Обречённый играть

Когда он вошёл через распахнутые новые ворота за высокий частокол, солнце уже стояло почти в зените.

Хироси здесь знали. Кто-то не обращал внимания, кто-то приятельски здоровался. Он вообще замечал, что, переходя в христианство, японцы менялись. Размеренное отношение к жизни и пренебрежение временем уступали место усердию в работе и вечной спешке. Теперь всем нужно было обязательно всё успеть. Вероятно, перспектива расплачиваться за допущенные при жизни ошибки после смерти накладывала на киристан дополнительное бремя. И гайдзины этому только потворствовали. На видном месте внутри поселения они установили каменный жёрнов с изрядно проржавевшим от дождей железным прутом, скошенным так, чтобы отбрасывать полоску тени на процарапанные в камне значки и таким незатейливым образом указывать, который сейчас час. Все называли это приспособление «риродзио»40.

Большая часть построек в поселении представляли собой обычные минки41 с остроконечными соломенными крышами. Отдельно стояла крытая жаровня, в которой постоянно поддерживался огонь и сушились глиняные кирпичи – главный строительный материал для храма. Тут же возвышался, выделяясь бревенчатыми стенами, сруб, в котором обитал сам падре с собратьями.

Видимо, падре уже доложили, потому что он встретил Хироси на пороге. Порог на случай дождей был приподнят над землёй, так что носатый итальянец выглядел выше своего роста и оттого более важно. Рядом опирался на бамбуковый посох молодой и подозрительно широкоплечий монах по имени Родуригу42.

– Сибаракю десьта43, – громко приветствовал гостя падре, хотя они виделись только накануне. Встреча та носила совершенно неофициальных характер, поэтому все, кто их мог сейчас услышать, должны были думать, что Хироси здесь такой же редкий гость, каким кажется. Поприветствовав его на свой западный манер – рукопожатием, – падре добавил: – Дозо охаири кудасай44.

Родуригу неспешно отступил с дороги и буркнул:

– Осаки э дозо45.

– Обригадо46, – кивнул в ответ Хироси и прошмыгнул за деревянную дверь, каких у них в Японии раньше не делали.

Пространство внутри тоже было организовано на чужеземный лад: вместо одной большой комнаты, перегораживаемой по желанию ширмами, здесь имелся узкий загончик, откуда несколько дверей вели в разные помещения. Гайдзины предпочитали жить отдельно даже под одной крышей.

– Господин Нагаи ждёт вас вечером к себе, – сразу же сообщил Хироси, как только дверь за ними закрылась. Он произносил японские слова чётко и медленно, чтобы его точно поняли. – Хочет обсудить записку, которую я случайно нашёл за пазухой вот этого шпиона.

И он поставил на пол мешок.

– Господин Нагаи поверил? – спросил Алессандро, шмыгая носом.

– Точно так, как вы и предполагали.

– Хорошо. А это что?

– Решил убедиться в том, что шпион уже никого не предаст…

– Он отрезал ему голову, – сказал из-за плеча падре догадливый Родуригу, сказал по-португальски.

Алессандро странно посмотрел на Хироси.

– Ты убил его?

– Но вы же сами говорили, что после того, что произошло с ируманом Изаки, от него нужно избавиться.

– Ладно, – неохотно согласился иезуит, продолжая разглядывать Хироси, будто видел впервые. – Девчонку тоже?

– Тоже. Хороший пистору вы мне дали.

– Ну, может, и к лучшему. – Падре склонил кудрявую голову и пробормотал по-португальски: – Двумя япошками меньше… – Не договорив, показал в улыбке неровные зубы. – Ты далеко пойдёшь, Хироси.

– Благодарю, Алесанодоро-сама. У меня прекрасные учителя.

Гайдзины поняли прозрачный намёк и переглянулись.

– Ты хотел бы быть одним из нас? – не отпуская с лица улыбки, поинтересовался падре.

– А разве я не один из вас? – изобразил наивное удивление Хироси.

– Но ведь ты даже не рвёшься вступать в лоно церкви. Ты всё ещё сомневаешься?

