скачать книгу бесплатно
Последовавшее молчание слегка затянулось. Конечно, я знала, что можно сюда добавить, но ждала пока заговорит Крис.
– Так всегда происходит, хорошие люди умирают раньше времени, – вздохнула она.
– А с чего ты взяла, что я хорошая? – я сощурила глаза.
– Разве нет?
– Ты ошибаешься.
Мысли в голове стали резко сменяться одна за одной. Стало трудно дышать.
Люди – твари, они ни на что не способны, кроме как отравлять существование всем вокруг и себе. Я бы убила их всех.
Почему я больна, а эти сволочи нет? Им не место в этом мире.
Ад ждёт меня. Мне снится Дьявол.
Трупы. Семья. Мэтт…
Чёрт, возьми себя в руки! Ты можешь убить столько, на сколько тебе хватит времени, Эйприл. Ты можешь.
Голос, говоривший эти слова, не принадлежал мне. Однако и мой не молчал. Он пытался сказать что-то вроде: "этим ничего не исправишь", но первый громче и чётче, он перекрывал все мысли. И ещё, я боюсь людей. На самом деле это так. Они могут больше чем я. Их возможности, о большинстве которых они даже не подозревают, действительно страшны для меня. Я социофоб. Просто никогда никому об этом не говорила.
Слишком много страхов. Слишком. Общество, которое осознанно давит на меня. Сны, в которых я вижу трупы моей семьи и любимого человека. Страшно, что есть сомнения насчёт того, люблю ли я его вообще так, как следовало бы любить. Боюсь уйти, причинив хоть кому-то боль. Страшно, что я не боюсь своей смерти, я ведь должна. Но нет. Мне, в какой-то мере, плевать. Хотя жить хочу. Порой готова наложить на себя руки. Есть много вариантов покончить со всем. А стоит ли? Сомнения, сомнения… Чёрт бы их побрал. Что может быть хуже вышеперечисленного? Сложно, однако… Самое страшное увидеть внутри себя пустоту. Когда тебе совершенно безразлично на всё и всех. Ты – пустой.
Помню, как несколько лет назад тётка повезла меня в Новый Орлеан. У неё были какие-то дела, говорила, что нужно повидаться с её старой знакомой. Тогда она в очередной раз забрала меня из приюта, решила развеять мою скуку. Хотя я не раз сбегала оттуда. Мне не было особо весело, но и скучно тоже. В приюте с двенадцати лет я только числилась, почти там не находилась. Конечно, меня искали, когда я убегала, но тётка брала всё на себя и мне никогда сильно не попадало, за что ей до сих пор благодарна.
Что ж, если ехать куда-то ради развлечений, то по-любому в списке городов в первых рядах будет красоваться Новый Орлеан, самый густонаселённый город штата Луизиан, США. Множество клубов и казино всегда забиты людьми. В вечернее время и шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на какую-то пьяную в хлам физиономию. Тут часто идут дожди, сезон ураганов с июня по ноябрь, дикая жара, вокруг вода: Мексиканский залив, река Миссисипи и озеро Пончартрейн. Поэтому здесь люди одеты очень по-разному, можно легко понять кто идёт на пляж или в клуб, кто ждёт дождь смотря в небо и размахивая закрытым зонтом перед собой, а кто всё-таки спешит на работу. «Биг Изи» слишком контрастный, он собрал всех и всё. Развлечения, фестивали, парады, яркие праздники, шоппинг, даже большие гей-сообщества и при этом застроен множеством старинных зданий. Немного странное смешение, но в наше время подобное считается нормой. По пути в аптаун я постоянно размышляла о тех, кто тут живёт, что в их головах и как им не надоедает существование в вечной игре автоматов, отдыхе на пляжах, разговорах с барменом за очередным бокалом виски или мартини, беспорядочных половых связях… Не знаю, сомневаюсь, что продержалась бы так больше года. И то, только с тем условием, если не зацикливаться на одном, перепробовать всё и когда надоест уехать без возврата. Мне больше нравится тихая и спокойная жизнь. Конечно, порой и я жажду приключений. Я тоже человек.
