Секта. Ангелы умирают первыми

–Плачешь? Плач – плач! Ну, где же твой бог, почему он тебя не спасает?

А потом, отец Григорий закрыл глаза и потерял сознание уже навсегда…

Отрезав голову, убийца носил её вокруг алтаря пританцовывая и произнося какие-то свои, только ему ведомые молитвы своему божеству.

***

Пока вторую неделю СМИ обсуждали зловещее ритуальное убийство настоятеля Свято-Троицкого храма иеромонаха Григория, Тура прощалась со своим батюшкой. Живая людская река не убывала из храма, где был установлен гроб. Шли взрослые и дети, русские и эвенки, верующие и неверующие. И днем и ночью над батюшкой читали Евангелие, где были и эти слова: «Убивающие тело души убить не могут».

При жизни человек большой энергии, глубоко переживающий все, что происходит, отец Григорий лежал теперь в голубом небесном облачении, спокойный и умиротворенный. Белая его рубаха, в которой он принял смерть, ставшая от крови вишневой, а вместе с нею и пропитанный кровью подрясник, хранились где-то в милиции как вещдоки. Ужасная смерть не исказила ни одной черточки его лица. Тело светилось ровным сиянием, на нем не было трупных пятен. Патологоанатом объяснил, что удивляться нечему: в теле не осталось ни кровинки. Вся кровь просто вытекла в момент убийства через перерезанные артерии.

Прежде чем отвезти гроб на кладбище, решили пронести его по всей Туре, по которой исхожены отцом Григорием почти за три года священнической службы в Эвенкии многие километры, где окрестил он немало людей. Гроб подвозили к магазинам и киоскам, к учреждениям и жилым домам, и отовсюду выходили люди попрощаться с батюшкой. Кладбище находится в восьми километрах от Туры, на горе. Вот на этой горе и ждал отца Григория последний его земной приют. На самой окраине России, в Эвенкии, на высокой горе суждено ему лежать. На прошлой неделе одним православным крестом стало на той горе больше.

Иеромонах Григорий был двоюродным племянником одного из столпов ЦК КПСС Михаила Андреевича Суслова. Но своего высокопоставленного дядюшку он никогда не видел, родился совсем далеко от Москвы, в Иркутской области. Однажды, когда было совсем худо и бедно, мама его обратилась к своему двоюродному брату за помощью, но пришел очень твердый и вежливый отказ с просьбой не беспокоить главного идеолога СССР по пустякам. Как многие из нас в юности, Геннадий Яковлев искренне верил, что на земле можно построить коммунистический рай, и даже работал в партийных структурах. Как многие, прозрев, принял Христа, служил Ему, слал монахом Григорием. Он умер, как умирали за Христа первохристиане в Римской империи. Казалось, что такие истории остались в толстых книгах, покрытых пылью веков.

Когда в притворе Свято-Троицкой церкви палач резал ему голову перочинным ножиком, отец Григорий был жив… Как свидетельствует убийца, из глаз монаха лились слезы. "Плачешь… – приговаривал палач. – А еще верующий". В последние минуты жизни на этой земле отец Григорий знал, кто его убивает.

Но в то, что Руслан может его убить, не поверил, когда за три дня до этой ночи хозяйка, у которой сними угол ревнитель бога Кришны, прибежала к настоятелю храма и сообщила, что жилец грозится его принести в жертву. Тот бездомный паренек из Томска, которого отец Григорий приютил, которого кормил, которого жалел, которому горячо доказывал, в какой тьме он пребывает, разве может сделать что-то недоброе? Он и дверь ему открыл, только услышав голос. Ночью впустил в притвор храма, при котором жил, и тут же получил удар шилом в область сердца, потом в левый бок, в шею. Правая кисть отца Григория тоже проткнута насквозь. Наверное, он ею пытался непроизвольно закрыть себя от удара.

Экспертиза подтверждает слова палача: отец Григорий был живой, когда ликующий убийца начал отчленять его голову от тела.

К Иисусу Христу, к страдальческой иконе его в терновом венце, которая лежала в центре храма на аналое, и понес голову священника душегуб. Молясь своему богу, он обнес ее вокруг аналоя. «Если б ты знала, какая радость у меня, говорил постоялец хозяйке, готовясь к убийству. – Я Кришне жертву принесу. Я три года шел к этому! Ваш батюшка будет первый». Кришнаиты убийцу за своего не признали, о чем публично и сообщили недавно всем. Но зато он признавал и признает своим богом Кришну.

Как говорит убийца, его бог потребовал от него, чтобы он вошел с головой священника в святая святых православного храма – в алтарь – и бросил ее на престол. Здесь, на престоле, происходит таинство Божественной литургии, здесь отец Григорий освящал бескровную жертву Христову – хлеб и вино. И вот уже кровавая жертва – его голова, лежала на этом святом месте.

В органах МВД есть видеосъемка головы на святом престоле. Тоже как вещественное доказательство. Перед погребением голову соединили с телом, сшив их вместе. Когда двое священников, прибывших по благословению управляющего Красноярско-Енисейской епархией архиепископа Антония в Туру, спустя два дня вошли в алтарь, они увидели, что кровь на престоле, в щелях, была все еще алая, не высохла. Кровью было залито все. Поразительное совпадение: отпевали убитого иеромонаха Григория батюшки из двух храмов края, где в особом почитании мученики Христовы, которым отсекли головы. Иеромонах Агапий – настоятель красноярского храма во имя Иоанна Предтечи, проповедника покаяния, Крестителя Христова, которому в тюрьме отрезали голову и на блюде преподнесли царю Ироду. В Успенском храме Енисейска, где служит настоятелем протоиерей Геннадий Фаст, особо почитается икона святой Варвары-мученицы, где изображена ее отсеченная голова, а в нее вкраплена частичка мощей святой. Этой мученице молился отец Григорий не раз и не два, ведь он служил в Успенском храме три года, еще до рукоположения в монахи. И связи ни с Енисейском, ни с духовным наставником своим не прерывал.

По данным МВД, работавшая в туре специальная комиссия, состоящая из сотрудников ФСБ и двух православных священников Красноярской епархии, выяснила, что религиозный фанатик, зверски убивший в эвенкийском поселке Тура настоятеля местного Свято-Троицкого храма отца Григория, некоторое время назад жил в общине секты Виссариона под Минусинском.

Подлинное имя человека, задержанного правоохранительными органами Эвенкии по подозрению в убийстве настоятеля Свято- Троицкого храма поселка Тура иеромонаха Григория, обнародовала прокуратура Эвенкийского автономного округа. Подозреваемого, которого обвиняют том, что он обезглавил о. Григория для совершения религиозного ритуала, зовут Руслан Любецкий. Ранее он представлялся как Роман Гаврилов (именно это имя фигурирует в официальных сообщениях, распространенных Русской православной церковью), Роман Кришнин или Роман Кришниц.

Предполагаемый убийца родился в 1973 году. Проходя действительную воинскую службу в Томской области, в 1996 году дезертировал из воинской части и, прожив два с половиной года в тайге, в конце 1998 года пришел в Туру. А все последнее время он состоял в секте Виссариона и даже жил в самой общине на горе в Городе Солнца.

***

Вся эта история наводила ужас. Убийство священника православной церкви не просто не укладывается в голове. Мне сложно представить, чтобы это вообще как-то могло быть понятным русскому православному человеку Вообще, даже просто нормальному человеку. Еще больше прибавляет ужаса то, что эго убийство ни за что. Ни за деньги, ни за власть ни в состоянии аффекта, вообще просто ни за что. Оно просто так! Имеет ли к этому убийству какое-то отношение Виссарион? Вопрос даже не в этом. Безусловно, сам Виссарион никого убивать священника не направлял и никому этого не приказывал. Он не совсем еще выжил из ума, и в тюрьму ему совсем не хочется, ему хочется зарабатывать свои миллионы на страданиях адептов и дальше. Но следствием было доказано, что некоторое время убийца жил на горе в секте у Виссариона, в Городе Солнца. А значит, он ходил на проповеди и подвергался зомбированию и нейролингвистическому программированию.

Если же учесть, что до этого убийца состоял еще и в секте кришнаитов, и у него уже в мозгах была куча намешанного религиозного мусора, то после проповедей Виссариона с зомбированием, у него вполне могло просто снести крышу. К тому же этот парень последние годы находился в постоянном психологическом стрессе, жил в тайге, дезертировав из армии, и психика его была уже крайне неустойчива и находилась на грани. Послушав эти проповеди и то, что практикуется в секте Виссариона: у него возникла ненависть к официальной церкви, к настоящей православной вере и вообще ненависть ко всему и ко всем, кто не с ними, – он просто в один день пошел и убил священника.