– Разве я не помогаю вашей церкви?

– Помогаешь. – Для пущей убедительности падре положил ладонь ему на плечо. – Но ты помогаешь нам извне, хотя мог бы приносить ещё больше пользы изнутри. Я имею в виду, что с твоими задатками ты мог бы стать первым японцем-иезуитом.

Все трое покосились на мешок.

Неспешное развитие нового сюжета и кажущаяся безобидность происходящего держали GR8M8 в постоянном напряжении. За любой фразой, за любым взглядом он ждал неминуемого подвоха. Любая ошибка могла стоить ему дальнейшего прохождения и обернуться откатом к началу, чего он никак не хотел допустить. Он чувствовал, что второго прокола Генели ему не простит.

Они обсудили его будущее, и Хироси понял, что гайдзины не шутят. Они предлагали ему не просто службу за деньги, как до сих пор, а тайный переход в их могущественный орден. По словам падре, они уже владеют половиной суши, нет, не японской, а мировой, включая соседний Китай, для которого они придумали целую культуру – конфуцианство, то есть то же христианство, только на китайский лад, которое помогло разорвать общество на слои и классы с абсолютный культом верховной власти. То же самое они проделали в Индии, убедив местное население в том, что с незапамятных времён оно раздроблено на касты, которые никогда между собой не соприкасаются, так что переход из одной в другую невозможен. В Японии рано или поздно должно произойти нечто подобное, но пока все попытки перессорить буддистов и синтоистов ни к чему не привели, даосизм был принят, но недостаточно широко, чтобы повлиять на опоры общества, поэтому сегодня важно как можно глубже вбить клин именно христианства, которое по всему остальному миру доказало свою действенность как религии неуживчивой, отрицающей все прочие вероучения и в меру кровожадной.

Хироси догадался, на что они намекают, но не сразу сообразил, как христианство сочетается с кровожадностью. Тогда падре с улыбкой предложил ему настоящего португальского вина и в качестве закуски указал на блюдо с облатками47. Хироси видел, как гайдзины дают всем прихожанам во время служб вкусить и того, и другого, но только сейчас падре рассказал ему, что, оказывается, вино – это на самом деле кровь, а хлеб – тело Господне. Никто и нигде не поедает собственного бога, а христиане делают это с радостью, осознанно, хотя в большинстве своём и не понимая самой сути происходящего.

– Неважно, что ты думаешь, – пояснил падре. – Важно, как ты действуешь. Мы помогаем людям думать одно, а делать другое. Когда-нибудь скажут, что благими намерениями вымощена дорога в ад. А мы уже сегодня учим тому, что избежать конфликта между помыслами и действиями можно и нужно с помощью веры. Вера помогает тебе не думать и тем самым устраняет первопричину внутреннего безпокойства. Верь и действуй. Мы даже придумали и выпустили в арабский мир религию, которая так и называется – «подчиняйся». Ислам.

Хироси прожевал облатку, но запивать не стал.

– Так вы хотите завладеть Японией? – невинно поинтересовался он.

Падре ответил ему понимающей улыбкой.

– Владеть, мой дорогой друг, можно по-разному. Мы вот рассказываем людям о том, что в незапамятные времена было страшное рабство, когда ты мог прожить всю жизнь в цепях, быть сосланным гребцом на галеры, оказаться на арене с голодными хищниками или такими же, как ты, рабами, готовыми убивать друг друга ради того, чтобы самим выжить, из-за чего работа вечным слугой в каком-нибудь богатом доме казалась замечательной и желанной. Эти истории постепенно завладевают умами людей, и они думают: как же хорошо, что эти ужасы остались позади, в древней истории! При этом они уже не замечают, что живут точно так же, только цепи им заменяет их собственная глупость и слепота. Им никто не мешает что-то изменить и жить по-другому, однако они просто не догадываются о том, что это не только возможно, но и необходимо. Они довольны тем, что думают, что имеют, потому что верят в то, что могло бы быть гораздо хуже. И если ты это видишь, а они нет – то кто хозяин, а кто раб?

