Эпидемия ультранасилия

– Закрыть уши! Всем закрыть уши! – кричит командир спецотряда.

Аппаратура фиксирует какой-то громкий звук, который я почему-то не слышу. Судя по показаниям приборов – низкочастотный. Вновь смотрю на экран. Все полупсы до единого уже стоят на коленях держась за голову, командир пытается привести в чувство хотя бы одного. У него не получается.

– Огонь по агенту! – командует наш сержант.

Горюнов поворачивает орудие в сторону врага и уже собирается выстрелить, как вдруг, последний срывается с места и бежит к аллее, которая начинается на другом конце площади. Подконтрольные гибриды незамедлительно нападают на бывших своих союзников. Они отбирают у них оружие и отбрасывают его подальше. Так как в этот момент они легко уязвимы, автоматические боковые пушки открывают по ним огонь. На этот раз поражены все. Однако, радоваться ещё рано. Аппаратура вновь сообщает о каком-то низкочастотном звуке и показывает его источник. Второй худощавый агент, засевший на крыше административного здания, начинает гипнотизировать гибридов, ещё не отошедших от прошлой подобной атаки. Не успевают наводчики повернуть орудия в его сторону, как над самым центром площади появляется пара плывущих. В этот момент некоторые бойцы уже теряют контроль над своим телом и ползут к танкам. Тем, кто ещё не поддался влиянию, удаётся обезвредить пару-тройку таких, но и они не выдерживают долго, присоединяясь к своим обезумевшим братьям. Вместе они залезают на башни бронемашин, хватаются за стволы и стараются увести их от траектории, направленной на летающих. Усатые дирижабли в этот момент готовятся расплавить нашу технику огненными лучами, активно вдыхая воздух. Вдруг, один из моих экранчиков показывает приближающиеся союзные силы: одна метка вертолёта и серая жирная точка прямо поверх неё.

Если с первой меткой всё понятно, то, что это за серая точка? Неважно, главное, что за нами пришли.

Прямо над административным зданием, двигаясь с севера, пролетает вертолёт. Щекастый не обращает на него внимания, продолжая сводить гибридов с ума. Тем временем я замечаю, что к вертолёту прицепилась какая-то человеческая фигура. Приближаю изображение – чёрное пальто, шляпа, брюки… Кто это? Человек спрыгивает прямо на крышу и подбегает к коту, отвлекая на себя внимание, что у него отлично получается. Агент, завидев его, подпрыгивает от страха, после чего пытается смахнуть угрозу лапой, но как только он наносит удар, тут же отдёргивает конечность и взвизгивает. Человек, даже не шелохнувшись, будто ничего не случилось, направляет правую руку на морду кота, который лишь смотрит на него с недопонимаем. Вдруг, из рукава пальто вырывается поток белого газа, окутывая худышку с головы до лап. Человек спрыгивает с крыши, не дожидаясь, пока туман рассеется, показав бессознательное тело агента. Приземлившись с трёхэтажного здания, словно это был небольшой выступ, он на огромной скорости бежит в сторону аллеи, между деревьев которой и скрывается. Вертолёт в этот момент занимается плывущими, наматывая круги вокруг них, тем самым провоцируя на атаку лазерами, от которой легко уворачивается. Два выстрела из главного орудия, сопровождаемые раскатывающимся громом, как при грозе, и шерстяные сонные облака медленно опускаются на землю. Закончив с ними, коптер разворачивается и летит к аллее, чтобы подстраховать человека в пальто, пока тот выискивает мозгоправа. К нему присоединяется ещё две, только что подоспевших, вертушки. Вместе они готовятся залить нестабильной вакциной весь участок, чтобы не тратить время на поиск врага, но случается непредвиденное. На крышу ближайшего к ним строения залезает огромнейший котяра. Никогда не видел Исполина вживую. В позе, готовой к нападению, он стоит там, всем своим видом показывая, что он здесь хищник. Злобный оскал, вставшая дыбом шерсть, поднятый вертикально вверх хвост и трёхполосный шрам на левом глазу, всё в его образе навевает животный страх, который тут же захватывает моё тело. Даже осознание того, что я нахожусь под толстенной бронёй, не сильно успокаивает. Воспалённый разум, объятый ужасом, рождает всё больше и больше различных сценариев, в которых великан убивает нас. Каждая сцена страшнее предыдущей во сто крат, но я не отвожу взгляд от экрана. Исполин ещё сильнее прижимается к поверхности, будто прицеливается, и прямо, когда вертолёты подлетают ближе, совершает прыжок. В воздухе он вытягивает лапы вниз, чтобы благополучно на них приземлиться, и успешно выполняет главную цель этого трюка – налетает прямо на средний вертолёт, разгоняя другие два, которые успели увернуться, но потеряли управление. Один – отлетает и врезается в ближайшее здание, второй – с грохотом валиться на деревья аллеи, ломающиеся под его весом, третий, на которого и пришёлся удар гиганта, разбившись о землю, начинает гореть, пока из него поспешно выскакивают сотрудники. В конце концов, последний взрывается, унося с собой жизни тех бойцов и рассеивая по деревьям пламя, которое сразу начинает пожирать всё, до чего дотянется.

