Обожжённые Солнцем

–Поспи хоть немножко. Отдохни. А я, пока что, займусь делами.

Поговорив тихо, почти шёпотом, с нанятой из местных служанкой и отдав распоряжение, сопровождающим их, бойцам из греческого Подразделения:

–Григорис, ты, пожалуйста побудь здесь, а мы с Лазарем сходим в порт, наймём носильщиков и поговорим с капитаном. Повнимательней здесь… Хорошо?

Спустившись, через опустевший от полуденной жары городок к портовой площади, остановившись в тени широкой, соединяющей два дома арки, Александр осторожно выдвинулся боком и посмотрел в сторону причала:

–Там он. Караулит, – мотнул головой, показывая на маячащего около шхуны, прикидывающегося бесноватым агента Храмовников, – сам сходишь на борт. Мне туда, пока что нельзя, категорически, он меня сразу почует. Поговоришь с капитаном и попросишь дать двух матросов для переноски вещей. Местных лучше не нанимать, могут попасться те кто уже завербованы ими.

–Может проще прибить его, да и дело с концом? Мы с Григорисом справимся, вы же знаете. Никто ничего и не заметит. Мы спрашивали местных, никто его не знает. Пришёл говорят позавчера откуда-то. Ведёт себя малоагрессивно, на контакт не идёт, но и ни на кого не кидается, никому не мешает.

–Нет, нет! – решительно возразил уволенный в запас ветеран, служащему всего лишь седьмой год новобранцу, – ни в коем случае. Это всё равно, что дёрнуть быка за хвост. Они где-то здесь, поблизости, но ещё не уверены, а так, они сразу же определят кто мы. Для них, дохлый разведчик, в тысячу раз ценнее, чем живой.

–Кириос, а как вы догадались? – робко вопросил Лазарь намного вышестоящего званием офицера.

–О чём? О том что он придуривается? – сунувшись поглубже в арку и выдвинув на своё место обучаемого Делу, – смотри внимательно. Настоящие бесноватые, то ведут себя агрессивно, суетятся и дёргаются, то впадают в прострацию, полностью отключаются. И во время этой отключки они нейтральны, а этот нет. Что он там? Сидит? Вроде как в отключке. Смотри как он сейчас запрыгает, – закрыв глаза Александр еле слышно выдохнул, – Господи, Иисусе Христе, милостив буди мне грешному.

–Ничего себе! – задохнулся горячим шёпотом греческий юноша, – его как будто кнутом хлестнули! Подскочил, заметался туда-сюда, башкой вертит так, что кажется она у него вот-вот оторвётся и отлетит!

–Вот именно. А нам сейчас придётся подождать пока он не угомонится, и кто-нибудь мимо не пройдёт. Авось он за ним увяжется следить, решив что определил нужную ему цель.

–Алекс, можно личный вопрос? – потупившись спросил Лазарь.

–Ну? – внимательно посмотрев на отворачивающегося, покрасневшего молодого мужчину, тихонько рассмеялся Александр, уже догадавшись о чём он.

–У нас…, все говорят…, о безбрачии…, я пока что…, ну в-общем, все кого я знаю…, а ты женат…, нет-нет! Сам то я, твёрдо решил, Дело и только Дело! Никаких!

–Красивая у меня жена? – осторожно взяв зарекающегося за подбородок и заглянув прямо в глаза спросил "нарушитель правил".

–Невероятно красивая! Никогда таких не видал! – честно и горячо выдохнул Лазарь, – нет! Только ты не подумай, кириос…

–А я, никогда и не подумаю, она МОЯ Жена. И решение о нашем семейном союзе, ОНА приняла, я б не решился, я ей даже предложения, по-человечески, сделать не смог, слова в горле застряли. Да и вообще, до встречи с ней, так же как и ты, клятвенно решил посвятить себя нашему Делу и жить как монах. Но вот, не устоял…, видит Бог,  и не хотел я тогда, и желал всей душой. Пытка это, реальная пытка, сердце огнём горит… Так что, мой юный друг, да сохранит тебя Спаситель, от такого ИСПЫТАНИЯ.

––

Александр убил десятерых из пятнадцати напавших на них оборотней. Двоих забрали с собой греческие ребята, оплатив своей гибелью вход в Вечное Царство.

