже был здесь, когда их выводили на работы, поскольку шахты располагались неподалёку от лагеря. Но тогда он шёл в строю под прицелами ружей. Сейчас же он передвигался без кандалов, чувствуя себя свободным человеком, хоть и конвоируемый двумя надзирателями. Но такие уж были правила.

Как говорил Грухин, идти нужно было минут сорок, но уже через пять минут Бульдог остановился. Николай с Андреем тоже встали и посмотрели на него. Вид у него был не такой, как обычно. Сейчас его лицо приобрело какой-то серо-зеленоватый оттенок.

– Что случилось? – спросил Андрей.

– Не знаю, живот резко схватило, – застонал тот. – Мне срочно нужно вернуться в лагерь. Похоже, чем-то отравился сегодня.

– Еремеев не одобрит, если мы с ним вернёмся, – ответил Андрей, указывая на Николая.

– Знаю, – застонал Бульдог. – Но что делать-то? У меня живот как будто режет чем-то, мне не дойти.

Некоторое время Андрей смотрел на него, обдумывая ситуацию, а потом произнёс:

– Ладно, беги, я один справлюсь.

– Я твой должник, – кивнул Бульдог.

Он развернулся и поспешил обратно в лагерь, а Николай и Андрей продолжили путь.

– Правда, что на поселении бывшие каторжане в новые дома заезжают? – спросил Николай спустя некоторое время.

– Да, правда, – ответил Андрей. – Твой дом уже готов и ждёт тебя.

Надзиратель был какой-то напряжённый, думал о чём-то своём, и Николай не стал продолжать беседу. Ему хотелось поскорее дойти до места и отдохнуть после тяжёлого дня.

– Нам сюда, направо, – сказал, наконец, Андрей, показывая куда-то в перелесок.

– А зачем с дороги сворачивать? – удивился Николай.

– Здесь ближе, не надо будет крюк делать, – каким-то неестественным голосом произнёс надзиратель.

Николай пожал плечами и свернул направо, хоть ему и казалось странным, что они ушли с основной дороги. Погружённый в свои мысли, он шёл вперёд и не заметил, как Андрей немного отстал. Вдруг прямо перед собой он увидел то, что совсем не ожидал здесь увидеть – несколько свежих могил. Некоторые из них были уже закопаны, а остальные ещё пустые. Рядом лежали две лопаты. Внезапно Николай всё понял и резко повернулся. Андрей стоял на расстоянии нескольких шагов и целился в него из ружья.

Глава 42

«Если сразу не убил, то ещё есть шанс», – подумал Николай и тихо произнёс:

– Подожди, Андрей, дай мне одну минуту.

И пока надзиратель не нажал на курок, быстро добавил:

– Я ведь спас тебе жизнь. Мне нужно только, чтобы ты ответил на мои вопросы.

Некоторое время во взгляде Андрея читалась какая-то мысленная борьба, но затем он кивнул и опустил ружьё.

– Хорошо. Что ты хотел узнать?

– Ведь никакого поселения нет, и никогда не было, верно?

– Поселение есть, но последние полгода, с тех самых пор как обнаружили золотую жилу, туда больше никого не отправляют.

Николай посмотрел на могилы, которых было около десятка. Скорее всего, Грухина тоже похоронили в одной из них.

– Здесь же не все могилы? – спросил он.

– Нет, только свежие.

– И сколько всего человек вы отправили вместо поселения на тот свет?

– Я точно не знаю, человек сто, не меньше.

Андрей говорил тихо. Было видно, что ему и самому неприятен этот разговор.

– Но зачем? – недоумённо развёл руками Николай. – Зачем понадобилось убивать так много людей?

– Это всё из-за золота. Как только его обнаружили, Еремеев сразу же собрал всех надзирателей и озвучил свой план. Многие согласились, но не все. Несколько человек отказались принимать участие, и их убили. Меня тогда не было, я приехал в лагерь спустя две недели. И у меня не оставалось другого выбора, поэтому я вынужден был принять этот план.

– Думаю, я и сам догадываюсь, в чём он заключается, – сказал Николай. – Как только я увидел начальника лагеря в первый раз, я понял, что это жестокий и жадный человек. Видимо, когда обнаружили золото, он решил забрать всё себе, поэтому ничего не сообщил в Петербург. А чтобы никто из каторжан не проболтался об этом, он их просто убивал. Не сам, конечно, а руками надзирателей. Наверное, даже делился с вами какой-то небольшой частью. Я правильно думаю?

