Северный. Ледовитый.

Выкатились из бара мы около двух часов ночи.

– У меня закончились сигареты, дай свою, Ведьмак!

Он выуживает из пачки Парламент одну и тянет к моему рту. Я приоткрываю губы, чтобы принять сигарету, не ожидая подвоха. Но вместо того чтобы вложить её в мой рот, Джон легонько проводит фильтром по моим губам, поглаживает их и я замираю от этой внезапной ласки, уставившись в неоновые глаза.

– Что раскисла, Дюймовочка? – наконец, устраивает сигарету в мой рот и щёлкает классической серебристой зажигалкой Зиппо, давая подкурить.

Я прищуриваю глаза, хитро изучаю его в свете ночного фонаря.

– Классный вечер, Джон. Но мне не хватило музыки и кавер бэнд не исполнял песни по заявкам.

– Какая проблема? Пошли ко мне и я сыграю тебе любую композицию, которую закажешь.

«Пойти к тебе? Звучит заманчиво и очень… опасно! Но, где наша не пропадала? Соглашусь!»

Мы шагаем пешком по ночному зимнему городу и через десять минут достигаем небольшой жилой пятиэтажки с маленьким уютным двориком. Ведьмак провожает меня на четвертый этаж и открывает дверь квартиры. Перешагнуть порог – что точку невозврата пройти, поджилки трясутся, в то же время интересно посмотреть как он живет.

Квартира в этом доме из старого фонда конечно не хоромы Карлтона – небольшая, с маленькой кухней, маленькой гостиной и маленькой спальней, но в ней свежий стильный ремонт и невероятный порядок, почти что хирургическая стерильность и системность в каждом сантиметре.

– Джон, ты случайно не Дева по знаку зодиака?

– Дева, как ты догадалась?

Ничего не отвечаю, смеясь про себя. Только у Дев такая щепетильность к чистоте и упорядоченности. А ещё говорят, Девы – самые нудные и тяжелые партнеры для любви. Но мне с ним удивительно легко, пока.

– Какую песню тебе сыграть? – Джон сажает меня на диван в гостиной и располагается в кресле напротив, умещая на коленях ту самую вишнёвую гитару с фотографий.

Крепко думаю. Он рок музыкант, но есть шанс поставить его в неловкое положение, попросив сыграть поп композицию. Поэтому заказываю Lana Del Rey – Sad girl, одну из моих любимых песен.

И растекаюсь по дивану, когда он сразу же берёт верные аккорды и играет именно её! Чисто, не задумываясь, не подбирая ноты, играет так, будто каждый день именно эту мелодию практиковал! Заворожённо слежу за его крупными пальцами, умело выуживающими музыку из инструмента – они так чётко, уверенно двигаются, зажимают аккорды на грифе, трогают струны и получают необходимый отклик.

«Если эти пальцы так хорошо управляются с гитарой, представляю, что они могут сотворить с женским телом…»

Опять мои пошлятские мысли не дают покоя! И, подогретая зрелищем играющего на гитаре Ведьмака, я поднимаюсь с дивана и начинаю петь, а затем и танцевать. Я, конечно, не Лана Дель Рей, но вполне неплохо могу спеть. Мурлыкаю слова песни, извиваясь, присаживаясь перед ним, покачивая бёдрами и приподнимая вверх волосы, обнажая шею, глядя глаза в глаза, глядя как он наблюдает за моим танцем, ласкает взглядом каждый уголок тела, каждую выпуклость и впадинку, впитывает этот момент и шевелит губами, вторя губами за мной словам песни «Sad girl, bad girl”. Кажется, этот вечер и этот момент я запомню на всю жизнь!

– Из нас с тобой мог бы выйти неплохой кавер – бэнд, Нетта! – произносит Джон, когда песня заканчивается.

– Подумаю над этой идеей! Ну – ка, дай мне гитару!

