Мышиная клетка

– Макс, сегодня без официоза, – непривычно тепло звучал голос полковника, – послушай, я бы хотела сообщить тебе лично. Но дела… Прости. Все становится хуже с каждым днем. Словом… Твои родители…

– Ч-что? Они тоже…

Макс уже догадался. Слова ему не требовались, только ноги подкосились, хотя он сидел за столом, перебирая досье. Комната поплыла, предметы увеличивались и уменьшались, забыв о законах перспективы.

– Да. Они тоже стали жертвой исчезновений. Почерк очень похожий. Возможно, это маг, который открывает порталы. Иного объяснения полному отсутствию следов взлома нет. Они пропали вечером из закрытой квартиры.

Макс бессмысленно поднялся и застыл у стола. В телефонной трубке вздыхали гудки, а собственного дыхания отчаянно не хватало.

Первые несколько минут он стоял в замешательстве, слишком потрясенный новостью, затем из легких донесся задушенный хрип, переросший в вой. Виделся свой сон наяву про страшную машину у обочины, которая на самом деле уносила всех близких, а не его. Уносила в жуткую неизвестность.

Видение повторялось навязчивой галлюцинацией и после рабочего дня. Макс озирался по сторонам, плохо соображая, в каком мире оказался. Ему мерещилась треклятая белая машина.

– Она уже близко! – воскликнул он.

Люди обернулись на улице, испугались – не того боялись, совсем не того. Макс ощущал нестерпимую ненависть, он не мог объяснить, но чувствовал: «Это Лоренс, это все Лоренс! Чего он от меня добивается? Я… Я убью его!»

Но тут же вспоминался недавний условный мирный договор с Лигой Фантомов: прямое устранение ее сотрудника, служителя этого темного культа, могло повлечь непредвиденные последствия. Нарушение непрочного договора – новую войну, а последняя битва за Измерение Могущества показала весь ужас сего действа. Никто не хотел повторения. А вот убить Лоренса жаждал один потерянный парень, оставшийся один на один с этим миром.

Макс стоял посреди тротуара, но внезапно отпрянул к ближайшее ограде: на обочине стоял белый автомобиль с открытой дверцей. И уже казалось, что какая-то сила тянет сесть за бесполезный руль.

– Не смей! – крикнул неведомо кому Макс.

– Эй, чувак, совсем упоротый? – Из машины вышел недовольный черноволосый юноша и впился в Макса пронзительным недружелюбно-насмешливым взглядом.

– Мои извинения, это я не вам… – пробормотал Макс. Тем не менее, ему показалось знакомым лицо водителя. Видел ли он этого человека в этой реальности? Может, в череде досье? Или в тревожных снах? Возможно, рассудок молодого лейтенанта уже давно помутился.

– Ну да! Проорал чуть не в ухо! Чувак, ты абсолютно конченый! – пробормотал водитель и захлопнул дверцу машины, вливаясь в общий трафик плотного городского движения.

Макс торопливо пошел прочь, к метро через сквер, подальше от обочины. Страшновато стало от ощущения начинающейся паранойи. Неужели так и сходили с ума? Были и такие случаи в Отделе. Нормальным людям становилось сложно понимать, где привычная реальность подкидывает шарады, где странным образом проявляется магия. А где начинаются бессмысленные галлюцинации.

Возможно, он сходил с ума. Но Макс не мог избавиться от мерзкой уверенности в собственной правоте. Не то что бы он никогда не признавал своей неправоты, но уж отличить реальность от вымысла всегда мог. Даже в таинственных играх магии и иных странных вещах крылась своя логика, в галлюцинациях логики не содержалось, значит, все это был не бред.

Кого мог напоминать водитель? Ответ недовольно щекотал подсознание. Но сотни вопросов и ощущение нестерпимой горечи мешали мыслить.