– Совсем небольшой частью, – кивнул Андрей. – Разве что только Бульдогу он даёт больше, тот ведь его главный помощник. Каторжан выводили по одному в сопровождении двух надзирателей, и одним из надзирателей всегда был Бульдог. Остальные ходили по очереди, кого выбирал Еремеев.

– А сказки о райском поселении, где всё тебе даётся на блюдечке, придуманы специально, чтобы каторжане лучше работали, – задумчиво произнёс Николай. – Теперь всё понятно. Но ведь рано или поздно всё равно узнают, что происходит, раз люди на поселение не переходят.

– Узнают, конечно, – ответил Андрей. – Но мне кажется, Еремеев к тому времени уже соберёт достаточно золота и сбежит.

У Николая возникла одна идея, и он спросил:

– А ты не думал о том, что Еремееву и Бульдогу проще избавиться от остальных надзирателей, когда настанет пора уходить, чем делиться со всеми?

Некоторое время Андрей смотрел на него, а потом тихо произнёс:

– Думал, конечно. Но я пока не знаю, что мне делать.

«Отлично, надо его дожимать», – подумал Николай и сказал:

– Андрей, ты ведь по натуре добрый человек, я знаю. По крайней мере, глаза у тебя добрые, в отличие от остальных. Ты можешь прекратить преступления Еремеева прямо сейчас. Я помогу придумать план, у нас всё получится.

Андрей молчал, но Николай понял, что убийства уже точно не произойдёт.

– Решайся, – добавил он.

И Андрей решился. В его глазах появилась надежда, и он спросил:

– Что ты предлагаешь?

Николай задумался. Плана у него пока ещё не было, главное, что Андрей теперь был на его стороне.

– Ты говорил, что Еремеев собирает золото и в скором времени планирует сбежать. А где он хранит золото, в лагере?

– Насчёт того, скоро или не скоро он планирует скрыться, я не знаю. Но в том, что это произойдёт, можно не сомневаться, – ответил Андрей уже другим тоном, более союзническим. – Нет, золото он хранит не в лагере, а где-то далеко отсюда, не знаю точно, где именно. Раз в месяц всё собранное золото он увозит на повозке, а в сопровождение берёт Бульдога и ещё человек десять надзирателей, чтобы по дороге их не ограбили. Я и сам пару раз ездил. Но в конце пути надзиратели остаются, и дальше едут только Еремеев с Бульдогом вдвоём. Отсутствуют они часа два, так что я не знаю, куда они прячут золото.

Николай задумался. У него в голове начал формироваться план действий.

– А как часто вывозят золото? – спросил он.

– Раз в месяц.

– Получается, в это время в лагере из надзирателей почти никого не остаётся?

– Да, человек пять или шесть. Но каторжане заперты в бараках, да и отсутствуют остальные только до вечера, так что нормально, вполне хватает.

Николай посмотрел на Андрея и спросил:

– Ну что, ты со мной?

– С тобой, – кивнул тот. – Ты ведь спас мне жизнь, я не забыл это.

– Понимаешь, если просто уйти, то мы, конечно, можем спастись. Но как же быть с остальными? Им тоже необходимо сохранить жизни.

– Да, но как?

– Когда повезут следующую партию золота?

Андрей ответил без раздумий:

– Завтра. Я тоже должен был ехать в сопровождении, но теперь-то, наверное, уже не поеду.

– Поедешь, – твёрдо сказал Николай и начал рассказывать ему, что придумал.

Глава 43

С самого утра Николай занял свой наблюдательный пост в кустах недалеко от дороги, по которой должны были везти золото. Он сидел и думал о том, что им крупно повезло, что не пришлось ждать долго, а только лишь одну ночь. Теперь он внимательно смотрел на дорогу, так как Еремеев и надзиратели вот-вот должны были появиться.

Вдали послышался какой-то шум, и Николай увидел поднявшуюся там пыль. Ещё немного, и перед ним по дороге уже проезжала повозка, на которой восседали Еремеев и Бульдог. Повозку сопровождали десять надзирателей верхом на конях, но Андрея среди них не было. Николай подождал, когда они проедут, и ещё полчаса для верности, потом вышел на дорогу и отправился в обратном направлении, в сторону лагеря.