– В Японии не было рабства, – неуверенно сказал Хироси.

– Это пока. А вот твои потомки уже будут знать, что раньше существовали «сэммин», то есть «подлые люди», и «рёмин» – «добрые люди», причём принадлежность к тем и другим передавалась по наследству. Среди сэммин было пять разрядов. Самой почётной считались рёко или «мавзолейные слуги», которые обслуживали могилы императорской семьи. За ними шли канко, правительственные слуги, которые подчинялись каннуси – ведомству правительственных рабов. Потом шли кэнин – семейные слуги. Далее – ко-нухи или государственные слуги. Они тоже подчинялись каннуси, но выполняли главным образом тяжёлую физическую работу. К старости могли переходить в разряд правительственных слуг. В самом низу оказывались си-нухи или личные рабы. Они не имели права на семью, их могли покупать и продавать.

– И когда такое было? – изумился Хироси. – В смысле, будет…

– Всегда. Но мы скажем, что лет шестьсот назад, то есть веке в восьмом или десятом от рождения Господа нашего Иисуса Христа. Тебе ведь хочется жить в стране, у которой древняя и славная история?

Хироси никогда об этом раньше не задумывался, но мысль падре ему понравилась.

– А как же создать память о том, чего на самом деле не было? – поинтересовался он.

Вместо ответа падре подвёл его к двери в одну из комнат. За дверью им открылась маленькая келья, в которой стоял на высоких деревянных ножках скошенный стол. За столом на табурете, совсем не по-японски сидел старик Фудо, мастер каллиграфии из соседней деревни, и выводил что-то тонкой кисточкой на зеленоватом свитке бумаги под диктовку такого же седого гайдзина, имени которого Хироси не знал. Опережая вопрос, падре тихо пояснил, чтобы не мешать их праведным трудам:

– Они пишут книгу. Когда закончат, она будет известна как «Кодзики»48 и станет основой для всех знаний об истории Японии. Эдакий героический эпос, в котором смешаны мифы и хроники.

– На японском?

– Хороший вопрос умного человека! Не совсем. Некоторые скажут, что на китайском. Другие их поправят, мол, на японском, но письменном, литературном и очень древнем. Нашего брата назовут «сказителем Хиэдой-но Арэ» и будут потом ещё долго спорить о том, был ли он на самом деле мужчиной или женщиной. А ваш мастер Фудо прославится в истории как придворный писатель О-но Ясумаро. Лет через пятьсот ваши потомки даже найдут его могилу49.

– А зачем спор – мужчина или женщина?

– Ну, это совсем просто. Что нужно сделать, чтобы заставить, скажем, богатого человека самого отдать тебе всё самое ценное?

– Пригрозить?

– Почти. Напугать. Обшаривать его дом, искать тайники – ни к чему. Достаточно крикнуть «Пожар!», и он бросится спасать именно то, что ему больше всего дорого.

– А какая связь пожара с мужчиной и женщиной?

– Никакой. Кроме того, что в обоих случаях результат достигается отвлечением внимания. Если все увлечены загадкой, мужчина это был или женщина, то никто не подумает о том, а был ли такой сказитель вообще. В Европе у нас сейчас делается знаменитым ещё один сочинитель – Гомер. Две его большие поэмы не так давно напечатали наши люди во Флоренции. Об этом Гомере неизвестно вообще ничего, кроме того, что он очень древний – гораздо древнее всего того, что происходило у вас в Японии. Но зато все должны обратить внимание и запомнить, что он был слепым. Эта незначительная на первый взгляд деталь мешает зрячим увидеть то, что передача этих огромных поэм через века из уст в уста раньше появления книгопечатанья физически невозможна. Поэтому настоящие авторы имеют возможность заложить в умы читателей то, что им нужно, и при этом быть уверенными, что всё это там останется и со временем будет только упрочняться, обрастая новыми подробностями. Так, друг мой, из литературы создаётся история. Надо лишь поместить немногочисленные источники подальше от современности.

