Акванолики

– П-почему же, я её де-демонтировал… Только я б-был не один, и я ни-ничего туда не п-прятал…

Услышав это, Фантом, оставив группу ученых, приблизился к синяку. Он строго посмотрел на бедного работягу.

– Конечно, ты в тот день ничего не прятал, – устрашающе спокойно заговорил он. – В день обнаружения диск уже вытаскивали, а положил его ты при первичной установке батареи. Разве не так? Мы же всё знаем, и отпираться нет смысла.

– А я… и не-не отпираюсь, – чуть не плача ответил синяк. – Ме-меня господин п-правитель спросил, отк-куда появился д-диск, и я че-честно ответил, что не-не знаю, потому что не-не прятал его!

– Тогда, может быть, ты знаешь, кто положил диск в батарею? – грозно спросил Наяри. – Ведь ты только что подтвердил, что присутствовал при первичной установке, а значит, видел, кто мог спрятать его в батарее.

Синяк вновь сжался в подобие шара из-под алкопара.

– Не молчи, – резко сменив тон, рявкнул академик. – Когда спрашивает правитель!

– Я… знаю, кто это сделал… – прошептал полуживой акванолик.

– Ну, говори же, пока мое терпение не лопнуло, – прошипел Наяри.

– Это… это… мой… отец, – заикаясь, выдохнул синяк.

Премьер-министр медленно повернулся и, обжигая светящимся взглядом, грозно оглядел академиков.

– Какого дранозавра вы вытащили меня из зарядки? Неужели сами не могли как следует допросить синяка и вызвать меня уже после того, как окончательно убедитесь, кто виноват?– Помилуйте, господин премьер-министр, – вступился за всех Фантом. – Когда мы собрали всех, кто менял тогда батарею, и стали выяснять подробности, то установили, что диск на тот момент уже находился в ней.

– Это и так понятно, дальше что? – раздражительно оборвал его Наяри.

– Мать этого синяка сказала нам, что ее сын притащил этот диск домой с рудника. Мы спросили, почему они не оставили заявку о находке в соннике? Мать удивленно спросила: "А зачем? Это же обычная поделка?" Тут ее перебил муж, бригадир синяков, и заявил, что так приказал ему академик, к которому первоначально отнесли диск. Мать, ничего не понимая, смотрела то на мужа, то на нас. Имени того академика никто назвать не смог, и мы решили, что это ложь с целью снять с себя ответственность за присвоение чужого имущества. Поэтому мы увели их сына в библиотеку и решили поговорить с ним наедине, надеясь, что без родителей ему будет легче во всем сознаться и, наконец, рассказать правду. Но он продолжал твердить то же самое. Тогда мы осмелились вызвать вас, господин премьер-министр, будучи уверенными, что в вашем присутствии он перестанет врать. А сдавать его в сонник, по понятным причинам, мы не стали.

Наяри на секунду задумался. Его раздражали вечные отговорки подчинённых, когда с ними пытаешься нормально беседовать. Поэтому, наливаясь гневом, он протянул руку к дрожащему синяку. Мгновение – и разряд энергии, словно хлыст, прошёлся по бедняге, сковав его и взметнув в воздух. Тело несчастного вспыхнуло нестерпимо ярким голубым светом.

– Если ты сейчас же не скажешь правду, я превращу тебя в пепел! – Ярость правителя пульсировала в воздухе, и его золотой костюм отразил свет миллионами искр, словно вспышка на поверхности Ярила.

– Пощадите, господин правитель! – взмолил акванолик. – Я расскажу всё, как есть, клянусь! Только не отнимайте жизнь!