Накануне вечером они с Андреем обсудили план и решили, что он вполне осуществим. Андрею необходимо было вернуться в лагерь и сказать, что задание выполнено. Утром он должен был сопровождать повозку с золотом, но ему нужно было как-то остаться в лагере.

– Можешь что-нибудь придумать? – спросил его Николай.

– Да, могу притвориться больным, тогда поедут без меня.

– И сколько в лагере останется надзирателей?

– Человек пять, не считая меня.

Николай задумался.

– Всё равно много, – наконец, произнёс он.

– Я могу запереть их, – сказал Андрей.

– Как это?

– Всё просто. Обычно один надзиратель дежурит на вышке, а остальные иногда прохаживаются по двору, но в основном сидят в каморке и играют в карты. Всё равно начальства нет, а каторжане заперты, из бараков им никак не выйти. Я могу сказать, что мне уже лучше, и заменить надзирателя на вышке. Он пойдёт к остальным играть в карты, и я их всех там запру.

– Всё так просто? – улыбнулся Николай. – Тогда мы сможем освободить всех каторжан, и у них будет достаточно времени в запасе, чтобы разбежаться. А там уж каждый будет сам в тайге выживать. В любом случае, если остаться здесь, то это верная смерть. Отличный план!

С такими мыслями он почти дошёл до лагеря. Чтобы убедиться, что Андрей точно успел заменить надзирателя на вышке, Николай свернул в кусты и остаток пути преодолел, оставаясь незамеченным. Притаившись за ближайшими к лагерю кустами, он присмотрелся и понял, что на вышке пока ещё стоял не Андрей. «Странно, у него было достаточно времени, чтобы поменяться», – подумал Николай. Не оставалось ничего иного, кроме как ждать.

Ожидание это затянулось на несколько часов. Он не понимал, что могло пойти не так. Из-за этого все их планы рушились, словно карточный домик, и другого такого шанса больше могло и не представиться. Давно уже миновал полдень, а Андрей так и не появился. «Нужно срочно придумать другой план», – вертелась в голове у Николая мысль, но придумать ничего не получалось.

Вдруг он увидел, что надзиратель махнул рукой кому-то внизу и скрылся из виду, а через минуту на вышке показался Андрей. «Ну, слава богу», – облегчённо подумал Николай. Хоть у них и оставалось всего лишь несколько часов, чтобы завершить начатое, но всё-таки время ещё было. Андрей провёл на вышке минут пять и опять исчез. Николай подумал, что другой надзиратель ушёл к остальным, и Андрей спустился с вышки, чтобы запереть их.

Он оказался прав. Прошло ещё несколько минут, ворота распахнулись, и он увидел улыбающегося Андрея. Тогда Николай вышел из кустов и быстро направился к нему.

– Почему так долго? – спросил он, когда зашёл в ворота и убедился, что двор пуст.

– Я предлагал несколько раз заменить его, но он не соглашался. Оказывается, он недавно проигрался в карты одному из надзирателей, и не хотел проиграть ещё. В конце концов, я смог убедить его, что сегодня ему точно улыбнётся удача. Он ушёл к остальным, и я запер их на засов. Им самим точно не открыть эту дверь. Что делаем дальше?

– Нужно действовать быстро. Сейчас собираем всех во дворе, объясняем ситуацию, потом выдаём им припасы со склада, и они разбегаются. Только осталось очень мало времени. Когда обычно возвращается Еремеев с надзирателями?

– Часа через три уже должны вернуться, а то и раньше, – ответил Андрей. – Времени действительно мало.

– Тогда за дело, – сказал Николай и направился к первому бараку.

Сначала каторжане не понимали, что происходит. Но Николай повторял, что им срочно нужно выйти на улицу, и вот уже обитатели всех трёх бараков стояли во дворе вокруг Николая.

– У Нас мало времени, поэтому расскажу вам обо всём вкратце.

– А где все надзиратели? – спросил кто-то.

– Одни повезли золото с Еремеевым, а других Андрей запер в каморе, в которой они обычно играют в карты. Андрей – наш союзник.

И, собравшись с мыслями, Николай приступил к рассказу: