скачать книгу бесплатно
Он присел, достал заветный блокнот и начал заниматься делом.
– Так это ж надо остановку свою не прозевать, – подумал Арсен, – а то страх, как не переношу опаздывать.
Музыка долбила перепонки по полной. Каждую остановку Сеня вытягивал правый наушник и прослушивал название станции, залипая в ленту соц сетей, параллельно кидая наброски в блокнотик.
– О, моя следующая. – Вставая. – Странно, что вагон совсем не забит.
Сеня выскочил из вагона и пошёл в сторону эскалатора.
Ух, живописные, подземные станции. Каждая несла за собой индивидуальный почерк.
Как же весело подниматься на эскалаторе, а смотреть на людей, движущихся в противоположную сторону было хоть не культурно, но познавательно.
– Вау! Какие высокие дома! – Сеня открыл рот и рассматривал строения по сторонам. – Та шоб я тут жил… не гоните! Это ж целые небоскребы. Чувствую себя таким мелким. Аж дух захватывает! Ух! Урбан…
Сенечка точно знал, где находиться универ, ведь навигатор покажет дорогу даже в лесу.
– Так, а шо там часы мне покажут? Пол девятого?! Юху! Мне на девять. Та ты шо! Можно даже в развалочку грести.
Развалочка у Арсена плохо получалась. Сложно передвигаться в медленном темпе, когда привык к такому сумасшедшему трафику.
В такое время город просто кишит молодежью. Кто-то на учебу. Кто-то мимо учебы. У каждого своя дорога.
Крыша универа виднелась сквозь многоэтажные высотки.
Сеня петлял сквозь всех этих людей, лавируя то влево, то вправо, словно на праздник; для него всё было сущим праздником, а не каторгой. Странно, как для типа, который прогулял мимо школы одиннадцать лет жизни.
Вот он – универ. Самое родное место на ближайшие четыре года, а, может, и больше, если повезёт.
Территория просто невероятная. Ландшафт бомбезный: фонтанчик, клумбы, аккуратно постриженный газон и огромезная доска выдающихся выпускников. Сенечка знал, что скоро и его фотография займёт там почетное местечко.
Сеня наступил на шо-то мягкое и сразу не понял юмора: почему нога не скользит по старому кафелю? Он глянул вниз и шокирующе-удивлённо воскликнул:
– Тут прям очень сказочно! – Понемногу приходя в себя. – А где моя аудитория?
Сеня заглянул в расписание:
– Ага! Мне в триста первую! – Невзначай поправляя на себе одежду, поднимая козырёк старого кепарика. – Ну, удачи мне.
Сеня плавно передвигался коридором, рассматривая всё с таким же энтузиазмом ковёр под ногами: то прыгая, то проверяя пальчиками ворс.
Триста первая, вторая, третья, четвёртая…
– Так, стопулики! А мне в пятую или в первую? Так, если мне не изменяет память, в пятую… или в первую. Та не, сто процентов в пятую. Не понял юмора… Хм… Не задача. А где пятая?
На встречу Сене передвигалась женщина с обслуживающего персонала. Он собрал мысли в кучу и аккуратненько поинтересовался:
– Девушка! Погодите!
Женщина повернулась, показывая жестом на себя, как-бы интересуясь – «Это вы мне?»
– Да-да, это я вам, – передвигаясь навстречу, – погодите!
– Чего надо?
– Подскажите, где триста пятая находится?
– Во, – показав прямо, – перед носом же!
– Ой! Не заметил! – Неловко засмеявшись. – От Емеля!
– От же ш молодьож…
Было понятно, что она не настроена на диалог с конкретным молодым человеком, поэтому пошла дальше, виляя большой попкой, словно Глория из Мадагаскара.
– Большое спасибо, выручили!
– Тук-тук, не опоздал? – Просовывая физиономия в щель. – Разрешите войти?
Препод уже что-то глаголил, хотя до начала пары было ещё четыре минуты.
В аудитории пахло дорогим парфюмом – «Hugo Boss». От кого это такой приятный запах? Гагага. Не от препода же.
– Здравствуйте! Не опоздали. Проходите, присаживайтесь, где вам удобно. Я только разогреваюсь.
В аудитории засела нехилая рать, закаменевшая от интереса.
– Ещё раз напомню, для новопришедших, как меня величать. Обращаться ко мне можете Рудольф Исраелович.