* * *

Сегодня вечером я слушал Pink Floyd, понимал перевод и открывал для себя новые истины. «Hey you» – интересная песня, интересное гармоническое сочетание символов. Стена… Есть в ней что-то и от Стены Плача, а в мотиве дороги слышится Пастернак и трагедия Мандельштама. Однако черви, поедающие разум – это проявление самой негативной стороны постмодерна, безумия лиотаровского наслоения структур и невозможности спасения… Похоже на меня. Кто-то идет по дороге, а я очень весело бьюсь головой о стену, ведь это не бесполезно, если верить одной старой песне. Если долго биться головой в стену, возможно, стена однажды треснет. Но есть риск, что голова треснет раньше. Но попробовать всегда стоит!

Знаете, в юности я ратовал за мировую революцию, обожествлял Че Гевару и разделял идеи Троцкого. Интересно, когда все это ушло? Когда мне стало так уютно в своей мышиной клетке, которую я так боюсь потерять?

Хотя, вряд ли я понимал, что такое революция. Помимо идей, это людская кровь, боль, братоубийство, болезни, репрессии, террор и «улыбка хоккеиста», благодаря выпадающим от авитаминоза зубам. Вот и все, и еще хуже. Лучше так.

Так судят все взрослые люди. Некоторые и к тридцати остаются сумасшедшими романтиками, не замечающими и отрицающими такие простые и неприятные мелочи жизни, как несварение желудка от дрянной пищи или авитаминоз. Или неудобства жизни с оторванной ногой. Вот такая цена революции. И любой войны. Но отрицающее, из благополучных семей, становятся в итоге «Байронами» и «Че Гиварами».

А мне этого не надо! Я хочу нормально жить, без потрясений и демонстраций. И я знаю, что людей на революции гонят только страх и голод, а не идеи, не мертвые абстракции. Вполне насущное. Да, это рассуждения обывателя, но я именно обыватель, толстенький, лысенький человечишка – вот моя сущность теперь, и я нисколько не сожалею. А Мандельштама я уже давно не читал, да я вообще ничего не читал в эти два года кроме таблиц. Кстати, надо заказать себе что ли линзы или капли какие, а то под конец дня всегда будто перцу нанюхался. Глаза болят. У меня просто болят глаза и мне просто страшно от этой долбанной жизни, от охоты на меня. Я в ней мышь, а где-то бродит огромный кот.

Свобода! Какое громкое слово. О нем хорошо рассуждать, когда сыт, здоров и в тепле. Вот – все ж у тебя есть, ненасытная зараза, ан нет – все мало, чего-то хватает, дайте мне еще такую конфетку, как свобода. Что это вообще такое, ты хоть знаешь? Нравственный выбор? «Совершеннолетие» по Канту? Куда двинешься? Если есть рамки – надо их рушить. Вот это и будет твоей свободой? Смешно, смешно, мой милый глюк, глупый мальчик, который совсем не боится умереть. А я, положим, боюсь.

И дело здесь не в том, нагружен ли ты ответственностью – у меня ни семьи, ни детей нет – а в ином, на мой взгляд. К тридцати ты начинаешь понимать, что активной твоей жизни осталось не так много, а ты еще столько всего не успел! И не представляешь, как успеть, но все еще надеешься. И так с каждым годом: чем меньше остается жизни, тем больше большим становится желание жить.

Ладно, пора кончать с этими житейскими воззрениями, я все-таки не кот Мур, а то завтра глаза как щелки будут. Опухаю сильно. Кажется, у меня что-то с печенью или с почками.

Прости, дядя товарищ Че, но, кажется, недопоняли мы с тобой друг друга. Любовь прошла, завяли помидоры. Смешно, очень смешно. Глупый-глупый Лоренс.

Мой плач – мой смех… Хорошая фраза, но кто ее только так или иначе ни говорил! Странно, почему-то нечто мелочное во мне, когда на душе очень плохо, заставляет меня смеяться. Может, просто показывает, насколько ничтожны мои страхи и проблемы? Ничтожны ли? Я совершенно один в этом мире. Один! И если бы не был один на один с этим миром, возможно, мне было бы легче понять, кто за мной охотится. Кому я так нужен.

