Я встретил вас

«Там, где горы, убегая…»

Там, где горы, убегая,В светлой тянутся дали,Пресловутого ДунаяЛьются вечные струи…Там-то, бают, в стары годы,По лазуревым ночам,Фей вилися хороводыПод водой и по водам;Месяц слушал, волны пели,И, навесясь с гор крутых,Замки рыцарей гляделиС сладким ужасом на них.И лучами неземными,Заключен и одинок,Перемигивался с нимиС древней башни огонек.Звезды в небе им внимали,Проходя за строем строй,И беседу продолжалиТихомолком меж собой.В панцирь дедовский закован,Воин-сторож на стенеСлышал, тайно очарован,Дальний гул, как бы во сне.Чуть дремотой забывался,Гул яснел и грохотал…Он с молитвой просыпалсяИ дозор свой продолжал.Все прошло, все взяли годы —Поддался и ты судьбе,О Дунай, и пароходыНынче рыщут по тебе…Не позднее мая 1836

«Сижу задумчив и один…»

Сижу задумчив и один,На потухающий каминСквозь слез гляжу…С тоскою мыслю о быломИ слов в унынии моемНе нахожу.Былое – было ли когда?Что ныне – будет ли всегда?Оно пройдет —Пройдет оно, как все прошло,И канет в темное жерлоЗа годом год.За годом год, за веком век…Что ж негодует человек,Сей злак земной!..Он быстро, быстро вянет – так,Но с новым летом новый злакИ лист иной.И снова будет все, что есть,И снова розы будут цвесть,И терны тож…Но ты, мой бедный, бледный цвет,Тебе уж возрожденья нет,Не расцветешь!Ты сорван был моей рукой,С каким блаженством и тоской,То знает бог!..Останься ж на груди моей,Пока любви не замер в нейПоследний вздох.Не позднее мая 1836

«Как над горячею золой…»

Как над горячею золойДымится свиток и сгорает,И огнь, сокрытый и глухой,Слова и строки пожирает,Так грустно тлится жизнь мояИ с каждым днем уходит дымом;Так постепенно гасну яВ однообразье нестерпимом!..О небо, если бы хоть разСей пламень развился по воле,И, не томясь, не мучась доле,Я просиял бы – и погас!Не позднее 1830

Поэзия

Среди громов, среди огней,Среди клокочущих страстей,В стихийном, пламенном раздоре,Она с небес слетает к нам —Небесная к земным сынам,С лазурной ясностью во взоре —И на бунтующее мореЛьет примирительный елей.Не позднее начала 1850

Князю П. А. Вяземскому[12]

Теперь не то, что за полгода,Теперь не тесный круг друзей —Сама великая природаВаш торжествует юбилей…Смотрите, на каком простореОна устроила свой пир —Весь этот берег, это море,Весь этот чудный летний мир…Смотрите, как, облитый светом,Ступив на крайнюю ступень,С своим прощается поэтомВеликолепный этот день…Фонтаны плещут тиховейно,Прохладой сонной дышит сад —И так над вами юбилейноПетровы липы здесь шумят…1861

На юбилей князя Петра Андреевича Вяземского

У Музы есть различные пристрастья,Дары ее даются не равно;Стократ она божественнее счастья,Но своенравна, как оно.Иных она лишь на заре лелеет,Целует шелк их кудрей молодых,Но ветерок чуть жарче лишь повеет —И с первым сном она бежит от них.Тем у ручья, на луговине тайной,Нежданная, является порой,Порадует улыбкою случайной,Но после первой встречи нет второй!Не то от ней присуждено вам было:Вас юношей настигнув в добрый час,Она в душе вас крепко полюбилаИ долго всматривалась в вас.Досужая, она не мимоходомПеклась о вас, ласкала, берегла,Растила ваш талант, и с каждым годомЛюбовь ее нежнее все была.И как с годами крепнет, пламенея,Сок благородный виноградных лоз, —И в кубок ваш все жарче и светлееТак вдохновение лилось.И никогда таким вином, как ныне,Ваш славный кубок венчан не бывал.Давайте ж, князь, подымем в честь богинеВаш полный, пенистый фиал!Богине в честь, хранящей благородноЗалог всего, что свято для души,Родную речь… расти она свободноИ подвиг свой великий доверши!Потом мы все, в молитвенном молчанье,Священные поминки сотворим,Мы сотворим тройное возлияньеТрем незабвенно-дорогим.Нет отклика на голос, их зовущий,Но в светлый праздник ваших именинКому ж они не близки, не присущи —Жуковский, Пушкин, Карамзин!..Так верим мы, незримыми гостямиТеперь они, покинув горний мир,Сочувственно витают между намиИ освящают этот пир.За ними, князь, во имя Музы вашей,Подносим вам заздравное вино,И долго-долго в этой светлой чашеПускай кипит и искрится оно!..1861