– Огонь по Исполину! – командует Соколов наводчику.

Пушку всё ещё держат подконтрольные гибриды, пока их командиры продолжают отстреливать своих подчинённых. Не обращая внимания на потери, они стараются изо всех сил отодвинуть орудия от громадины, лишь бы не допустить выстрела. Однако, когда некому остаётся сдерживать натиск машин, стволы направляются на злостного врага, который долгие двенадцать дней истреблял войска Порядка.

Он пачками отправлял на тот свет полупсов и их командиров. Пришло время расплатиться!

На моём лице появляется недобрая улыбка. Пусть я и не сильно участвую в самом сражении, как, например, Горюнов, но поддержать своих всегда готов.

Исполин, заметив, направленные на него пушки, полностью поворачивается в нашу сторону и выставляет лапы перед собой.

На этот раз целей слишком много, дружок, отбить не успеешь!

Бронемашины открывают огонь. Первую пару снарядов он успешно парирует, но оставшиеся два втыкаются в его тело. Пока кот достаёт их, я обращаю внимание на горящие в аллее деревья. Прямо над ними поднимается большое облако белого дыма, при соприкосновении с которым, огонь тут же тухнет. Объёмная пелена скрывает всю растительность под собой. Вдруг, я замечаю, как маленькая фигура проскакивает в этом тумане. Великан в этот момент отбрасывает шприц, вытащенный из тела, и грозно сверкнув на нас одним своим глазом, зрачок которого злобно сузился, прижимается к земле и готовится нападать. Он оголяет когти, впиваясь ими в брусчатку, которая разъезжается под таким давлением. Резким рывком он начинает движение. Лапы с грохотом ударяются о землю, всё тело грациозно изгибается при беге, морда зафиксирована ровно на нас, даже кажется, что она не прикреплена к телу, а просто парит спереди. Внезапно, прямо на его макушке появляется тот самый человек в пальто. Замечаю, что серый цвет его кожи также неестественен, как и его неимоверная живучесть. Он берётся за одно ухо, приближается к нему и издаёт, оглушающий даже для нас, звук, напоминающий шум колонок. Исполин резко останавливается и хватается за уши, прижимая их голове, на которой уже не видно того серого. Пока котяра издаёт жалобное мяуканье, человек оказывается прямо на его морде, схватившись за короткую шерсть, чтобы удержаться. Как только агент открывает глаза, их ослепляет яркий зелёный свет, идущий от нашего неожиданного союзника.

– Чугунные приближаются. Убраться с дороги! – говорит мне командир танка.

Сдаю назад и пытаюсь развернутся, но не успеваю. Острые металлические когти уже прорезают броню танка, словно нож масло. Далее следует серия сильных ударов, сотрясающих всю машину. По камерам вижу, что основное орудие выдрано с корнем. Вновь блестящие когти пробивают бронированный бок машины, но на этот раз крепко хватаются за внутреннюю её часть и с силой тянут назад. Словно банку консервов, огромный чугунный агент вскрывает панцирь нашего “Ветеринара” и, заглянув внутрь, хватает Горюнова лапой, распарывая его форму когтями. Мой напарник кричит от страха и боли, которую доставляет ему железная хватка агента, но я никак не могу ему помочь. У меня нет даже пистолета с колючей водой, чтобы хоть как-то противостоять монстру. Чугунный отбрасывает наводчика назад с такой лёгкостью, будто это тряпичная кукла, после чего принимается пролезать дальше, чтобы схватить уже меня. Я соскакиваю со своего места и зажимаюсь в угол, надеясь, что монстр меня не достанет, но он тянется всё дальше и дальше. Смотрю на его застывшую гримасу умиротворения, которая из-за неспособности меняться навевает лишь больше жути. Соколов тем временем ищет на панели управления волшебную кнопку, которая моментально спасёт положение. Лапа агента уже совсем близко к моему лицу, ей остаётся всего пара сантиметров, чтобы достать меня. Вжимаю голову в стену и уповаю на чудо, которое точно меня спасёт. Сердце колотиться так сильно, что кажется, будто оно вот-вот лопнет от напряжения. Кошак уже выпрямил коготь и пытается коснуться им моей шеи, я вытягиваю её, как можно сильнее и зажмуриваю глаза. Чувствую струи ледяного пота, бегущего по мне. Мозг командует: “Бежать! Прятаться! Спасаться!”, но я-то знаю, что больше мне никуда не убежать.

Значит, я даже не увижу морду того, кто лишит меня жизни? Чёрт возьми…

Напряжение растёт вместе с дрожью во всём теле, но ничего не происходит. Он должен был вспороть мне горло уже давно, однако, я всё ещё жив. Решаю взглянуть на него одним глазком. Застывшая здоровенная металлическая лапа с вытянутым когтем, который слегка царапает мою шею, когда я вздыхаю. Осматриваю остальную его часть. Агент ровно половиной туловища залез в танк, чтобы достать до меня. Морда всё такая же преспокойная, но сейчас она не движется. Вся фигура кота, которая и в обычном состоянии напоминает статую, стала ещё больше на неё походить. Берусь руками за лапу, чтобы её отодвинуть. Не поддаётся. Пытаюсь убрать хотя бы коготь. Тоже безрезультатно. Втягиваю горло, освобождая немного пространства, которого хватит для того, чтобы выбраться. Вылезаю и вздыхаю полной грудью. Обращаю взор на место, где секунду назад был командир. Его там уже нет.

– Эй, я вижу тебя! Иди ко мне, всё хорошо! – доноситься голос снаружи бронемашины.

Внутрь протискивается какой-то солдат, будто вышедший из фантастических фильмов. Всё тело соединено единым металлическим каркасом – экзоскелетом, покрытым бронепластинами и подсумками везде, где можно. На голове у него навороченный шлем с защитным стеклом, а в руках держит явно улучшенный автомат. Он подходит ко мне чуть ближе.

– Поднимайся, всё закончилось, – продолжает он.

– К-кто ты? – спрашиваю шёпотом, сам не знаю зачем.

– Свои, не боись. Спецотряд “Тессеракт”. Давай, нам пора. Я выведу тебя отсюда, – боец подал мне руку.