Теперь вопрос, имеет ли отношение к этому убийству Виссарион, выглядит совсем по-другому и в другом свете. Это то же самое, что и смерть той маленькой девочки пятнадцать лет назад. Смерть, к которой Виссарион тоже не имеет отношения. Он ее не убивал, распоряжений таких не отдавал, и она вообще умерла сама от двухстороннего воспаления легких. Только есть всего одна мелочь. Родители девочки состояли в его секте и полностью выполняли все его так называемые заветы. И тот, который запрещал любые лекарства. И попросту, когда девочка заболела, они не давали ей медикаментов, антибиотиков, не показывали врачу, а просто молились своему богу Виссариону, который почему-то девочку так и не исцелил. Хотя это могли сделать простейшие антибиотики.

Казалось бы, что вообще Виссарион самый безобидный и блаженный человек. Живёт себе на вершине горы, в своём бунгало. Развлекается со своими четырьмя жёнами, рядится в балахоны и говорит своим адептам, что он мессия. Никого не трогает, никого не насилует. Да и вообще, со своей горы спускается крайне редко, только для того, чтобы посетить с проповедями новую страну на карте мира. Но при всем при этом несколько адептов этой секты каждый год кончают жизнь самоубийством, гибнут священники православной церкви неподалеку, гибнут дети в семьях адептов, гибнут депутаты, проводящие расследование деятельности этой секты. Люди остаются без квартир и какого-либо имущества, голодают, становятся похожими на дистрофиков, и в дальнейшем это еще очень сильно скажется на их здоровье, а может, и жизни вообще. А сколько еще таких фактов остаются неизвестными, что скрывает сама эта организация – остается только догадываться.

Практически со многими людьми, которые находятся в этой секте, Виссарион может делать все, что угодно. Многие из них одиноки, нет ни родственников, никого, они продали квартиры и уехали в тайгу. Нигде не зарегистрированы, и в государстве их просто нет. Поэтому их пропажу даже никто и не заметит. И никогда не найдет. И сколько таких людей в секте Виссариона, доподлинно никому не известно. Личности их никем и никогда не устанавливались. Странное дело. Тоталитарные секты в России запрещены законом, именно из-за таких вот последствий. Вспомнить Аум СинРике и массовое отравление людей газом. Или «Белое братство» во главе с Марией Деви Христос, которая возомнила себя женским проявлением Христа. Деятельность этой секты в 90-х годах закончилась тогда, когда они напали на Киево-Печерскую лавру в Киеве. И тоже, кстати, как и секта Виссариона, зомбировали людей и отнимали у них квартиры и имущество. И при всем при этом секта Виссариона, будучи практически открыто тоталитарной, так и остается нетронутой. Люди гибнут, у них отнимают всё, а власти просто смотрят на это и ничего не делают. С чем это может связано? С простейшей коррупцией? С обычным попустительством? Или есть что-то более серьезное, что дает основания до поры до времени эту секту не трогать несмотря на то, что в ней ежегодно гибнут люди, а тысячи лишаются всего, что было нажито годами. Вот один из тех главных вопросов, на которые мое журналистское расследование должно дать ответ, думал я. Если найти этот ответ, докопаться до истины, тогда будет все ясно. И мое расследование тогда можно считать законченным. Вопрос же не в том, что и как делают эти секты, этих примеров масса, и они известны. Вопрос всегда – почему? Какой главный мотив? Мотив личного обогащения Виссариона и его прихлебателей слишком прост. Если бы было только это, то пятнадцать лет они бы не продержались. Есть что-то еще…

Глава 7

Валаам

Михаил как-то упомянул, что он был одно время в поиске веры и уходил на Валаам в послушники. Я всерьез задумался над этим вопросом. Для моего расследования это может сыграть достаточно большую роль. Во-первых, Валаам – это одно из старейших святейших мест на земле. И там точно сохранилось многое о вере в первоисточнике. Во-вторых, Михаил там был уже после знакомства с сектой Виссариона и трагической истории с Матреной. А, немного изучив Михаила, я мог догадаться, что он обязательно, будучи на Валааме, изучал все вопросы, связанные с истинной верой. Да и вообще, этот человек оказался крайне интересным. Таких людей почти не бывает. Встретить такого человека, как Михаил, можно достаточно редко. А он в моем расследовании занял ключевую позицию. По-другому теперь быть не могло. То, что мы с ним случайно оказались в одном самолете и познакомились, это вообще самая большая удача для меня как для журналиста. Как бы шло мое расследование без него? Я даже не знаю, что бы я делал – ведь Михаил оказался практически единственным человеком, который оказался наиболее осведомленным в этом вопросе. Кроме того, как человеку верующему, как почти все русские люди, мне просто еще было интересно узнать особенности жизни на Валааме. Да и по поводу расследования деятельности секты Виссариона тоже. Ведь позиция церкви по этим вопросам крайне интересна. Если учитывать еще и то, что Виссарион владеет некоторыми секретами веры, которые неизвестны широкому кругу людей вообще.

Я в очередной раз созвонился с Михаилом и попросил его подробно рассказать мне про Валаам. Он охотно принял мое предложение встретиться и с радостью согласился рассказать мне все, что меня будет интересовать. Мы свиделись в этот же день. На этот раз Михаил пригласил меня на шашлыки на дачу к друзьям предместье Минусинска. Это было весьма кстати. Развлечений в Минусинске не было почти никаких, провинциальный, да еще совсем небольшой городок. А на природе, под хорошие шашлычки и разговор течет лучше, да и обстановка располагает.

Выпив в компании друзей Михаила за здоровье всех присутствующих, за мир во всем мире и за курс реформ нашего правительства, мы с Михаилом, взяв по шашлыку и по стакану, немного уединились на одном из бревен с обратной стороны костра, предоставив компании друзей отдыхать пока без нас.

– Михаил, меня интересует та часть жизни, когда вы непосредственно были на Валааме. Вы же там, насколько я понимаю, выяснили некоторые вещи, те, которыми частично владеет Виссарион?

– Да, Александр, кое-что я там действительно нашел и понял.

– А зачем вы вообще туда уходили? Вы бежали от жизни? Или просто искали там веру?

– И то и другое, Саш. И веру искал, и хотел мысли и жизнь в порядок привести. Слишком грешной она у меня до этого была. А человек без веры пуст, не человек. Так, только оболочка.

– Да, действительно, человек без веры – это никто. И долго вы там были, Михаил? Давайте вы мне просто расскажете про жизнь на Валааме, а я сделаю кое-какие заметки. – Я достал блокнот и ручку, которые захватил с собой.

– Хорошо, давайте. Я пробыл на Валааме около двух лет. Сначала просто приехал и жил в посёлке на центральном острове. Дело в том, что сам Валаам – это несколько островов, затерянных посреди Ладоги. Самый крупный из них является собственно самим Валаамом, а вокруг него много маленьких островов, они носят разные названия. Но, в общем – то, это тоже Валаам, под понятием Валаам скорей понимают все Валаамские острова. На центральном острове находятся все основные храмы, монастырь и поселок, несколько десятков домов. В посёлке на то время, жило примерно человек 300 – 400. В основном калеки, безногие, безрукие. Всякие. Попадали они туда по-разному. В основном от безысходности. Просто приезжали и всё. Ходила в те времена слава такая о Валааме, что это рай для калек, которым нет места в простой жизни. Это было и так и не так одновременно. Так – потому что там действительно жили в основном калеки; не так – потому что там конечно не было рая. Такая же жизнь, как и везде, с одним большим но, там, если ты калека, ты не был изгоем. Те жалкие крохи, которые раньше платили, пенсия по инвалидности, не помню, что – то рублей 40, на неё в городе было трудно прожить, я стипендию получал в институте 40 рублей, ну не знаю, это 8 бутылок водки. Там артель была инвалидная, где собственно все и работали, пили водку и работали. Монастырь тоже помогал поселку. Некоторые люди работали при монастыре.