Сажусь на диван и Джон передаёт в мои руки свой инструмент. Пытаюсь наиграть Hotel in California, но получается жутко грязно – в последний раз я держала гитару в руках, будучи студенткой, да и тем более это была акустическая гитара, а не электрическая. Джон ухмыляется, наблюдая мои потуги, а затем…

…садится сзади меня и я оказываюсь прижата к груди. Кладёт голову на моё плечо, руки на мои руки, пальцы на мои пальцы, показывая, как зажать правильные аккорды. В глазах стремительно чернеет, руки трясутся и обмякают, замирают. Я слышу его шумное, раскатистое мятное дыхание, опаляющее шею и плечи и застываю, прикрыв глаза. Какой интимный момент, мать моя женщина! Какая близость! Джон снова чувствует меня, чувствует как я застыла и не слушаюсь, оставляет струны, ведёт пальцами по моей руке, вверх, к шее, к скуле. Поворачивает моё лицо к себе, склоняется над ним. Сантиметры между нашими губами стремительно сокращаются, тают и он целует меня.

Тело прошибает так, будто в него ударило одновременно сотня молний. Кровь волнуется, бурлит, кипит, ударяется об кожу изнутри, как океан в самый лютый шторм.

Его поцелуй…

Он, действительно, не флиртует, не заигрывает, не ищет и не спрашивает. Он берёт. Он ставит перед фактом. И я полностью растворяюсь, обласканная его умелым языком, обласканная свежим, мятным вкусом, обласканная прикосновениями мягкой, ароматной бороды, обласканная руками – одна крепко притягивает к себе за талию, вторая вновь путешествует по скуле, шее, плечу, соскальзывает с него вниз, увлекая за собой тонкую лямку платья. Ниже, ниже, ниже – ещё секунда и она опустится так, что моя грудь выскочит из лифа. Поэтому, кое-как собираюсь с силами и накрываю его ладонь своей.

– Ведьмак, нам не стоит торопить события…

«Мне дико, до трясучки хочется трахнуть его здесь и сейчас. Но нельзя. Он может посчитать меня легкодоступной, а я рассчитываю на серьёзные отношения. Трахнуть Пауля через час после знакомства было просто, потому что я не рассматривала его, как партнёра на долгую перспективу. Сейчас всё иначе и мне придётся выдержать эту паузу. Эх, забавный мир, в котором мужчина имеет право заняться первым сексом тогда, когда захотел и ничего ему за это не будет. Женщине же нужно выдерживать паузу, чтобы выглядеть «приличной», чтобы не подмочить репутацию. Несправедливая концепция и ещё более раздражающая оттого, что я тоже её придерживаюсь, насилуя собственные желания.»

На удивление, Джон не настаивает на продолжении. Возвращает лямку на место и целует в плечо с короткой фразой:

– Ты права.

«Какой рыцарь, мать твою! Я ожидала совсем другого. Или хотела другого… »

Он ещё немного играет мне по моим заявкам – каждый раз как в первый, идеально чисто. Будто для него не существует музыки, которую не знает или не умеет играть, а затем вызывает такси и провожает домой. Целует на крыльце Карлтона, крепко прижимая к себе, впиваясь в меня языком, целует до полуобморока, целует до забвения, до обнуления мозга, до грани с оргазмом и я ухожу домой на ватных ногах, вспотевшая, полностью и беспросветно влюблённая, как юная девчонка.

Глава 8

«Шторм»

Msg John: «У меня болит горло. Не хочу тебя заразить, поэтому пока не будем видеться.»

Msg Netta: «Заразиться через твой поцелуй – определённо, будет стоить того.»

Msg John: «Не будет, не хочу чтобы ты болела.»

