Эпидемия ультранасилия

Пока я размышлял, не заметил, как уже подошёл к нужному мне проходу с табличкой “Режимный корпус”. Снова прикладываю паспорт, прохожу. Внутренности корпуса очень сильно напоминают ужатую жилую зону. По сути, это она и есть, но жилая площадь отдельной камеры меньше примерно в полтора раза, а жильцов в четыре раза больше. Но называть их жильцами не совсем корректно. Официально они “обвиняемые в совершении преступлений, связанных с террористической деятельностью”. Так что, это не их дом, а скорее место заключения. Может последовать логичный вопрос: “А кто эти “они”?”. Агенты. Вакцинированные агенты.

Поворачиваю в коридор №1, иду до самого его конца. Останавливаюсь у двух металлических дверей, подписанных, как комнаты для допроса. Захожу в правую. Белые стены и потолок, пол тёмный. Яркая лампа слепит глаза, если на неё посмотреть. В середине – квадратный металлический стол с теми же закруглёнными краями, как и в обычной допросной комнате. Помещение разделяет плотная прозрачная стена, которая проходит ровно по середине стола. В ней проделано несколько отверстий, чтобы можно было говорить с невольником. У задней стены за стеклом стоят двое, вооружённых пистолетами с транквилизатором, охранников. Оба в полном защитном обмундировании, оба держат на мушке узника. На, неудобном по виду, стуле сидит серо-белый кот. Одет в чёрную лёгкую куртку, на левой стороне которой пришит значок с номером “001.001.001.1”. В нижней части видна пара карманов, а застёжкой выступает молния. На ногах, или правильнее на лапах, – чёрные брюки с таким же чёрным ремнём. Обувь – ботинки цвета сажи, отдалённо напоминающие калоши. В общем, обычная тюремная форма, ничего нового. Агент, закинув задние лапы на стол, качается на стуле и насвистывает, неизвестную мне, мелодию. Заметив меня, он не удосуживается даже перестать свистеть, не говоря уже о том, чтобы сесть нормально. Спокойно занимаю своё место, открываю блокнот на чистой странице, беру ручку. С абсолютно серьёзным лицом смотрю на агента.

– Здравствуйте, заключённый номер ноль-ноль-один ноль-ноль-оди… – меня прерывают.

– Да не парься ты, лысый! Зови меня просто – Барс, – он расплывается в улыбке. Видимо, ему нравится, как это звучит.

Сначала я не замечаю, но потом осознаю, что кот говорит на человеческом языке. Довольно странно. Может его обучили? Хотя, согласился ли бы он? Ладно, пока не важно, разберусь потом.

– Хорошо, Барс. Я – дознаватель, сотрудник первого ранга Артур Родионович. Вы понимаете, где вы находитесь?

– Слушай, завязывай ты с этими процедурами! Давай ближе к делу! Не хочу тут ещё полгода сидеть, – раздражённо рявкает невольник. Замечаю, что его губы двигаются не в такт речи, а иногда даже дольше, чем слышны слова.

– Как скажете. Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Прошу отвечать честно, так как, если информация окажется ложной, вы будете подвержены различного рода наказаниям. Вы понимаете? – в ответ он громко расхохотался.

– Вы ещё мне и угрожаете? Ой, не могу. Уж кого-кого, а меня вы пытать точно не сможете. Не имеете права! Я в данной ситуации незаменим, так называемый нулевой пациент. А, как вы знаете, единственный незаменимый на допросе – это допрашиваемый, – слишком уверен в себе. Вон какую важную морду состроил. Глаза прищурил, клыками сверкает.

– Некоторые мне уже так говорили. Уверен, они были более непробиваемы, чем вы, однако, всю информацию мне выложили. Для вас же лучше сотрудничать. Не отнимайте у себя же возможности быть у нас на хорошем счету, – ясно дело, что провоцирует. Ничего, пока держусь. Главное – не показывать эмоции. Пока что справляюсь.

Агент широко раскрыл глаза, убрал задние лапы со стола и сложил передние в замок. И вот ещё одно наблюдение – пальцы похожи на человеческие, только чуть меньше, как, собственно, и весь агент.

– Добро, начальник, будь по-твоему. Не хочу себе проблем, – злорадный оскал пропал.

– Прекрасно, начнём. Первый вопрос – почему агенты перемещаются на четырёх конечностях?

– Слушай, обезья… сотрудник Порядка, – он встал из-за стола и расставил задние лапы по ширине плеч, чтобы я видел. – Я сейчас на четырёх стою? – в голосе слышна раздражённость.

– Нет. Однако, когда сотрудники постовой службы пытались вас схватить, вы перемещались на четырёх лапах. Можете объяснить это?

– Могу, – сел обратно. – Бегать на четырёх намного быстрее, из-за этого и используем такой метод перемещения, – сложил передние лапы на груди и отвернул от меня голову.

– Хорошо, тогда объясните, как вы так быстро перестраиваетесь между этими двумя методами, – начинаю записывать в блокнот.

– Во-первых, кто вам сказал, что быстро? – кот ехидно улыбнулся. – Перестраивание в нормальное состояние занимает несколько месяцев. А так, есть специальный препарат, который агент должен вколоть себе, чтобы через день-два он мог бегать на четырёх лапах.

– Таким образом, перестраивание вакцинированных агентов в обычное состояние ещё не закончилось, раз все поголовно ещё не могут ходить прямо?

– Какой вы догадливый! – он иронично поаплодировал.

– Ясно. Есть ли у вас при себе этот препарат?

– Хех, вы ж меня ещё в самый первый день обыскали и все мои приспособы вытащили. Да и даже, если бы он у меня с собой был, вы бы всё равно не смогли его поизучать. Я принял последнюю дозу за день до того, как вы меня взяли, больше не осталось. А уж, как он там работает и воздействует, я точно не знаю. Не эксперт, уж, извиняйте. Не на того учили.

– Понятно. Тогда следующий вопрос – каким образом Плывущие могут летать?

Морда агента приняла вопросительный вид.

– Кто-кто? Какие ещё плывущие? У нас таких нет.

Молча открываю в телефоне фотографию с дрона, где изображены эти летуны, и через стекло показываю агенту.

– А, эти. Ну у вас и названия, конечно, – кот издал слабый смешок. – Они свой препарат принимают, чтобы такими большими надуться. За несколько месяцев начинают приём, потом растут всё это время и вылетают. Вроде как, у них есть специальный мешок, распределённый по всему телу, в котором храниться смесь газов, что легче воздуха. Облака, как мы их называем, напрягают определённые мышцы, чтобы сжать этот мешок и опуститься ниже. Поднимаются они, когда расслабляются, – он приложил к подбородку указательный и большой пальцы. – Знаете, а ведь вам чертовски повезло, что вы такого умного агента поймали.

– Несомненно, – процедил я. – В любом случае, давайте перейдём к третьему вопросу. Имеют ли Плывущие ещё какие-нибудь способности или особенности?

– Да, они очень любят грызть ваших дронов, – он громко рассмеялся. – Ладно, не буду кусать руку, что меня кормит. Думаю, если вы меня спрашиваете, значит они ещё не использовали свои лучи, верно? – допрашиваемый игриво улыбнулся.

– Какие лучи? – недоумение выступило на моём лице.

– Ооо, прекрасно. Ну, вы явно удивитесь, когда увидите их в действии, хехе. К сожалению для вас, рассказать про лучи я ничего не могу, ибо ничего о них не знаю. На момент, когда я ещё был на службе, разработка лучей только велась. Что они сделали сейчас – для меня тайна, покрытая мраком. Как, впрочем, и для вас, – вновь улыбка. Видимо, всё ещё пытается вывести меня из себя.

– Что ж, как скажете. Перейдём к четвёртому вопросу. Почему нападающие агенты разных размеров?

– По той же причине, по которой они на четырёх лапах бегают, умник, – он легонько постукал кулаком по голове. – Тот же препарат либо уменьшает агентов, либо увеличивает. Чем больше разница итогового размера от изначального, тем больше времени требуется на процесс изменения. В моём случае, потребовался день, так как соотношение изначального и конечного размеров было не больше ста пятидесяти процентов. Агенты, что под три метра в высоту, если на задние встанут, растут примерно неделю. Очевидно ведь, ну!

– Хорошо. Будьте, пожалуйста, поспокойнее, – я слегка машу правой ладонью, будто хлопая его по голове.

– Постараюсь, – гнусавит он в ответ.

– Надеюсь. И так, последний вопрос, и я, наконец, оставлю вас в покое. Расскажите всё, что вам известно про Исполина.