Я должен вернуть Кони! С ней я чувствовал себя героем, а без нее… Хотя нет, с ней тоже не чувствовал. Но с ней было хорошо. Когда-нибудь я обязательно ее верну, но для начала мой самый главный долг – наконец навестить родителей, побороть свою гордыню и самолюбие, принять смиренно стыд и раскаяние. Какие хорошие, светлые мысли. Давай проще – я просто хочу навестить немолодых родителей, и тут уже не про товарища Че речь, а про вещи непреходящие.

Я не один в этом мире, но я сам все разрушил вокруг себя. Может, попробовать восстановить? Может, в этом ключ к разгадке?

03.07.12

Главный вопрос сейчас – переступить порог небоскреба и выйти наружу, на свободу. Я же не мышь, в самом деле! Я так часто повторял это простое действие. Я же не боюсь, вовсе не боюсь, только что-то в желудке холодеет, наверное, от радости. Но что меня останавливает? Я очень любил раньше покидать пределы этой роскошной темницы, тусоваться в сомнительных компаниях. В чем проблема?

Но что же это я так воровато озираюсь на окна близлежащих домов? А они вовсе не «близ» – тут сквер перед зданием Лиги. И не «лежащие», а стоящие, стремящиеся к небу, если верить обману зрения. Я никого не вижу на крышах, но снайпер и должен быть незаметным. Ты его не видишь, зато он тебя – еще как. Ему хватит расстояния для выстрела, если я выйду в сквер… Может, тогда все закончится. Ужас без конца закончится.

И почему бы Лиге Фантомов не организовать защиту свидетелей? Да и зачем мне идти куда-то с утра пораньше во вторник? Лучше пойду на работу! Ну да, приду к шести утра и всех за пояс заткну. Хотя я слишком недоволен своей работой, чтобы еще нормативы какие-то перевыполнять, да и нет их у меня.

Но я твердо решил пойти к родителям. Они же здесь, в Москве, по тому же адресу. Так что меня останавливало? Они еще живы! А я ничего о них не знаю. Тварь я. Вступил в Лигу и все, в новую жизнь вкатился. Хотя чего я скрываю… Стыдно мне было. В этой благополучной семье я оказался неблагополучной тварью, которая все порушила, вещи ценные повыносила из дому. Но это другая история… Даже не знаю, как вам ее рассказать. Стыдно! Банально ужасно стыдно. Я просто не мог больше жить в этом доме, даже когда стал вроде как приличным человеком.

Сначала так и сбежал в Орден Полудня, потом в Лигу. Предал всех. Ага, а как прижало, так потянуло что-то домой. Может, не стоит на дом-то наводить?

Но если я уж решил, то сам себя не сумею переубедить. Вроде бы… Так, была не была! Несусь почти бегом к выходу и нашему КПП, где дежурят оборотни с автоматами, но с грохотом торможу по мраморной плитке, как собака на скользком паркете.

– Чего ты стоишь и ждешь, скотина тупая? – вырывается у меня.

– Кто скотина? Я? А?! – возмущается здоровяк-охранник, и я понимаю, что обругал себя вслух.

Опять все вышло ужасно глупо. А шутки с парнем, который вертит в руках АКМ, не очень хорошая затея. Приходится объяснять, что это не в его адрес. Зато курьез отвлекает от самокопания – и вот я уже стою на залитой липким солнцем улице.

Да, я вышел из здания Лиги! Я еду к родителям! Кажется, я еще никогда не был настолько решителен. Но тревога только крепнет.

Давно я в метро не был, машину покупать смысла не видел, а тут в час пик жутковато, отвык от толпы. Раньше я не боялся метро. Хотя иногда очень хотелось лечь на рельсы или прокатиться на крыше, но это так, в юности ранней, а вот сейчас как-то не по себе от поездов, проносящихся на бешеной скорости в каких-то двадцать сантиметрах от твоего носа. Но здесь не так страшно – стрелять не от куда, не с зацепки же поезда! Хотя кто их там знает, я-то любил это дело раньше. Я зацепку имею в виду. Нет, стрелять я, конечно, тоже любил, но это уже в более поздней юности, а лет в пятнадцать ездил на дачу на зацепке электричек. Говорил себе, мол, экономлю, но на самом деле мне просто нравилось получать адреналин. Денег, правда, тоже не было. А сейчас есть, но никому не нужны.

