Анастасья. Парижский роман

скачать книгу бесплатно


Стоя со своим сотовым телефоном в узком коридоре общежития кармелиток, Настя едва сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга. Де Курзели приглашают её в своё загородное имение! Хорошо, пусть не имение, а дом на острове недалеко от Ла-Рошели, на атлантическом побережье…

– Понимаешь, и Флоранс будет с женихом, и Себастьян привезёт очередную подружку, – обстоятельно объяснял Жан-Ив, имея в виду своих брата и сестру, с которыми Настя уже познакомилась в Париже. – Правда, разместить всех в нашем домике невозможно – увидишь, это та ещё лачуга… Но отцу нравится, ведь по соседству живёт Жоспен.

– Жоспен? Политик? – уточнила Настя: кажется, она где-то слышала это имя.

– Да, социалист. Бывший премьер-министр. В общем, Флоранс с Мишелем остановятся в гостевой комнате, а Себ с подружкой – в новой пристройке. Это не совсем справедливо, но, похоже, нам с тобой придётся ночевать в гостинице в Ла-Рошели… Как тебе вариант?

– В гостинице? Хм… Надеюсь, нам будет там так же хорошо, как здесь в Les quatre vents. – Настя имела в виду отель, где обычно останавливался Жан-Ив, приезжая в Лион. – Ты хоть скучаешь там без меня?

– Ещё бы! Правда, с этой работой… Не представляешь, как меня достала Констанс – я тебе говорил, это моя новая начальница, – уныло начал он.

– Начальница? И ты так спокойно об этом говоришь? Наверняка она молодая и красивая! – притворно возмутилась Настя.

– Ну что ты, стерва стервой, лет сорок! Всё время спрашивает, как продвигается мой отчёт – неужели надо это делать каждые пять минут? Кстати, мы с Луи придумали новую штуку! Я тебе говорил, что мы будем делать детектив с ужастиками?..

Настя приготовилась ещё двадцать минут слушать о комиксах. Да, работа в инвестиционном банке, на которую Жан-Ива устроил его блистательный папочка, совершенно не вязалась с его необычным увлечением. Она и сама в глубине душе не воспринимала всерьёз эти крупноформатные книги для подростков, которые Жан-Ив хранил в специальных картонных коробках, занимающих добрую половину спальни, и Настя не сомневалась, что без неё он уже завалил комиксами всю квартиру.

***

Батист де Курзель встречал гостей в полосатой вязаной шапочке: по его словам, только это помогало защититься от неизбежной сырости острова Ре. Невысокий брюнет с вполне заурядной внешностью, он выглядел совсем не по-парижски, немного «мелкотравчато», как какой-нибудь провинциальный учитель или доктор. Его большие глаза непонятного цвета постоянно бегали туда-сюда, но когда останавливались на чьём-то лице, то как будто сверлили собеседника. Нет, Настя совсем не так представляла себе властителя французских умов!

– Знаете, Анастазья, в прошлом году я выступал в Москве с лекцией о Сартре и Раймоне Ароне[55 - Раймон Клод Фердинанд Арон (1905—1983) – французский философ, историк и политолог.], – начал Батист, немного растягивая слова, как будто и сейчас находился перед благодарной аудиторией. – Русские студенты поразили меня своей эрудицией: задавали дельные, острые вопросы, на прекрасном французском. Москва меня эпатировала – да, это именно то слово! И тем не менее я предпочитаю Санкт-Петербург: великий имперский дух, места Достоевского… Ведь вы из Москвы?

– Да, я там училась, но…

– Здесь у нас всё скромно, в традициях этого края, – продолжал знаменитый неоструктуралист. – Я вижу, вас удивляют низкие потолки, голые стены… На острове Ре всё сурово и лаконично! Я постарался максимально сохранить уникальный дух этого жилища. Это дом местного доктора; мой отец приобрёл его случайно, но это истинная жемчужина.

Действительно, морскую резиденцию де Курзелей никто бы не назвал шикарной: как и большинство строений на острове, традиционный белый домик с зелёными ставнями выглядел довольно неказистым, хотя оказался вполне современным внутри.

– Мы специально добавили пристройку, чтобы чувствовать себя в комфортных условиях. Конечно, это стоило кучу денег… – вмешалась Жюльет, мама Жан-Ива, с которой Настя уже успела бегло познакомиться в Париже. – Скажите, Анастазья, а ваши родители не возражают, что вы не приехали в Россию на Рождество?