– Как? – Переспросил Сеня. – Давайте я запишу.
– Молодой человек, в вашем возрасте рано и крайне невыгодно иметь проблемы со слухом! Это я вам, как профессионал говорю. Поразмыслите над моими словами, милейший. Иначе вы здесь лишний.
Рудольф Исраелович выглядел совсем не как человек, который может колоть словом, подобно шпаге; это был мужчина лет тридцати пяти- сорока, скорее всего, не женат.
Выглядел, как обычный, среднестатистический бедный препод-мышонок. Имел не высокий рост, острый, как копье, нос; массивные уши, которые спрятались за густой шевелюрой; черноту и строгость взгляда ярко выделяли оптические очки, без которых он вряд-ли что-то видел; основной упор немного припадал на правое плечо, видать скосилось из-за сумки, но на ногах стоял уверено; лишних жестикуляций не демонстрировал; над такими обычно издеваются и отжимают, шо половую тряпку
– Шо он о себе возомнил? – Прокручивал Сеня.
– Молодой человек, на мне разве мультики показывают или фильмы для взрослых? – Накалял Рудольф Исраелович. – Или, может, я вам понравился? Простите, но я натурал.
Аудитория упала на «гага».
Сеня смотрел на него из-под лба, понемногу возгораясь. Контроль сходил на нет. Он стиснул кулаки, на лице вылезли вены.
– Вам не хорошо? Может, таблеточку? Или как там молодежным сленгом? Колесо закинете?
– Давай, ещё слово! – Шептал Сеня. – Только вырыгни ещё что-то… будет тебе борода!
В аудитории наступила гробовая тишина. Всем было интересно послушать этот словесный махач.
– Представьтесь, молодой человек, а то дыру во мне пробурите, а имени вашего я так и не узнаю.
– Арсен! – Сцепив зубы. – Златников!
– Ладно, Семён, приятно познакомится.
– Может, это у вас проблемы со слухом? Арсен, а не Семён! Пора бы вам задуматься о выходе на пенсию.
– Очень интересно! Мне какая разница? Хоть Ипполит! Присядьте, Арсен, а то слух у вас уже и так никудышный, ещё и артрит заработаете, или сколиоз.
– А вам какая разница?
– Без разницы, милейший, параллельно. Может, прилечь хотите?
– Может, и хочу! – Растягиваясь вдоль парт. – Удобно.
– Я не потерплю такого у себя в аудитории! Это как вы можете себе такое позволить?
– А вот так!
– Это переходит все грани! Как же вы без подушки? Быстренько сбегайте себе за подушкой, а ещё снимите обувь. Она у вас вон какая немытая!
Сеню аж заземлило ненадолго от таких фраз. Коры оскорбить. Это ж нельзя.
– Слушайте, Рудольф Адольфович, может, вы протрете? У вас он во рту как влажно!
– Правильно подметили! – Взяв бутылочку с водой в руки. – Надо горло смочить.
– Смотрите не поперхнитесь, а то всякое в жизни бывает.
– Сердечно благодарю за ваше беспокойство. – Подмигивая. – Так, уважаемые, на чем мы остановились?
– Может, пару начнём? Или у вас понос словесный? Бабы давно не было?
В аудитории наступила длительная пауза. Рудольф Исраелович просканировал каждого взглядом, насколько это было возможно и выдал, как будто изначально подводил к этому:
– От трухлявая голова… вспомнил! Я начал объяснять вам, что в профессии останутся из двухсот человек – максимум трое, остальные же пропадут пропадом: покончат жизнь суицидом, кто-то сконает от тяжелых наркотиков, отдельная часть будет в местах не столь шикарных, а большая часть, – указывая на Сеню, – продаст свою мечту за тридцать серебряников. Всё просто!
– Не обобщайте! – Зарычал Арсен.
– Семён, я не закончил. Я дам вам слово. Не переживайте! – Жестом заткнув Сенечку, как первоклассника. – Вернёмся к моему спичу. И только избранные дойдут к своей мечте и поднимутся на пьедестал искусства.
– Слушайте, Рудольф Макакиевич, вы намекаете на то, что здесь собрались будущие уголовники, наркоманы и продажные тела?
– С чего вы взяли, что я намекаю? Я всё прямо изложил! – Хитро оскалив зубы. – Вы ещё и недалекий? Хотя, кого я спрашиваю?!