Памяти В. А. Жуковского

1Я видел вечер твой. Он был прекрасен!В последний раз прощаяся с тобой,Я любовался им: и тих, и ясен,И весь насквозь проникнут теплотой…О, как они и грели и сияли —Твои, поэт, прощальные лучи…А между тем заметно выступалиУж звезды первые в его ночи…2В нем не было ни лжи, ни раздвоенья —Он всё в себе мирил и совмещал.С каким радушием благоволеньяОн были мне Омировы читал…[13]Цветущие и радужные былиМладенческих, первоначальных лет…А звезды между тем на них сводилиТаинственный и сумрачный свой свет…3Поистине, как голубь, чист и целОн духом был; хоть мудрости змиинойНе презирал, понять ее умел,Но веял в нем дух чисто голубиный.И этою духовной чистотоюОн возмужал, окреп и просветлел.Душа его возвысилась до строю:Он стройно жил, он стройно пел…4И этот-то души высокий строй,Создавший жизнь его, проникший лиру,Как лучший плод, как лучший подвиг свой,Он завещал взволнованному миру…Поймет ли мир, оценит ли его?Достойны ль мы священного залога?Иль не про нас сказало божество:«Лишь сердцем чистые, те узрят бога!»Конец июня 1852

«Иным достался от природы…»

Иным достался от природы[14]Инстинкт пророчески-слепой —Они им чуют, слышат водыИ в темной глубине земной…Великой Матерью любимый,Стократ завидней твой удел —Не раз под оболочкой зримойТы самое ее узрел…14 апреля 1862

«Певучесть есть в морских волнах…»

Est in arundineis modulatio musica ripis[15]

Певучесть есть в морских волнах,Гармония в стихийных спорах,И стройный мусикийский шорохСтруится в зыбких камышах.Невозмутимый строй во всем,Созвучье полное в природе, —Лишь в нашей призрачной свободеРазлад мы с нею сознаем.Откуда, как разлад возник?И отчего же в общем хореДуша не то поет, что море,И ропщет мыслящий тростник?11 мая 1865

Другу моему Я. П. Полонскому[16]

Нет боле искр живых на голос твой приветный —Во мне глухая ночь, и нет для ней утрá…И скоро улетит – во мраке незаметный —Последний, скудный дым с потухшего костра.30 мая 1865

Ю. Ф. Абазе[17]

Так – гармонических орудийВласть беспредельна над душой,И любят все живые людиЯзык их темный, но родной.В них что-то стонет, что-то бьется,Как в узах заключенный дух,На волю просится, и рвется,И хочет высказаться вслух…Не то совсем при вашем пенье,Не то мы чувствуем в себе:Тут полнота освобожденья,Конец и плену и борьбе…Из тяжкой вырвавшись юдолиИ все оковы разреша,На всей своей ликует волеОсвобожденная душа…По всемогущему призывуСвет отделяется от тьмы,И мы не звуки – душу живу,В них вашу душу слышим мы.22 декабря 1869

О, как убийственно мы любим!

«Сей день, я помню, для меня…»

Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Все жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..1830

«В толпе людей, в нескромном шуме дня…»

В толпе людей, в нескромном шуме дняПорой мой взор, движенья, чувства, речиТвоей не смеют радоваться встрече —Душа моя! о, не вини меня!..Смотри, как днем туманисто-белоЧуть брезжит в небе месяц светозарный,Наступит ночь – и в чистое стеклоВольет елей душистый и янтарный!1829 – начало 1830

К Н

Твой милый взор, невинной страсти полный,Златой рассвет небесных чувств твоихНе мог – увы! – умилостивить их —Он служит им укорою безмолвной.Сии сердца, в которых правды нет,Они, о друг, бегут, как приговора,Твоей любви младенческого взора,Он страшен им, как память детских лет.Но для меня сей взор благодеянье;Как жизни ключ, в душевной глубинеТвой взор живет и будет жить во мне:Он нужен ей, как небо и дыханье.Таков горе духов блаженных свет,Лишь в небесах сияет он, небесный;В ночи греха, на дне ужасной бездны,Сей чистый огнь, как пламень адский, жжет.23 ноября 1824

«Восток белел. Ладья катилась…»

Восток белел. Ладья катилась,Ветрило весело звучало, —Как опрокинутое небо,Под нами море трепетало…Восток алел. Она молилась,С чела откинув покрывало,Дышала на устах молитва,Во взорах небо ликовало…Восток вспылал. Она склонилась,Блестящая поникла выя, —И по младенческим ланитамСтруились капли огневые…Не позднее мая 1836

«Люблю глаза твои, мой друг…»

Люблю глаза твои, мой друг,С игрой их пламенно-чудесной,Когда их приподымешь вдругИ, словно молнией небесной,Окинешь бегло целый круг…Но есть сильней очарованья:Глаза, потупленные ницВ минуты страстного лобзанья,И сквозь опущенных ресницУгрюмый, тусклый огнь желанья.Не позднее апреля 1836

«Вчера, в мечтах обвороженных…»

Вчера, в мечтах обвороженных,С последним месяца лучомНа веждах, томно озаренных,Ты поздним позабылась сном.Утихло вкруг тебя молчанье,И тень нахмурилась темней,И груди ровное дыханьеСтруилось в воздухе слышней.Но сквозь воздушный завес оконНедолго лился мрак ночной,И твой, взвеваясь, сонный локонИграл с незримою мечтой.Вот тихоструйно, тиховейно,Как ветерком занесено,Дымно-легко, мглисто-лилейноВдруг что-то пóрхнуло в окно.Вот невидимкой пробежалоПо темно брезжущим коврам,Вот, ухватясь за одеяло,Взбираться стало по краям, —Вот, словно змейка извиваясь,Оно на ложе взобралось,Вот, словно лента развеваясь,Меж пологами развилось…Вдруг животрепетным сияньемКоснувшись персей молодых,Румяным, громким восклицаньемРаскрыло шелк ресниц твоих!Начало 1836

«И чувства нет в твоих очах…»

И чувства нет в твоих очах,И правды нет в твоих речах,И нет души в тебе.Мужайся, сердце, до конца:И нет в творении творца!И смысла нет в мольбе!Не позднее апреля 1836

«Еще томлюсь тоской желаний…»

Еще томлюсь тоской желаний,Еще стремлюсь к тебе душой —И в сумраке воспоминанийЕще ловлю я образ твой…Твой милый образ, незабвенный,Он предо мной везде, всегда,Недостижимый, неизменный,Как ночью на небе звезда…1848

«Как дымный столп светлеет в вышине!..»

Как дымный столп светлеет в вышине! —Как тень внизу скользит, неуловима!..«Вот наша жизнь, – промолвила ты мне, —Не светлый дым, блестящий при луне,А эта тень, бегущая от дыма…»1848 или 1849

«О, не тревожь меня укорой справедливой!..»

О, не тревожь меня укорой справедливой!Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:Ты любишь искренно и пламенно, а я —Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.И, жалкий чародей, перед волшебным миром,Мной созданным самим, без веры я стою —И самого себя, краснея, сознаюЖивой души твоей безжизненным кумиром.1851 – начало 1852

«О, как убийственно мы любим…»

О, как убийственно мы любим,Как в буйной слепости страстейМы то всего вернее губим,Что сердцу нашему милей!Давно ль, гордясь своей победой,Ты говорил: она моя…Год не прошел – спроси и сведай,Что уцелело от нея?Куда ланит девались розы,Улыбка уст и блеск очей?Все опалили, выжгли слезыГорячей влагою своей.Ты помнишь ли, при вашей встрече,При первой встрече роковой,Ее волшебный взор, и речи,И смех младенчески-живой?И что ж теперь? И где ж все это?И долговечен ли был сон?Увы, как северное лето,Был мимолетным гостем он!Судьбы ужасным приговоромТвоя любовь для ней была,И незаслуженным позоромНа жизнь ее она легла!Жизнь отреченья, жизнь страданья!В ее душевной глубинеЕй оставались вспоминанья…Но изменили и оне.И на земле ей дико стало,Очарование ушло…Толпа, нахлынув, в грязь втопталаТо, что в душе ее цвело.И что ж от долгого мученья,Как пепл, сберечь ей удалось?Боль злую, боль ожесточенья,Боль без отрады и без слез!О, как убийственно мы любим!Как в буйной слепости страстейМы то всего вернее губим,Что сердцу нашему милей!..Первые месяцы 1851

«Не говори: меня он, как и прежде, любит…»

Не говори: меня он, как и прежде, любит,Мной, как и прежде, дорожит…О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,Хоть, вижу, нож в руке его дрожит.То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,Увлечена, в душе уязвлена,Я стражду, не живу… им, им одним живу я —Но эта жизнь!.. О, как горька она!Он мерит воздух мне так бережно и скудно.Не мерят так и лютому врагу…Ох, я дышу еще болезненно и трудно,Могу дышать, но жить уж не могу.1850 – начало 1851

Предопределение

Любовь, любовь – гласит преданье —Союз души с душой родной —Их съединенье, сочетанье,И роковое их слиянье,И… поединок роковой…И чем одно из них нежнееВ борьбе неравной двух сердец,Тем неизбежней и вернее,Любя, страдая, грустно млея,Оно изноет наконец…1850 – начало 1851

«Недаром милосердым богом…»

Недаром милосердым богомПугливой птичка создана —Спасенья верного залогомЕй робость чуткая дана.И нет для бедной пташки прокуВ свойстве с людьми, с семьей людской…Чем ближе к ним, тем ближе к Року —Несдобровать под их рукой…Вот птичку девушка вскормилаОт первых перышек, с гнезда,Взлелеяла ее, взрастилаИ не жалела, не щадилаДля ней ни ласки, ни труда.Но как, с любовию тревожной,Ты, дева, ни пеклась о ней,Наступит день, день непреложный —Питомец твой неосторожныйПогибнет от руки твоей…1851

«Чему молилась ты с любовью…»

Чему молилась ты с любовью,Что, как святыню, берегла,Судьба людскому суесловьюНа поруганье предала.Толпа вошла, толпа вломиласьВ святилище души твоей,И ты невольно постыдиласьИ тайн и жертв, доступных ей.Ах, если бы живые крыльяДуши, парящей над толпой,Ее спасали от насильяБессмертной пошлости людской!1851 – начало 1852

«Не знаю я, коснется ль благодать…»

Не знаю я, коснется ль благодать[18]Моей души болезненно-греховной,Удастся ль ей воскреснуть и восстать,Пройдет ли обморок духовный?Но если бы душа моглаЗдесь, на земле, найти успокоенье,Мне благодатью ты б была —Ты, ты, мое земное провиденье!..Апрель 1851

Близнецы

Есть близнецы – для земнородныхДва божества, – то Смерть и Сон,Как брат с сестрою дивно сходных —Она угрюмей, кротче он…Но есть других два близнеца —И в мире нет четы прекрасней,И обаянья нет ужасней,Ей предающего сердца…Союз их кровный, не случайный,И только в роковые дниСвоей неразрешимой тайнойОбворожают нас они.И кто в избытке ощущений,Когда кипит и стынет кровь,Не ведал ваших искушений —Самоубийство и Любовь!Не позднее начала 1852

«Две силы есть – две роковые силы…»