Разочарованно смотрю в телефон. У меня выходной сегодня и завтра, я рассчитывала провести их вместе. Хитрый план преодоления этого недоразумения быстро проникает в голову. Делаю свои запланированные дела – убираюсь в квартире и еду на тренировку, а на обратном пути забегаю в магазин фермерских продуктов и покупаю домашнюю курицу. Варю из неё насыщенный крепкий суп с яичной лапшой и зеленью, чтобы упаковать в термос и заявиться с этим на порог к Джону, естественно, без предупреждения. Пусть узнает, какая я заботливая и хозяйственная – плюс баллы в копилку моей репутации. Собираю в красивый подарочный пакет термос, апельсины и травяные конфеты от боли в горле, трясусь с этим в общественном транспорте и к наступлению темноты достигаю заветного дома. Смотрю на свет, горящий в окнах четвёртого этажа и мечтательно прикидываю, где мы оба будем жить, когда решим съехаться – здесь или у меня? Поднимаюсь по лестнице и смело толкаю дверь, надеясь, что она не заперта – тогда больше шансов проникнуть в квартиру, увидеться с ним и не получить «от ворот поворот». И, к счастью, беспрепятственно захожу внутрь.

Захожу и застываю, как статуя, на месте. В прихожей стоят кислотно – розовые кеды. Женские кеды. Слышу голоса из гостиной, обращаюсь в слух, намереваясь пошпионить о содержании разговора с таинственной гостьей.

– Джон, ты мне очень нужен…

– Иди ко мне, Дана.

Дана. Дана! Он говорил это имя, упоминая свою подружку для секса! И заверял о том, что она в прошлом! Стало быть – лгал! А меня уверял в том, что честность и открытость это высшие ценности, которые необходимы ему в отношениях.

Мне становится плохо, в глазах стремительно чернеет, во рту странный привкус и тошнота. Бей, беги или замри? Сейчас быть «взрослой девочкой» и бить у меня вряд ли хватит сил, поэтому выбираю бежать. Ставлю свой пакет на пол, выбираюсь из квартиры почти что на четвереньках и сажусь на лестнице, привалившись к стене. Пытаюсь отдышаться и прийти в ясный ум, а в ушах стучит голос Джона: «Иди ко мне, Дана». Слёзы вскипают в глазах и вырываются наружу – чёрт, я ведь уже поверила ему, я уже влюбилась! Какое счастье, хватило ума не переспать с ним вчера!

Кое-как соскребаю себя с лестницы и плетусь домой пешком. Плетусь, рыдая в голос на всю улицу и от всего сердца жалея себя. Меня, значит, бортанул сегодня, чтобы пригласить потрахаться эту Дану! А выглядел как самый серьезный и достойный кандидат за всю мою жизнь! Замуж звал, зачем? Зачем большинство мужчин такие обесценивающие потребители? Что молоденький Пауль, что взрослый Джон – все, абсолютно все сделаны из одного теста! Из блядского, подлого, ублюдского теста!

Когда очень долго и горько плачешь, неизбежно наступает стадия замороженности – уже будто ничего не чувствуешь, не реагируешь. Именно в этой стадии я возвращаюсь домой. Следом наступает злость, жажда крови и мести. Я не должна сидеть дома и убиваться по этому мудаку! Не достоин! Не заслужил! Сейчас же приведу себя в порядок, отправлюсь в клуб и буду танцевать всю ночь, пока ноги не откажут. Буду флиртовать со всеми встречными и поперечными, напьюсь, забудусь!

Умываюсь, привожу в порядок лицо и волосы, достаю из гардеробной своё самое блядское платье, которое давно купила , но так и не решилась носить – чёрное, экстремально короткой длины, без лямок, тонкая тряпочка, еле держащаяся на груди. Надеваю его, каблуки повыше и гордой походкой направляюсь в ближайший клуб, возле вывески которого делаю счастливое селфи и заливаю в статус своего профиля – пусть все знают, что у меня в жизни всё классно, что я не унываю! В эту же минуту мне начинает звонить Джон и я вспоминаю, что следы моего присутствия – пакет с супом, остались в его квартире. Значит, он понял, что я его рассекретила. Ну и отлично! Выключаю телефон и вхожу в клуб, следую прямиком к барной стойке, заказываю себе сет шотов В-52 и вливаю все их в глотку под охреневший взгляд девушки бармена.