– Но как вы можете быть настолько уверены в том, что всё будет именно так, как вы делаете? – искренне удивился Хироси.

Падре прищурился и огляделся по сторонам. Потом его тонкие губы растянулись в улыбке.

– Потому что, кроме нас, этого больше никто не делает. Многие вообще про нас не знают. Большинство даже не догадывается о нашем существовании. Но они знают наших учеников. И учеников наших учеников. А ещё они слышали сказку про несчастного Прометея, который принёс людям огонь божественных знаний, за что боги обрекли его на вечные муки.

– Ваш змей тоже дал первым людям вкусить плод от древа познаний, – вспомнил содержание некоторых проповедей Хироси.

– Именно! Мы возводим знание в культ, что не может быть плохим само по себе. Не может ведь?

– Не может, – согласился он, предчувствуя подвох.

– Есть только одна маленькая деталь, один крохотный вопросик: какие знания называть «знаниями». Человеку даны чувства, чтобы самостоятельно постигать этот мир, и голова – чтобы эти сведения обобщать и делать выводы. Но если очень постараться, то можно заставить его смеяться над очевидным, не доверять самому себе и строить окончательные заключения на основе того, что ему расскажут и растолкуют. Лишь бы это делалось умными людьми, которым все доверяют.

– А как это сделать?

– Проще простого: сказать ему, что им все доверяют, конечно. Все слышали о силе молвы, но немногие отдавали себе в этом отчёт. И почти никто не проверяет сказанное кем-то, кто таким образом выше тебя, потому что его относят к касте «мудрецов», «старейшин» и всякое такое. У себя мы наиболее важных создателей знаний называем «учёными». Потому что мы их учим. Мы их образовываем. И этот процесс так и зовётся – «образованием». Мы даём им образы, а они уже в силу ума, глупости и тщеславия придумывают им подходящие объяснения. Тех, кто делают это лучше других, мы продвигаем и ставим выше. Про них узнают все. На них становится хорошим тоном ссылаться. И все, кто ниже, отчётливо видят и ясно понимают, что если будут придерживаться таких же взглядов, возможно, им тоже повезёт подняться до подобных вершин познания и почёта. Механизм начинает работать сам, без дополнительных подсказок, стоит его однажды запустить в правильном направлении.

Хироси слушал падре Алессандро, а GR8M8 думал.

Подобных игр, как эта «Буси», ему ещё не попадалось. Хотя он легкомысленно полагал, будто повидал на своём веку всё и разучился удивляться. Никогда не говори «гоп», пока ни перепрыгнешь. Потому что привыкаешь вот так к «бабусе», у которой живут «гуси», а они раз – и разражаются такой вот «Буси», где долго, нудно, непонятно и оттого, мягко говоря, жутковато. Стоит перед тобой, панимаш, персонаж в чёрной рясе и в лицо тебе объясняет, какой ты кретин, а ты слушаешь и не знаешь, то ли тебя просвещают, посвящают и приближают к себе, то ли перед тобой так откровенно изливают душу лишь потому, что задумали через минуту-другую принести в жертву, когда ты уже никому больше их правду не расскажешь. И не знаешь, что лучше: гибель в открытом бою, стрела из арбалета или вот такая заминированная беседа о сути вещей. А Генели ждёт от тебя результатов, то есть безупречного прохождения. Если с его стороны это подстава, то тоже какая-то странная, слишком уж заумная. Но назад пути нет, нужно выкручиваться.

– Ну, так что ты теперь скажешь, Хироси?

Вопрос всё-таки застал его врасплох.

– Что я должен сказать, Алесанодоро-сама?

Падре решил, видимо, что он продолжает строить из себя простофилю, и понимающе улыбнулся.

– Ты с дороги. Идём перекусим, чем бог послал.

Откуда он знает, что у меня со вчерашнего вечера во рту ни крошки не было, подумал Хироси, и в ответ скромно пожал плечами.

Его ввели в трапезную. Здесь он воочию увидел, что отношение к нему хозяев, во всяком случае, в лице падре, изменилось.