Премьер-министр нехотя опустил трепещущее тело на пол и, склонившись, прошептал голосом огнедышащего дранозавра:

– Это твой последний шанс. Постарайся выдать мне такую историю, чтобы я поверил в каждое твое слово…

***

В тот день группа академиков приступила к исследованию местности, где геологи обнаружили новые залежи жидкого спирта. Атмосфера планеты большей частью состояла из паров этой живительной жидкости, которые естественным путём испарялись с маленьких озёр, обнаруженных на небольшой глубине, через пористую скальную породу. Оставшийся жидкий спирт стекал в самое нижнее, большое озеро, которое и нужно было обнаружить и закрыть непроницаемыми щитами, чтобы было возможно откачивать драгоценный пар и наполнять им хрустальные сферы. Возведение щитов над всеми обнаруженными точками не только непомерно дорого, но и чревато катастрофическими изменениями в хрупком составе атмосферы. Беда в том, что эти южные земли планеты были единственным пристанищем для жидкого спирта. В период спада активности ядра планеты, природного алкопара в атмосфере не хватало для полноценной жизни акваноликов. Поэтому жители стали массово гибнуть от недостатка столь привычных спиртовых испарений. Был срочно собран кабинет министров, и на этом планетарном совете приняли непростое решение об искусственном производстве алкопара. Все найденные месторождения располагались в окрестностях поселения Кош, где жили чекуши. Вовсю уже работало три разработанных рудника. Этот должен был стать четвертым.

Было решено прежде досконально изучить скальный хребет, проследить пути ручьев, берущих своё начало из уже известных небольших озер. Для расширения проходов и пещер к академикам приставили внушительную группу синяков, оснащенных новейшим техническим оборудованием.

Бригадиром был Плат, отец Гала – кремень-мужик, чьи руки помнили жар плазменной сварки и холод пещерных глубин. Ребята работали как единый механизм, годами плечом к плечу возводя немыслимые конструкции, понимая друг друга по едва уловимому жесту. Пока учёные корпели над расчётами и прокладывали маршруты, синяки были предоставлены сами себе. Поддерживая связь по общей внутренней линии, они были готовы по первому зову Плата мгновенно собраться вместе. И вот, один из молодых, воспользовавшись короткой передышкой, решил бросить взгляд на уже знакомое озеро. Сами по себе эти скопления жидкого спирта не представляли для него особого интереса. Лишь недавно была разработана и запущена система подачи этого сырья на завод для переработки в столь необходимый алкопар. У синяков не было ни подходящего оборудования, ни средств, чтобы его приобрести, поэтому жидкий спирт оставался для них лишь геологическим образованием. Но любопытство – штука заразная: откуда он берется, этот спирт, в утробе планеты?

Осматривая озеро, синяк вдруг заприметил на одном из выступов пещеры нечто странное и, крадучись, приблизился. Это был плоский диск, чернее ночи, то ли камень, то ли металл, но явно не с Айкона, а словно созданный в пучине мироздания.

Сердце заколотилось в груди, и молодой парень, оглядываясь, поспешил к бригадиру, шепотом поведав о своей находке. Решили сообщить академикам, но, помня о субординации, они не посмели обратиться к главному, а всё рассказали одному из молодых мирологов. Новость заинтриговала его, и вскоре они втроём стояли на берегу, вглядываясь в хрустальную гладь озера.

Учёный, окинув взглядом диск, вдруг побледнел, словно ночная звезда, и приказал молчать о находке. Оставлять артефакт на виду было равносильно приглашению беды, поэтому без лишних слов он повелел синякам сбросить артефакт в озеро, что те и исполнили беспрекословно. Бригадир, нахмурив брови, строго наказал молодому рабочему забыть об этом происшествии, тем более что пришло время возвращаться к основной работе.

Но сам он не мог отделаться от навязчивых мыслей о находке. Как диск возник из ниоткуда? Какую дремлющую опасность таит в себе? На следующий день, словно ведомый незримой силой, он вернулся к тому самому месту и замер в изумлении: диск лежал на том же выступе, словно насмехаясь над попытками избавиться от него. Тревога закралась в его сердце. Нужно было унести эту загадочную вещь подальше, спрятать в надежном месте, прежде чем она нанесет непоправимый вред исследователям. Недолго думая, бригадир, ощущая прохладу металла, завернул диск в изоляционную фольгу и спрятал во внутренний карман плаща. Улучив момент, когда бригада была поглощена работой в русле спиртового потока, он, словно тень, скользнул в сторону дома. Куда же его положить? В дом, где царит семейный очаг, нельзя вносить эту неизученную и, возможно, опасную вещь. Решение пришло мгновенно: работяга спрячет диск в своей мастерской, прикрыв его старым мешком из-под запчастей. Успокоившись, он вернулся к своим обязанностям.