Как только я сказал последнее слово, уши агента прижались к голове, глаза широко раскрылись, а дикий взгляд начал в суматохе бегать по комнате. Передними лапами он вцепился в стол, шерсть поднялась дыбом, хвост, выглядывающий из-за его спины, распушился и стал метаться в разные стороны.

– К-кого в-вы им-мете ввиду? – всё его тело заметно задрожало.

Показываю с телефона фотографию Исполина. Испуганными глазами он глядит на экран.

– Ах, д-да, т-точно. Он… – нервно сглатывает. – М-можно мне воды?

Металлическая дверь за его спиной открывается. Оттуда выходит человек в полной защитной экипировке. В руках держит пистолет с транквилизатором и стакан с водой. Подходит к столу, держа агента на мушке, ставит стакан и покидает помещение.

– Благодарю, – кот делает пару глотков и, вытерев морду, успокаивается. – Вот, как вы его назвали. Исполин… Я звал его также. Всё, что я знаю о нём? Хорошо, сейчас. Исполин – это боец штурмового спецподразделения, в котором я раньше служил, пока меня не перевели в разведчики. Крайне умный агент, однозначно способный. Даже до того экспериментального увеличения был здоровенным, как некоторые ваши амбалы. Как там их… Полупсы?

– Неважно, продолжайте, – я повертел кистью руки, как бы подгоняя его.

– Так вот, итога того эксперимента я не успел дождаться. Думаю, вы понимаете по какой причине, – он косым взглядом посмотрел на меня. – Но, судя по тому, что я увидел на фотографии, всё удалось. Не помню, чтобы у него были хоть какие-то особенности.

– Как думаете, он мог сохранить свой уровень интеллекта при увеличении?

– Не уверен. Обычные агенты после воздействия препарата немного, прошу прощения, тупеют. По крайней мере, проверки, которые наши проводили, показали именно такие результаты. Это всё, что я могу сказать, – вся наглость куда-то делась. Странно, что он боится Исполина, они же на одной стороне.

– В таком случае, приятно было пообщаться, – я встаю со стула и беру блокнот подмышку. – От лица Порядка, благодарю за содействие!

– Вы там поосторожнее с ребятами. Мне ведь потом ещё к ним возвращаться как-никак.

– Только за себя переживаете? – колко заметил я.

– Не буду скрывать. Но есть у меня чувство, что в этом мы с вами похожи. Не видно в вас того, кто по-настоящему поддерживает Порядок, – загадочная улыбка.

– Не ваше дело, как я отношусь к начальству. Моё дело – выполнять приказы. Вот в этом мы с вами точно схожи. До свидания, заключённый номер… Барс, – выхожу из помещения, краем глаза заметив, как агент глазеет мне в спину.

Только попав в коридор, прижимаюсь к двери спиной и вытираю рукавом пот со лба.

– Фух, еле сдержался. Знал бы он, что это стекло не меня защищало, а его наглую морду! Ладно, спокойно, сейчас только отчитаюсь и свободен.

Вновь следую в кабинет Виноградова.

– Снова здравствуйте, Антон Павлович, – захожу и сразу сажусь на стул около его стола.

– Ну как? Добыл из него информацию? – заинтересованно спрашивает он.

– Конечно. Сколько мог, столько выудил.

– Это хорошо, молодчина! Мне на самом деле уже сообщили, что весь допрос отлично засняли. Хвалят тебя, говорят, ни мускул на тебе не дрогнул! – хлопает меня по плечу. – Кстати, на счёт места в архиве. Посмотрел я, значит, и нашёл одно отличное свободное местечко помощника архивиста. Работать будешь вместе с пожилым и очень опытным работником – Пелагией Еврафовной, – от произношения имени этой карги, что-то внутри меня треснуло. – Женщина ответственная, к ученикам своим всегда была требовательна, но по-матерински добра и заботлива, так что неурядиц у вас никаких не будет, это я тебе точно говорю! – он широко улыбнулся. Я тоже из вежливости попытался выдавить улыбку.

– Благодарю, – еле выговорил я. – Что нужно будет сделать, чтобы устроиться?

– Ох, ничего такого. Я вызову тебя, когда нужно будет. Копии твоих документов у меня все есть, не боись. С бюрократией я разберусь сам. Твоя задача сейчас – попытаться найти общий язык с архивисткой. С такой добродушной старушкой ты это запросто сделаешь. Дерзай!