Да, измельчал я, стал осторожным или, честно говоря, трусливым. Вот стою сейчас перед дверью родной квартиры и вспоминаю, что даже не подумал купить хотя бы поганых конфет к чаю. Хотя до чая ли сейчас будет? Речь я тоже не репетировал, слова – это штука посложнее конфет.

Вроде я должен ликовать. Ведь это же мой родной дом, точнее, родной подъезд. Но я только вспоминаю, как меня лет в двенадцать избивали какие-то великовозрастные подонки, возя мордой по дерьму. Вон на том пролете внизу, да. «Классно, «здорово», нечего сказать. Когда подрос и кое-чему подучился в Ордене Полудня, то уже я их избил как следует. За что выслушал от Ордена долгую лекцию, что не для этого нам природой дана магия. А для чего же еще, подумал я тогда? Да и сейчас не понимаю, что сделал не так. Вообще, шалопаем я был, а стал вроде как бухгалтером, скучнейшим человеком.

Вот и стою, как дурак или не как. Просто – дурак. Ну, чего? Чего я жду, пока кто-нибудь сам выйдет? Осталось расстелить газетку, сесть на ступени или помяукать под дверью.

Нет, надо с этим заканчивать, я же был смелым. Срываюсь с места и яростно вдавливаю кнопку звонка. Раздается истошное электрическое гудение по ту сторону двери. Вот так сирена! Можно подумать, «Титаник» тонет. А громкий он у них, мать глуховата всегда была.

Да что они там? Откройте! Я же сейчас не выдержу и убегу. И так стою как в бреду. Нет никого? Уже ушли? Где они? Спят? Наверное, еще спят. Да им на работу уже пора, если они еще работают. Я ничего не знаю о жизни родителей в последние десять лет. Может, они уже и не живут по этому адресу? Дурак я, дурак.

Подожду еще немного в подъезде, здесь нет окон и почти не страшно, через стены снайперы стрелять пока не умеют. Наверное. Наверное, оу-е-е-е. Что за дурацкая музыка в голове? Надо привести в порядок свои эмоции. Я просто подожду. По

Так, что там пишут в газетах? Валяется под ногами одна. Дрянная газетенка, ничего ценного, надо было что-нибудь из финансовых изданий с собой захватить. Ну ладно, посидим на рубрике «Мода», сплетни про политику почитаем.

Сколько уже времени? Я опоздаю, меня лишат и этой унылой работы, возможно, даже выпрут из Лиги. И стану я бомжевать на лестничных пролетах. Только старый ковер и дырявые ботики надо захватить для большей живописности. Я как всегда позитивен. Может, родители просто на дачу уехали? Куда в шесть утра можно уйти? Хотя какой там… Дачу же продали еще на моей памяти. Из-за долгов. Из-за… меня. Гадкое было время. Не знаю, связано ли это с тем, что меня до этого били в полове и валяли в грязи. Возможно, я просто хотел уйти от этого мира.

Что же это я так сейчас беспокоюсь? Что-то не то! Обернись, обернись же, скотина Лоренс.

Так и есть. И как я раньше не заметил? Ключ с внешней стороны! Торчит в замке, будто кто-то собирался отпереть квартиру, но не успел. Родители еще не такие старые и не в таком маразме, чтобы оставлять вот так ключ! Неужели ограбление? Руки трясутся, но я тянусь к ключу.

Приоткрываю дверь, переступаю порог, почти вхожу в темный коридор. Привычный запах нафталина из шкафа и гуталин из обувницы бьет в нос, но непривычная пустота давит на сердце. Я ко всему привык, но так все это странно и страшно. Теряюсь в догадках. Что я сейчас увижу?