– Мой парень оказался сволочью. – объясняю ей и тут же заказываю второй.

– О, знакомая ситуация! – комментирует девушка и оформляет мне второй сет с лишней порцией.

– В знак поддержки, комплимент от заведения. – подмигивает мне и я улыбаюсь. Только женщина может понять другую женщину в такой ситуации.

Разворачиваюсь на стуле к танцполу, чтобы оценить его обитателей и часто моргаю, надеясь, что это иллюзия и она рассосётся. Но нет, не рассасывается – сквозь толпу танцующих прямиком ко мне продирается…Пауль!

– Ты как здесь оказался, Ромео?

– Посмотрел твой статус.

– Я же заблокировала тебя!

– Нетта, есть специальные боты, которые могут прислать тебе статусы любого профиля. Даже того, который заблокировал тебя.

– Проклятый хакер! Ладно, ты как раз вовремя появился. Пей со мной шоты и пойдём танцевать.

Внимательно разглядываю его в бликах светомузыки. Молодой, красивый, дерьма не хлебавший, вся жизнь ещё впереди. На ум приходит популярная ныне фраза:

«Быть им или быть с ним?».

Пауль и рад стараться – быстро выполняет приказ, осчастливленный внезапной аудиенцией. Он, конечно, тоже тот еще фрукт, но вполне сгодится, чтобы забыться хотя бы сегодня, сейчас.

Мы выходим на середину танцпола, я смело беру его руки и кладу себе на задницу. Мальчишка просто в восторге, обнимает меня и без устали шепчет на ухо, что ему нужно объясниться со мной.

«Не хочу ничего слушать, Пауль. Не хочу никакой очередной лжи. Заткнись, пожалуйста и предоставь мне себя в качестве антистресс игрушки.» – с этими мыслями затыкаю его неустанный прекрасный рот поцелуем. Парень чуть не писается от восторга, сжимая меня в крепких объятиях, а я…

…я не чувствую ничего.

Ничего даже похожего на то, что испытывала от его поцелуев с ароматом грушевого штруделя раньше. Не чувствую ни возбуждения, ни облегчения, ни возмездия, ни удовлетворения, ни удовольствия, ни отмщения. Злополучный Джон упорно не покидает голову. Я не хочу целовать Пауля. Хочу целовать Джона, но он – двуличный идиот.

Слышит ли он сейчас мои мысли, как всегда? Не уверена, что да, но и не уверена, что нет.

Потому что огромная пятерня ложится на мой затылок, сжимает волосы в кулаке и с силой отрывает от губ Пауля.

– Джон! – я вскрикиваю, не ожидая ни его появления здесь, ни этого грубого жеста.

Его глаза – глаза сумасшедшего, настоящего серийного маньяка, желающего совершить убийство. Бешеный, отрешённый, нечеловеческий взгляд, замораживающий ледяными айсбергами, от которого кровь стынет в жилах. Сейчас я должна крикнуть ему в лицо, какой он подонок, но вместо этого, обездвиженная первобытным страхом, еле смотрю в его глаза.

Джон бросает косой взгляд на так же застывшего Пауля, а затем тащит меня из клуба на улицу. Так же – за волосы. Я начинаю кричать и вырываться, но мои потуги против него – что мышь против ястреба. Все люди в клубе с интересом смотрят на нас – думают, наверное, что мужик застукал загулявшую девку, но как бы не так! Слышу гогот компании молодых парней и проклинаю их всех про себя – никто, абсолютно никто не думает о том, что мне нужна помощь и никто не пытается остановить обезумевшего Джона. Ни эти хохочущие гопники, ни Пауль, чёрт бы его побрал! Никто не думает, что мне грозит опасность! Суки, пусть ваших сестёр и матерей так же тащат у всех на виду и никто им не поможет!