Две силы есть – две роковые силы,Всю жизнь свою у них мы под рукой,От колыбельных дней и до могилы, —Одна есть Смерть, другая – Суд людской.И та и тот равно неотразимы,И безответственны и тот и та,Пощады нет, протесты нетерпимы,Их приговор смыкает всем уста…Но Смерть честней – чужда лицеприятью,Не тронута ничем, не смущена,Смиренную иль ропщущую братью —Своей косой равняет всех она.Свет не таков: борьбы, разноголосья —Ревнивый властелин – не терпит он,Не косит сплошь, но лучшие колосьяНередко с корнем вырывает вон.И горе ей – увы, двойное горе, —Той гордой силе, гордо-молодой,Вступающей с решимостью во взоре,С улыбкой на устах – в неравный бой.Когда она, при роковом сознаньеВсех прав своих, с отвагой красоты,Бестрепетно, в каком-то обаяньеИдет сама навстречу клеветы,Личиною чела не прикрывает,И не дает принизиться челу,И с кудрей молодых, как пыль, свеваетУгрозы, брань и страстную хулу, —Да, горе ей – и чем простосердечней,Тем кажется виновнее она…Таков уж свет: он там бесчеловечней,Где человечно-искренней вина.Март 1869

«В разлуке есть высокое значенье…»

В разлуке есть высокое значенье:Как ни люби, хоть день один, хоть век,Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,И рано ль, поздно ль пробужденье,А должен наконец проснуться человек…6 августа 1851

«Как нас ни угнетай разлука…»

Как нас ни угнетай разлука,Не покоряемся мы ей —Для сердца есть другая мука,Невыносимей и больней.Пора разлуки миновала,И от нее в руках у насОдно осталось покрывало,Полупрозрачное для глаз.И знаем мы: под этой дымкойВсе то, по чем душа болит,Какой-то странной невидимкойОт нас таится – и молчит.Где цель подобных искушений?Душа невольно смущена,И в колесе недоуменийВертится нехотя она.Пора разлуки миновала,И мы не смеем, в добрый час,Задеть и сдернуть покрывало,Столь ненавистное для нас!14 октября 1869

Последняя любовь[19]

О, как на склоне наших летНежней мы любим и суеверней…Сияй, сияй, прощальный светЛюбви последней, зари вечерней!Полнеба обхватила тень,Лишь там, на западе, бродит сиянье, —Помедли, помедли, вечерний день,Продлись, продлись, очарованье.Пускай скудеет в жилах кровь,Но в сердце не скудеет нежность…О ты, последняя любовь!Ты и блаженство и безнадежность.Не позднее начала 1854

«Играй, покуда над тобою…»

Играй, покуда над тобоюЕще безоблачна лазурь;Играй с людьми, играй с судьбою,Ты – жизнь, назначенная к бою,Ты – сердце, жаждущее бурь.Как часто, грустными мечтамиТомимый, на тебя гляжу,И взор туманится слезами…Зачем? Что общего меж нами?Ты жить идешь – я ухожу.Я слышал утренние грезыЛишь пробудившегося дня…Но поздние, живые грозы,Но взрыв страстей, но страсти слезы, —Нет, это все не для меня!Но, может быть, под зноем летаТы вспомнишь о своей весне…О, вспомни и про время это,Как о забытом до рассветаНам смутно грезившемся сне.25 июля 1861

«Я знал ее еще тогда…»

Я знал ее еще тогда,В те баснословные года,Как перед утренним лучомПервоначальных дней звездаУж тонет в небе голубом…И все еще была онаТой свежей прелести полна,Той дорассветной темноты,Когда незрима, неслышна,Роса ложится на цветы…Вся жизнь ее тогда былаТак совершенна, так цела,И так среде земной чужда,Что, мнится, и она ушлаИ скрылась в небе, как звезда.27 марта 1861

«Как ни бесилося злоречье…»

Как ни бесилося злоречье[20],Как ни трудилося над ней,Но этих глаз чистосердечье —Оно всех демонов сильней.Все в ней так искренно и мило,Так все движенья хороши;Ничто лазури не смутилоЕе безоблачной души.К ней и пылинка не присталаОт глупых сплетней, злых речей;И даже клевета не смялаВоздушный шелк ее кудрей.21 декабря 1865