Я берусь за неё и пытаюсь встать. Ослабевшие ноги не слушаются и то и дело пытаются повалить меня обратно на пол. Благо, мой спаситель крепко держит меня и помогает идти. Как только я выхожу наружу, солнечный свет сразу начинает слепить мне глаза. В танке всё-таки темнее, чем на улице. Остальная группа, в которой, видимо, и состоит этот боец, уже вытаскивает моих коллег из других, не менее покорёженных, чем моя, машин. Вместе с ними стоит и Соколов. Решаю глянуть на чугунного, который чуть меня не угробил. В броне на голени железнобокого зияет огромная дыра, за которой видно и самого агента, покрытого странным серым растением. Видно, что он активно пытается выбраться из своей тюрьмы, но не пролезает в отверстие.

–Так тебе и надо, кошара! – я грожу ему кулаком, в ответ он показывает мне язык.

За спиной слышится шум продолжающегося боя. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, ровно в тот момент, когда человек в пальто летит спиной вперёд прямо на меня. Боец, что помог мне, резким ударом отталкивает меня вбок, от чего я падаю на асфальт. Медленно подняв голову, вижу, как серый, моментально вскочив, немного приседает и прыгает на умопомрачительную высоту. Почему-то проскакивает ассоциация с блохой.

Человек, хотя, скорее всего это какой-то андроид, на большой скорости прыгает вокруг Исполина, дезориентируя того. Когда агент останавливается и хватается за голову лапами, чтобы угомонить свой вестибулярный аппарат, робот вновь запрыгивает на его морду начинает светить в правый глаз зелёным светом и дополнительно выпускает в воздух нестабильную вакцину из рукавов. Котяра начинает кашлять и разгонять лапами дым. Пока он так отвлечён, к нему подлетает пара вертолётов, выпускающих несколько шприцов. Агент мечется туда-сюда в надежде успеть и сбить вертушки, махая конечностями, и скинуть человека с морды, тряся головой, и избавиться от белого газа. Ничего из этого у него не получается, и тогда он принимается так громко и протяжно орать, что закладывает уши. Это действие также не несёт никакого результата, винтокрылы продолжают нашпиговывать его своими снарядами. Исполина начинает шатать из стороны в сторону, и в конечном итоге, он опирается о рядом стоящую высотку, на которой и засыпает.

Все ликуют. Наконец, мы смогли одолеть эту сволочь! Вот теперь-то всё точно будет лучше некуда. Радость победы быстро кончается, так как работа ещё не закончена.

– Так, сержант Ковальчук, – обратился один из командиров “Тессеракта” к командиру “Шиша”. – Ваша задача – сопроводить остатки вашего отряда и танкистов к этому месту. – Он достал из кармана КПК, включил на нём карту и указал на одну точку. – Там вас заберут и довезут до бункера. Всё ясно?

– Куда девать спящих? – последовал прямой вопрос, сопровождаемый абсолютно серьёзным выражением лица.

– Мы о них позаботимся, все будут в порядке. А сейчас, выдвигайтесь. Своим рёвом Исполин созвал всех агентов, что были рядом, так что сейчас тут будет пекло. Поторапливайтесь!

– Так точно! – Ковальчук отдал честь и повернулся к нам. – Все всё слышали? За мной бегом, марш!

Он побежал к переулку, мы последовали за ним. Ноги всё ещё были какими-то ватными, от чего я начал постепенно отставать от остальных. В один момент у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Я остановился и протёр их, но как только убрал руки от лица, не обнаружил ни намёка на свою группу. Меня занесло в какую-то странную часть дворов, похожую на трущобы, которые выглядели довольно прибрано, однако, всё вокруг резко стало тёмным, будто сейчас ночь. Только редкие фонари на кирпичных стенах освещали мне путь, пока я медленно брёл вперёд, не осознавая даже, куда я двигаюсь.

Может, мне просто вернуться назад?

Оборачиваюсь и вижу перед собой лишь стену, которой раньше тут не было.

Что происходит? Где я? Так, хватит паниковать. Меня всё равно найдут, ничего страшного не случится. У нас же по всему городу дроны летают, невозможно потерять человека в таких условиях!