Меня безмолвно волокут вглубь тёмной улицы, где припаркована машина. Дверь Мустанга распахивается и Джон буквально зашвыривает меня внутрь, на заднее сиденье и тут же садится следом. Блокирует двери, пока я бьюсь в окна, как истеричка, а затем бросается на меня, заломав руки за спиной и воткнув лицом в сиденье, удерживая за волосы. Чёрт, с преступниками и то нежнее обращаются при задержании! Кричу от обиды, от страха, от боли, пока огромное тело наваливается на меня и придавливает сверху. Чувствую, как его волосы падают на мои плечи, чувствую частое нервное дыхание, всё ближе и ближе к уху. От борьбы платье задирается на талию и я трусь голыми ягодицами о грубую ткань джинс и металлическую пряжку ремня.

– Шлюха! – разъярённо кричит мне в ухо Джон, – Какая же ты, оказывается, шлюха! Вырядилась, как шлюха и сосёшься с этим пацаном у меня за спиной!

– Я-то шлюха? Ты ничего не перепутал? Сам как, хорошо потрахался со своей Даной?

Джон замирает, отпускает мои уже затёкшие руки, но продолжает держать волосы и сильнее вдавливает телом в сиденье.

– Так значит, это правда ты была?

– Я! Я всё слышала! Как ты звал её к себе слышала, урод! И кто после этого шлюха?

Джон язвительно хмыкает.

– Так нужно было оставаться. Может, чего ещё интересного услышала бы. Или увидела. Или даже поучаствовала.

Во мне закипает чистейший, высокомолекулярный гнев и я начинаю дёргаться под ним, как в припадке эпилепсии.

– Отпусти меня, урод! Обманщик! Это ты виноват!

– А ты? Лучше? Сразу же побежала предлагать себя первому встречному! Да ещё и кому?

Замираю, потому что его правая рука скользит по моей ноге, впивая грубые пальцы в кожу так сильно, что оставляет красные дорожки и царапины ногтей. Вверх, к ягодице, сминает её с силой и цепляет резинку стринг, тянет их вниз.

– Эй, не вздумай! Убери лапы, живо! Джон, я не шучу!

Но он не слышит меня. Не хочет слышать. Дышит часто и прерывисто, окатывая плечи сзади мятным бризом. В мою голову выстреливает воспоминание о недавней эротической фантазии, в которой он наказывает меня на заднем сидении этой машины. Бойся своих желаний, как говорится.

«Ты не выглядишь, как сексуальный маньяк.»

«Запомни эти слова.»

– Джон, умоляю, не надо… – тихо неубедительно шепчу, уже не понимая, искренняя ли эта просьба.

Его пальцы раздвигают половые губы, проскальзывают внутрь меня и замирают. Дрожу, как осиновый лист на ветру, чувствуя его в себе.

– Так и думал. – с горечью констатирует Джон, – Мокрая. Чертовски мокрая.

Пальцы покидают меня, слышу металлический шорох – расстегивает ремень, джинсы, ширинку. Снова начинаю елозить, в панике, но он крепко вжимает меня ладонью в сиденье, до боли в груди.

– Это от него ты так потекла, Нетта? От мальчишки?

Отчаянно матерюсь и брыкаюсь, пока он поднимает мои бёдра. Чувствую, как к промежности приближается жар – один изнутри меня, из живота, а другой снаружи, от надвигающейся плоти Джона. Этот жар опаляет кожу половых губ, а затем между ними вклинивается головка члена. И резко, без церемоний, без притирки, он входит в меня целиком.

Вскрикиваю от боли и инстинктивно подаюсь вперёд – кажется, влагалище сейчас треснет! Мечтая о сексе с Джоном, я совсем не брала в расчёт то, что у нас очень разная комплекция. Глаза намокают, из горла вырывается жалобный всхлип.

– Куда, стерва? – он хватает меня за задницу и надевает на себя обратно, до упора, замирает во мне и внезапно нежно поглаживает по дрожащей спине.

– Бог свидетель, Нетта, я другого хотел и представлял для нас в первый раз. Но ты не оставила выбора.