Утром следующего дня его разбудил тревожный голос жены. Оказывается, их любознательный сын Гал обнаружил таинственную находку и, охваченный жаждой познания, принялся за её изучение. Мать застала его за этим занятием. Гал, застигнутый врасплох, не мог вымолвить ни слова в ответ на её вопросы, откуда у него эта странная вещь. Обеспокоенная жена решила разбудить мужа и посоветоваться прежде, чем сообщить о находке трезвенникам. Синяк, услышав о случившемся, едва не поддался панике, осознавая, к каким последствиям это может привести. Нужно было срочно спасать положение.

В голове, словно в бушующем море, не возникло ничего более убедительного, чем спонтанная отговорка: парень, дескать, из обломка горной породы, принесённой с разработки, вознамерился высечь себе забавную игрушку. Мать, кажется, поверила и вскоре забыла об инциденте. Отец же, нахмурившись, отчитал сына за присвоение чужого и приказал молчать о диске, запретив к нему прикасаться впредь. Но любопытство грызло юношу изнутри. Он украдкой, при первой же возможности, выносил диск и, словно миролог, испытывал всевозможными способами, пытаясь разгадать его тайну. Тогда отец решился на отчаянный шаг: спрятать сокровище в библиотеке академиков. Во время замены ярильной батареи он незаметно подсунул «игрушку» под неё, надеясь, что мирологи обнаружат находку и избавят его семью от нависшей угрозы.

Гал был глубоко обижен поступком отца, но тот, смягчившись, поведал сыну о той незримой опасности, что таилась в диске, и посоветовал навсегда выбросить его из головы. Отец умолчал лишь об одном: о том, где именно он нашёл эту проклятую вещицу.

***

Поэтому Гал, отвечая на вопросы, был уверен, что в его словах не было и капли лжи.

– Значит, до последнего берёг отца, – протянул Наяри, в его голосе звучала задумчивость, граничащая с насмешкой. – Он тебя перед матерью прикрыл, ты его перед нами… Идиллия. Что ж, и что мне теперь с тобой делать?

Он подлетел к академикам. После недолгого обсуждения они пришли к выводу, что дело можно замять: диск найден и засекречен. Синякам строго-настрого велено держать язык за зубами. Гала можно отпускать. Премьер-министр, расплывшись в довольной улыбке, отбыл досыпать в резиденцию. Академики передали синяка обеспокоенному отцу, дотошно выспросив место находки диска. Ему настоятельно рекомендовали не травмировать супругу правдой, продолжая твердить про злосчастную «игрушку» и принести ей свои глубочайшие извинения за доставленные неудобства. В качестве компенсации за расшатанные нервы вручили две руны, щедро выделенные из городской казны. Позже Фантом распорядился поднять списки академиков, работавших над тем злополучным месторождением. Вскоре вычислили миролога, отдавшего приказ выбросить диск в озеро, и вызвали на разговор. Тот, запинаясь, объяснил, что, осматривая дно, заметил странное свечение. Решив, что артефакт – часть секретного аппарата, производящего спирт, юный ученый побоялся лезть не в свое дело. Когда же диск снова всплыл, на этот раз у ярильной батареи, и выяснилось его не айконное происхождение, академик побоялся рассказать о свечении, опасаясь ненужных вопросов. Фантом, внимательно выслушав учёного, признал, что представленные факты действительно заставляют задуматься и вызывают много вопросов, требующих незамедлительного ответа. Не теряя ни минуты, он поручил академику в обстановке строжайшей секретности выяснить, наблюдаются ли аналогичные аномалии в других озёрах, всплывали ли там когда-либо подобные диски и, самое главное, установить природу таинственного свечения, исходящего из глубин озера. При этом академик должен был действовать, не привлекая внимания, и регулярно докладывать Фантому о каждом своем шаге.

Глава 3

Расшифровка диска продвигалась очень медленно. Мирологи колдовали над обратной стороной артефакта, филигранно настраивая лазер и извлекая потоки древнего текста, которые тут же преобразовывались в цифровые файлы. Они, словно инжинеры души, использовали нейроинтерфейсы, подключаясь к энергетическим слепкам, оставленным на диске. Так учёные искали не только слова, но и эмоции, переживания людей, чтобы понять их мотивацию и страхи. Другая группа, подобно лингвистическим археологам, погружалась в пучину забытого языка Человеков. Язык этот, словно осколки разбитого зеркала, дошёл до них в обрывочном виде, пестря непонятными словами, словно письменами из другого мира. Требовалось время, кропотливое исследование, чтобы восстановить утраченные значения, вдохнуть жизнь в мёртвые символы.