Через полторы недели после приезда, я уже свободно гуляла, изучая город. Не помню точно где это произошло, на каком из перекрёстков Нового Орлеана, встретила её. Был вечер, темнота ещё не наступила, но пьяные и обдолбанные компании уже были практически везде. Она была среди них. Стройная темнокожая девушка, она смеялась над шутками своих приятелей, потянула одного к себе и впилась в его губы. Когда парень отошёл она заметила меня и не сводила своих чёрных глаз. Не знаю, что её сподвигло подойти ко мне, алкоголь или же ещё что-то, но она чуть шатаясь приблизилась.
– Ты не отсюда, – девушка смотрела меня с ног до головы.
– Мне везде это говорят.
Она выдала легкий смешок.
– Тут много приезжих. Тоже решила немного развлечься?
– Я здесь не для этого.
– Тогда зачем?
Действительно, зачем? Я не была особо против предложения тётки поехать куда-нибудь.
– Не знаю. Наверно, люблю посещать новые места. Сидеть на одном месте – не мое.
Компания окликнула ее и обернувшись к ним девушка уже собиралась уходить.
– Не будь как все в этом городе и в других. В тебе что-то есть и я бы хотела узнать тебя получше. Но сомневаюсь, что мы встретимся снова, – бросила она мне через плечо и убежала к приятелям.
Через несколько минут они исчезли в темноте, вокруг стало тихо. Для таких больших и ярких городов тишина – это когда машины едут по дорогам без громкой музыки, шумные компании решили куда-то зайти и выпить или вовсе разойтись, а клубы слышно не на каждом шагу. Идеальной тишины не бывает. В Сиэтле с этим особых проблем нет, не здесь.
Я задумалась, что она имела в виду? Неужели по мне так явно видно, что я будто не из мира всего? Сомневаюсь, что все люди, говорившие мне это, имели в виду одно и то же. Позже я начала наблюдать за поведением людей ещё более усиленно, развивала все свои качества, помогавшие мне выживать в этом безумном обществе. Что-то получалось быстро и без особых усилий, а что-то не могу сделать до сих пор. Для кого-то я стала ангелом, для кого-то демоном. Большинство ненавидит правду, которую я доносила им. Порой приходилось лгать, чтобы они стали на другую дорогу. На ту, которую хотели, но не знали, как. Я поняла, что без лжи нельзя дойти до вершин. У каждого они разные. Моя вершина – жизнь. Не существование. Но не только моя жизнь. Ещё тех, кто мне близок, кого люблю. Мы не пустые, внутри каждого из нас есть нечто похожее на огонь. Наши дни такие же, как у всех, мысли и стремления похожи, но только такие же «другие» увидят во всём этом что-то отличающее нас от всех. Таких нет, и в то же время, мы повсюду. Как подснежники. Не все так наблюдательны, проходят мимо и не замечают эти маленькие белые цветочки под полу растаявшим холодным снегом. На них наступают или проходят мимо.
Кристен смотрит на меня. Всё ещё в ожидании пояснений на мой ответ. Сколько времени я размышляла обо всём этом? Глаза нашли часы на стене. Восемь минут. Немного, думала прошло несколько часов, меня будто отключило. Пускай прошло только каких-то восемь минут Крис успела заскучать.
– Извини. Кое-что вспомнила.
– Твои мысли добивают тебя. Ты будто неживая.
– Люди, которые не думают – они мертвы. Жив тот, кто не просто думает, а ещё анализирует и помнит. Промежуток между этим называется существованием. На автомате выполняем различные команды, что подаёт нам наш мозг, думаем, но не всегда продумываем, не всё важное запоминаем и держим в голове всякий мусор. Мы все пытаемся жить. Не у всех получается.
