скачать книгу бесплатно
– Привет.
– Привет.
Все остальные люди в это мгновение теряют важность, и даже отделяющие их от интерьера краски, формы и выпуклости.
Смотрит и смотрит на Рагнарина. Впервые настолько зачарованная другим человеком, не находит сил оторваться.
Внутри нее начинается та самая волшебная девятибалльная тряска. Воздуха становится мало, его не принимают, выталкивают обратно эмоции. Тяжело надышаться. Трудно элементарно функционировать. Осязается простое безмятежное счастье и транслируется обществу именно это ощущение.
Рагнарин молча прослеживает ее мягкое приземление на диван.
Его взгляд – это не откровенный флирт. Он не улыбается и не подмигивает, как часто делают сокурсники Яны. Он, в принципе, не совершает никаких лишних жестов и движений. Интерес Рагнарина очевиден без всего этого. Его взгляд – это головокружительная стихия. Она захватывает. Гипнотизирует. Не отпускает. Охватывает тело жаром. Спускается по коже волнительным ознобом.
Шахиной банально трудно оставаться в рамках своего естественного поведения, чтобы на эмоциях не сорваться в переигрывание, либо же, испугавшись, на инстинктах не закрыться, как в первый вечер.
У Рагнарина, в отличие от нее, нет никаких границ.
Его к Шахиной словно энергетическим потоком несет. Обстановка в выбранном ими зале настраивает на дружелюбное общение, не нагнетает интимности. Но… Он смотрит на нее и ощущает безумное желание близости. Долгого, бурного и откровенного секса. Вот так вот, на глазах у непринужденно болтающей толпы друзей и знакомых, низ его живота наливается томительной и болезненной тяжестью. Впрочем, Рагнарин никак этому не препятствует. Смотрит на девушку и пролонгирует это возбуждение.
Платье удачно подчеркивает ее фигуру, деликатно обрисовывая все, что требуется – грудь, талию и бедра. Оставляет открытыми стройные загорелые ноги. Глубокий синий цвет ткани выгодно оттеняет ее насыщенные голубые глаза.
На Денисе тоже синяя рубашка. Шахина жестом указывает на нее и свое платье. Уголки его губ приподнимаются, а она, испытывая очевидный чувственный восторг, звонко и вместе с тем хрипловато смеется.
Красивая. Яркая. Свежая. Отзывчивая. Взрывная и шипучая, как шампанское.
Его внутренности судорогой сводит от непривычно сильных и неподкупных желаний. Они не хотят утихать и ослабевать под давлением принципиальных убеждений Дениса, который, казалось бы, всегда умел разделять эмоции по уместности и релевантности относительно ситуации.
К Яне склоняется Бардин, касается ладонью ее колена, тихо говорит что-то с весьма серьезным лицом, заглядывая в глаза, пытается удержать ее взгляд. Она качает головой и мягко убирает его руку. А внутри Рагнарина все равно что-то слишком бурно протестует. Грудь распинает на куски, включаются какие-то древние и дикие инстинкты.
– Сука, какие холода начинаются, – бросает Никита, обращаясь якобы ко всем и ни к кому конкретно. – Предлагаю до лютых морозов, как раньше, всей нашей дружной компашкой мотнуться на недельку на один из чудных островов в Карибском бассейне.
– Классная идея, – поддерживает Марина. – Только у меня раньше праздников не получится вырваться. Да и у Яны учеба…
– А ты как, Рагнар?
– Дел по горло. Новую линию запускаем. Но к концу декабря что-то подобное планировал.
– У тебя, блин, все строго по графику, – усмехается Бардин. – Секс тоже?
– Никита, – возмущается Маринка, а Денис щурит глаза и игнорирует вопрос.
– Слушайте, интересная мысль. У меня в декабре тоже получится, – поддерживает Олексевич.
А потом Элиза и еще несколько девушек из компании присоединяются.
Молчит только Яна. Она зациклена совсем на другом. Интуитивно понимает, что недостаточно понравиться такому, как Рагнарин, внешне. Однако надеется, что для удачного старта этого хватит. Ведь она обещала себе и Ксении «первый шаг». От одного лишь мысленного напоминания об этом в груди Яны жарко пульсирует предвкушение. Трудно усидеть на месте, выжидая удобный момент, не срываясь на решительные действия в ту же секунду.