– Понял, спасибо большое, – не буду обижать человека. – Антон Павлович, у меня один вопрос возник.

– Задавай, конечно! Без ответа не оставлю, коль знаю.

– При встрече с агентом, я заметил, что его губы двигались не в такт речи. Как так вышло?

– А, тебе не сказали что ли? У него ж переводчик был. На шее прикреплён и под шерстью спрятан. Думаешь, кто-то смог бы заставить его говорить по-нашему? – он захохотал. – Не смеши. Это крендель тот ещё. С ним не каждый просто поговорить может, а уж заставить что-то делать и тому подавно. Вот за это, сынок, я тебя и уважаю. Умеешь ты общий язык находить!

– Спасибо, – улыбка расползается по лицу, но тут же спадает. – Только… Мне показалось, что он слишком активно рассказывал мне всё, будто хотел этого.

– Не переживай на счёт этого! – он махнул рукой. – Мало ли чего у этого кошака в башке? Может предателем заделался, чтоб мы сильно не обижали? Главное – информацию ты получил, а остальное оставь на меня, – лицо Виноградова так и сияло простотой. Видимо, мне и правда не стоить занимать себе этим голову. – Ладно, давай, мне работать пора. Не забудь со своим наставником поговорить.

– Не забуду.

Попрощавшись, я встаю и выхожу из кабинета. По пути до дома, думаю о том, что мне предстоит в дальнейшем.

Вот свезло так свезло, конечно. Мечтал он, значит, в архиве работать. Ну как, славно поработаешь теперь с этой плесенью старой? Чего уж тут разглагольствовать… Договариваться надо. Нельзя так просто взять и откинуть работу с документами, уж больно хочется мне поузнавать там всё. Если мне дадут доступ к бумагам, я смогу так свою классификацию агентов расширить, что мама не горюй! Ради такого стоит поладить с этой поганкой. Интересно, какие пирожные она любит? В любом случае, сейчас я должен переписать некоторые моменты в ноут и можно отдохнуть.

Придя домой, сажусь за стол и, как и планировал, заполняю классификацию агентов новыми данными. После сего увлекательного процесса, который является для меня неким хобби, ложусь на нерасправленный диван и обессиленный засыпаю.

Инцидент №11 "Знание – свет"

Второй день работы в архиве. Не думал я, что всё будет настолько сложно в первый день. Сначала всё было даже интересно. Пелагея Евграфовна провела для меня целую экскурсию по архивным помещениям, показала где и что находиться, рассказала, где хранятся документы определённой направленности и какие вообще бумаги на самом деле тут присутствуют. Оказывается, документируются не только классификации агентов и технические характеристики вооружения, но и ежедневные отчёты по каждому нападению, а также описание поведения каждого, отдельно взятого, охранника для оценки его эффективности. На самом деле, я даже подумать не мог, что для всех вояк существует тайная система оценки полезности, суть которой в том, чтобы перераспределять более способных бойцов в группы с более сложными целями и задачами. Удивительно, сколько всего неизвестно простому обывателю, как я. А ведь думал ещё, что знаю практически всё…

О самом помещении можно сказать лишь то, что оно чертовски огромное. Та экскурсия заняла добрую половину рабочего дня. Под конец всего этого, я уже представлял, как буду в свободные часы читать все эти тексты. Однако, мечты, столкнувшись с кирпичной кладкой жестокой реальности, рассыпались в пыль. Сама работа отнимает тонну времени, а отдохнуть можно только на обеденном перерыве, причём не больше часа. И ладно, если бы работа была интересной, но основную её часть составляет перенос документов в электронный вид. Тут вполне логично заметить, что давно есть и используется такой прибор, как сканер. На этот счёт у меня закономерный ответ: сканер не сможет сам проверить то, что он напечатал. Для этого у нас есть два работника – я и моя более опытная наставница. Больше в архиве нет ни души, не считая уборщика. Хотя, когда я краем глаза замечаю его потухший безжизненный взгляд и ровные монотонные движения, закрадываются сомнения, теплиться ли душа в этом бренном теле, занимающемся привычным делом, а не отошла в мир иной.

Раз так, где же я провожу большую часть времени? В приёмной. Сижу и перепроверяю то, что проверила Петелькова. Кстати, очень интересно совпала её фамилии с моим особым желанием совершить кое-что, что даст мне возможность не увидеть её больше никогда.

Приёмная выглядит вполне прилично: желтоватая краска на стенах, линолеум с паркетным принтом на полу, побеленный потолок с простыми лампами. Напротив друг друга в этом маленьком помещении расположены два, таких же небольших, стола, за которыми мы и помогаем Порядку разбирать всю ту информацию, которую он насобирал. Оба столика завалены стопками макулатуры, которую необходимо аккуратно внести в общую базу данных. В углу комнаты стоит спасительный кулер с водой. Спасительный он потому, что только благодаря ему я могу хоть на минутку отвлечься от проверки этой информационной массы и подумать о чём-то кроме буковок, циферок и определений. В один момент, понимаешь, что шея начинает слабеть, держа голову в ровном положении, она медленно опускается, а внимание уходит в минус. Это означает, что пора чуть-чуть отвлечься. Встаёшь, подходишь к кулеру, слушаешь звуки журчащей водички, пьёшь. И вот, голова наконец чиста и снова готова к работе. Всё бы ничего, но “всю малину” от прекрасных ощущений освобождения системной памяти мозга портит наставница, которая очень в тему и всегда колко подмечает то, какой я всё-таки лентяй. “Ну ты и водохлёб, конечно. Даже самые ленивые мои подопечные не проводили столько времени за бездельем. Напейся ты ей уже на весь день и сядь наконец спокойно!” или “Вот дай тебе волю, так ты ж весь день тут стоять будешь, оболтус! Ну никак по-другому такого, как ты, не назвать”. Судя по этим речам, старушка и вправду какая-то вредная. Вот только ведёт она себя так только по отношению ко мне. Бывает гляну на неё, когда она сосредоточенно работает, вроде ничего странного в ней нет. На столике стоят милые фарфоровые фигурки, за спиной висит календарь со щенками. Сама она немного неуклюже тыкает по клавишам, слегка трясущимися, пальцами, а в монитор глядит, периодически поправляя очки, словно не видит чего-то. Ну божий одуванчик, ей богу! Но стоит ей обратить на меня внимание, как с ней случаются необычные метаморфозы. Щурящиеся глаза накрывают густыми тучами брови, взгляд делается суровым, а не ласковым, каким был секунду назад, правая рука крючковатыми пальцами цепко сжимает мышку. А говорит она уже совсем не то и совсем не так, как говорила со знакомой, которая заходила за копией какого-то документа полчаса назад. Голос грубеет, а интонация становиться издевающейся или даже унижающей.

– Чего глазеешь, бездельник? Кто за тебя проверять будет, а? Давай, не отвлекайся там, дознаватель ты наш бэушный! – говорит она и вновь утыкается в монитор.

С тяжким вздохом и как в вязкую тину погружаюсь в эту безумно нудную работу вновь. И как только эта мутная жижа накрывает меня с головой, в дверь раздаётся стук. Ровно три удара, временной промежуток между каждым выверен будто идеально, громкость почти не отличается. Странные ощущения от такого. Я уже запомнил, кто и как стучит в наш кабинет, но этого человека ещё не было здесь при мне. Кто же это может быть?

Петелькова вскакивает с места, словно ошпаренная. Охая и ахая, она быстрой семенящей походкой, как потревоженная курица, подбегает к двери и сразу открывает, даже не спросив, кто там. За дверью оказывается среднего роста человек с массивным портфелем дипломатом в правой руке. Одет в строгий костюм: графитного цвета пиджак, каждая деталь которого находиться на своём месте, словно его выглаживали и выправляли до идеального состояния, пепельная рубашка, чёрный широкий галстук, тёмно-серые брюки с острыми стрелками и чёрные лакированные, начищенные до зеркального блеска, туфли. Кожа у него бледная. Я знаю, что от недостатка солнечного света такое случается, но мы не так давно в бункере, чтобы белизна была так сильно видна. Лицо у человека вытянутое, из-за чего особо выделяются носогубные складки, нос длинный и прямой, губы либо настолько тонкие, либо сжаты, смоляные нахмуренные брови выглядят так, что сложно представить этот грозный взгляд серых глаз в расслабленном состоянии, угольного цвета волосы зачёсаны ровно на бок, ни один волосок не выглядывает.

– Здравствуйте. Разрешите пройти в архив, – быстро, но монотонно, не делая акцент ни на одном слове и не добавляя никакой интонации, говорит человек.

– Конечно-конечно, не задерживаю, проходите, пожалуйста, – беспокойно отвечает маленькая старушка, которая, кажется, согнулась ещё сильнее, чем было раньше.

– Благодарю, – его взгляд устремляется прямо на дверь, ведущую в архив. Он проходит туда ровным чётким, словно выверенным по линейке, шагом.

Помещение, как я и говорил, очень и очень большое. По сути, представляет из себя тот же набор коридоров, что и остальной бункер, но с одной небольшой деталью. Если убрать великое множество картотек, станет ясно, что архив на самом деле квадратный. Таким образом, стены этого лабиринта, далеко не стены. Если говорить о том, как выглядит это помещение, то: пол – гладкий бетон, крашеный в стиле шахматной доски, потолок – белый с жёлтыми лампочками, стены, или, если точнее, стеллажи с картотекой – огромные металлические массивы с большим количеством ящиков, в которых хранятся все бумаги, которые можно представить. Архив, как и большая часть бункера, делится на сегменты – отделы. Отдел основного профиля, отдел персональных данных, отдел научно-исследовательского отсека и так далее. На каждый предмет или живое существо есть свой документ, хранящийся здесь. Жаль только, что у меня пока нет доступа к самой интересной информации. Она скрыта для всех, чей внутриорганизационный ранг ниже третьего. А ранг этот есть только у самых высших чинов, приближённых главы Порядка. Даже у ответственного точек контроля только второй ранг, а ведь этот человек – начальник всей нашей системы блокпостов. Для таких важных бумаг в архиве есть специальное помещение, про такие говорят – за семью печатями. Если серьёзно, то на нём и вправду довольно много самых разных систем защиты. Начиная от простого пароля, заканчивая сканером биометрических данных пользователя. Вот уж, там-то и должны быть ответы на все мои вопросы относительно нынешней ситуации.

Человек, который, очевидно, является каким-то агентом спецслужб как раз идёт к тому помещению. Моя наставница уже заняла своё место и продолжила работу.

– Послушай, тебе лучше на него не отвлекаться. Если подумает, что ты следишь за ним, может тебе таких неприятностей подкинуть, что потом за всю жизнь не разгребёшь, понял? – хоть и строгим голосом, но с какой-то заботливой интонацией, сказала мне Евграфовна.

– Понял. Не обращать внимания, – ответил я и уставился в монитор, сосредоточившись на перепроверке.

Человек в это время уже закончил свои дела и с заметно опустевшим портфелем покинул нас. Вновь скука, словно густое облако или даже туман, заполнила собой весь архив. Заканчивая проверять очередной отчёт о нападениях на точки контроля, я осознаю, что в этом документе имелось ввиду. Кажется, я совсем заработался, раз обращал внимание только на ошибки, допущенные сканером. Отчёт датирован вчерашним числом, то есть тринадцатым. Рассказывается об особой спланированной атаке на одну из точек контроля. На этот раз вчитываюсь в текст, чтобы уж точно не проглядеть суть содержания.

***

Адрес: Точка контроля №3, принадлежащая к 5-ому блоку 4-ой линии обороны

Комплектация блокпоста: Полная (30 – часовые; 2 – наводчики турельных установок “Пуля”; 3 – младшие смотрящие точки контроля; 1 – смотрящий точки контроля)

Хронология:

0:00-9:00 – активности агентов не обнаружено

9:00-9:10 – смена караула

9:10-12:43 – активности агентов не обнаружено

12:43 – обнаружение группы (16 особей) агентов малых размеров

12:43-13:01 – обезвреживание группы агентов

13:01 – 13:11 – активности агентов не обнаружено

13:11 – прибытие группы транспортировки вакцинированных агентов

13:11-14:24 – активности агентов не обнаружено

14:24 – обнаружена большая группа агентов различного состава [1]

14:24-15:38 – попытка отражение нападения [2]

15:38 – потеря всего личного состава точки контроля и частичное уничтожение оборонительных сооружений

15:38-0:00 – отсутствие информации о точке контроля, по причине прекращения наблюдения за последней, в связи с её уничтожением

Сноски: 1) Состав группы агентов:

53 – малых агента (длина тела без хвоста меньше 0,5 м. См. “Дело по классическому агенту”);