В миру они старались во всём походить на местных жителей, не выделяться, насколько это вообще было возможно при такой внешности, говорили, как они, шутили, как они, так же ели, пили и только молились по-своему, подавая новообращённым пример поклонения той небесной силе, которая, по их словам, призвана на острова, чтобы изменить жизнь к лучшему. Здесь же, в трапезной, стоял невиданный в Японии деревянный стол, а за ним – несколько стульев, на ножках, с высокими спинками. Вместо очага посреди комнаты тут пышила настоящим жаром бело-зелёная изразцовая печь у стены.

Так вот как на самом деле едят в той стране, откуда они приехали!

Пока падре усаживался за стол и предлагал замешкавшемуся Хироси сделать то же самое, Родуригу подошёл к печи, поколдовал и вернулся с внушительным чугунным котелком, закрытым крышкой, из-под которой доносился потрясающий аромат тушёного мяса и чего-то терпкого. Падре проворно пододвинул под котелок деревянную подставку, видимо, чтобы не попортить стол, хотя какая разница – дерево и дерево?

– У нас это называется «рагу», – пояснил падре, поднимая крышку и засовывая внутрь длинную мешалку с широким кончиком. – Совсем у нас это называется «капоната», но на Сицилии мы едим просто овощи, без мяса. Поэтому всё-таки рагу.

Хироси понял только то, что будет вкусно.

Между тем расторопный Родуригу уже выставил на стол три невиданной белизны тарелки и положил возле той, что полагалась Хироси, два более чем странных предмета – вилку и ложку.

– На выбор, – коротко заметил он и как будто подмигнул.

Хироси ждал палочек, но палочки так и не появились. Тогда он посмотрел на падре. Падре собственноручно наложил ему длинной ложкой из котелка чего-то аппетитного и дымящегося, не обидел и себя, после чего взял вилку и стал жадно есть, обжигаясь и втягивая открытым ртом воздух. Хироси последовал его примеру. Хотя палочки были бы куда удобнее. Вилка быстро нагревалась и рагу так и норовило с ней соскользнуть. Тогда он посмотрел на Родуригу и тоже решил вооружиться ложкой.

Некоторое время они молча поглощали кушанье.

А потом произошло то, что впечатлило Хироси ещё больше.

Дверь трапезной открылась, и вошёл третий гайдзин, будущий сказитель Хиэдой-но Арэ, как представил его раньше падре, но без старика Фудо.

Даже мастеру каллиграфии не полагалось здесь быть, сидеть за столом, у печи, и есть заморское блюдо странной ложкой. А ему, Хироси, полагалось. Падре показывал на деле, что после выполненного им нелёгкого задания он теперь почти свой.

«Почти», потому что вошедший первым делом поинтересовался, что здесь делает «этот узкоглазый». Поинтересовался по-португальски, так что Хироси лишь радостно ему закивал, не вынимая изо рта ложку, которая уже стала казаться чуть-чуть удобнее палочек. Про «узкоглазых» он тоже знал от покойного ирумана Изаки, которого как-то специально спросил, как они называют их, японцев, там, на Западе. Изаки был слегка навеселе и по большому секрету поделился с ним этим «неприличным» словом.

– Потише, – осадил вошедшего падре, так же, по-португальски, и добавил уже на японском: – Сэкиницкю50.

Третьего из монахов представили на японский лад как Васику, хотя Хироси больше понравилось его оригинальное звучание – Вашку. Видимо, не старый, но с уже седеющей бородкой, лысоватый и довольно тучный, если не сказать толстый. Именно он спохватился, что они едят рагу просто так, отлучился из-за стола и вернулся с краюшкой пышного, душистого хлеба. Гайдзины почему-то не слишком жаловали местный рис и предпочитали в буквальном смысле городить целый огород для того, чтобы иметь возможность печь этот их «пан» – хлеб – который в свою очередь совершенно не нравился японцам. На склоне холма они вскопали и засеяли целое небольшое поле пшеницы, а раньше храма построили пекарню. Говорили, что это нужно для облаток, хотя теперь Хироси стало очевидно то, о чём он прежде только догадывался: одними облатками сыт не будешь. Сейчас, вприкуску с рагу, хлеб показался ему очень даже ничего.

Падре для порядка ещё раз объявил своим братьям, зачем к ним пожаловал Хироси.

– Наш влиятельный сосед, дзито Нагаи, благодаря удачной работе нашего юного друга поверил в разработанный и предложенный нами план. Теперь он уверен в том, что нам с вами вредят и не просто вредят, а угрожают расправой, как это случилось с братом Исаакием, да упокоится душа его с миром. – Все трое состроили серьёзные мины и перекрестились. – Можно сказать, что первый этап нашего плана выполнен. Земельный управляющий вот-вот окажется на ножах с военным главой провинции. Он считает, что обязан предупредить нас об опасности, и приглашает к себе сегодня вечером. В чём мы ему, конечно, не можем отказать при всей нашей занятости. Что подарим? – Он покосился на Хироси, видимо, ожидая услышать и его мнение на этот счёт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Читается – Flat 88, т.е. «Квартира 88» (англ.)

2

Читается – Great mate, т.е. «Отличный друг» (англ.).

3

Здесь и далее используется традиционное русское написание приставки «без», означающей «отсутствие». Приставка «бес» внедрилась в русский язык искусственным путем в рамках программы перестройки сознания после передачи власти в 1918 году, не имеет соответствующей формы предлога и потому игнорируется.

4

Ронин – «блуждающая волна» (яп.), т.е. воин, оставшийся без хозяина.

5

«Бомбардиры из Сиэтла»

6

Бот – специальная программа, выполняющая автоматически и/или по заданному расписанию какие-либо действия через интерфейсы, предназначенные для людей.

7

Хедж-фонд – инвестиционный фонд, ориентированный на максимизацию доходности при заданном риске или минимизацию рисков для заданной доходности. Представляет собой пул активов инвесторов, управляющийся профессионалами в интересах инвесторов.

8

Hotchkiss – марка престижного французского автомобиля 1930-х годов.

9

Аматэрасу – богиня-солнце и одно из главных японских божеств пантеона синто.

10

Хокку – старое название жанра традиционной японской поэзии хайку.

11

Ируман – искажённое португальское irmão – «брат».

12

Тюгэн – старший слуга в доме самурая.

13

Гайдзин – просторечная форма от гайкокудзин – «иностранец» (яп.)

14

Батерен – от португальского padre – «отче».

15

Кайкэн – уменьшенная разновидность танто (кинжала самурая). Обычно кайкэн носили спрятанным в оби – поясе кимоно. Отличается от обычного ножа – хамоно.

16

Даймё – крупный феодал. Даймё («великое имя») считались элитой среди самураев.

17

Онсэн – горячий источник.

18

Сама – суффикс, выражающий почтение к собеседнику.

19

Цукарэ – (букв. усталость) «похудевший» вследствие частой заточки клинок.

20

Экстерорецептивный – отражающий свойства внешней среды: зрительные, слуховые, вкусовые, температурные и тактильные.

21

Миякэ (яп.) – три дома

22

Вероятно, от глагола raze – «разрушать до основания», «устранять», «скользить».

23

Uninterruptible power supply или uninterruptible power source – источник безперебойного питания.

24

Данные о сохранённых играх.

25

Самым высоким званием для современного спортсмена в США является аббревиатура GOAT, которая переводится как Greatest Of All Time, но при этом goat по-английски означает «козёл», «дурак», «развратник».

26

Mixed Martial Arts – смешанные единоборства

27

Национальная баскетбольная ассоциация

28

Имеется в виду первая встреча сборных команд Канады и СССР, закончившаяся со счётом 3:7 в пользу гостей.

29

Майкл Джордан

30

Заколачивание мяча в корзину сверху с одной или обеих рук.

31

Усовершенствование программы, часто связанное с исправлением изначальных недочётов.

32

«Шальные годы» (фр.) – период 1920-х во Франции.

33

Имеется в виду персонаж игры Assassin’s Creed Unity.