–Ну, где там уже Мадам? – злобно прошипел один из выживших, небрежно держа одной лапой рукоять алебарды, приколовшей правую руку Александра к стене из рыхлого ракушника.

Привязывающий отупевшую от ужаса, не сопротивляющуюся Монику, к нависающему над входом в дом навесу, Главарь повернув свою вурдалачью башку, злобно прорычал в ответ:

–Когда надо, тогда ОНА и прибудет! – посмотрев горящими багровым огнём глазницами на истекающего кровью неприятеля, рявкнул, – покрепче держите его! Раззявы! – перекрывая протестующее вяканье, обоих подручных: "да, ладно, на нём же живого места уже нет, обе руки надёжно приколоты алебардами к стене, чего он сможет", – много чего он может!!! Если б не она и ребёнок, то не мы на него, а он бы на нас напал!!! Порубил бы всех в капусту, а на самом бы и царапины не было!!! Он за время службы в Закрытии трёх Чёрных Дыр участвовал!!! Так что вы для него, просто тьфу!!! – смачно харкнул в сторону ощетинивши подобравшихся бойцов.

Посмотрев в сторону задыхающегося от крика, подвешенного за одну ногу Пьетро, "огорчённо" вздохнул:

–Пацан кончается, не доживёт до приезда Мадам. Ну, а мы что можем? – пожал покрытыми серой шерстью плечами, – всё сделали согласно её указаниям.

Суккуба прибыла в полночь. Из въехавшей в распахнутые настежь ворота, запряжённой цугом четвёркой лошадей, роскошной кареты, выпорхнула ослепительной красоты пышнотелая блондинка.

–Ай-я-я-ай! – "запричитала" оглядывая валяющиеся по двору, начинающие уже разлагаться туловища оборотней, – какие потери, какие потери! – быстро и шаловливо почесав ноготками глотку довольно заурчавшего Главаря, радостно взвизгнула, – зато и приобретение!!! Ух, какое приобретение!!! За такое, ничего не жалко!!!

Не добежав, пританцовывая, несколько шагов до Александра, остановилась и склонилась до земли в королевском поклоне:

–Ах! Ваша Милость! Знали бы, ВЫ, как я мечтала об этой встрече! Ведь это ВЫ, ВЫ, виноваты в том, что провалилась моя Африканская Затея! Как же был подорван тогда мой престиж! Каких трудов мне стоило потом восстановление своего реномэ перед Властителем Мира! Ну да ничего, сейчас поквитаемся! Гадёныш уже сдох, как я вижу, – успокаивающе потрепав по холке недовольно засопевшего Главаря, – да и хрен с ним! Её, – ткнув указательным пальцем в сторону, неотрывно смотрящей на мужа, Моники, – вполне достаточно для полноценной мести.

–Сорви с неё все эти тряпки, посмотрю, лучше ли, она, чем я, – отдав указание, бросившемуся исполнять его, вурдалаку, – смотри и ты, – повернулась к презрительно улыбающемуся Александру, – и сравни-ка, кто лучше?

Засунув пальчики обеих изящных ручек за корсаж платья, рванула с нечеловеческой силой разодрав драгоценный парижский туалет до самого низа.

–Оп-па! – пропела вышагивая из свалившегося к ногам платья, – ну как я тебе? – спросила у прищурившегося, внимательно разглядывающего её, специалиста по Нечисти.

–Никак. Подделка, – прохрипел, скашливая кровь, штаб-капитан.

–Эх! Не оценил! – досадливо топнув мраморно-точёной ножкой обернулась к обнажённой Монике, – ух, ты!!! Ничего себе!!! Удивительный экземпляр!!! Прям под стать ему! Надо же как…, неудивительно, что он не устоял, соблазнился…, а ты знаешь, что если б не он, всё у тебя было замечательно. Если б этот мерзавец, смог бы тогда удержаться, спрятался от тебя, после первой, случайной встречи с тобой. Ты бы вышла замуж, за своего дальнего родственника, кузена, как его…, – напряжённо прислушавшись к чему-то, досадно отмахнулась, – а не важно! Главное, жила бы долго, богато, спокойно и счастливо. А этот! Нет бы! Мог бы погибнуть тогда в Африке! Выжил ведь, только потому, что о тебе думал! Ну это ладно, а зачем попёрся с ещё не зажившими ранами на свидание с тобой?! Потому что знал, гадёныш, что пожалеешь ты его, из жалости примешь его предложение и тем самым себя погубишь…

–Я не из жалости за него вышла, а по ЛЮБВИ, – еле слышно прошептала сгорающая от стыда и сердечной боли ЖЕНА и МАТЬ.

