108 Дней Ее Жизни

Три года назад, когда я все-таки решила вернуться сюда, мне было очень сложно отыскать дом. Все районы и кварталы так похожи. Тогда у меня уже был адрес и карта, но все равно было трудно. Тетка хотела поехать со мной, ее остановили какие-то важные дела на работе, и мне пришлось ехать одной. Так, в поисках, я и начала запоминать места этого города, было интересно бродить в чужом городе и искать свой кусочек. Мэтт был не в восторге от такого, но и он бы не смог быть рядом. В отличие от меня он ходил на учебу, ему даже нравилось, тогда начался его последний учебный год. Пропускать занятия, все равно, что прийти на экзамен за 15 минут до его конца. Конечно, в Америке спокойно можно купить аттестацию или тот же экзамен. Черт, да можно сразу диплом купить, если имеются деньги. Мэтт мог бы это сделать, но продолжал учиться. Было даже немного обидно, ведь он мог быть со мной, а сидел на нудных уроках, которые ничего не дали ему, кроме оценок на листе бумаги.

Всю свою жизнь я езжу по городам Северной Америки. Мне пришлось объездить штаты Вашингтон, Орегон, Монтана, Невада, Калифорния и Юта. В каждом я побывала минимум в трех городах. Штат Вашингтон изучен мной больше, ибо я провела тут больше времени, чем где-либо еще и бывала во многих его городах. Но… мне мало того, что я видела, где была. Если б у меня было время… Когда Мэтт вернется нужно уговорить его на небольшое путешествие.

Я растянулась на слегка пыльном диване и задумалась. А может открыть их комнаты? Мой взгляд упал на дверь родительской спальни.

– Нет. Я пока не готова перебороть себя и открыть их. Пока не могу.

В горле стал ком. Хотелось курить. Через минуту я уже сидела на кухне второго этажа и закуривала сигарету.

Совершенно не важно, что происходит в моей голове, какие мысли меня посещают. Все сбивают всего три слова. Мгновенно все рассеивается, меня бросает в дрожь, становится страшно. Не знаю, может я просто параноик, но привычка слушать свой внутренний голос настаивает на том, что стоит действительно чего-то бояться. Голос внутри меня снова сказал это.

«Мы ждем тебя.»

Когда это, черт подери, прекратится? Пусть уже, наконец, случится то, что должно, не выдерживаю такого внутреннего давления.

Черт… Как я могла о таком подумать? Нет. Лучше я сойду с ума от подобных мыслей, чем случится то, что я тогда видела во сне.

Я взялась обеими руками за голову.

– Мне срочно нужен кто-то, кто наконец разгребет этот бардак в моей голове.

Послышался скрип досок внизу. Будто кто-то ходит по первому этажу. Я прислушалась, скрип не повторился. Наверное, показалось. Через несколько секунд звук снова дошел до меня, и я бегом спустилась по лестнице. А там… никого.

– Что за бред? Я ведь точно слышала чьи-то шаги.

Мне вдруг стало очень холодно, появилась жуткая слабость во всем теле. Проклиная все вокруг, я зашла в свою комнату и залезла под одеяло. Нужно отвлечься. Сейчас кроме Кристен здесь никого нет. На поиски телефона ушло гораздо больше сил, чем я на то рассчитывала. Я села на кровать и закурив сигарету, набрала ее номер.

– Привет, Крис.

В ответ я услышала непонятное шуршание и голоса. Через мгновение послышался голос подруги.

– Да, привет.

– Я тебя не отвлекаю?

– Мм… у нас подготовка к экзаменам.

Точно, сегодня понедельник. Все сейчас на учебе. Я сделала тягу.

– Хорошо, зайди ко мне после. Сможешь?

– Да… – прозвучали короткие гудки.

Сейчас всего десять утра, она будет около часа, может двух. Как же долго. Ужас.

Холод охватил меня всю. Одеяло перестало спасать. Укутавшись в одеяло, я пошла на кухню, поставила чайник. Мельком осмотрела утренние царапины. Прошло достаточно времени, что бы у нормальных людей раны вроде моих начали затягиваться, чтобы кровь запеклась. Но я же, черт возьми, не такая. Они все еще слегка кровоточили. Еле-еле, да, но кровь шла. Я привыкла к этому и даже порой не замечаю. Сейчас же меня бесила сама мысль о том, что я не могу справиться не с болезнью, а хотя бы с такими царапинами. Я ничего не могу. НИЧЕГО.