– Думаю, у тебя получается.
– И снова ты ошибаешься. Я на пути к этому. Близка, но не настолько, чтобы это так можно было бы назвать. На самом деле, никто в нашем мире по-настоящему не живёт. Мы так думаем, не более. Наша жизнь – иллюзия. На каждом шагу только то, что мы сами построили или только строим. Настоящего почти нет. Нигде вокруг.
– Не думаю, что всё именно так. Даже если всё не настоящее и люди действительно не живут, мы воспринимаем всё как должное. Мы так привыкли. Что же для тебя мир без иллюзий?
– Мир… Без иллюзий… Сложно сказать. Ну, может, как минимум, отсутствие масок. Хотя бы так.
–Как ты? – прядь каштановых волос спала ей на глаза и не сводя их с меня, она убрала её за ухо.
– Эм, нет. Я и сама довольно часто скрываю своё реальное лицо.
– Если хочешь изменить мир – начни с себя. Фраза заезженная, но я считаю так же.
– А кто сказал, что я хочу изменить мир? Не хочу, в этом нет необходимости. Вообще-то с другой стороны, тут созданы идеальные условия для манипуляции другими. Нет ничего сложного в этом. Есть только одно правило – хочешь кем-то манипулировать, делай всё так, чтобы он этого не понял. Не дай человеку узнать это.
Глаза Кристен были опущены, но, когда я произнесла последнее предложение она подняла их.
– Ты манипулируешь мной?
Не знаю, что ответить. Иногда. Редко, конечно.
– Каждый это делает и чаще всего даже не понимает, что делает.
– Но ведь ты понимаешь.
Я не всегда понимаю кто я, что тут можно говорить о подчинении других мне? Хотя… Ух, не знаю.
Время близилось к одиннадцати вечера, когда я, просидев несколько часов в парке, а потом ещё часа два у себя на веранде, зашла в дом. В животе бурлило, я, можно сказать, ничего сегодня не ела. Я всего-то выпила несколько кружек чая, съела круассан и один вкуснейший сандей. Пускай мне и хотелось есть, я решила не обращать на это внимание и пойти спать. Меня очень утомили размышления за сегодня. Да, меня всё-таки стоит оберегать от моих же мыслей.
Из Дневника Эйприл:
«Защита – это жертва ради спасения. Самозащита – спасение самого себя в жертве другого. Но когда борьба внутри тебя? Мы снова выбираем жертву. И эта жертва – ты сам.»
Эйприл.
Reflection
Рефлексия.
_______________________________________
Запрета дверь, но открыто окно. Я ведь все равно выйду отсюда и не имеет значения, каким образом.
_______________________________________
День 22
Восемнадцать минут третьего ночи. Снова гребаные кошмары.
«Мы ждем тебя. Ждем.»
Говорят, одно и то же присниться не может. То есть, может, но вероятность это очень мала. Тот сон тревожит меня уже не первую ночь. Мне страшно. Вновь холодный пот и головная боль. Как же это уже надоело. Не могу уже.
Я вскочила с кровати и ударила кулаком в стену у изголовья кровати. Костяшки пальцев онемели и заболели. Плевать, хоть успокоилась немного. Что ж, если физическая боль помогает справиться с истерикой, то может перестать принимать успокоительные и всякого рода антидепрессанты? Стоит подумать об этом. Некоторое время я всё ещё валялась в постели, не было сил даже пошевелиться. Кажется, прошло несколько часов и только потом я поплелась в ванную. Обычное утро каждого дня, только за окном пока темно. Дверь в ванную комнату, шаг вперёд и несколько шагов влево – раковина. Только я брызнула в лицо холодной бодрящей водой, как почувствовала, что-то острое под ногами и это что-то впивалось в мою кожу.