–Да неужели?!!! – яростно зарычала в ответ, лишённая ГЛАВНОЙ ЦЕННОСТИ мироздания, тварь, – ну, что ж, тогда, – приблизившись к брезгливо отвращающейся от неё, земной женщине, обнюхав её, как собака, облизнулась неожиданно далеко вывалившимся длинным красным языком, – сладкая, очень сладкая! Нет, нет! – категорически оборвала радостное рычание своих подопечных, – есть мы её не будем! По крайне мере сначала. У меня для него, – кивнула в сторону обездвиженного противника, – другой сюрприз.

Отдав приказание, мгновенно исполнившему, доставшему багаж из кареты, главному помощнику, сладострастно разложила на золотом столике блестящие пыточные инструменты:

–Поскольку, мой маскарад вас обоих не впечатляет, приму-ка я свой обычный облик, – ядовито хихикнула, начиная перевоплощаться.

–Ну вот, теперь нормально, – удовлетворённо прохрипела, чёрная козлоногая старуха, с висящими до пояса тощими, похожими на пришедшие в негодность кожаные курдюки, грудями, – так! Значит, что там у меня было по плану? – прошамкала клыкастой пастью, задумчиво почёсывая когтистой лапой, свисающие с безобразной башки, грязные чёрно-седые пакли, – о! Вспомнила! Значит так! Начнём снизу! Сначала я отрежу ей гениталии. Потом надрежу живот и вытащу немного кишок, разложу их красиво на столике, чтобы и она их могла увидеть. Заодно и погадаю на них. Потом, естественно, отрежу ей груди, губы, язык и нос. Уши. Потом мы будем это всё вкушать, а ты будешь, – покосилась через левое плечо, на Александра, – на это всё смотреть. Она тоже, если не потеряет сознание от болевого шока. Глаза…, её прекрасные глаза, я оставлю на десерт…

–Мадам!!! – испуганно прохрипел сзади, один из держащих алебарды, оборотней, – по ходу, он уже, того, кончился…

–Не может быть, – яростно взвыла тварь. Метнувшись к поникшему телу, приложила правую лапу к груди, – готов…, сердечная мышца не выдержала, разорвалась, видимо на самом деле, дорога она ему была, бесценна… Эх, какая досада!!! – доковыляв назад к безмолвно рыдающей Монике, пнула копытом зазвеневший столик, – ну и для кого теперь?!!! Кому нужно представление без Главного Зрителя?!!!

–Так что теперь, Мадам? – угодливо вопросил Главарь.

–Уезжаем.

–А с ней как?

–А! Пусть так подыхает…, хотя нет, вдруг ещё выживет, а нам это совсем не надо, – схватив со столика кривой, как кошачий коготь, нож, молниеносно полоснула по сгибам локтей, никак не отреагировавшей на боль Моники, – вот так нормально. Я поехала, а вы тут приберитесь, – уткнувшись взглядом вниз на чресла Главаря, возбуждённо захихикала, – ути-ути-ути! Как тебя разобрало от моей красоты!

–Мадам!!! Весь ВАШ, вы же знаете! – страстно захрипел в ответ волчара, потрясающий огромным эрегированным членом.

–Ну, ладно, так и быть! Эй, вы двое! Сами давайте тут! Потом догоните нас, – схватив за "дубину" своего партнёра, потащила его в лихо развернувшуюся в небольшом дворе, управляемую сидящим на козлах скелетом, карету…

––

Хранитель оживил их на рассвете. Недоумённо озирающаяся вокруг себя Моника, прижимая к себе сладко посапывающего Пьетро, обратилась к тихо беседующему с Хранителем мужу:

–Сашенька! Это был всего лишь сон? Мне это всё привиделось? Болезненный бред, кошмар? – посмотрев на настенные фрески, возразила сама себе, – нет, это был не сон…, а где мы? Вы Хранитель, – убеждённо проговорила глядя в светящиеся, из-под чёрно-серебристого капюшона, Неземной Любовью глаза, – это точно, я вас узнала. А где мы?