Мое состояние все ухудшалось. Тоже ничего странного. Я точно знаю, как мгновенно мне может стать плохо, также быстро может полегчать, и я опять буду полна жизни. Хм… то есть, сил. Моментов, когда я была действительно полна жизни до того мало, что сосчитать их можно на пальцах одной руки.

И все-таки, что может быть хуже беспомощности? Я понимаю, что никак не смогу продлить свою жизнь. Мне остается только ждать. Ждать собственной смерти. Это невыносимо, особенно когда вроде все хорошо, когда ощущаешь свободу от всего, и тело не подает никаких признаков болезни, не сковывает меня, когда можешь, наслаждаясь теплыми днями бежать к берегу. А потом вдруг осознаешь – вот сейчас все прекрасно, а завтра сырая земля сыпется на доски твоего гроба.

Грустная улыбка тронула мои уста. Оптимист по жизни. Ха-ха.

Если так подумать, то практически все мои размышления сводятся к тому, что жизнь дерьмо и скоро я утону в нем из-за какой-то шутки этой же самой жизни. Ирония судьбы, как говорят. Человек, который хочет жить, познать свое существование во всех красках, в любом случае должен умереть раньше времени и не дожить до старости. Хотя, я не верю в судьбу. Да, конечно, все происходит вовсе не случайно. Но дело не в каких-то высших силах, а в нас. Как пойдем, куда завернем, с кем пересечемся, вот и вся «судьба». Мы сами ее пишем, не кто-то, а мы. Весь этот бред, что для нас и нам что-то предначертано, безусловно, нужен. Людям надо во что-то верить. Хотя бы даже в подобные сказки.

Во что верю я? Это сложно. Проще сказать, во что я не верю. Реинкарнация. Не думаю, что после смерти человека исчезают его мысли, суждения, да и сама душа. Все это не пропадает. Скорее всего, сознание умершего проходит различные временные порталы, а пройдя через них возрождается в новом теле, обретает плоть, становится началом нового сознания, новых мыслей, новой жизни…

Чувство дежавю от того и происходит, что мы реально что-то когда-то уже слышали, видели, делали, просто не в этом теле, не так. Но ведь было.

Я вдруг резко громко засмеялась. Действительно забавно, мои внутренние монологи и, правда, похожи на разговоры двух психоаналитиков. Один говорит на одну тему, другой молча слушает, а потом наоборот, второй развивает другую, а первый выслушивает. Черт, я сошла с ума. Смеяться захотелось еще больше. Потом что-то во мне сломалось, из глаз полились слезы.

– Я не хочу умирать…

Будь оно все проклято, какого черта я плачу?! Когда успела стать такой слабой, не умеющей сдерживать эмоции?! Я резко поднялась со стула и чуть не бросила кружку с чаем в стену, но вовремя опомнилась. На сегодня достаточно, я и так уже разбила зеркало в ванной и другую кружку. Ногти больно впились в ладони, зубы до крови прокусывали нижнюю губу. Я успокаивалась. А через пару минут уже снова спокойно пила чай. Ну… почти спокойно. Слабость усилилась. Мне плохо.

***

Меня колотит сильная дрожь. Не могу согреться под двумя одеялами. Горячий чай не помогает. Так холодно, что аж зубы клацают. Крис должна прийти с минуты на минуту, а я все не могу привести себя в норму. Кажется, я уже слышу ее шаги на веранде. Наверное, показалось. Там никого нет. Одна прядка черных волос спала на лоб. Коснувшись пальцами, чтобы убрать ее, я почувствовала какую-то влагу на лбу. Черт, я обливаюсь холодным потом. Пару минут я думала, подходить или нет к зеркалу. Выгляжу, скорее всего, хуже некуда. Так и есть. Из зеркала на меня смотрела уставшая худощавая девочка с огромными мешками под глазами, бледными, даже белыми, губами, с небрежно собранными в пучок грязными волосами и блестевшей от пота кожей. Я провела руками по лицу убирая капли со щек и лба.

Стук в дверь. Надеюсь, это не очередная галлюцинация и пришла Кристен.

Укутавшись посильнее в одеяла, на ватных ногах спустившись вниз, я увидела ее тень за дверью. Выдохнула. Когда дверь уже была открыта, Крис поначалу окидывала меня испуганным сочувствующим взглядом, меня это начало раздражать.

– Ты заходишь?

Она молча кивнула и быстро переступила порог закрывая дверь за собой.