Она не чувствует скованности и растерянности, как в вечер их знакомства. Точнее, эти ощущения в какой-то мере, конечно, тоже присутствуют, но другие, позитивные эмоции, все же их пересиливают. Она готова, она стремится разговаривать и выказывать свойственную ей природную живость, которая, как она надеется, в глазах Рагнарина отличит ее от милой пластиковой куклы.
Но в самый важный момент, когда девушки отправляются на танцпол, а парни выходят курить, и они с Денисом остаются наедине, в горле Яны встает ком.
Робея, она роняет взгляд вниз. Сначала видит, потом чувствует, как судорожно сжимаются в кулаки ее взмокшие ладони.
Вздыхает. Заставляет себя поднять глаза.
– Экономфакультет, значит? – встречает Рагнарин ее взгляд вопросом, будто только и ждал, когда она решится установить зрительный контакт.
– Да. Экономика и управление.
Боится новой паузы, поэтому продолжает.
– У моего отца своя хлебопекарня. Он рассчитывает, что я не спущу ее на ветер сразу после его выхода на пенсию, – мягко, чуть сипловато, смеется.
Рагнарин медлит, словно выдерживая относительную тишину вокруг них, чтобы послушать это ее хихиканье. А потом тоже смеется. И Яну захлестывает крайне волнующее смущение. Этот трепет, словно упоительная катастрофа, остановить которую не возникает никакого желания.
– И как успехи в учебе? Нравится?
Слышит его голос, будто сквозь толщу воды, настолько шумит в висках пульс.
– Пока да. Очень.
Улыбается просто потому, что не может контролировать свою мимику.
– Живешь где? У Марины?
– Нет. Снимаю квартиру. Одна живу, – слегка хмурится на этих словах. – Так папа распорядился. Он не любит кого-то стеснять.
Рагнарин никак не реагирует на это признание. И она решается проявить ответную инициативу, чтобы как-то продлить разговор.
– А у тебя есть братья или сестры?
– Нет.
Она кивает. Лихорадочно ищет дополнительные и уместные темы.
– Живешь тоже один?
– Один.
– Много работаешь? Я слышала.
– Да. Так и есть.
– А родители?
Его брови слегка дергаются, приподнимаясь.
– Они тоже много работают.
– Знаешь, – взволнованно выдыхает Шахина. – У нас принято задавать такие вопросы, когда хотят узнать человека. О семье, о близких, интересах…
– У нас тоже.
– Ну да… – она снова прячет взгляд, но тотчас возвращает и смотрит очень решительно. – Спроси у меня о чем-то. Что тебе интересно? Потому что я не знаю, о чем еще у тебя спросить.
Рагнарин сглатывает и глубоко вздыхает. Испытывает желание взять ее за руку, чтобы просто успокоить. Но в тот момент еще не уверен, приемлемо ли это для нее. Понимает, что рамки устанавливает Яна. Его же задача, как мужчины, как лидера в отношениях, расширить их максимально комфортно, чтобы она не испугалась и не пошла на попятную.
– Как зовут твоего отца? Какое у тебя отчество? – интересуется первым, что приходит ему в голову.
– Яна Мехмедовна Шахина, – старательно выговаривает она. А затем вдруг сбивает всю его хваленую сдержанность, добавляя со смехом: – В моих венах течет кровь османских завоевателей. Готовься защищать территорию.
– Тебе нужна моя территория? – усмехается Рагнарин, ощущая масштабное жгучее покалывание под кожей.
В следующее мгновение они оба смеются, но легкости в этом смехе мало. Пространство между ними будто электризуется и искрит.
Особенно когда Яна с тем же дерзким шутливым заигрыванием выдыхает:
– Мне нужен ты.
Обычно в жизни Рагнарина сближение – это управляемый процесс. Шахина же, не имея никаких очевидных навыков, имеет смелость соревноваться с ним. И в какой-то степени ей удается застать его врасплох и спровоцировать секундную вспышку потери контроля.
– Жду твоего хода, султанша. Но первый все же будет моим, – приглушенно и уже без тени улыбки произносит Рагнарин.
Она в тот же миг стесняется, краснея как маков цвет. Теряя слова и возможность как-то по-иному проявлять свои чувства, молча наблюдает за тем, как он берет со стола ее телефон и делает дозвон на свой.
– Готовь сказки, Янка. Посмотрим, кто кого приболтает.