–Это критский Херсонес. Недалеко, от того места, где с вами всё случилось. Немного попозже, когда мой ученик всё устроит, я перенесу вас, на маленький корабль, который сегодня прибывает в Херсонес Таврический. А там, на территории русского православия, вы уже будете в полной безопасности.

Помолчав, дав осознать произошедшее супруге новопризванного Рыцаря Ордена Святого Апостола Андрея Первозванного, продолжил:

–Вообще-то, это против Правил. Обычно, имеющие жён, не призываются на действительную земную службу. Но, тут, Прямое Распоряжение Его Самого. Ну что ж. Значит, так надо. Он, Господь, что ему угодно, то да Сотворит. Надеюсь, вы понимаете, оба, что в любой момент, мы можем призвать, тебя Александр, для исполнения Долга, – покачав головой на робкое лепетание притиснувшихся друг к другу возлюбленных супругов, – ну вот и Славно…

––

–Саша! – испуганно задохнулась вошедшая в кабинет мужа Моника, – ты звал меня? Откуда это благоухание?

–Матрёнушка, присядь, пожалуйста, – вставший навстречу из-за стола Александр, едва успел подхватить грозящую упасть в обморок жену.

–Ох, прости, родной мой! Что-то у меня так голова закружилась, не понимаю. Что со мной? – посмотрев на письменный стол, судорожно вздрогнула, – там только что, мгновение назад, лежало какое-то письмо!

–Угу, лежало, – ласково-угрюмо буркнул муж, – лежало и сбежало.

–ОТТУДА, —сразу же разрыдалась, догадавшись, жена, – я уж думала…

–Милая моя…

–Всё, всё! Прости, прости! Не буду, не буду!

–Матушка с Петей тоже знать не должны.

–Хорошо, хорошо! Всё, как мы с тобой договаривались. Скажем, что тебя вызывают в Петербург, в твоё морское ведомство. А когда?

–Сегодня, после обеда. Экипаж должны прислать. Прошу тебя, очень прошу, постарайся не волноваться, – погладив уже округлившийся живот, поцеловал дрожащий подбородок Моники, – помни о своём положении, береги себя, со мной всё будет хорошо, ты же знаешь. Я вернусь, обязательно вернусь, что бы ни случилось.

–Алекс! Сын мой! – строго вопросила уже почти не встающая с кресла невесомо-белая старушка, – ты, мне, что-то не договариваешь! Я вижу и чувствую, как перепугана Матрёнушка…

–Ну что ты, матушка, – ласково приникла к ней Моника, – если б, что-то не так, я бы, ни за что его, никуда не отпустила!

–Ага! Конечно! – неверяще возразила Анна Петровна, лаская любимую невестку, – удержишь их! А то я, эту породу, махотинскую, не знаю! Пётр, – строго окликнув в окно стремительно носящегося по саду, играющего с дворовыми мальчишками, пятилетнего барчука, – слезь с дерева! Сколько можно говорить?!

–Бабуля, ты меня звала? – влетевший в комнату, как вихрь, наследник, решительно опровергнув претензии, "я же невысоко, ничего страшного", чмокнув в щечку сразу растаявшую бабулю, неудержимо вывернулся из материнских, "дай я хотя бы, щека вон грязная", объятий, исчез, как будто его и не было только что.

–Ну вот! – удовлетворённо-обвиняюще посмотрела на смеющегося сына Анна Петровна, – что я говорила?

–Папа! – провопил, вновь влетевший в комнату, внук, – там карета! И дяденьки! С ружьями и саблями!