Кричу и матерюсь сквозь слёзы, проклинаю, но он просто накрывает мой рот ладонью, заглушая крики, хватает за волосы и грубо трахает своим исполинским членом. Уже ясно, что я не вырвусь из под него, пока не кончит, поэтому замираю и расслабляюсь – так проще принимать его в себя без боли.

Расслабляюсь.

И начинаю тонуть.

Влагалище быстро привыкает и теперь каждый толчок ощущается неимоверно остро и восхитительно, с какой-то бешеной стимуляцией всех чувствительных точек вокруг и внутри входа. Слышу, как меняется моё дыхание, чувствую, как кожа покрывается мурашками. Замолкаю, перестаю плакать, а затем начинаю тихонько стонать – от того, что не могу сдержать свои впечатления. Влагалище ещё сильнее увлажняется и начинает издавать мокрые, откровенные звуки при каждом погружении Джона. Его моя реакция, кажется, ещё больше выводит из себя.

– Что, нравится, когда тебя трахают как шлюху?

«Животное, ненавижу! И за то, что моё тело отзывается тебе – тоже!»

Ничего не отвечаю, концентрируюсь на его руках, которые сдёргивают вниз лиф платья. Моя грудь падает в его ладони и Ведьмак испускает стон поражения, утыкается лицом в мою спину, горячо и часто дышит в кожу, сминая мою плоть. Что, нравятся эти сиськи, козёл? Всем нравятся.

Толчок, толчок, толчок – чувствую, что разрядка близко, как никогда и тяну пальцы к клитору, чтобы ускорить её. Но Джон перехватывает меня, сжимает запястье и заводит руку за спину, не давая кончить.

– Сволочь, зачем ты это делаешь?

– Затем, что если ты трахаешься со мной, то и кончишь только от меня одного, сучка.

Тело вспыхивает от этого хамского заявления, вспыхивает от его ладони на животе, вдавливающей в себя, вспыхивает от его мокрого лобка, энергично бьющегося об мой зад, вспыхивает от вида моей эротично раскачивающейся груди.

И я кончаю, вцепившись в ручку двери. Несдержанно, от всей души, во всё горло, так, что он снова закрывает мне рот ладонью. Дрожу под ним в конвульсиях, но он даже не замедляется, не даёт перевести дух. Моё влагалище трепещет, туго обжимая напряжённый до предела ствол и живот захватывает вторая волна, более длительная и глубокая. Хрипло стону и растекаюсь в лужу, обмякаю, как тряпичная кукла.

– Эй, чего раскисла, Дюймовочка? – он снова поднимает мой зад и врывается с двойным усердием и скоростью.

– Мать твою, дай мне передышку! – умоляю его, не в силах больше стоять на коленях.

– Нет. – коротко отвечает, – Глядишь, выебу тебя хорошенько и перехочешь скакать по разным членам.

– Иди нахуй, Джон! – кусаю его со всей силы за руку, которой он упёрся в дверь рядом с моей головой.

Ведьмак тут же отдёргивает её и со всей силы щипает за ягодицу. Взвигиваю, а он уже распрямляет мой корпус, дёрнув за волосы, усаживает на себя и прижимает к спиной к груди. Грубо мнёт мои сиськи и захватывает пальцами соски – сжимает их в тиски, постепенно наращивая силу давления до каких-то нечеловеческих пределов. Такое со мной ещё никто не вытворял и я задыхаюсь от новизны ощущений. Это должно быть больно, но мне приятно! Неистово, нестерпимо приятно, настолько, что обретаю второе дыхание и начинаю сумасшедше скакать на члене Джона, сама.

– Вот молодец, послушная шлюшка. – шепчет он, кусая моё ухо, продолжая сдавливать соски на грани с болью, потирая их между пальцами. От этой новой, удивительной стимуляции скачу на нём без устали, как заводная кукла и чем сильнее он сжимает меня, тем быстрее я скачу.