К. Б

Я встретил вас – и все былоеВ отжившем сердце ожило;Я вспомнил время золотое —И сердцу стало так тепло…Как поздней осени пороюБывают дни, бывает час,Когда повеет вдруг весноюИ что-то встрепенется в нас, —Так, весь обвеян дуновеньемТех лет душевной полноты,С давно забытым упоеньемСмотрю на милые черты…Как после вековой разлуки,Гляжу на вас, как бы во сне, —И вот – слышнее стали звуки,Не умолкавшие во мне…Тут не одно воспоминанье,Тут жизнь заговорила вновь, —И то же в вас очарованье,И та ж в душе моей любовь!..26 июля 1870

«Она сидела на полу…»

Она сидела на полуИ груду писем разбирала —И, как остывшую золу,Брала их в руки и бросала.Брала знакомые листыИ чудно так на них глядела,Как души смотрят с высотыНа ими брошенное тело…О, сколько жизни было тут,Невозвратимо пережитой!О, сколько горестных минут,Любви и радости убитой!..Стоял я молча в сторонеИ пасть готов был на колени, —И страшно грустно стало мне,Как от присущей милой тени.Не позднее апреля 1858

Накануне годовщины 4 августа 1864 г.[21]

Вот бреду я вдоль большой дорогиВ тихом свете гаснущего дня…Тяжело мне, замирают ноги…Друг мой милый, видишь ли меня?Все темней, темнее над землею —Улетел последний отблеск дня…Вот тот мир, где жили мы с тобою,Ангел мой, ты видишь ли меня?Завтра день молитвы и печали,Завтра память рокового дня…Ангел мой, где б души ни витали,Ангел мой, ты видишь ли меня?3 августа 1865

«Все отнял у меня казнящий бог…»

Все отнял у меня казнящий бог:Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя[22] при мне оставил Он,Чтоб я Ему еще молиться мог.1873

О днях былых

Цицерон

Оратор римский говорилСредь бурь гражданских и тревоги:«Я поздно встал – и на дорогеЗастигнут ночью Рима был!»Так!.. Но, прощаясь с римской славой,С Капитолийской высотыВо всем величье видел тыЗакат звезды ее кровавой!..Блажен, кто посетил сей мирВ его минуты роковые!Его призвали всеблагиеКак собеседника на пир.Он их высоких зрелищ зритель,Он в их совет допущен был —И заживо, как небожитель,Из чаши их бессмертье пил!Не позднее 1830

«Через ливонские я проезжал поля…»

Через ливонские я проезжал поля,Вокруг меня все было так уныло…Бесцветный грунт небес, песчаная земля —Все нá душу раздумье наводило.Я вспомнил о былом печальной сей земли —Кровавую и мрачную ту пору,Когда сыны ее, простертые в пыли,Лобзали рыцарскую шпору.И, глядя на тебя, пустынная река,И на тебя, прибрежная дуброва,«Вы, – мыслил я, – пришли издалека,Вы, сверстники сего былого!»Так! вам одним лишь удалосьДойти до нас с брегов другого света.О, если б про него хоть на один вопросМог допроситься я ответа!..Но твой, природа, мир о днях былых молчитС улыбкою двусмысленной и тайной, —Так отрок, чар ночных свидетель быв случайный,Про них и днем молчание хранит.1830

Могила Наполеона

Душой весны природа ожила,И блещет все в торжественном покое:Лазурь небес, и море голубое,И дивная гробница, и скала!Древа кругом покрылись новым цветом,И тени их, средь общей тишины,Чуть зыблются дыханием волныНа мраморе, весною разогретом…Давно ль умолк Перун его побед,И гул от них стоит доселе в мире.И ум людей твоею тенью полн,А тень твоя, скитаясь в крае диком,Чужда всему, внимая шуму волн,И тешится морских пернатых криком.Не позднее 1828

Бессонница

Часов однообразный бой,Томительная ночи повесть!Язык для всех равно чужойИ внятный каждому, как совесть!Кто без тоски внимал из нас,Среди всемирного молчанья,Глухие времени стенанья,Пророчески-прощальный глас?Нам мнится: мир осиротелыйНеотразимый Рок настиг —И мы, в борьбе, природой целойПокинуты на нас самих;И наша жизнь стоит пред нами,Как призрак, на краю земли,И с нашим веком и друзьямиБледнеет в сумрачной дали;И новое, младое племяМеж тем на солнце расцвело,А нас, друзья, и наше времяДавно забвеньем занесло!Лишь изредка, обряд печальныйСвершая в полуночный час,Металла голос погребальныйПорой оплакивает нас!Не позднее 1829