– Шо вы себе позволяете? Вы себя видели… дорогой мистер гусак?! – Глаза у Сени загорелись, и он вошёл в азарт. – Вам же, наверное, в жизни не очень фартонуло? Да? Ходите он, как бедняга, в зашарпанном костюме! Хотели продаться, правда? Не купили? Даром отдались, раз уж так громко об этом заявляете! На что вы детей подстрекаете? Вы же просто завидуете..! От кем вы хотели стать?
– Дорогой мой мальчик, вы ещё так юны, а уже так слепы… эх, так ведь и без зрения вовсе остаться можно! Берегитесь! Вы попали в самую непредсказуемую игру и поверьте, вы сможете победить всех, выйти сухим из воды, разве что ножки немного промочив. Вы же на деньги ваших родителей живете? Конечно! Можно и не спрашивать, раз вы у нас такой заядлый деятель искусства. Теперь я хочу немного приоткрыть ваши глазки детские… а стать я хотел космонавтом!
– Ну-ну!
– Давайте представим, что сейчас вам звонят родители и говорят, что купюры закончились и осталась только бумага. Гм… что вы сделаете?
– Нахаслю миллион таких купюр! Нарисую…
– Вы наш художник! Что вы тут забыли, миленький? – Подняв руку вверх, демонстративно указывая пальцем на Сеню. – Здесь только актеры и режиссеры собрались!
– Что?
– Но это сути дела не меняет. Оставайтесь. В одной яме загниёте! – Облизывая губы. – Слушайте. Возьмём аудиторию молодых и перспективных людей – это сто процентов. Восемьдесят – маргиналы, которые понаехали из разных сел, двадцать – коренные, так сказать. Из этих ста – семьдесят пошли в высшее учебное заведение, потому что мамочка так захотела. Двадцать сомневаются. Пять уже нашли себя, но противятся. Ещё пять найдут. Далее перейдём к статистике: пятьдесят процентов не доживут до сорока лет. Здесь актеры и режиссёры – бушующие жертвы толстосумов. К режиссерам претензий нет.
– А…
– Но вы художники всех переплюнули, не выпустив слюны. Если актеры впитывают в себя чужие души, но при этом способны выдать это дело за их внутренние потайные свойства темперамента, то вы художники – полные ублюдки, которые свои души продают в переходах, скверах… где вы там ещё шалавите? Хотите стать настоящим? Но не надпись «official» делает вас настоящим!
– Слушай ты… вы… я ни одной картины ещё не обнажил на чужой глаз! – Чуть ли, не пуская всё дерьмо через ротовую полость. – Вы только и умеете, что чепуху наряжать на людей искусства! Какая же вы.. Мара черноротая!
– Сударь вы мой ненаглядный, если вы не продали ещё своё дерьмо, то это не значит, что вы себя не продадите.
– Фу… Вы закроете сёдня свой рот? Или вам помочь? – Сжав кулак так, что аж руки побелели, – Лучше не накаляйте!
Арсен аж поменялся в лице. Глаза налились багровым оттенком, лоб наморщился, губы сжались в этакую «трубочку», вены выступили по всему телу, где только могли, мотор стучал на все триста.
Он никогда ещё не был заряжен, как сейчас.
Рудольф Исраелович смотрел на него с чувством триумфа, словно охотник, который обезоружил свою жертву. Он ехидно улыбнулся. Потёр руки и сказал:
– Ну-с, продолжим! – Выпрямившись и заняв более удобную позицию. – Вы, Златников, значит уверены, что сможете противостоять самому мощному давлению, я правильно понял?
– Не фолуйте!
– Фоловать? Объясните людям необразованным?
– Не для ваших раковин!
– М, интересно… Значит, предположим, вас не расстроит тот факт, что это ваше последнее посещение университета в этой жизни? – Играя пальцами. – Вы не спешите! Не думайте гадостей! О нашем разговоре никто сверху не узнает, а если даже так получится, что будут претензии в вашу сторону, я стану на вашу защиту. Не переживайте!
– Я не понимаю… стоп! Тогда к чему вы ведёте?
– Дорогой мой, давайте кое-что вообразим? Вот вы… вообразили? Ваша зона комфорта – здесь и сейчас. За ее границами – инстинкты.
– Но…
– Продвинемся чуть вперёд во времени. – Наводя прямую – Я верно чувствую, вы приезжий?
– Ага. – Присев за парту. – Продолжайте.