– Нетта, какого хуя ты такая сладкая? – шепчет Ведьмак, отпуская грудь, хватая за горло, притягивая к себе и впиваясь в шею сзади плотоядным засосом. Вторая рука спускается вниз и ласкает клитор – очень нежно и на контрасте с грубым засосом я просто распадаюсь на молекулы и атомы, испытывая острейший, ни с чем не сравнимый фантастический оргазм, кричу, шепчу его имя, а затем он облокачивает меня на запотевшее стекло и добивает серией ударов, испускает тихий, сдавленный стон и вжимает в себя, вжимает в член – я чувствую, как он содрогается внутри меня и всем телом, заполняет своим секретом до отказа. Мы застываем, не в силах разъединиться и Джон щекочет меня, потираясь бородой о плечо, тяжело дыша в ухо. Я на грани обморока после такого марафона с тремя сильнейшими оргазмами. Сколько мы занимались сексом? По ощущениям, часа два.

Джон, наконец, выходит из меня, быстро застегивает джинсы и пересаживается на водительское сидение. Закуривает, заводит машину и куда-то везёт нас. Я обессиленно валяюсь на заднем сидении, натягивая платье, которое всё это время болталось у меня на талии, натягивая трусы, которые моментально пропитались вытекающей из меня спермой.

– Эй, ты даже не спросил, можно ли в меня кончить! – обессиленно возмущаюсь, разглядывая его сзади, взлохмаченного, со слипшимися волосами, в мокром от пота лонгсливе.

– Боишься залететь, Нетта? Тебе пошло бы на пользу. Может, остепенилась и перестала вести беспорядочную жизнь. – сухо и холодно отвечает, будто не шептал мне десять минут назад какая я «сладкая».

– Козёл, это называется «репродуктивное насилие»… – отвечаю ему еле еле и вырубаюсь, сворачиваясь в клубок на сидении.

Глава 9

«Морг»

Я готова была проснуться где угодно – в квартире Джона, в клетке, прикованная наручниками, на свалке с бомжами, на обочине дороги, выброшенная из машины. Но только не в том месте, где действительно проснулась.

У себя дома.

Я проснулась у себя дома, на кровати, прикрытая покрывалом. Туфли сняты и валяются рядом на полу. Значит, я вырубилась так, что даже не почувствовала, как Джон притащил меня в квартиру, на сороковой этаж, на минуточку. Спасибо хоть, что действительно не выбросил у мусорки, как использованный презерватив. Голова раскалывается, а тело – ещё сильнее, промежность саднит и ноет, обжигает, когда справляю малую нужду – кажется у меня микротрещины там появились от здоровенного хрена Ведьмака. Бросаю в стирку пропитанное потом платье и стоящие колом от засохшего семени трусы, набираю ванну, плюхаюсь в неё и пытаюсь осознать всё, что произошло. Я ещё Дану не успела переварить, как случилось новое событие – этот бешеный, животный, необузданный трах в Мустанге. Что это было? Жест ревности и мести Джона оттого, что застал меня с Паулем или понимание того, что всё кончено и попытка «попробовать меня» на прощание? Или всё вместе? Это определенно прощание – Ведьмак остаётся козлом невзирая на то, сколько раз я вчера кончила под его волшебной тушей. Тело вспыхивает от воспоминаний, закрываю глаза и прокручиваю киноленту событий в голове от момента зашвыривания меня в Мустанг до момента засыпания на заднем сидении. Кажется, меня никогда в жизни так улётно не трахали, исключая то, что это был очень странный секс. Странный тем, что мы ни разу не поцеловались, я ни разу не увидела его лица и тела, и даже члена, он тоже видел меня только со спины. Как этот секс мог выглядеть при других условиях? Растворяюсь в фантазиях, а потом решительно вышвыриваю их из головы, потому что смысла в этом нет. Всё кончено. Джон сука, а даже если бы и хотел извиниться или восстановить отношения, то явно не оставил меня одну в квартире. Но он уехал, давая понять, что этот секс был точкой. Красивой, жирной и до трясучки приятной точкой.