Эта задержка терзала премьер-министра, чье нетерпение росло с каждым прожитым днём. Он жаждал как можно скорее узнать, какую ценность таит в себе это послание для государства. Он окутал проект секретностью, привлекая к работе только самых надёжных и проверенных ученых, но их, увы, катастрофически не хватало. Вся работа велась под покровом абсолютной тайны, а каждое добытое слово, каждый символ автоматически получал статус государственной важности.

Огромная территория в недрах Научной Гильдии Единой Ликерии, занимающейся исследованием не только Айкона, но и других планет, была отдана в распоряжение исследователей. В этих стенах рождались самые смелые изобретения, воплощались дерзкие проекты, проводились опасные испытания. Но даже здесь, в самом сердце науки, работа над диском оставалась тайной за семью печатями, скрытой от любопытных глаз. Доступ в подземные святилища был открыт лишь для избранных – пятидесяти акваноликов, непосредственно занятых в работе с артефактом. Автоматизированная охрана стерегла подступы к тайне, и лишь знающие пароль допуска могли проникнуть в подайконные помещения. Любое нарушение, любая оплошность карались смертью, быстрой и безжалостной, без суда и следствия.

Ежедневные отчеты о Человеках, словно электрические импульсы, скользили по секретному каналу связи прямиком в руки премьер-министра. Каждая строка – откровение, переворачивающее привычную картину мира. Оказалось, люди обитали в совершенно ином измерении. Их планета, Земля, в разы превосходила Айкон, а время текло в тысячу раз медленнее.

День на Айконе – тысячелетие на Земле! Светило, дарующее жизнь, они звали Солнцем. Но самым шокирующим, непостижимым для акваноликов, было другое: их опьянение от спирта и утоление жажды водой! Академики, словно в лабиринте, блуждали в попытках постичь эту странность. Методы, которыми Человеки обеспечивали своё существование, казались до смешного примитивными. Электромагнитные силы, столь могущественные в нашей вселенной, для них оставались почти неизученными, оружие – жалким подобием. Лишь расщепление ядра атома и робкие шаги в генетике указывали на потенциал, так и не раскрытый до конца. Неуклюжие тела людей требовали пристального изучения, но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять – акванолики ушли далеко вперед. Среди этого потока информации обнаружились убедительные доказательства того, что цивилизация Человеков была прародительницей акваноликов. Их Земля пережила катастрофу, но нация выжила и продолжила развиваться. Правда, прогресс привёл к тому, что они в конце концов всё равно уничтожили свою планету.

Предвидя неминуемый конец, они создали диск, своеобразную летопись, послание в бутылке, брошенное в космический океан в надежде, что когда-нибудь другая цивилизация прочтет их историю и извлечет урок из их трагической судьбы.

Итак, как же акванолики, народ алкопара, оказались потомками землян? Всё дело в особенности человеческой природы, в разделении на бренное тело и бессмертную душу. Так жители Земли именовали свою биологическую оболочку и эфирную субстанцию, хранилище памяти, летопись прожитой жизни. Эти самые эфирные сущности, словно странники, тысячи галактических лет бороздили просторы вселенной, пока не нашли пристанище на Айконе. Так на планете зародилась жизнь.

Большая часть воспоминаний, словно звёздная пыль, была развеяна космическими ветрами, оставив лишь туманные отголоски в легендах, которые давно перестали воспринимать всерьез. Но в свете новых открытий, мирологи, словно археологи души, с удвоенным усердием принялись изучать сохранившиеся предания. Их работа может произвести эффект взорвавшейся сверхновой в межгалактическом сообществе. Этого более всего и страшился Наяри.

Их народ еще не окреп достаточно, чтобы выдержать бурю межгалактических распрей. Раскрытие их истинной истории может стать искрой, способной разжечь войну, в пламени которой сгинут акванолики, а могущественные империи вновь захватят первенство и власть в этой вселенной.