Все рано или поздно заканчивается. Мысль пролетела очень быстро. Ничто не вечно (не считая нашего сознания, хотя и оно может где-то потеряться при перемещении с одного тела в другое). Тем более я. Я просто сижу дома и дрожу от холода, потом – уже горю в адском пламени.

Крис стала на первых ступенях лестницы, ведущей наверх и вопросительно смотрела. Создалось впечатление, будто она хочет сказать: «Может я не вовремя? Я могу уйти».

– Нет, все хорошо, – ответила я на ее немой вопрос.

Она снова кивнула и начала подниматься наверх. Я шла за ней. Одеяла спадали с моих плеч и волочились по полу. С пучка на голове выбивались пряди.

«Эйприл…»

Я резко повернулась. Этот голос… он очень близко, кажется, он за моей спиной. И что правда странно, похоже знаком. Бред. Галлюцинации сегодня беспокоят меня весь день. Не нравится мне это… Несколько шагов вверх по ступеням, я оборачиваюсь и врезаюсь в Крис.

– Точно все в порядке? Ты не только выглядишь болезненно, так тебя еще что-то мучает. Расскажешь?

О, Крис, если бы ты только знала, как сложно объяснить то, что происходит со мной. Различного рода иллюзии одна за другой подстерегают меня за каждым углом. Признаться, мне страшно от такого. Я хочу рассказать тебе все.

– Это лейкемия, ничего такого. Всего лишь недомогание в физическом плане и скоро это пройдет. – я натянуто улыбнулась ей.

Ну почему же я не могу сказать ей, как на самом деле все плохо? Мне ведь нужно с кем-то обговорить некоторые темы, быть хотя бы участником одностороннего разговора. Не обязательно отвечать мне, говорить что-то. Я лишь хочу выговориться, не более. Секунда раздумий и я поняла, в чем дело. Слишком мало я знаю о ней. Одно из правил, по которым я живу: «Никогда не давай человеку о себе информации больше, чем он дает тебе». А она и так знает слишком много.

Ком в горле, я взяла сигарету.

Доверие нужно заработать. И этого не обойти даже Кристен. Я не доверяю ей настолько, чтобы раскрыться вот так просто. Наивностью я никогда не отличалась. Обычно, напротив – недоверием. Может быть, не всегда хорошо, но… О чем я? Меня это никогда не подводило, какое «но»?

Крис остановилась в коридоре, не зная куда идти: на кухню или в комнату. Немой диалог, я завернула налево. Подруга будто бы боялась мне что-то сказать, но, когда мы присели за кухонный стол, подала голос.

– Давно ты куришь?

– Закурила несколько лет назад, – в подтверждение я пустила несколько колец. – Не начинай лучше, не укорачивай свою жизнь. У людей она и так слишком коротка.

– А ты?

– Я… – улыбка появилась на моем лице. – Мне нечего терять. Я уже мертва.

– Что ты несешь? Ты еще здесь, в этом мире, и ты живешь в нем.

– Как бы так… Я уже давно не ощущаю этого мира, можно сказать, меня в нем нет. Телесная оболочка, которую ты видишь, может тут, да, не более.

Она хотела бы что-то ответить, но, похоже, не нашла слов и опустила глаза. Я затушила окурок в пепельнице. Сначала я думала, она поможет мне разобрать весь хлам внутри меня, но нет. Придется снова самой, как всегда. Она не тот человек. Кристен хорошая, мне она нравится. Останавливает то, что ее жизненный опыт все же намного меньше моего. Многое она может не понять или понять не так. Как все сложно… Тогда, получается, я зря ее позвала. Хотя действительно ли зря?

– Все будет хорошо, – сказала она. – Не понимаю, как, но даже в такие моменты ты держишься прекрасно. Ты сильная.

– По началу, мне стоило это огромных трудов. Ты даже не представляешь сколько было возможностей закончить все сразу, одним махом. Мне бы никто не смог помешать.

– Тогда почему не закончила?

– Я привыкла к боли и разочарованиям, но никогда бы не желала, чтобы это испытал кто-то из близких мне людей. Меня останавливал Мэтт. До сих пор останавливает.

– Ты все еще хочешь?

– Порой. И это странно, я люблю жизнь, хочу жить. Но, как я уже сказала, я не ощущаю ее. У меня остались лишь воспоминания о чем-то светлом, далеком. Одними воспоминаниями долго не протянешь. Мне нужно больше, чем обрывки старого.