Вот и я, когда приехал туда, сначала жил в поселке, он примерно в шести километрах от пристани, в глубине острова. Потом пошел в монастырь и стал послушником. Поначалу занимался, как и все, по хозяйству в основном, в свободное время, а его было немного, изучал Библию. Там было много замечательных людей – монахов, отшельников всяких. Я в первый раз видел настоящих православных старцев. Они жили, как правило, уединенно, на островах мелких. На каждом маленьком островке на Валааме был храм или часовенка, и небольшая постройка, иногда в виде домика, иногда в виде кельи. Я встречал там старцев, давших обет молчания, старцев, давших обет не лечиться, то есть истязать свою плоть.

Однажды меня познакомили с Варлаамом. Это был старый, почти немощный монах, живший в келье на краю острова, но, несмотря на свою старость и, я бы сказал, дряхлость – на вид ему было лет под 90, хотя обманчиво время на Валааме, очень обманчиво, – он обладал настолько ясным и живым умом, что я просто удивлялся. У него была схожая с моей линия судьбы, что ли. Он был на войне не то генералом, не то командиром дивизии. Потерял при бомбежке жену сначала, потом двух дочерей, а потом дал себе зарок, что если третья его дочь жить останется, то уйдет он в монахи. Был скандал большой, но он как сказал, так и сделал, пришел с войны и пошел в монахи. Дочь его, насколько мне известно, жива до сих пор, Варлаам умер в той же келье, где я жил вместе с ним. Святой был человек.

Я говорил, ум острый, но он и на язык был острый, иногда мне казалось, даже ерничал со мной. Не знаю почему, но полюбился я ему, и он пошел в монастырь, с кем-то там переговорил и забрал меня к себе жить. Там было четыре кельи, в одной жил я, в другой Варлаам, две пустовали. С тех пор как я у него поселился, вся моя жизнь настолько переменилась, что представляла собой практически только одну учебу. Мало того что Варлаам знал наизусть всю Библию, он знал наизусть и цитировал по памяти десятка два апокрифических, близких к каноническим источников. Именно он и начал со мной серьёзно заниматься, несколько раз идя прям на скандалы с руководством монастыря. Они хотели, чтобы я участвовал на хозработах, на что он им непременно говорил:

–Нет! У Бога для него другой промысел!

Забавный был человек, я таких жизнерадостных людей, людей прям светящихся добром, больше ни до него, ни после него не встречал. Он радовался всему. Солнышку, кстати на Валааме, на два месяца больше солнечных дней чем скажем в Питере, хоть до Питера рукой подать, дождику, ветру, волнам, радовался тому, что я что-то понимать начинаю. Я изучал Библию, и по книгам и по историческим материалам и в беседах с ним, он был удивительно образованным человеком. Вот тогда время и понеслось вскачь. Я практически не спал, практически не ел. Все время, которое я там был, пролетело незаметно.

– Ну, когда человек чем-то занят, время всегда летит незаметно, – заметил я.

– Нет, тут что-то было другое. Я же говорю, оно там по-другому движется. Именно Варлаам настоял на том, чтобы я покинул Валаам, когда время пришло: «Ты не монах, Михрютка, и никогда им не будешь, ступай себе с Богом в мир, все, что ты хотел, ты знаешь теперь, насчет тебя, мне думается, у Бога нашего другой промысел» – «Какой?» – «Ты сам, Михря, узнаешь какой, придет время, и узнаешь, держись подальше от суеты…»

Вот так, принял, научил и отправил. Я потом ещё раз был на Валааме, ходил на его могилу. Она прямо в скале, один маленький крестик и больше ничего: ни кто там лежит, ни как зовут, ни когда умер. Я спросил у сопровождающего монаха: почему? Он пожал плечами, мол, такова воля была Варлаама, не хотел, чтобы поклонялись ему, Я дотронулся до плиты и улыбнулся. Монах посмотрел на меня удивленно, но ничего не сказал, а я не стал объяснять ему ничего, молодой он совсем был, да и что ему объяснишь, что одна память об этом человеке, светлей меня делает. Есть такие люди, вот они умерли давно, а вспомнишь про них, и теплей и радостней на душе становится, не печально, не грустно, а радостно…

А сам Валаам удивительный остров. Там скалы, нет почвы- вся почва, которая там есть, на которой растут леса трава, сосны, там их много, вся эта почва завезена паломниками. Каждый ехал поклониться святыням и брал из дома горсть земли на благословление, вот так, век за веком, на Валлааме образовался слой почвы, примерно 5—7 сантиметров по всему острову, на которой и растет все. От 40 сортов яблонь, которые выращивают монахи, до всяких невиданных по размерам овощей. Не помню точно, по-моему, в 1908 году местные монахи возили в Париж на всемирную выставку капусту и взяли там золотую медаль за кочан диаметром около метра, точней, 89 сантиметров.