Решаю дальше идти прямо и надеяться, что куда-нибудь приду. Чем дальше я захожу, тем более странными и запутанными становятся мои мысли. В них появляются слова, о которых я не думал. В голове всплывают образы, которые я не представлял. Чтобы не сойти с ума в этом жутком месте, начинаю считать секунды. Со временем это меня успокаивает, и я немного расслабляюсь.

Полчаса я уже иду по этому коридору. Никаких поворотов, никаких препятствий, никаких деталей по типу дверей или чего-то подобного, что разнообразило бы хоть чуть-чуть всё это пространство. Пытаюсь не думать о том, где я оказался, и как поздно меня найдут. Главное сейчас – дойти до какого-то логического конца этого ужаса.

Ещё двенадцать минут спустя я замечаю в конце коридора первый поворот. Наконец, что-то выделяющееся. Может быть, там выход? Оттуда исходит яркий свет, вероятно, там и правда выход.

Как можно скорее стараюсь до него добежать, но, чем быстрее я к нему бегу, тем дальше он от меня удаляется.

Что за чертовщина здесь происходит?

Сменяю бег на шаг. Поворот начинает удалятся медленнее. Пытаюсь идти ещё неторопливей. Он перестаёт двигаться. Тоже решаю встать на месте. Теперь он приближается, пока не останавливается в метре от меня. Подхожу к нему и сворачиваю. Впереди – маленький закуток, освещаемый чем-то невидимым. В самой середине этого закутка сидит обычная тёмно-зелёная лягушка с кулак величиной. Она глядит на меня широко раскрытыми чёрными глазёнками и переминается с лапки на лапку. Я подхожу к ней поближе и сажусь на колени, чтобы рассмотреть получше. Лягушка наклоняет голову вбок и наполовину прикрывает один глаз, изображая недоумение. Некоторое время я молча смотрю на неё, после чего встаю и разворачиваюсь.

Поздравляю тебя, Жека, ты сошёл с ума. Долбанный шок в ситуации угрозы жизни проломил крышу, из-за чего она теперь подтекает. Бесконечные коридоры, приближающиеся повороты, лягушки в этих коридорах. Это бред, Женёк, это всё полный бред. Свистит твоя фляга, ой, свистит! Сейчас ты лежишь где-нибудь на дорожке в переулке, потому что отстал от сослуживцев, ведь твоё слабое от стресса тело качнуло не в ту сторону, и ты расшиб себе башку о стену. Великолепная судьба, великолепного человека, который был уверен в завтрашнем дне.

Я аплодирую сам себе в полной тишине.

Знаешь, что? У меня есть идея. Если это всё не по-настоящему, а я хочу отсюда выбраться, что будет, если я просто продолжу бежать в одном направлении? В любом случае, я ничего не теряю! Почему бы не попробовать? Давай!

Смотрю себе за плечо, чтобы удостовериться, что лягушка на месте. Не знаю зачем я это сделал, вдруг, она бы убежала и попала бы мне под ноги? Глубоко вдохнув и резко выдохнув, я начинаю разгонятся. Усталости вообще не чувствуется, я готов пробежать хоть пять километров, хоть десять, хоть сорок два. Почему именно сорок два? Неважно. С каждым шагом фонари на стенах мелькают перед глазами всё быстрей, пока не сливаются в единую ярко-жёлтую линию. Кажется, я бегу быстрее, чем обычно. Интересно, быстрее ли того робота?

Медленно. Медленно! Слишком медленно! Нужно быстрее, ещё быстрее!

Ускоряю бег до предела. Ноги так часто ударяются о пол, что я перестаю их чувствовать. Кажется, что мне даже не нужно их контролировать, чтобы продолжать бежать.

Давай! Ещё немного и ты точно проснёшься! Вновь увидишь свой любимый бункер, свою любимую жилую зону и свою любимую квартиру! Осталось совсем чуть-чуть и всё будет, как прежде!

Вдруг, далеко впереди я замечаю странный красный свет. Не ясно откуда он исходит, но понятно одно – я очень быстро к нему приближаюсь. Буквально десять-пятнадцать секунд, и я добегу до него. Внезапно, я сильно ударяюсь о что-то на земле, тут же падая на пол, но продолжая движение по инерции. Казалось бы, сейчас мне должно было разодрать всю кожу об асфальт, но этого не случилось. Я качусь по нему словно по льду и приближаюсь к месту, которое освещается красным светом. Приглядевшись, замечаю там маленькую фигуру, похожую на ту самую лягушку. До неё остаётся всего пара метров. Я вот-вот собью её своим телом, но этого не происходит. Прямо перед ней я медленно торможу, будто меня что-то удержало за ноги. Моё лицо расположено прямо перед лягушкой, которая держит поднятой левую лапку. Посмотрев на меня, она заливается звонким хохотом. Я автоматически хмурюсь и тяну к ней руку. Крепко схватив её маленькое склизкое тельце, я думаю, что делать дальше. Амфибия резко перестаёт смеяться и уже угрожающе глядит на меня. Она вновь поднимает левую лапку. Неожиданно, кирпич из стены, что стояла за ней, выдвигается вперёд и начинает парить в воздухе. Торцом он направляется на меня и… Всё чернеет.

Лежу на чём-то твёрдом и холодном. Глаза закрыты. Голова идёт кругом, мысли рассыпаются сами собой. Вокруг лишь тишина. Даже биение сердца не чувствуется, будто оно остановилось. Пытаюсь сделать вдох. Тяжёлый воздух, словно какая-то вязкая жидкость, медленно заполняет мои лёгкие, вызывая жжение. Тут же меня одолевает сильный кашель, будто организм хочет вывести из себя эту заразу. Я беспрерывно харкаюсь около двух минут, пока не замечаю, что не испытываю нужды в воздухе. Как только я задерживаю дыхание, становиться намного легче. Решаю, наконец, открыть глаза. Темнота. Абсолютная темнота. Когда зрение начинает к ней привыкать, я обнаруживаю, что лежу на чёрном гладком цилиндре, который частично погружён в такую же чёрную жижу. Поднимаю взгляд повыше, чтобы осмотреться. Всё пространство погружено во тьму, а до самого горизонта стелется целый океан, состоящий из этой вязкой субстанции и исчерченный тянущимися в бесконечность волнами, по которым я и определяю, что эта масса движется. Изредка на поверхность всплывают большие пузыри, которые со свойственным хлопком взрываются. Подняв голову вверх, чтобы увидеть, что находится надо мной, я вижу лишь ту же тьму и маленькие белые точки, которые медленно-медленно приближаются ко мне, а потом растворяются. Они напоминают снежинки, яркие светящиеся снежинки.

Наконец, я встаю и осматриваю себя на предмет каких-либо повреждений. Ничего такого не обнаруживаю, но подмечаю, что, чем дальше от себя я отвожу руки, тем темнее они становятся, словно я нахожусь в густом тумане. Вдруг, по телу пробегает небольшой холодок, будто я вошёл в помещение, которое долго проветривали. За спиной что-то начинает издавать еле слышимый шипящий звук. Я оборачиваюсь. Передо мной стоит человекообразное существо, всё тело которого закрывает белоснежный, похожий на шёлковый, плащ без рукавов, но с капюшоном, который создаёт под собой некую белёсую дымку, закрывающую лицо. Две полы плаща скреплены между собой парой серебряных застёжек с цепочками, выполненными из какого-то светлого металла. Ткань одеяния неярко светится, выделяясь из общей мрачности.

– Человек… Давно вы здесь не появлялись, если не считать ту группу минут десять назад. Смеси и грибы, но люди… Интересно – эхом разносится спокойный умиротворяющий голос в моей голове.

– Чт… Кто ты?

– Тише-тише, всё нормально. Не нужно паниковать, – как только эти слова всплывают в моём разуме, мне становится лучше.

– Где я?– сдержанно произношу я.

– В конце пути, друг мой. Я – твой проводник. Расскажи, пожалуйста, что последнее ты помнишь, до попадания сюда.

– Я… Я бежал по какому-то переулку… Или по дворам? Всё слишком смутно…

– Ничего страшного. Это место так влияет на тебя. Постарайся сосредоточиться и всё проясниться.

– Хорошо, – киваю головой.

Кирпичные стены, тусклые фонари, ночное небо, всё размазано, всё расплывается. На фоне всего этого выделяется одна лишь фигура – та самая лягушка. Как я мог забыть о ней?

– Вижу, последним увиденным существом в твоей жизни стали… они. Печально. Наверно, самые худшие из всех, кого я встречал. Такие гордые, такие самолюбивые, но не представляющие из себя ничего особенного. Считают себя всезнающими, а на деле не изучили и толики того, что может предложить вселенная.

– Что ты имеешь ввиду? Что значит “последним в жизни”? – беспокойство вновь охватило моё тело.

– Ох, прости, ты же не из тех, кто был готов ко встрече со мной, – в голосе начали слышаться нотки жалости.

Из-под плаща существа вылезают тонкие чёрные щупальца, они движутся к моим ногам, словно змеи, и обвивают их поднимаясь выше. Я недоумённо смотрю под капюшон создания. Плавно в белом тумане начинает проглядываться огромный парящий и иногда покачивающийся глаз. Белый вертикальный зрачок, обёрнутый в тёмно-синюю радужку, на чёрном шаре. Щупальца доползают до моего лица и обвиваются вокруг шеи, словно приобнимают. Существо приближается ко мне. Глаз смотрит на меня снизу-вверх, а верхушка капюшона изгибается, будто используется, как бровь. Кажется, что оно мне сопереживает.

– Понимаешь, всем живущим суждено однажды покинуть этот мир. Но не стоит этого боятся! Когда мы закончим, все переживания уйдут, все болезненные воспоминания исчезнут. Ты сможешь насладиться небытием в полной мере, забыв обо всём, что тебя раньше тяготило, – голос звучит так утешающе, так приятно.

– Я умер, верно? – шёпотом спрашиваю я, зная ответ на свой вопрос.

– К сожалению… – взгляд существа падает в пол.

Некоторое время мы стоим на одном месте, не шелохнувшись. Холод от присутствия моего проводника сходит на нет, остаётся приятная теплота. Я вслушиваюсь в окружение. Чувствую какое-то гудение, идущее снизу, слышу шум чёрного океана, который лениво переталкивает массы своих тягучих вод, и некое еле уловимое шипение, исходящее сверху, возможно, это звук исчезновения тех самых белых огоньков. Всё такое тихое, такое спокойное. Хочется остаться здесь навсегда, не думать больше ни о чём, забыться и потеряться в этом бесконечном пространстве. В голову начинают лезть воспоминания о былом. Мельком пробегают кадры из детства, проносятся перед глазами все, важные для меня, люди. Родители, знакомые, друзья. Все они остались там, наверху. Кто-нибудь узнает о том, куда я попал, перед тем, как пропасть насовсем? Только недавно я лежал на своём диване в съёмной однушке и листал ленту новостей, только недавно была проведена эвакуация, только недавно я подписал контракт, чтобы противодействовать агентам… Сейчас это кажется таким незначительным, таким неважным и несущественным, ведь в конце концов, мы все окажемся на чёрном островке в чёрном тумане среди чёрного океана. Так, что же в итоге? Никакого судьи, который покарал бы меня за все мои ошибки и грешки, нет? Тогда зачем я старался жить праведно? Зачем делал что-то хорошее в убыток себе? Может, чтобы, стоя здесь, не вспоминать всё то ужасное, что я мог совершить? Чтобы не стать судьёй для самого себя? Возможно…