– У меня сейчас также. Постоянно вспоминаю Джейка и Агату. Много чего было между нами, но это были чаще всего светлые моменты. Я хотела бы вернуться туда, но в тоже время и нет. Думаю, стоит начать все заново. Найти другого человека и с ним создать новые воспоминания, более счастливые и надеяться, что уж они не закончатся.

Крис мало думает о чем-то кроме отношений. Конечно, ее внутренний мир велик, но она не часто заглядывает внутрь себя. Или все дело в ее окружении, которое вбило ей в голову, что «любовь» это все на свете? Она даже понятия не имеет, что такое настоящие чувства между двумя людьми. Однако, в одном она права. Нужно создавать новые воспоминания.

– Разве ты любила Джейка? – не удержалась я.

– Думаю, да. Мне без него как-то плохо.

– Тебе и с ним не очень-то хорошо было.

Наши глаза встретились. Ее непонимающий взгляд и мой жесткий и прямой.

– Ты еще не знаешь этого чувства и узнаешь пока не скоро.

– Почему ты так думаешь?

– Настоящая любовь бывает всего раз. Она не обязательно будет взаимной. Может даже так случится, что этот человек не будет знать о твоей глубокой привязанности к нему. Но ты посвятишь ему всю себя, свою жизнь, все, что у тебя есть и будет. Знаешь, это навсегда. Кто-то из вас двоих может уйти, исчезнуть, но никогда не пройдет то, что правда было любовью.

Она глубоко вздохнула. Я смогла убедить ее.

– Мне казалось, что он моя судьба. Оказалось, совсем не так. Ты права, Эйприл. У меня не было такого. Но точно будет, я верю в это, – она улыбнулась. – Тебе уже лучше? Кажется, цвет твоего лица стал немного менее болезненным.

Возможно, так и есть. Меня, наконец, перестало морозить, голова прояснилась. Я встала и вышла из кухни. Крис пошла за мной. Совершенно позабыв про осколки в ванной возле раковины, я зажгла свет и открыла дверь. Даже не посмотрев в ту сторону, стала осматривать себя в зеркалах. Ко мне возвращался мой привычный бледный, но более-менее здоровый цвет кожи, мешки под глазами не ушли, только уменьшились, тело уже не блестело от холодного пота.

– Что здесь произошло? – она не отрывала глаз от зеркального стекла на полу.

Я молча показала ей костяшки на правой руке. Крис все поняла, кроме, конечно, самой причины моей агрессии, против зеркала.

– Мне кое-что показалось, – я пожала плечами. Не рассказывать же ей, что я в реальности вижу то, что обычно показывают в фильмах ужасов, дабы напугать непослушных детей, которые поздно смотрят телевизор.

– Что?

– Ничего особенного.

– Если так, то это не причина разбивать зеркало кулаком. В чем дело?

Да уж, отмахнуться от нее не так уж просто.

– Я не хочу говорить об этом.

Она замолчала. Похоже, не ожидала, что отвечу ей так грубо. Мой голос выдал мое раздражение от ее вопросов.

– Я, наверное, пойду. Нужно готовиться к экзаменам.

– Конечно.

Я, было, пошла за ней, но она сказала, что не стоит ее провожать, сама дойдет. Обидчивая девочка. Ей будет сложно, если не сможет перебороть это.

Стрелки часов на стене близились к семи. Я лежала у себя на кровати, и мечтала уснуть, а проснуться только к приезду Мэтта. Уснуть то я уснула, только проснусь уже на утро следующего дня.

День 20. Memory

Память.

Задай себе всего один вопрос – нужно ли тебе все знать?

Ночью я несколько раз просыпалась. У меня было странное чувство, будто надо мной кто-то стоит и смотрит, как я сплю. Немного пугает мысль о том, что это могло оказаться правдой. Но ведь это бред, правда?

Мэтт обещал писать каждый день, каждую минуту, которая окажется свободной, но с момента его отъезда я не получила ни одной вести о нем. Меня беспокоило это. Наверное, зря. Скорее всего он занят, завален работой. Он ведь говорил, что есть какие-то неотложные дела.

Я посмотрела на свой старенький металлический будильник. Нужно поменять батарейки, руки до этого так и не дошли. Мне некуда спешить и следить за временем, оно проплывает как-то мимо меня, поэтому я откладываю смену батареек на потом. На будильнике стрелки так и застыли на шести пятидесяти двух.