Едва не срываю дверь с петель, обегаю все квартиру – никого. Все аккуратно, все по-прежнему, все на своих месте. Будто и не было этих десяти лет! А никого, никого нет. Уехали, наверное, а кому-нибудь оставили ключи. А этот кто-то в маразме. Соседка у нас старая была, да. Да, «очень правдоподобное» объяснение!

Но как-то все странно. Постель только застелена, пыль только вчера вытерта. Неужели они могли уехать часов в пять утра и забыть в суматохе ключи в двери? Ну, могли… Всякое случается даже с умными людьми. Чего я так волнуюсь? Значит, вовремя пришел. Вот и все.

Они должны вернуться за ключами. А мне что делать? Мне же на работу! Ну, почему всегда так? Именно в тот день, когда я набрался смелости к ним прийти, они куда-то смылись. Куда?

Эх… Есть что-нибудь пожевать? А то я не завтракал. Наверняка есть. В холодильнике свежий суп. Значит, ненадолго уехали, может, к вечеру даже вернутся. Кстати, в ванной зубные щетки и полотенца влажные. Значит, тем более вернутся.

Какое все знакомое и скучное. Хоть бы поменяли что-нибудь за эти тридцать лет. Только обои переклеили, но выбрали очередные с ужасным цветочным орнаментом. Мама выбирала, а папа молча соглашался. А мебель все такая же древняя, лакированная. Были бы у них деньги, может, и поменяли бы… но тут же такое дело вышло… Проклятье, как же паршиво все вышло. И из этой ямы, кажется, уже никогда не выбраться. Их ямы чувства вины.

Чего же я здесь жду? Напишу, пожалуй, записку, приколю к двери, укажу свой новый номер, пусть позвонят и заберут ключи, вернее, я сам подъеду. Хотя указывать номер, чтобы по нему меня вычислил Отдел – это я, пожалуй, камикадзе. Как-то боязно. Да и спамеры начнут названивать. Не стоит.

А вообще слишком странное ощущение под сердце: будто никто не придет. И вроде все нормально, не считая ключей, а на душе как-то совсем неспокойно.

Душа… Я верю в душу? И да, и нет – не задумывался. Точнее, задумывался, но было это давно. Вообще, странным малым вышел я из университета, сухим бухгалтером с мироощущением философа. Хотя последнее как-то отпало впоследствии, как хвост головастика.

Да, я стал лягушкой, жабой – очень себя ценю, вот сейчас опять о чем-то сам с собой и для вас квакаю. Собственно, кто эти самые «вы»? Невидимые зрители.

Жаль, что никто не запишет, что я иногда думаю. А самому почему-то недосуг. Вообще в этом мире совсем не хватает времени, никому. Этот мир! Какие пафосные слова. А, может, и не в этом тоже не хватает. Король асуров и Змей Хаоса, интересно, испытывают дефицит времени?

Змею-то хорошо, плавай себе в черной дыре, которую сам и создал, дожевывай остатки миров, которые порушил. Хорошо быть древней хтонью. А вот король асуров в Бенааме, наверное, человек – монстр – занятой, ни минуты покоя. Это ему не свезло в человеческом теле оказаться, а не только в змеином.

Интересно, нападут ли они на нас однажды… или мы придем к ним первыми, открыв какой-нибудь источник сверхмогущества? Предположим, Альбина Соболева использует артефакт Хеха. И тогда уж посмотрим, кто будет хехекать последним. Для таких дел я его и похищал на самом-то деле. И вот так меня отблагодарили. Из хорошего в этой жизни остался только родительский суп.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Подробнее про Лигу Фантомов можно прочитать в романе «Один на один. Бессонница»

2

Подробнее про Змея Хаоса можно прочитать в романе «Град разбитых надежд»

3

Подробнее о Сумеречном Эльфе читайте в романах «Голод Рехи», «Град разбитых надежд» и «Один на один. Бессонница»