– Чёрт.... Стёкла…
Несколько прыжков вправо и, быстро раздевшись, я уже сижу в ванной, вытаскиваю осколки промывая водой раны. Не могу сказать, что уж так сильно больно, но не особо приятно. Минут двадцать у меня ушло на удаление всех видимых и ощутимых мной стёкол с обоих стоп и ещё десять минут на уборку. Раны пришлось перебинтовать после обработки спиртом. Моё тело не всё так просто воспринимает, как у других. Кровь может бежать часами. Умереть-то я не умру, но будет глупо попасть в больницу из-за такой мелочи. И я рада, что всё-таки оставила что-то из аптечки на полочке за зеркалом над раковиной. Одеваться я не стала. Странно, конечно, это выглядело, голая девушка с бледным хмурым лицом ходит по дому с перемотанными бинтами ступнями. И немного смешно то, что почти все окна второго этажа открыты.
Зеркало… Я вижу хрупкую худую девчонку с длинными чёрными волосами, пронзительным взглядом и… мёртвую. На моём теле можно пересчитать чуть ли не каждую косточку. Думаю, я бы заменила скелет в кабинете анатомии через месяц. Опять же, очень бледная, под глазами тёмные круги, синяки и ссадины повсюду. Такой меня видят все? Они считают, что я красива, даже прекрасна, что я без проблем пробьюсь в модели, если пожелаю. Говорят, что я странная и замкнутая, импульсивная и совершенно индифферентна к реальности. А для других я ещё и интересна всем вышеперечисленным. В какой-то мере это правда, но кто-то может себе представить, что эта ненормальная девушка может за себя постоять? Или то, что она не хотела быть такой и при таких обстоятельствах? Лучше бы я была самая обыкновенная. За свои восемнадцать лет я видела слишком много. Кто-то бы похвастался пережитым, говорил, какой он молодец, прошёл через такое и пока ещё жив. Но мне это зачем? Не вижу смысла жаловаться или хвастаться. Всем плевать, а кому хоть немножко нет… Они со мной. Неважно где они, в каком городе, штате, стране – они рядом. И я скучаю. Вместе с ними в мои дни пролетали незаметно, не так как сейчас. Сейчас они тянутся, не знаю, чем себя занять, на что отвлечься.
За окном 4 июня, начало лета, а я ощущаю осень. Каждый день как будто бы последний. За горизонтом прячется солнце, видно лишь его лучи. Осень уже даёт о себе знать, пронизывающий вечерний ветер и листья вокруг. Трава местами уже совсем не зелёная. Люди… Они всегда, наверное, были такими. Холодными. По-моему, даже кошка подарит вам больше любви и доверия, чем кто-либо из людей.
Так я сейчас всё вижу. Да, на улице только утро, ветра нет и до осени не так близко. Но ведь на самом деле времени не существует и времён года тоже. Просто людям так удобно. Мы очень много чего придумываем для того, чтобы сделать нашу жизнь проще. Но получается так, что наоборот усложняем. Взять, например, то же время и цифры – этого нет, а мы постоянно ставим себе и другим сроки, ограничиваем своё существование 24 часами за которыми последует ещё столько же, и ещё, и ещё… Все уверены, что у них ещё будет время, откладывают на завтра. Порой люди забывают о коварности жизни, ведь мы можем умереть, когда угодно из-за несчастного случая или возраста, болезни и тому подобного. У меня тоже, конечно, есть свои временные рамки, но не везде. Далеко не везде. И я не особо-то жду завтра, его даже нет. Каждое «завтра» – это сегодня. Как по мне, бывает только сегодня. Вчера и ранее уже прошло. Мы не помним каждую секунду и каждое мгновение, лишь определенные моменты, события. Это было, значит уже его нет. Может для кого-то подобное рассуждение покажется бредом. Мои мысли никого не должны волновать. Мой мир и разум – это только моё. Ничьё больше. К чёрту всех и всё. Плевать я хотела на любителей посмеяться над мировоззрением других и их жизнью. Обычно такие люди ничего из себя не представляют. Их дни серы и ничем не отличаются от предыдущих и последующих. Им нечего рассказать о себе, ибо зациклены на людях с более ярким, пускай и странным, внутренним миром. Они умеют только обсуждать "других". Как последние реагирует на первых? Забавно, может, но "другим" совершенно плевать. Мы не воспринимаем их. Они – биологический мусор. Но, если честно, потенциал есть у каждого. Мои дни такие же ксерокопии, как у других. Различие в том, что, если я хочу что-то поменять, я действительно меняю, а не просто постоянно "собираюсь".