Там сделаны, выдолблены в скалах пруды, где выращивают любую рыбу и она растет там. В монастыре каменный водопровод, Бог знает каких веков. Я уже говорил: там почти круглый год солнце, там рядом с островом есть впадина глубокая, по- чти 300 метров глубиной, поэтому вода на Ладоге вокруг острова не замерзает, весь холод, который летит с севера, нагревается этой водой и температура зимой на острове очень мягкая, редко больше 5 градусов мороза. Поэтому там монахи виноград выращивают, и это всего в нескольких часах езды от Питера.

Вот вам, Александр, два мира. Секта Висариона и Валаам. Примерно с одинаковыми задачами. Найти и ответить себе на вопрос: есть ли Бог? И там и там живут люди, занимаются примерно одним и тем же, ищут Бога, возделывают землю, растят урожай. Только один из них черный и им правит дьявол, и поэтому там даже на богатейших чернозёмах люди впроголодь живут. А другой светлый, где у людей внутри Бог, там и на скалах растет то, что этим виссарионовцам и не снилось.

Тянет меня, конечно, в эти места часто, врать не хочу – тянет. Только не на этот Тиберкуль, который сейчас, а на тот, который я помню, с розовыми фламинго, в котором не было ещё Виссариона, опоганившего этот рай. А вот на Валаам меня не просто тянет, это мой второй дом. Я редко где-то чувствую себя как дома. Исколесил всю страну и полмира, а о том, где мой дом, могу сказать, что это два-три места, не больше. На Валааме я дома, там мне покойно, там душа начинает добро впитывать с первых шагов по острову, там суеты нет, там времени по большому счету тоже нет. Там я дома. Именно Валаам был последним приютом первого отправившегося проповедовать в чужие страны друга и ученика Христа апостола Андрея. Святая земля, что сказать…

– Михаил, у меня к вам есть еще один вопрос. Просто интересно. Вы, когда рассказывали про историю с Матреной, говорили про какую-то «шугу». Я вот все понять не могу, что это такое? И с чем ее едят, если едят? Вы тогда говорили, что помогали строить дом этой семье, потому что «шуга» какая-то пойти должна была. Что это такое?

– Шуга? Это знают все местные жители, это ветер, мокрый ветер с Енисея. Когда на улице минус 30 в октябре – ноябре, а река еще не застыла. Енисей от мороза весь как в пару, тумане. Вот ветер подхватывает этот туман и летит, и через пять минут, выйдя на улицу, ты становишься похожим на сосульку, на всей одежде сразу сантиметровый лед: ни согреться, ни убежать. Дома тоже во льду стоят, все во льду и трескучий мороз. Красота просто неописуемая. Вот это и есть шуга. Мокрый ветер с Енисея, с туманом, который не застыл ещё, при трескучем морозе.

– Спасибо вам, Михаил, за такой интересный рассказпро Валаам. Очень красноречивое сравнение. Два мира. И там и там люди живут в поиске веры. Приходят туда за верой. Только одно черное, другое белое, как и всё в нашей жизни.

– Да, Александр, все именно так.

– Михаил, вы мне в прошлый раз рассказали о Насте. А что было дальше? Вы тогда забыли про тот разговор, когда она очень сильно удивилась тому, что вы были в Абакане. А что было потом? Когда вы опять про это вспомнили или как вы поняли, что что-то нечисто и она попала в сектук Виссариону?

– Второй звоночек о том, что с моей Настей не все в порядке, прозвонил осенью того же года. Как жаль и какой я глупец, что недостаточно обращал внимание на поведение Насти. Людей разных на свете много, и в силу своей профессии я привык закрывать глаза на некоторые, ну скажем, чудачества. Да и занят был я выпуском своего нового сольного альбома. Но именно осенью я обратил внимание на то, что моя Настя не ест ничего мясного. Вообще ничего. Ни мяса, ни мясных полуфабрикатов, ни рыбу, ни молочных продуктов. Сначала я как-то не зацикливися, У меня полно знакомых, которые вегетарианствуют. Но все же спросил у нее: