Сердце океана

Сидя именно в этой библиотеке, я получил новость, изменившую мою жизнь. Расположившись в кожаном кресле в конце читального зала, где солнечный свет, проникая через витражные окна, наполнял эту часть помещения невероятным количеством естественного света, я готовился к экзамену. Мысли, заполнявшие голову, стали медленно рассасываться по мере приближения Катрин. Высокие каблуки её ухоженных туфель звонко брякали по мраморному полу с каждым шагом. Некоторое время я пытался удержать разбегающиеся в стороны мысли, пытался не отвлекаться. У меня всегда были трудности с концентрацией внимания. Когда Катрин дошла до середины читального зала, звуки её шагов были настолько громкими, что на неё оборачивались почти все студенты, а мисс Тёрнс, приспустив свои очки, будто пыталась испепелить её взглядом.

– Где твой телефон?! – она стояла передо мной уперевшись кулаками в пояс, будто мама, разыскивающая своего непутевого сына.

– На зарядке, – кивнул я в сторону ближайшей розетки.

У неё были покрасневшие глаза, будто она горько плакала перед тем, как прийти ко мне.

– Тим, пожалуйста, – продолжила Катрин. – Перезвони маме. – Её губы дрожали, и она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

Я буквально ощутил, как сердце сжалось в груди. Шестое чувство, или, может быть, вид Катрин, говоривший о том, что она чем-то расстроена, заставило меня забеспокоиться. Я кинулся к телефону. Было несколько пропущенных звонков от мамы, тёти Эбби и дяди Марти. Первым делом я перезвонил маме.

– Алло, мам?

– Да, сынок, – она всхлипывала. – Приезжай домой.

– Что случилось, мам???

– Твой папа… у него случился приступ. – она разревелась.

Я положил трубку. Мама хоть и не договорила, но произошедшее вполне четко и ясно вырисовывалось в сознании. Я спешно вернулся в свою комнату в общежитии, вызвал такси, собрал вещи и поехал домой.

Я пытался представить бездыханное тело отца, которое, возможно, лежит на родительской кровати. Я ехал домой, осознавая, что его уже там нет. На земле осталось только его остывшее тело.

У нашего дома стоял черный внедорожник, который я раньше не видел. Рядом – карета скорой помощи. У приоткрытой водительской двери, опершись о стойку, стоял невысокий полноватый мужчина лет шестидесяти. Натянутая лысая кожа на его макушке светилась от яркого осеннего солнца. На верхней губе красовались густые усы, скрывающие часть лица от носа до середины подбородка. Сквозь седые усы выглядывала сигарета, которая практически дотлела и вот-вот готова была поджечь усы.

Когда я хлопнул дверью, выходя из такси, этот мужчина обратил на меня внимание. Всего лишь на секунду взглянул оценивающе, пробежался взглядом от макушки до носков белых кроссовок, затем отвернулся и, схватившись за фильтр дотлевшей сигареты двумя пальцами, ловким движением выстрелил ею в сторону. Подтянув свои штаны, он запрыгнул обратно на своё место – за руль.

Рядом с ним сидела молодая девушка с длинными светлыми волосами. Она, подложив под бумаги папку, что-то увлеченно писала, видимо, отчет о выезде. Закинув рюкзак на плечо, я направился к распахнутым воротам, ждавшим моего возвращения. Когда я сделал пару шагов, меня кто-то окликнул.

– Эй, парень! – это была та блондинка, что сидела рядом с водителем. Девушка крепкого телосложения, ростом немного выше меня. Она протянула мне бумажку.

– Ты ведь родственник? – спросила с абсолютным безразличием.

Я кивнул. Она, не долго думая, всунула мне в руку бумажку размером с четверть листа формата А4. Затем по-дружески хлопнула меня по плечу и, наверняка в тысячный раз, выдавила из себя холодное «сожалею». Без капли сожаления, на автомате. Смерть стала для неё чем-то обыденным. Она развернулась и быстрым шагом направилась к автомобилю.

Я развернул бумажку. Вверху по центру было напечатано жирным шрифтом «Справка о смерти». Ниже – несколько свободных строк для текста. Под каждой строкой имелись подсказки о том, что конкретно следует здесь прописать.

«Пациент: Дэниэл Круз, дата смерти: 14.10.2012 года, время смерти: примерно 12:37». В графе «причина смерти» была черточка. И вправду, кто знает, какова причина.

Я не хочу вспоминать подробности похоронной процессии и состояние мамы, убитой этими событиями, ибо воспоминания причиняют жгучую боль. Мы с отцом не были близки. Я не рассказывал ему о своих неудачах и проблемах, потому как знал, что решения он мне не предложит. Я ведь мужчина и должен сам разобраться. По той же причине он не рассказывал о своих. Мы никогда с ним не обнимались, во всяком случае, я этого не помню, если только в раннем детстве. Я никогда не говорил ему, что люблю его, как и он мне. Но несмотря на это, между нами была необъяснимая связь.

Между отцом и сыном всегда всё иначе. Нежная любовь и трепетное отношение сына к матери или дочери к своим родителям резко отличаются от взаимоотношений отца с сыном. Это другое. Ты не можешь себе позволить позвонить отцу и спросить, всё ли у него нормально, когда он задерживается до поздней ночи или поникший ходит днями, словно призрак. Ты понимаешь, что что-то идёт не так, но не можешь об этом говорить. Ведь он мужчина. А мужчины одиноки. Они не всегда могут рассказать своим друзьям, жене и уж тем более детям о том, что их волнует. Не из желания скрыть, а из понимания, что проблема этим не решится. А волнение лишь усилится. Единственное, что тебе остаётся – понимать такие моменты и молча делать вид, что всё так, как должно быть. Он решит проблему, какой бы она ни была. Обязательно справится. Но он должен сделать это сам. Мужчины одиноки и всегда будут таковыми. Мы сами согласились нести это бремя.

Потеряв отца, я потерял опору. Да, странно звучит. Мы не были близки, но в то же время стена, защищающая мою спину, рухнула, обнажив уязвимые места. С этого момента роль мужчины, таинственного жителя дома, дела которого не всегда известны членам семьи, исполнять предстояло мне.

Я перевёлся на заочное обучение и устроился на работу. Деньги. Вот ради чего мы каждый день просыпаемся и занимаемся тем, чем не хотим. Кто бы что ни говорил, деньги – самый влиятельный инструмент в современном мире. То, что не покупается за большие, покупается за очень большие. За исключением здоровья, купить можно буквально всё.

Я устроился в небольшую строительную компанию бухгалтером. Когда я только начинал свою карьеру, эта компания имела всего пять сотрудников. Со временем мы росли, заказов становилось больше, а вместе с объемами работ рос и уровень оплаты. Примерно через полгода работы за поручительство моего работодателя банк открыл мне кредитную линию. Первое, что я сделал, – купил маме шикарное платье и сводил её в дорогой ресторан. Тратить кредитную карту на импульсивную покупку в магазине одежды и поход в ресторан – невероятно глупый поступок. Но это была демонстрация самостоятельности. «Мама, смотри. Я могу».

Честно говоря, только маму можно было удивить походом в дорогой бутик и ужином в ресторане. Если бы отец был жив, даже не могу представить, что мне нужно было бы сделать, чтобы увидеть в его глазах удивление. Странное желание показать родителям свою самостоятельность, даже в кредит.

Время шло, компания росла. Со временем я решил открыть бухгалтерскую фирму, которая на подряде оказывала не только услуги по ведению бухгалтерского учёта, но и различные консультации в сфере налогообложения. Да, я был той самой финансовой крысой, считавшей каждый цент. Демонстративная покупка для мамы платья и ужин в ресторане оказались последним, на что я потратил деньги ради эмоций. С ростом доходов скупость усиливалась, а жажда заработка казалась неутолимой.

И вместо того, чтобы думать о том, как увеличивать доходы своей небольшой компании, я стал тщательно проверять расходы. Проверять было особо нечего, ведь сотрудников, включая меня, всего пятнадцать человек. Учитывая особенности деятельности моей компании, расходы состояли только из приобретения различных канцелярских товаров, оплаты аренды офиса и коммунальных услуг. Ну и самая затратная статья расходов, ввергавшая мою внутреннюю жабу в состояние шокового бездействия, конечно же, была зарплата сотрудников.

Нет-нет, – думал я, – нельзя снижать зарплаты. Они действительно работают на пределе своих возможностей. При текущей нагрузке никак нельзя урезать зарплату. А потом, через некоторое время, вновь усевшись проверять свои траты, я с ужасом смотрел на эти цифры – фонд оплаты труда за первый квартал составил сто тридцать две тысячи долларов. Боже, как много! – вновь хватался я за голову. – Да на эти деньги можно купить всё что угодно!

Однажды ночью, после сдачи ежеквартальных отчетов в налоговую, я мучился от бессонницы. Стрелки часов, стоявших на моей прикроватной тумбе, громко отсчитывали прошедшие секунды, эхом отдаваясь по всей квартире. В сотый раз за эту ночь я взглянул на циферблат – 01:45. «Боже, – простонал я, – как же тяжело тянется время». И знаете, чем я решил заняться? Да! Перепроверить отчёты.

Выпрыгнув из под одеяла, я рванул к своему чемодану, лежавшему на обувнице у входной двери в квартиру. Жадно обхватив его двумя руками, словно в нём хранились потерянные драгоценности египетской принцессы Клеопатры, я направился на кухню.

Металлический замок звонко брякнул. Я достал и поставил стопку документов на стеклянный стол и стал пересчитывать числа. К моему сожалению, ошибки не нашлось. Ночь потрачена зря. Последний лист, что мне предстояло перепроверить, – это отчет о прибылях и убытках. Я не стал перепроверять все строки, лишь взглянул на последнюю: чистая прибыль за отчетный период – тридцать пять тысяч долларов.

Затем я достал свой ноутбук и открыл свой банковский счет – семьсот тридцать девять тысяч долларов. Ниже имелась пометка банка – ежегодный рост составляет от 7 до 11%.

Я сидел, уставившись в экран ноутбука, и не мог оторвать глаз от баланса. До моего сознания медленно доходила мысль о том, что я страдаю от самой обыкновенной зависимости. Ведь на моём счету почти миллион долларов, а мне всё мало. Следующая мысль в голове, которую я находил вполне здравой, – это необходимость посещения психотерапевта.

Искусственный звон колокольчиков, доносившихся из динамика часов на прикроватной тумбе, вернул меня в реальность. Настало утро. В этот день я пропустил утреннюю тренировку, так как отсутствие ночного сна лишило меня сил и желания насиловать своё тело. Пока я готовил себе завтрак, я всерьёз размышлял о том, чтобы записаться к психологу. Но как найти хорошего? У меня не было друзей, с которыми я мог бы посоветоваться. Коллеги на работе не слишком осведомлены о моей личной жизни, чтобы советоваться с ними по подобным вопросам. А с мамой такой разговор не стоило и заводить. Это приведёт только к лишним вопросам и её беспокойству. Единственный выход – довериться отзывам в интернете.

Я открыл Инстаграм и нашёл несколько практикующих психологов. Выбрал того, у кого было больше подписчиков и публикаций. Это была взрослая женщина лет пятидесяти. Я нажал на кнопку «связаться», и на экране телефона всплыло уведомление с номером телефона для звонка. Несколько секунд я колебался, не мог смириться с тем, что для решения финансовых проблем требуется психолог. И вот, казалось, я уже передумал, но, немного расслабившись, мой большой палец, надвисавший над иконкой «позвонить», предательски коснулся экрана. Гудки.

– Алло?

– Здравствуйте! Как я могу услышать Джессику Финчер?

– Здравствуйте, это я! Чем могу помочь?

– Могу ли я записаться к Вам на приём?

– Ой, дружок, не знаю… У меня и эта неделя вся расписана, и следующая…

– Ну ладно… – вздохнул я с облегчением. Ведь приятно понимать, что не ты сдал назад. Ты готов был идти вперед, просто карты сложились так, что тебе не придётся делать то, чего ты боялся. Как вдруг она продолжила…

– Если только сегодня. Вот у меня есть окошко на 17:00. Подходит?

Нужно было соглашаться. Ведь если я засомневаюсь и скажу, что запишусь позднее, этого на самом деле не произойдёт.

– Да! – ответил я уверенно.

– Отлично. Тогда до встречи!

После разговора я испытал некое облегчение, будто решение проблемы уже на пороге, а мне осталось только впустить его. Вдруг я ощутил желание поехать к маме. В родительский дом, где провёл свои последние годы отец.

Наспех позавтракав, я чуть ли не бегом направился к своему автомобилю. Время в дороге пролетело незаметно. Я пытался представить первую встречу с психологом, пытался представить наш диалог. Пытался представить Джессику Финчер. Да, я видел видеоролики с ней, различные фото. Но какая она на самом деле?

Подъезжая к родительскому дому, я увидел мистера Бина и его собаку, которая в очередной раз справляла свою нужду на нашей лужайке. А мистер Бин или и вправду не замечал происходящего, или делал вид, что занят чтением новостей в своем смартфоне из нежелания убирать за своим питомцем. Услышав приближение автомобиля, Бин легонько дернул питомца за поводок, и они двинулись дальше, оставив своё дерьмо на чужой территории.

Припарковавшись, я вышел из автомобиля, схватил бумажный пакетик с круассаном и, мимоходом, подобрал «сюрприз», оставленный Лаки и его невоспитанным хозяином.

– Я уже разговаривала с ним, – донеслось из-за входной двери. – Он постоянно жалуется, что пытается отучить свою собаку гадить на чужих участках, но Лаки уже старый и плохо обучаемый.

– Может, стоит собрать несколько камней у двери и в следующий раз бросить их в собаку или его хозяина? – предложил я с легкой иронией.

– Не стоит из-за такой мелочи ссориться с соседями, Тим, – ответила мама.

Я вздохнул, махнув рукой. Моя мама, избегая конфликтов, была готова терпеть всё. На мгновение я почувствовал ненависть к мистеру Бину и готов был накинуться на него, как только он появится снова. Но это чувство быстро исчезло.

– Ты голодный? – спросила мама из кухни.

– Нет, мам, – ответил я.

Я уселся за массивный деревянный стол. Его поверхность была шероховатой и изрезанной множеством повреждений. По краям стола лак облез, открывая естественную текстуру дерева. Местами оставались следы от кухонного ножа и тяжёлой посуды, небрежно расставленной на нём. Стол выглядел уставшим, но в то же время живым, ведь им пользовались. Он был частью жизни этого дома. Мама давно перестала защищать его от внешних воздействий толстой прозрачной скатертью. «Умру, так и не насладившись его красотой», – думала она.

Я наблюдал за тем, как мама набирает воду в чайник и ставит его на плиту, как неспешно снимает с полок фарфоровые чашки, раскладывает ложки и достаёт из пакета плетёную корзинку с выпечкой. Её движения были спокойными и неторопливыми. Я помнил, как двадцать лет назад она порхала на кухне, сервируя стол для завтрака, а потом так же быстро убирала. Энергия, с которой она справлялась с домашними хлопотами, с возрастом, казалось, улетучилась. Но, наблюдая за ней, я понимал, что вижу человека, который смирился, а не устал. Она прожила немало лет и поняла, что в суете упускаются детали. Как будто мама осознала: торопиться не имеет смысла. Минутой больше или меньше – ничего не изменится.

Пар, стремящийся вырваться наружу, нашёл выход через носик чайника, заставив его засвистеть. Спустя секунду крышка начала подпрыгивать, издавая металлический звук. Мама налила кипяток в заварник, вернула чайник на плиту и уселась напротив меня.

– Нужно немного подождать, – сказала она, приоткрыв крышку и вдохнув пар. Затем протянула мне заварник, предлагая оценить запах. Я взял его в руки и поднёс так близко к носу, что моя верхняя губа чуть коснулась края. Это был запах имбирного пряника – сладкий и мягкий. Рецепторы моего языка напряглись, пытаясь понять, что происходит. Слюноотделение увеличилось, и я, словно ощутив на вкус это лакомство, недоумевал, как можно придать чаю такой аромат.

– Как дела, сынок? Выглядишь уставшим – заметила мама.

– Не жалуюсь, – улыбнулся я.

Мама несколько секунд вглядывалась в моё лицо, затем спросила:

– Что тебя беспокоит?

– Ничего, – я развёл плечами.

– На работе всё хорошо?

– Да, более чем.

– А не на работе?

– Тоже неплохо.

– Неплохо… – пробормотала мама под нос. – А что у тебя есть не на работе?

– Мам, не начинай – я опустил глаза.

– Как дела у Софи?

– Софи? – удивился я.

– Да, Софи Пирс.

– Ого, ты вспомнила. Я видел её в последний раз лет пятнадцать назад. Может, даже больше.

– Почему вы перестали общаться? Я видела, как она на тебя смотрела, – рассмеялась мама.

– Да, она мне нравилась. Но потом стало сложно. Было уже не до этого.

– Я видела её вчера в супермаркете.

– И как она?

– Она была с мужем и двумя детьми. Одному – года четыре, второму – чуть меньше.

– Ну, – я развёл руками, – а зачем тогда спрашиваешь про неё?

Хотя я не общался с Софи уже больше пятнадцати лет, новость о том, что она замужем и у неё двое детей, навела на меня тоску. Девушка, в которую я когда-то был влюблён, счастлива и без меня. Жизнь не стоит на месте. Очередное подтверждение тому, что никто из нас не является центром вселенной.

– Тим, я думаю, тебе пора перестать бежать и начать жить, – сказала она, взяв меня за руку. – Я понимаю, что детство было трудным, рано потерял отца и рано начал работать. Но всё же. Тебе уже давно не двадцать. Не заметишь, как постареешь.

– И что ты предлагаешь?

– Джон и Аманда Харрис, после того как переехали к детям в другой город, сначала хотели продавать свой дом. Но он немаленький, и цену запросили соответствующую, – начала мама.

– Это тот, что через улицу?

– Именно он. Так вот, как-то раз, болтая с Амандой, я сказала, почему бы им не сдать его в аренду? Место хорошее. Вдруг какая-нибудь семья захочет здесь поселиться.

– Мам, можно к сути?

– На прошлой неделе там поселились Марк и Анна Гловеры. Я поначалу думала, что они муж и жена, но потом одним вечером они пришли познакомиться. Возможно, заметили, что я живу одна.

Слушая рассказ матери, я начал подозревать, что всё это не просто так. Фантазия разыгралась, и я уже представлял себе диалог с местным полицейским, который сообщает мне ужасное известие: соседи убили и расчленили тело моей мамы. В голове возникали различные видения с подробными деталями свершившегося преступления, и я не мог прервать весь этот поток вымышленного ужаса.

В полете фантазии я пропустил часть рассказа мамы. Но, когда она закончила и прикоснулась ко мне, я снова оказался здесь, в тёплой и уютной кухне, а не на месте преступления. Последние слова, которые я успел расслышать, были:

– Оказывается, они родные брат и сестра. Представляешь?

– И что? – я делал вид, что всё выслушал и понял.

– Давай я тебя познакомлю? Очень красивая девушка. Думаю, она примерно твоего возраста. Имя у неё такое красивое… Анита.

Анита явно ей понравилась – это было видно по тому, с какой нежностью и теплотой она произносила её имя, словно говорила о дочери.

Любопытство разгорелось во мне, и я почувствовал непреодолимое желание увидеть эту девушку, которая так запала в душу моей матери.

Я взглянул на часы – до приёма психотерапевта оставалось всего пару часов.

– Мне уже нужно ехать, мам.

– Хорошо. Но в следующий раз я тебя точно с ней познакомлю.

– Как скажешь, – сказал я, обняв маму. Она поцеловала меня на прощание в щёку.

Путь от мамы до психолога показался мне коротким. Мама так ласково и трепетно описывала Аниту, будто пыталась спугнуть редкую птицу, которую долго искала и наконец встретила в джунглях Амазонии. В её рассказе имя Анита стало личинкой, которую она отложила у меня в голове. Я не мог перестать думать о ней, пытаясь вспомнить хоть какие-то детали из рассказа. Но, как бы я ни пытался, вспоминал лишь некоторые из них: черные, как смола, кучерявые волосы почти до пояса и такие же черные глаза.

Я оставил автомобиль на парковке бизнес-центра, где находился кабинет психотерапевта. Мысли об Аните не покидали меня, пока я не очутился у двери психотерапевта и не постучался в неё. Спустя секунду дверь распахнулась.

На пороге стояла женщина невысокого роста, на голову ниже меня, полноватая, с лицом, разукрашенным яркой косметикой, которая, казалось, не соответствовала её возрасту. Я представлял себе психотерапевта иначе – человека, который арендует офис в бизнес-центре и имеет почти шестьдесят тысяч подписчиков в соцсетях.

Первое впечатление оказалось испорченным. Я потерял интерес к беседе, но, раз уж пришёл, решил выслушать её и, возможно, что-то рассказать. Джессика Финчер предложила мне сесть в одно из двух белых кожаных кресел в углу кабинета.

Она налила себе чаю и предложила мне, но я отказался. Примерно десять минут из моего оплаченного времени ушло на то, чтобы Дж. Финчер уместила своё неуклюжее тело в кресло, в котором ей явно было некомфортно: она меняла позу, затем принесла несколько маленьких подушек и стала их раскладывать под разными углами, пока, наконец, не разместила своё грузное тело.

– Что тебя беспокоит, Тим? – её снисходительный тон и то, как она сразу обратилась ко мне по имени, раздражали меня. Но это не было достаточно веской причиной, чтобы начать разговор на эту тему. Очевидно, она воспользуется этим, чтобы растянуть время и продать мне больше «воздуха» – подумал я.

Я отвечал максимально коротко и сдержанно. Задавая уточняющие вопросы, она вытянула из меня всю необходимую информацию. Затем последовала пауза на десять-пятнадцать секунд. Я не понимал, ждёт ли она от меня комментариев или формулирует свои мысли. После каждого моего ответа она повторяла: «А что ты думаешь об этом?», изображая невероятно увлечённый и обеспокоенный вид. Честно говоря, эта фраза звучала из её уст чаще всего.

Наконец, завершив свои мучительные размышления, она открыла рот, чтобы произнести свой вердикт. Я ожидал, что она скажет что-то вроде: «С первого раза тут не разобраться, нужно ещё раз встретиться», и готовился ответить, что это был первый и последний раз, когда я пришёл к психотерапевту. Но неожиданно для меня она спросила:

– Что ты знаешь о круизных лайнерах?

– О чём?

Да, именно эта цепочка событий, приведшая меня к психологу, и именно этот вопрос, заданный мисс Финчер, стали причиной моего путешествия на круизном лайнере. Она рассказала, что её подруга недавно вернулась с подобного путешествия и настоятельно рекомендовала его, исходя из положительных отзывов.

–Возьми отпуск и перезагрузись – сказала Финчер.

Всё это выглядело довольно нелепо. Мисс Финчер не понравилась мне с порога: её манера говорить, повадки и то, как она неуклюже перемещала своё почти квадратное тело, безумно раздражали меня. Но, несмотря на всё это, я взял отпуск и купил билет на лайнер. И к чему это всё привело? Моё тело, скованное холодом и судорогами, погружается на дно Атлантического океана, а пока ещё живой мозг за несколько секунд до потери сознания напоминает мне о цепочке событий, приведших меня сюда умирать.

Глава 3

Пробуждение.

После того как я потерял сознание, в моей голове начали возникать образы и моменты из жизни. Я оказался на корабле: разговаривающие со мной бармен, девушка, предостерегающая не подниматься на палубу, таинственный свет, преследующий лайнер, ощущение свободного падения при первой качке и мисс Финчер с её морщинами, замаскированными толстым слоем косметики.

Сквозь сон я чувствовал легкое покалывание и тепло, разливающееся в области грудной клетки. Сначала это было приятно, но вскоре покалывание усилилось, а тепло переросло в обжигающую боль, заставившую меня инстинктивно поднять веки.

Яркий свет ослепил меня, и я прикрыл глаза ладонями. Медленно раздвигая пальцы, я позволил глазам привыкнуть к свету – всё равно больно.

В этот момент раздался приятный мужской голос из угла комнаты:

– Не торопись. Всё в порядке. Просто нужно привыкнуть к свету.

– Где я? – удивленно спросил я.

– Всё объясню, но не спеши. Может воды?

Судя по голосу, ему было около двадцати пяти. Его немного торопливый и неуверенный тон выдавал в нем волнение.

– Да, если можно. Очень хочется пить. – ответил я.

Мои ладони, которыми я прикрывал глаза, немного просвечивались, и силуэт мужчины, направлявшегося за водой, мелькнул в моём поле зрения. Сквозь щели между пальцами я пытался осмотреть комнату. Яркий свет причинял мне боль, и я мог разглядеть лишь расплывшиеся очертания.

– Вот, пей, – произнес он.

Щурясь я нащупал стакан, выпил до последней капли его содержимое, затем вновь спросил мужчину:

– Где я?

– Ну как, лучше? – он снова уклонился от ответа.

Не желая отвечать, я закрыл глаза.

– С вами всё в порядке? – продолжал он. Я потёр веки, щурясь, и снова попытался открыть глаза. На этот раз я смог разглядеть его лицо.

Это был полноватый молодой человек в белом медицинском халате с кучерявыми волосами и слегка закрученными усами. Он держал в руках устройство, напоминающее планшет.