Завтра будет солнечно. Том I

– Кто? – кричу я, заведомо зная ответ, вследствие чего не испытываю злобы, гнева, разочарования или что там ещё можно испытывать. Но мне нужно услышать Эгле. Нужно.

Бегу в кабинет, скидывая туфли, и быстро жалею об этом – пол буквально за несколько секунд покрывается небольшими лужицами крови.

– Т. Главнокомандующий.

На моей раскладушке лежит новое платье, белое в красный горошек. И записка «К сегодняшнему интервью. От Таракана из Омска».

– Что за человек! Откуда такие берутся! – я мечусь по кабинету. – Он сегодня в Кёльн или Прагу?

– Да в Прагу. Чехи всё по высшему разряду решили сделать.

– Повезло… – шиплю я, увидев злополучные туфли без каблука и начинаю смеяться.

Эгле на меня смотрит со страхом.

– С ногами всё в порядке?

– Более чем, – я лезу в сумку, чтобы поменять пластырь. – Где собрание?

После собрания будет перерыв на завтрак, затем нужно будет давать интервью по всем планам, высказывать личное мнение, без партии. Поэтому лучше сделать приятное Таракану и переодеться в его подарок.

– В Екатерининском зале.

Краем глаза смотрюсь в зеркало на столе, понимаю, что себе я не нравлюсь, улыбаюсь этому и быстрее копаюсь в «дипломате».

Эгле, видно, думает, что я расстраиваюсь из-за своего всклокоченного вида, поэтому стандартно старается подбодрить. Хотя я каждый день прекрасно вижу себя в зеркале. И мне глубоко безразличен свой вид, если он находится в рамках приличия:

– Иголочка, ты сейчас выглядишь лучше всех, все мужики страны к дальнозвонам прилипнут. Всё-таки важный момент в современной истории. И с такой красавицей.

Я смеюсь.

– Дура ты, Эгле. Думать мне больше не о чем.

Быстро поменяв пластырь, я выхожу из кабинета в балетках. Очень хорошо, что каблука сейчас нет.

– Отзвонись Энрикс и узнай о Перуанской стороне на Осакском саммите. Сообщения из Кракова на стол.

Эгле открыла мой Деловик, синие иконки окружили её на 180 градусов, и по нему начала говорить мое расписание:

– В 15 встреча министров Западно-Азиатской республики.

– Отлично! – я стою и проверяю документы с папкой. – От скуки не умрём сегодня… умрём от другого. Где Сербский посол? Я собираюсь цензурить их телевидение. Детей искалечат, борцы за природную натуральность.

Эгле быстро сверяется.

– Аудиенция в 19.

Всё нужное на местах.

– Спасибо, что бы я без тебя делала.

И тут зазвонили часы в приёмной – 7:00. Мы встретились взглядами с Эгле, и я рассмеялась.

7:01

– Доброе утро! Извините!.. Я!.. – влетаю в зал запыхавшись и не могу вымолвить ни единого слова. Пока все со мной здороваются, я наблюдаю эстетичную утреннюю картину.

В пока ещё пустом зале находилось три человека: т. Главнокомандующий, который сидел на стуле и листал своё расписание, раскидав иконки на соседний слева стул; т. Премьер-министр, пивший воду у окна и поглядывавший в сад, полузакрыв глаза; т. Пресс-секретарь, который несколько сонно сидел справа с Головней и норовил стащить иконки, чтобы дать им нецензурные названия. И теперь ещё я, т. Генеральный Секретарь, или, как прижилось в народе, Генеральный Секретарь по Счастью, медленно шла в середину зала, где были наши места.

– А вот и наша звезда образца пролетарского счастья! Как не стыдно на Мировое опаздывать! – Таракан сонно клюёт носом, следя за каждым движением Головни, но уже готов начать издеваться, он аж светится. Это значит, что нам нельзя сегодня садиться вместе, иначе мы будем смеяться в самый неподходящий момент. – Сепаратисты ещё кусков не отрезали? «Я за свободу взглядов, но сепаратизм мне чужд!» – передразнивает меня, вытянувшись по струнке. – А потом что-то резко произошло с Индонезийским здравоохранением. Кто виноват? – он выдержал паузу. – Вот он, – Таракан жестом указывает на Головню.

– Да ладно, ничего страшного, всего на минуту опоздала, – Головня обыкновенно не обращает внимания на кривляния Таракана, он стандартно отстранённо смотрит на меня, тоже немного мутным взглядом. – Я сам не хочу лететь раньше. Извини, что не предупредил, но сегодня нужно осмотреть с Зубенко завод. Ребятам было легче, они тут уже полтора часа торчат, – он кивает на это сонное царство.

Алмаз смотрел в окно и тщетно пытался допить стакан воды, нервничая перед выступлением:

– Головня, мы когда начнём? – с полным спокойствием спросил он.

Головня закрыл Деловик (Таракан наигранно вскрикнул, он уже ухватил было голубую иконку), встал и резко выпрямился, огляделся и будто сразу выспался.

– Иголочка, раскладывайся, ты у нас будешь первой. Таракан, запускай съёмочников. Алмаз, давай на место, завтрак после будет.

Мы принялись исполнять.