– Что ж, сейчас только утро, а я уже хочу изменить сегодняшний день, – я засмеялась сама себе. – Думаю начать с красного полусладкого.
Ходить пока не очень удобно, стопы перебинтованы, но, когда я была на пол пути к магазину успела к этому привыкнуть. Боль давно утихла, неудобство доставляли только бинты. В магазине я увидела двух парней, которых уже замечала в клубе, когда приходила к Кишу и ребятам. Они тоже меня узнали. Один из них моего роста, брюнет с золотистыми глазами и немного странными чертами лица. Ощущение, будто его напичкали успокоительным и ему безразлично всё, что происходит вокруг. Второй почти такой же, тоже брюнет, но глаза тёмные и сам он на порядок выше своего друга. Пока они думали, что купить, я пролезла вперёд и расплачивалась за бутылку вина и сигареты. Парни смотрели в мою сторону молча.
Дома я достала бокал и налила немного вина. Думаю, музыка не помешает. Где-то у меня в ноутбуке был создан плейлист для таких случаев, как этот. Вот. Нашла. Спокойная музыка составляет 1/3, другие 2/3 зажигательные треки (когда половина бутылки уже будет выпитой и захочется немного потанцевать). Я закурила сигарету и сделала глоток. Могу отметить, я думала вино, купленное за двенадцать долларов будет не очень, а оказалось наоборот. Мне нравится. Прекрасно.
День начался с небольшого происшествия, но в целом неплохо. Настроение поднялось. Через час я уже прыгала на кровати под музыку и допивала остатки вина из горла. Я подпевала группе Nirvana изображая каждого из группы по очереди. Когда, наконец, я выдохлась, упала на кровать закуривая очередную сигарету.
Телефон завибрировал и, похоже, не в первый раз за сегодня. Я и раньше слышала вибрацию где-то на полу, просто не обращала внимания. Неизвестный номер пытался дозвониться до меня.
– Слушаю, – голос всё ещё был весел. Хорошее вино.
– Мисс Марми? – Спросил женский голос.
– Да, кто спрашивает?
– Это миссис Зилберг. Звоню насчёт экзаменов. Мы посовещались, думаем, ты можешь быть допущена.
– Вы делаете мне одолжение? – Я засмеялась. – Знаете, что? Идите все к чёрту.
После «отбоя» телефон вернулся на пол, а я пошла за второй бутылкой вина. На этот раз уже сладкого.
Четвёртый бокал был выпит только наполовину, я уже чувствовала себя очень даже хорошо. Сейчас я сидела на полу в ванной совершенно не задумываясь, что где-то тут мог заваляться маленький осколочек стекла. Снова уткнувшись в своё отражение и разговаривая с ним подумала, зачем же всё-таки я живу.
– Мне осталось немного. Я и так достаточно долго прожила с этим. Ремиссия могла бы продолжаться вечно. Через пять лет я бы излечилась. Возможно, я могла бы использовать шанс на освобождение. Но… – я опустила голову и посмотрела в бокал, на багровую жидкость.
– Тебе надоело. Ты хочешь жить, как все. Без постоянных лечений, операций и лекарств. Завести семью и детей. Где-то работать. Иметь дюжину родственников, друзей и все они не будут говорить тебе, что стоит пойти на химиотерапию, которую ты так ненавидишь.