– Родители? Нет, моя тётя… – начала Анастасья, но Батист снова перебил её:

– Жюльет, дорогая, ты забыла, что по православному календарю Рождество празднуют на две недели позже – кажется, седьмого января?

Не дожидаясь подтверждения своих слов, он протянул Насте бокал с какой-то жидкостью янтарного цвета. Неужели коньяк на аперитив?

– Это пино! – провозгласил Батист де Курзель. – Пино-де-шарант. Вы уже знакомы с этим напитком? Находясь здесь, мы уже не парижане – делаем всё как местные жители…

Глотнув, Настя поняла, что это креплёное вино – довольно приятное, немного напоминающее разбавленный коньяк.

– Кстати, дорогой, вчера доставили подарок от Рафаэля – ящик вина из Сент-Эмильона, я тебе говорила? – обратилась к мужу Жюльет.

Рафаэль? Настя невольно насторожилась. Неужели это тот самый жгучий брюнет во всём чёрном? После памятной вечеринки она осторожно расспросила Жан-Ива, и её догадки подтвердились: даже в продвинутом кругу интеллектуалов этот тип слыл чудаком, «американцем» и, как она сразу почувствовала, безудержным донжуаном. Знаменитая связь с Марианной Обенкур не была единственной: Жан-Ив упоминал о романах и с другими известными женщинами. «И что они только находят в этом пижоне?» – добавлял её бойфренд, ничуть не смущаясь того, что речь идёт о его крёстном.

– О да, щедрая Марианна Обенкур, видимо, присылает ему по ящику в месяц, – благодушно заметил философ, вальяжно расположившись на диване со своим бокалом пино. – Кажется, она купила тот самый шато[56 - Шато – здесь: винодельческое хозяйство.], который когда-то хотели заполучить китайцы? А ведь я давно говорил, что надо законодательно запретить передавать французские виноградники в чужие руки!

– Рафаэль – крёстный Жан-Ива, – пояснила Жюльет. – Мы дружим с давних времён, его мать общалась с семьёй Батиста, поэтому мы попросили его быть крёстным, хотя он был слишком молод для этой роли. Ну, вы понимаете…

– Дорогая, Рафаэль – человек с энциклопедическими знаниями и прекрасный специалист по России, – перебил её Батист. – Возможно, Анастазья была бы рада с ним пообщаться. Что из того, что он любовник Марианны Обенкур? Назовём вещи своими именами, мы ведь не в каменном веке?

– Батист, мне кажется… О, я вижу, подъехали Флоранс с Мишелем…

Метнув на мужа многозначительный взгляд, Жюльет поспешила встречать только что прибывшую дочь – маловыразительную особу с вытянутым лицом, которую Насте в прошлый раз не удалось разговорить даже на пару банальных фраз.

Батист, налив ей добавки янтарного пино, доверительно продолжал:

– Жюльет до сих пор считает нас католиками. Впрочем, мы ими, конечно, являемся, но это не мешает нам здраво смотреть на вещи. Нравы изменились, и в этом нет ничего сверхъестественного. Лично я уже не вижу криминала в однополых браках и суррогатном материнстве. То, что раньше делалось тайком, просто признали нормой, вот и всё! Боюсь ошибиться, но, кажется, в России на это смотрят иначе?

– О, нравы меняются везде, – уклончиво ответила Настя, предпочитая сменить тему. – А что изображено на этой картине – кажется, какое-то судно?

Ей безумно хотелось выведать побольше про Рафаэля и Марианну Обенкур, но это могло показаться неприличным. Она даже нашла в Интернете пару их общих фотографий… Знаменитая магнатша, выглядевшая лет на десять старше своего приятеля, казалась совершенно обыкновенной, даже некрасивой – бледная брюнетка, каких в Париже пруд пруди, в самом обычном чёрном платье.... Неужели у этой женщины, владелицы крупнейшей промышленной империи, нет желания хотя бы одеваться в соответствии со своим положением? По-видимому, Санти-Дегренеля привлекает в ней что-то другое…

Жан-Ив, только что перетащивший из машины вещи – им всё-таки выделили комнатушку в гостевой пристройке, – наконец устроился на диване рядом с Настей и собственнически положил руку ей на плечо. Как ни невыразительно было его лицо в круглых очках, Настя чувствовала: он горд тем, что впервые приехал к родителям с девушкой. Конечно, она не Марианна Обенкур, но всё же…

Глава четвёртая. Ошибка Камиллы

Париж, 2018

Почему он не стареет?