Премьер-министр поделился своими тревожными мыслями с Пушем, своим давним другом и коллегой, министром Госбезопасности, чья волевая рука управляла штатом военных и стражей порядка Айкона. Предупредив о святости тайны и важности информации, Наяри подробно изложил ситуацию.

– Да брось ты это! – лениво протянул Пуш. – Запечатай эти файлы вечностью и спрячь в самый дальний сервер секретного архива. Забудь об этом диске, словно его и не было. Вот и все решение.

– Так нельзя, – возразил Наяри, в голосе которого звучала боль. – Это наша история, память о наших прародителях.

– И что с того? Что изменится, если каждый смертный узнает о наших предках? Только подкинет дровишек в огонь вражды! Не дай Око, чтобы это случилось. Тебе нужна война?

– Возможно, ты и прав, – задумчиво пробормотал премьер-министр, уступая напору доводов.

– К дранозаврам раздумья! Давай лучше предадимся радостям жизни и забудем о заботах!

Обняв Наяри за плечи, Пуш потащил его в золотой зал, где их уже ждали приглашенные акванолики. Товарищи предложили всем присутствующим отведать кристально чистой воды, и за светской болтовней министр на время отпустил мучившие его переживания. На плавающих подносах мерцали диковинные угощения: межгалактические деликатесы – причудливые переходники с газами соседних планет, хрустальные сферы, источающие ароматизированный алкопар, и, конечно, самый драгоценный напиток – чистейшая ледяная вода. От нее акваноликов охватывал дурманящий хмель, и чем неистовее была стужа воды, тем стремительнее и глубже становилось опьянение. Вода, заключенная в хрустальные сферы, вдыхалась подобно алкопару, оседая бриллиантовой росой на внутренней поверхности эфирного тела и медленно стекая обратно в шар.

Желающие лишь слегка расслабиться избавлялись от сферы, а те, кто жаждал беспамятства, вновь втягивали прохладную влагу. Однако более трех затяжек делать не рекомендовалось, ибо неосторожность грозила отравлением и обжигающими муками.

Но услада парами была не единственной забавой, щекочущей чувства и дарящей восторг.

Как повелось на Айконе, бесполость не отменяла ни уз родства, ни продолжения рода, лишь облекала их в формы, чуждые иным мирам. Акванолики просто договаривались друг с другом и соединялись нижней частью через переходник. В зависимости от цели в переходник помещались разные вещества. Для создания детей в переходник помещался химический раствор, который во время соединения брал лучшие составляющие эфирного тела у обоих партнёров и создавал из них новую цепочку соединений. Переходник отдавался в инкубарий, где Восстановители следили за правильным развитием нового эфирного тела. В момент оформления документов у пары спрашивали, как они решили распределить обязанности по воспитанию нового гражданина Айкона. Если кто-то из родителей решал полностью посвятить себя воспитанию, то он менял имя и получал право называться матерью.

Этому члену семьи выплачивалось пособие из казны до полного формирования ребёнка. В любой момент мать могла забрать малыша домой, выйти на работу, а также вернуть себе прежнее имя. Но тогда семья лишалась денежного пособия, и все расходы по воспитанию ложились только на их плечи. Более высокие сословия предпочитали разделить обязанности поровну и не менять своего статуса. Тогда они оба назывались отцами. Более низкие сословия соглашались на изменение статуса одного из пары, так как пособие выплачивалось регулярно, что гарантировало постоянный доход в семье. В первое время ребёнок был бесцветным.

Только через год формировался цвет в зависимости от того, кто из партнёров имел больше важных и нужных для государства качеств. Если таковых было очень мало, то развивающийся акванолик становился синим или чёрным.

Если партнёры просто желали приятно провести время вместе, то для экономии воды и других деликатесных газов они помещали в переходник выбранные увеселители и совместно вдыхали испарения.

Ритуал совместного вдыхания эфирных газов стал закономерным апогеем вечера. Лишь под покровом густой ночи гости, словно призраки, начали растворяться в лабиринтах улиц.