Девушка в зеркале смотрела с дикой болью в глазах. Она была в точности такой, как я, моим отражением, каким и должна была являться. Но слишком грустным и подавленным. Она выглядит, как скопление моих самых серых эмоций где-то внутри.
– Мне это не светит, – я вздохнула. – Мои мечты не осуществятся. Чёртов лимфолейкоз.
– Помнишь, как нас мучили на профазе? Как болели почки? Та неделя казалась слишком долгой. А индукция? Консолидация? Помнишь ту длинную иглу, которую ты впервые увидела, когда была ещё совсем малышкой? Ты всё помнишь.
– Хватит. Я все помню. От каждого только слова я вновь всё это ощущаю.
Вспомнилось, как начали выпадать волосы, и побледнела кожа. Машинально я провела рукой по голове.
– Всё хорошо, волосы всё ещё на твоей голове. Цитостатики уже давно вышли из твоего организма.
Что-то произошло, и я начала плакать. Моё отражение всё ещё говорило.
– Поплачь, Эйприл. Пока ещё можешь плакать, пока в тебе горит этот огонёк жизни.
– Может, стоит попробовать поймать за хвост шанс на ремиссию? И может на выздоровление? – сквозь слёзы прошептала я.
– А ты хочешь? Готова ли к разочарованию или, если всё получится, к новой обычной жизни? Она же нам обоим чужая и странная. Сможем ли привыкнуть?
– Или мы умрём на операционном столе.
– Или через неделю, через месяц, – отражение тоже пустило слезу. – Два варианта – лечение в результате которого или поправляемся, или умрём и простая жизнь, какая есть сейчас. С болью, но мы можем прожить больше, чем после операции. Сколько сейчас времени?
– Двенадцать недель, в среднем.
– После лечения мы можем прожить всего несколько часов или дней, а может лет. Что лучше: использовать шанс на выживание, который может стать последним или прожить последние дни своей жизни зная, что время всё ещё в твоей власти? Эйприл, что лучше??
– Я не знаю, не знаю! – я расплакалась еще сильнее. – В данный момент я уже готова умереть. Сама. Без врачей и медсестер.
– Ты ответила, – она немного улыбнулась, но все же оставалась грустной. – Мы будем сами, никакого лечения.
– Да.
Вино закончилось. На дне ни капли. Я поднялась с пола и пошатываясь пошла на кухню. Три сигареты подряд. У меня и раньше были монологи с самой собой, но не с отражением. Странно немного. Неважно. Главное, сама суть, а не это. Хотя, мне всё-таки интересно, с чем же связаны мои галлюцинации.
«Мы будем сами, никакого лечения.»
Плевать я хотела на больницы и, в целом, на свою болезнь. Пусть будет, как будет. Я буду жить той жизнью, которую хочу, без ограничений. Стоп, а я ведь действительно могу делать абсолютно всё, что пожелаю. Мне особо терять нечего. Единственное, что правда моё – душа. Дьявол пока не забрал её. Мэтт и ребята мои родные люди, но всё же, я не могу сказать, что они целиком и полностью мои, я не могу распоряжаться ими, как вздумается. Моя только душа. Тело забрал лейкоз, оно уже не моё. Я останусь наедине со своими мыслями, с той, что по ту сторону зеркала. Уж лучше с ней, чем с белыми простынями таких же белых палат, в которых пахнет медикаментами, за стеной слышно истерики или нет ни одного звука, кроме шагов врачей. Это невыносимо. Зачем мне быть там, где мне будут постоянно напоминать о болезни? Я и сама часто напоминаю себе, но там это будет происходить гораздо чаще. Может и есть шанс, но мне надоело. Я уже не раз проходила лечение. Все говорили, что всё будет прекрасно, у меня большие шансы на выздоровление. Ну и где теперь эти шансы? Даже если они есть, мне они не по карману.
У меня столько вопросов. Кто бы мог ответить на них? Моё отражение… Может быть…