Лёжа рядом с Рафаэлем на так хорошо знакомой ей «дворцовой» кровати с балдахином, Анастасья смотрела на по-прежнему атлетически безупречное мужское тело. Идеальная модель для древнегреческой скульптуры… Смуглая кожа, едва тронутые сединой блестящие волнистые волосы – даже ещё не «перец и соль», как говорят французы! В свои тридцать шесть она, пожалуй, тоже неплохо сохранилась: привычка заниматься йогой, возникшая после очередного тренинга на Гоа, пошла ей на пользу. Да, вместе они смотрелись очень эффектно, хотя в последнее время так редко выбирались куда-то вдвоём…

Анастасья не дождалась пятницы и приехала к Рафаэлю сразу же, как только он вернулся из Милана, поэтому впервые за долгое время они проснулись вместе в такую рань: в десять начинались его лекции. За окном, выходившим на одну из лужаек Сите-Ю, мелькали редкие любители утренних пробежек. Начинался один из типично дождливых ноябрьских дней.

Обычно, когда она оставалась с Рафаэлем, снов не было. Но в этот раз вместо чёрных террористок появился высокий страшный человек, в котором Анастасья тут же узнала Вронского. Он ехал на вороной лошади и намеревался её задавить – она в ужасе отпрянула и проснулась… Неужели на неё так подействовала эта книга? Наверняка Рафаэль с иронией отнёсся бы к её впечатлительности, ведь он, со своей уникальной начитанностью, воспринимает литературу совершенно иначе.

Завтрак проходил в полном молчании: по утрам Рафаэль не любил расточать красноречие. Однако Анастасья не могла сосредоточиться на своём кусочке багета с джемом.

– …Кстати, помнишь Нину Поярчук, мою однокурсницу? Я иногда вижу её в соцсетях, а тут случайно посмотрела интервью на одном русском портале. Она видная персона – пиарщица в крупном банке.

– А, мадам Фостер… Да, я встречался с ней в России – я не говорил? Столкнулись на конференции в Сколково.

– Я не знала, что у неё есть дети, тем более двое… – заметила Анастасья.

– Трое. Вернее, третий намечается, – уточнил Рафаэль. – Впрочем, это её не портит, она отлично выглядит.

«Ждёт третьего… Да, Поярчук – просто ракета», – подумала Анастасья. Карьера, муж, трое детей – кому ещё из подруг удалось что-то подобное?

– Она на редкость энергичная особа, – заметил Рафаэль. – Не передашь мне круассан? Скажу Гилену, чтобы поменял булочную. Багеты сегодня просто отвратительны, тебе не кажется?

– Рафаэль… Послушай, наверное, сейчас неподходящий момент…

– Дорогая Анастазья, он всегда будет неподходящим – если это то, о чём я думаю. – Голос Рафаэля звучал ровно и бесстрастно, но ничего хорошего это не предвещало.

Как всегда, он знал обо всём заранее – даже о чём она не решалась сказать! Впрочем, Анастасья не собиралась сегодня этого делать, и всё из-за всадника Вронского, будь он неладен!

– А если бы у нас был ребёнок? – твёрдо произнесла она: в конце концов, что в этом такого?

Рафаэль, положив на тарелку аккуратно разрезанный пополам круассан, посмотрел на неё одним из своих убийственных взглядов:

– Ты знаешь, что я защитил докторскую по постсоветским политическим системам. Считаюсь одним из лучших экспертов по России и СНГ, неплохо знаю Северную Америку. Что ещё? Высокое Возрождение, редкие книги, антиквариат, вина Старого и Нового света… Но дети – не моя специализация! Надеюсь, я ответил на твой вопрос?

***

«…Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь её в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна».[57 - Л. Н. Толстой, «Анна Каренина».]

Выходит, всё новое – то же старое, что было сто, двести, триста лет назад… Страницы на экране бежали одна за другой, и Анастасья, читая о страданиях Вронского и Анны, мысленно проводила неожиданные параллели.

Иметь семью, детей, быть верным жене – пожалуй, в тех кругах, где вращается Рафаэль, это верх банальности! Взять хотя бы де Кортуана, директора Ля Гранд-Эколь: ведь он для многих, включая своих студентов, был образцом для подражания. Или Марианну Обенкур… Бедная старушка переживала непростые времена: журналисты смаковали подробности, вымышленные и реальные, её связи с фотографом Франсуа Барнье и его беспардонные махинации, о которых Марианна, по-видимому, и не подозревала. Сколько же у неё было этих любовников – а может, ещё и любовниц?.. Да, ничто не вечно под луной – Анастасья, наивная дурочка, просто этого не понимает!