«Как птичка, раннею зарей…»

Как птичка, раннею зарейМир, пробудившись, встрепенулся…Ах, лишь одной главы моейСон благодатный не коснулся!Хоть свежесть утренняя веетВ моих всклокоченных власах,На мне, я чую, тяготеетВчерашний зной, вчерашний прах!..О, как пронзительны и дики,Как ненавистны для меняСей шум, движенье, говор, крикиМладого, пламенного дня!..О, как лучи его багровы,Как жгут они мои глаза!..О ночь, ночь, где твои покровы,Твой тихий сумрак и роса!..Обломки старых поколений,Вы, пережившие свой век!Как ваших жалоб, ваших пенейНеправый праведен упрек!Как грустно полусонной тенью,С изнеможением в кости,Навстречу солнцу и движеньюЗа новым племенем брести!..Не позднее мая 1836

«Когда дряхлеющие силы…»

Когда дряхлеющие силыНам начинают изменятьИ мы должны, как старожилы,Пришельцам новым место дать, —Спаси тогда нас, добрый гений,От малодушных укоризн,От клеветы, от озлобленийНа изменяющую жизнь;От чувства затаенной злостиНа обновляющийся мир,Где новые садятся гостиЗа уготованный им пир;От желчи горького сознанья,Что нас поток уж не несетИ что другие есть призванья,Другие вызваны вперед;Ото всего, что тем задорней,Чем глубже крылось с давних пор, —И старческой любви позорнейСварливый старческий задор.1-3 сентября 1866

Итальянская villa

И распростясь с тревогою житейской,И кипарисной рощей заслонясь, —Блаженной тенью, тенью элисейскойОна заснула в добрый час.И вот, уж века два тому иль боле,Волшебною мечтой ограждена,В своей цветущей опочив юдоле,На волю неба предалась она.Но небо здесь к земле так благосклонно!..И много лет и теплых южных зимПровеяло над нею полусонно,Не тронувши ее крылом своим.По-прежнему в углу фонтан лепечет,Под потолком гуляет ветерок,И ласточка влетает и щебечет…И спит она… и сон ее глубок!..И мы вошли… Все было так спокойно!Так все от века мирно и темно!..Фонтан журчал… Недвижимо и стройноСоседний кипарис глядел в окно.Вдруг все смутилось: судорожный трепетПо ветвям кипарисным пробежал, —Фонтан замолк – и некий чудный лепет,Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,Та жизнь, – увы! – что в нас тогда текла,Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,Через порог заветный перешла?Декабрь 1837

Наполеон

IСын Революции, ты с матерью ужаснойОтважно в бой вступил – и изнемог в борьбе…Не одолел ее твой гений самовластный!..Бой невозможный, труд напрасный!..Ты всю ее носил в самом себе…IIДва демона ему служили,Две силы чудно в нем слились:В его главе – орлы парили,В его груди – змии вились…Ширококрылых вдохновенийОрлиный, дерзостный полет,И в самом буйстве дерзновенийЗмииной мудрости расчет.Но освящающая сила,Непостижимая уму,Души его не озарилаИ не приблизилась к нему…Он был земной, не божий пламень,Он гордо плыл – презритель волн, —Но о подводный веры каменьВ щепы разбился утлый челн.IIIИ ты стоял – перед тобой Россия!И, вещий волхв, в предчувствии борьбы,Ты сам слова промолвил роковые:«Да сбудутся ее судьбы!..»И не напрасно было заклинанье:Судьбы откликнулись на голос твой!..Но новою загадкою в изгнаньеТы возразил на отзыв роковой…Года прошли – и вот, из ссылки теснойНа родину вернувшийся мертвец,На берегах реки, тебе любезной,Тревожный дух, почил ты наконец…Но чуток сон – и по ночам, тоскуя,Порою встав, он смотрит на ВостокИ вдруг, смутясь, бежит, как бы почуяПередрассветный ветерок.Не позднее мая 1836