–Ваше высокоблагородие! – щёлкнул каблуками, резво взошедший на летнюю веранду, жандармский офицер, – экипаж подан! Сопровождающий, Вас, поручик Глазьев-Кобылянский! – устремив взгляд через плечо скромно одетого в  полевую форму Александра, икнув от неожиданности, прохрипел неотрывно глядя на стоящую за спиной мужа, хозяйку имения, – сударыня, то есть, пардон, ВАШЕ ВЫСОКОБЛАГОРОДИЕ, позвольте представиться! Такой алмаз, в такой глуши! Кто бы мог подумать…

–Ах, оставьте, поручик! – "защищая" честь невестки, по-девичьи звонко рассмеялась Анна Петровна, – полно, Вам, с ходу волочиться, в присутствии мужа!

–Простите, ваше высокоблагородие! – очнувшись от дурмана, виновато склонил голову жандарм, – ждём, Вас, – стараясь не смотреть на молодую красавицу, протопал вниз по деревянным ступенькам.

–Да уж, Матрёнушка, местные мужики, вроде как уже к тебе попривыкали. А как, кто новый появится, так опять! – сокрушенно покачала головой старушка, —дуреют и столбенеют. Ну ладно, ладно, – успокаивающе погладила по руке расстроенную дочь, – знаю, знаю, что ты в этом не виновата, Радость ты моя, иди уже, мужа проводи в дорогу, – подтолкнула её к Александру, терпеливо объясняющему сыну, почему ему нельзя с ним, хотя бы немного, прокатиться на карете.

–Я тогда сам спрошу, – обиженно забубнил мальчишка, покрутившись вокруг нежно обнявшихся супругов, – у того, важного дяденьки, который у них самый главный!

–Так точно! Как прикажете, ваше высокоблагородие! – вытянувшись во фрунт, перед молитвенно сложившим ручонки Петей, отдал честь бравый поручик.

–Правда?!!! – восхищённо захлопал выпученными глазёнками мальчик, – мама! Мама! Дяденька разрешил!

–Простите великодушно, господин штаб-капитан, – еле слышно проговорил неудачливый ухажёр в ответ на укоризненный взгляд хозяина поместья, – растерялся…, виноват…

–Да ну ладно, чего уж, пусть, – нежно пропела русские слова, вышедшая на крыльцо прекрасная испанка, при взгляде на которую, поручик опять побагровел, а стоящие на запятках кареты жандармы, заёрзали и закряхтели, – Егор, – ласково поманила стоящего неподалёку с топором, прервавшего работу, здоровенного детинушку, – сядешь рядом с кучером, до трёх дубов с барином доедете, потом вместе с Петей, вернёшься. Хорошо, Егорушка?

Лихо тюкнувший топор в недотёсанное бревно, недавно ожененный на приглянувшейся ему и отвечающей взаимностью девушке, плотник "золотые руки", поклонившись в пояс, хлопнул правой пятернёй себя по груди как будто намереваясь вырвать из неё своё сердце:

–Сделаем, барыня, не извольте сумлеваться!

Держащий на руках, что есть силы прижимающегося к нему сына, Александр последний раз, поцеловав сладко пахнущую шейку, проговорил отдавая его в могучие руки терпеливо ожидающего Егора:

–Ну всё, пора мне, сынок, пора.

–Хорошо, папа. Возвращайся скорей, я скучать буду, – ловко вскарабкавшись на шею, довольно зафыркавшему, как конь, молодому, готовящемуся стать отцом, мужику, скомандовал, – поехали!!!

Отправляющийся на Дело, неведомо куда, Чистильщик Нечисти, пристально вгляделся в раскинувшийся перед ним, ласкающий душу, русский простор. Выныривающая из-за одного пригорка, извилистая речушка, попетляв голубой, девичьей лентой по желтеющим полям, напоив и омыв расположенную на правом, высоком берегу, ухоженную, здоровую деревню, снова пряталась за заросшим леском косогором. С белесовато-голубого, полуденно-жаркого неба доносилось размеренное цырканье неугомонной пичуги. От сельского пруда, доносились крики, изнемогающей от радости купания, отпущенной отдохнуть детворы. Подымающийся от рождающей изобилие земли, разогретый воздух благоухал разнотравьем. Недавно установленный на купол церкви крест, горел золотыми солнечными лучами.

–Я вернусь! – клятвенно пообещал сам себе Александр, поклонившись в пояс родной земле, зачерпнув в горсть придорожной пыли и завязывая её в носовой платок.

При подготовке обложки издания использована художественная работа автора.