Часы я поставила обратно на тумбу рядом с рамкой с фотографией Мэтта. Это был конец осени, он приехал на два месяца после двухнедельного отъезда. Уезжал, чтобы повидаться со своими двоюродными сестрами. Мэтт привез мне фотокамеру с мгновенным проявлением снимков. У меня их целый ящик, но эта фотография одна из самых любимых. Он не хотел, чтобы я фотографировала и, смеясь, отмахивался. Потом принял грозный вид, через который все-таки проступал смешок. Немного задумавшись, я достала ту коробку со снимками. Я все еще не разобрала их после переезда сюда. Вывалила все на кровать и погрузилась в воспоминания…

Вот мы только заходим на каток, у меня все же получилось уговорить его прийти сюда. Теперь уже весело катаемся на коньках, а тут обняв его, он целует меня в щеку. На заднем плане было много людей, которые учат кататься своих детей. На других фото Мэтт фотографирует то, как я выхожу из ванной в полотенце, я смеюсь, закрываю лицо, показываю ему язык. Потом мы уже вдвоем – я с растрепанными мокрыми волосами смеюсь. Фото, где он спит, как радуется новенькому «Доджу», только купленному в автосалоне, как радуется подобно ребенку, когда увидел божью коровку на своей руке…

Много подобных снимков. Я разглядывала их и не могла перестать улыбаться. Пускай я не могу назвать наши чувства любовью, но он часть меня. Вряд ли смогу объяснить нашу связь даже самой себе. Слишком сложно. Но это и не важно. Пусть все остается так, как есть.

Встав с кровати, я достала скотч и стала прикреплять фотографии к зеркалу и стене возле него. Скудная одноцветная гирлянда из десятков маленьких лампочек, что я когда-то повесила на зеркало, стала оживать. Я плюхнулась обратно на кровать с довольным видом. Саму камеру положила во второй ящик тумбы.

Я медленно курила сигарету и пыталась что-то разглядеть в том никотиновом дыму.

– Люди… они, как дым. То ты задыхаешься от его густоты, то и вовсе не замечаешь, когда он успел рассеяться.

Люблю разговаривать сама с собой. Когда рядом со мной кто-то находится в такие моменты, так смешно наблюдать за их реакцией. Сначала они думают, что я говорю с ними, потом оборачиваются и ищут еще кого-то. Очень трудно сдержаться и не засмеяться, если честно. Несколько раз я так даже обижала нескольких «тонких личностей». Как жаль, что мне плевать на это.

– Надо бы сходить к Кристен.

Сомневаюсь, что она все еще обижается из-за вчерашнего, но я буду себя не очень комфортно ощущать, если не извинюсь.

В животе забурчало. Сначала следует немного поесть и потом уже куда-то выдвигаться. С моим-то аппетитом мне хватит обычных хлопьев и йогурта. И то, и другое у меня имеется. Как обычно, я и их с трудом в себя затолкала. Все лишь потому, что понимала – нужно есть хоть что-то, хоть иногда. Или я упаду в голодный обморок. Мне это ни к чему. К тому же, даже несмотря на то, что сил я трачу не так уж много, утомляемость повышается. Чертова болезнь. А это только начало, не представляю, что будет со мной через месяц или два…

***

Дорога оказалась, на удивление, безлюдной. Неужели все решили не выходить на улицу в этот солнечный вторник? И только, когда я стала подходить к дому Крис, стали появляться другие прохожие. Ее дом ненамного больше моего. Если его обойти, то можно увидеть, что в нем много окон, у меня же, на первом этаже их восемь, а на втором всего четыре. Могу поспорить, что планировка комнат у них точно такая же, как у моей тетки. По левую сторону кухня и ванная, по правую гостиная и лестница на второй этаж, а там уже спальни. Люблю наблюдать и рассматривать не только людей, но и вообще все то, что меня окружает. Но это в отдельных случаях, ибо я могу просто не заметить чего-то интересного и важного, не посмотреть в сторону лишь потому, что задумалась о другом. Значит, те мысли тогда были важнее.

Я подошла и позвонила в звонок. Дверь открыла темноволосая женщина лет сорока с мягкими чертами лица.

– Вы к кому? – голос совершенно ей не соответствовал, он оказался слегка грубоватым и строгим.

– Прошу прощения, Кристен сейчас дома?

Она с ног до головы осмотрела меня и немного смутилась, когда поняла, что я заметила ее оценивающий взгляд.

– Она скоро будет. Подожди, если хочешь.

– Да, – я надеялась, она впустит меня в дом, но вместо этого миссис Шот закрыла дверь перед моим носом.

Прекрасно.