= 4 =
Какая острая неслыханная боль,
Какое странное желание упасть.
© Земфира «Река»
Вопреки своей природной смелости, в зоне влюбленности Яна чувствует себя дезориентированной. Ее настроение становится изменчивым и каким-то абсолютно нерегулируемым.
А он все не звонит.
Словно умышленно испытывает ее, подбирая под себя. Сорвется ли? Выдержит? Готова?
Ожидание – беспомощная, неполноценная, вынужденная мера. Шахина концентрируется на учебе, общении с друзьями. По своей открытой эмоциональной натуре она ко всем быстро прикипает, всех сердечно любит, обо всех переживает, всем помогает. Смеется, болтает, рассказывает о некоторых обычаях своего народа, дотошно расспрашивает всех и каждого о российских традициях, формируя свое собственное собирательное мнение о родине матери.
Но мирской баланс уже нарушен.
Звезда пылает. Она готова сорваться. Сгореть в полете.
Вечера и ночи Шахина проводит с сестрой. Они много шутят, смотрят и пересматривают культовые советские фильмы, болтают обо всем на свете. Кроме того, кто по-настоящему занимает ее мысли, к кому ее тянет с незнакомой и невероятной силой.
Разве тут важны правила? Разве нужны особые слова? Разве существуют границы?
Рагнарин звонит через пять дней.
– Хей-хей! Привет, – старается звучать нейтрально, но сама слышит, что голос дрожит.
– Привет, Яна. Чем занимаешься?
– Еду с учебы домой. Уже поднимаюсь из метро.
Надеется, что это сообщение оправдает дребезжание ее голоса.
– Значит, сегодня никаких больше завоеваний? – слышит в его голосе улыбку.
И краснеет.
– Есть предложения?
Втягивая губы, затаивает дыхание в ожидании его реакции. Зачем-то же он ей звонит…
– Есть. Как насчет ужина? Я бы мог забрать тебя в районе семи.
По ее спине ползут мурашки. Она едва не роняет из рук телефон.
– Эмм… Да, можно, – соглашается, радуясь тому, что после вчерашней выставки решила остаться в городе.
– Отлично. Сбрасывай адрес.
– Хорошо. Сейчас.
– До вечера, Яна.
– До вечера.
В половине шестого, со своей обычной пунктуальностью, звонит по мессенджеру отец. Они обмениваются немногочисленными новостями и делятся настроением. У Янки оно приподнятое, что не упускает из виду мама, прицокивая и охая.
– А что у тебя, доченька? Наверное, оценку хорошую за доклад получила? Вот не зря засиживалась допоздна. Я тебе говорила, Бог трудолюбивых вознаграждает.
– Да, мам. Высший бал.
– Ну и славно! Умница наша!
Отец Яны хорошо понимает русский и даже вполне нормально говорит, но не любит, когда дочь и жена при нем общаются на каком-либо другом языке, кроме турецкого. А уж упоминания православного Бога воспринимает как профанацию собственной веры. Шикает и машет руками, словно они куры, влезшие на его огород.
Чтобы охладить отца, девушка тотчас переходит на турецкий, без пауз забивая эфир. Спрашивает рецепт его фирменного пирога и сама же перечисляет ингредиенты, как будто мимоходом уточняя, все ли она правильно помнит. Мехмед добреет, хвалит дочь, подробно расписывает процесс приготовления, и ей удается мирно свернуть беседу.
После душа Шахина сушит волосы и наносит на лицо легкий макияж. Долго выбирает, что надеть, так как ноябрь в Москве не радует погодой, а ей так хочется выглядеть красиво. Изнутри ее все еще потряхивает, а с губ не сходит улыбка, пока она перебирает вещи, вспоминая наставления Марины. Надевает красные брюки, которые на ней выгодно смотрятся, и мягкую нежно-зеленую кофточку. Наряд вполне универсальный, куда бы они ни пошли.
Последнее ей, в целом и в частности, без разницы. В какие бы медвежьи углы Рагнарин ее не завел – вообще неважно. Лишь бы с ним.
В семь он, как и договаривались, делает дозвон. Грудь Яны растревоживает новая волна нервной зыби. Она старается не спешить. Покидая квартиру, двигается с разумной скоростью. Но лифта все же не дожидается. Сбегает по ступеням. Распахивает двери и едва не налетает в полумраке на Рагнарина.