Пуш, пьяный в дым, покинул золотой дворец, а премьер-министр, подпитываясь энергией ярилиной батареи, окончательно решил: завтра же издаст указ о прекращении опасных исследований диска и роспуске всей исследовательской группы, предварительно взяв с каждого клятву молчания под страхом позорной казни за разглашение государственной тайны.

Глава 4

Жизнь на Айконе тем временем шла своим чередом. Года пролетали незаметно.

Поль отключился от ярильной батареи на рассвете. Над сонным городом ещё клубилась фиолетовая мгла, когда он скользнул к складу, где штабелями громоздились шунгитовые ящики с пустыми хрустальными шарами из-под алкопара. Его обязанность – доставка этих драгоценных контейнеров в рудники. В недрах планеты скрывалось большое озеро жидкого спирта.

В периоды активности планетарного ядра, спирт закипал, и пещеры над озером наполнялись живительным паром. Его и закачивали чекуши в хрустальные сферы. Мирологи нашли способ удешевить добычу: сам жидкий спирт выкачивался и на заводе искусственно выпаривался, а для разнообразия в элитные сорта добавляли пятипроцентные ароматизаторы. Это не только приносило баснословные прибыли, но и позволяло круглый год снабжать всех жизненно важным продуктом, не завися от периодов активности ядра. Искусственный алкопар был грубее, не позволяя акваноликам дышать полной грудью, но зато и смертность от его недостатка сошла на нет. Правда, продолжительность жизни сократилась вдвое. Если раньше акванолик жил тысячу лет, то теперь пятисотлетний юбилей считался великим счастьем. Правительство и богачи могли себе позволить роскошь – натуральный алкопар, добытый прямиком из пещер. Это обеспечивало им долголетие и незыблемость власти над остальным народом.

Поль доверху наполнил ящиками гудящий дрон. Отрегулировав силу магнитного поля, он активировал его. Машина, откликаясь на усиление амплитуды, стала подниматься в верх. Поль распахнул створки своей хижины, накинул чёрный плащ и, словно тень, скользнул в ночь, направив дрон курсом к рудникам.

Активность ядра уже угасала, словно догорающая звезда. Скоро, на долгие полгода, чекуши переключатся на выкачку жидкого спирта, лишая Поля всякого заработка. Десять лет назад, рудник забрал его отца, оставив двенадцатилетнего Поля круглым сиротой. Мать, обезумевшая от горя, пристрастилась к воде. Однажды перейдя черту дозволенного, она отравилась, растворившись в бесконечных файлах ЧЕЛО. Пособие выплачивать перестали. Его выходил Эйл, сосед – старый акванолик, сколотивший состояние на торговле с петликами, инопланетными торговцами с соседней планеты. Но и Эйл теперь покоился в холодных архивах ЧЕЛО, предоставив Полю самому бороться за выживание.

Эйл в своё время оплатил обучение парня в лучшей ликерии, но клеймо происхождения не позволило юноше задержаться там надолго. Пока опекун был жив, его терпели, но сразу после его смерти вышвырнули вон. Где это видано, чтобы чекуш, отпрыск чернейшей расы Айкона, учился наравне с мирологами, аристократами белого среднего сословия? Позор нации! Так и не завершив образование, Поль был вынужден довольствоваться работой подсобного рабочего. Из-за юного возраста ему поручали лишь перевозить пустую тару из города на рудники. И эта работа была сезонной. К выкачке спирта Поля не подпускали и близко.

Именно поэтому парень решил выжать из себя несколько сверхурочных смен, чтобы запастись алкопаром до следующей активации ядра. Покупка искусственного была опасна для здоровья, да и средств у него было в обрез. Те медяки, что оставались после покупки пара, Поль складывал в накопитель, мечтая через пару-тройку циклов нанять молодого, подающего надежды миролога, чтобы все-таки закончить ликерию в память об опекуне и получить заветный диплом. Только так он мог вырваться из этой трясины нищеты, стать хотя бы синяком и получить более престижную работу. Погруженный в размышления о будущем, Поль и не заметил, как достиг рудников. Пожилой чекуш, не торопясь, пересчитал выгруженные ящики, внес количество шаров в книгу учета и отсчитал горсть медных монет.

– Что так мало? – в голосе Поля звучало неподдельное удивление. – Всегда алтын за шар был, а тут всего шестьдесят. Получается, четверть алтына за шар…