Я вышла за пределы дома и присела на бордюр. Облака медленно плывут на ясном голубом небе, солнце слепит глаза, а легкий ветерок чуть развевает мои волосы. Вроде бы все хорошо, но такая погода не для меня. Сырость и прохлада – мой рай. Вечно бы жила так. Но, во-первых, такая погода не будет всегда даже тут, в Сиэтле, во-вторых, мне жить-то осталось максимум до конца августа. Даже как-то грустно. Хотелось бы попробовать все, что только можно и нельзя перед кончиной. И я попробую. Обязательно. Пускай немного, но время еще есть.

Прошло, наверное, около часа. Я все думала о том, как на самом деле прекрасна жизнь. Скорее даже не жизнь, а само времяпровождение в этом мире. Конечно, я больше люблю сырость и темноту, но и светлый теплый день не так уж и плох. Сейчас у меня нет мыслей о чем-то депрессивном и мрачном, нет. Так спокойно на душе, умиротворенно. Кажется, будто никто и ничто не сможет разрушить этот покой. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Хотя знаю, что мне так только кажется. В глубине души я понимала, что это лишь мимолетное чувство, ведь на самом деле есть много тревожащих меня вещей.

Моя подруга не спеша шла по улице, еще издалека я заметила наушники в ее ушах, которые она сняла, приближаясь ко мне. Она симпатична, даже в старых джинсах, которые были на ней, и в свободной майке, в которой она просто-напросто тонула и была похожа на привидение. Смешно, но так оно и есть.

– Выглядишь уже намного лучше, – Крис чуть улыбнулась.

– Да, знаю. Извини за вчерашнее, была, мягко говоря, не в духе.

– Понимаю, не беспокойся. Я вовсе на тебя не обижаюсь.

Создалось впечатление, будто она хочет еще что-то сказать на счет этого. А еще мне показалось или я слышала жалостливые нотки в ее голосе? Я не такая слабая, чтобы испытывать жалость ко мне или нечто подобное. Кристен, черт бы тебя побрал!

– Давай пройдемся, – я встала и посмотрела в ее глаза, а она молча кивнула.

– Как Мэтт? – похоже, она просто не знала, о чем поговорить, поэтому начала так.

– Он уехал несколько дней назад, и я понятия не имею, как он.

– Не понимаю… Вы не созваниваетесь?

– Нет. Он должен позвонить, когда будет свободное время.

– Разве ты не волнуешься, не скучаешь?

Конечно, я волнуюсь и скучаю. Особенно после тех ночных кошмаров.

– Я привыкла к этому. Мэтт постоянно уезжает куда-то. Но он всегда находит меня, где бы я ни находилась.

– Вряд ли смогла бы столько времени не видеть любимого человека.

Он мой ангел, моя жизнь, но люблю ли я? Есть люди, которых не обязательно любить, чтобы они казались и были тебе родными, они тебе важны и дороги. Я привязалась к нему и это не исправить, он всегда будет частью меня. Даже, если он навсегда уедет. Умирая, я буду думать о нем, точно буду.

– Как обстоят дела с влюбленным в тебя мальчишкой?

– Кимом? Никак. Как-то боюсь заводить хоть какие-то отношения с людьми, даже дружеские. Не все плохие, конечно, но я пока не готова.

– Твое дело, – я пожала плечами.

Мы прошли квартал, в котором жила Крис и шли в сторону центра Сиэтла. Людей хоть отбавляй. Они повсюду: выходят и заходят в магазины и кафе, куда-то бегут вдоль дороги по тротуару, гуляют с детьми или друзьями, стоят в очереди за «Сандеем» у фургончика с мороженным, ловят такси…

Возле нас остановилось «Шевроле» нежного персикового цвета, стекло опустилось, и из окна выглянул невзрачный мужчина в солнцезащитных очках. Ему, может, около тридцати.

– Девушки, прокатиться не желаете? Можем куда-нибудь поехать отдохнуть. – он снял очки и зазывающее улыбнулся.

Мы не переставали идти, а он медленно ехал за нами. Не умеет цеплять девушек или считает, что мы просто бабочки с трассы? Кристен хотела уже что-то ответить ему, но я немного ее опередила, показав тому средний палец.

– Пошла к Дьяволу, проститутка дешевая!

– Я попаду к нему уже скоро, милый. – Язвить подобным ему вошло в привычку, ничего не могу с этим сделать.

Я рассмеялась. Моя подруга не поняла причины моего смеха, она лишь молча шла и наблюдала за мной. Смех переходил в истерический, а потом я резко успокоилась, чем сильно напугала Крис.