Народ стал заходить и рассаживаться. Мне нужно было разложить бумаги перед выступлением. Речь я репетировала только перед сном, но волнения не было, потому что говорить сегодня нужно было только о хорошем.

Я выложила всё по порядку на трибуне и посмотрела в дальний конец светлого длинного зала.

– Ты готова? – Головня максимально раскрыл карие глаза и, стоя прямо под трибуной, вгляделся снизу вверх в мои, ожидая, пока я кивну.

Что-то внутри меня оборвалось, но в тот момент я не поняла, что это было.

действие 2

Дневник. Запись 2

«Советский народ испокон веков тяготел к сильным предводителям.

Если говорить о роли дедушки Владимира Ульянова в истории Советского Союза, то стоит сказать, что этот человек одним из первых поставил страну на ноги. В честь этого он, вместе с последующими правителями, был похоронен в Волгограде, на том самом кладбище, где открывался неописуемый вид на Родину-мать.

Таков был приказ Иосифа Джугашвили, похороненного там же, – человека, создавшего наиболее эффективную систему промышленности за всю историю человечества и получившего народное признание за счёт жёсткого управления, которое вело в светлое будущее Коммунизма, но так и не перешло в геноцид своих же граждан. Ведь именно при т. Джугашвили была разработана система ГУЛАГа, необходимая для борьбы с врагами народа. Благодаря образованию Народного Суда, Союз смог очищаться лишь от по-настоящему вредных для человечества личностей. Вследствие этих мер общество было построено по-новому, ему будто дали вторую жизнь.

К своим руководителям народ относился с обожанием, – ведь ничто так не заводит нацию, как природное красноречие вперемежку с трудовым подходом к делу. Любое предложение об объединении народ встречал исключительно положительно, и вместе с ростом территории, наращивалась коллективизация; чем шире становились просторы страны, тем сильнее рос дух единства общества. С каждой секундой, на протяжении всего двадцатого века, всё больше и больше представителей молодого поколения посвящалось в октябрята, пионеры, комсомольцы; быстрее и быстрее распахивали свои двери колхозы – всё начинало цвести и пахнуть. Делалось это для того, чтобы люди завтрашнего дня, двадцать первого века, смогли воспользоваться благами, созданными усилиями ещё зарождающегося пролетариата.

По прошествии множества лет беспрерывной работы приближалось новое тысячелетие. Благодаря межреспубликанским выборам было принято решение вступить в новую эпоху с новым предводителем – человеком, который смог бы держать весь мир под своим контролем; человеком, который смог бы чувствовать малейшие движения в глобальных масштабах. И так получилось, что эта роль выпала обыкновенному петербургскому гражданину, исполнявшему ранее обязанности руководителя в Министерстве Искусств города Санкт-Петербург, который переизбирался вот уже пять сроков подряд.

***

На заре появления Страны Советов и совершения первых трудовых подвигов, увековеченных в истории, необходимо отметить одного человека, на которого в недавнем прошлом я наткнулась при немного странных обстоятельствах.

Жил один такой товарищ, которому оказались обязаны впоследствии очень многие школы искусств, – Адольф Шикльгрубер. Благодаря своему таланту он с первого раза поступил в немецкую школу искусств и, будучи уже в зрелом возрасте, стал одним из первых художников, признанных в СССР и имевших впоследствии целое сообщество поклонников своего творчества. За свою жизнь Адольф обучил свыше трёх тысяч учеников; также он приобрёл большое количество последователей, которые есть и по сей день.

Адольф был любвеобильным человеком, изъездившим страну вдоль и поперёк. Одной из героинь таких «командировочных романов» была Аделина Лунгу, прабабушка Иона Бойко».

07.04.2029 Молдавский район, Кишинёв, проспект Штефана Чел Маре, 08:35

– Слушай, Ион, у тебя же сейчас перерыв? – Вио всё же понял, что подобные заявления в открытой маршрутке на всеобщем обозрении могут привести к неблагоприятным последствиям.

Я, в свою очередь, вовсе не переживал, что развожу полемику с человеком, которого вижу впервые в жизни. За время работы в кишинёвском автопарке я наслушался немало историй от водителей и пассажиров, имевших диаметрально противоположные точки зрения – от привычного мировоззрения до противоречащего установленным канонам. Ведь наше государство не может карать за позицию гражданина. Так прописано в Конституции.

Поэтому, облокотившись на стенку маршрутки, я взял котлету с бардачка, на котором её оставил (как раз солнце подогрело), начал шуршать фольгой и ответил максимально загадочным тоном:

– Ну, допустим, – я решил всем видом показать кудрявому, что это именно я контролирую ситуацию. Если захочу – мы пойдём, если не захочу – мы не пойдём.

Вио приспустил очки на нос и теперь смотрел на меня прямым взглядом карих глаз. Он был до странности на меня похож, но не внешне, а будто каким-то внутренним укладом…

– Тогда пошли пройдемся, – Вио встал с места, дёрнул меня за локоть и хотел было потащить из маршрутки. Я чуть не уронил завтрак.

Меня это несколько взбесило, но я в который раз сдержался.

– Погоди, – я остановился и высвободился, подошёл к рулю, приложил к ключнице дальнозвон, услышал «blocat» и только после этого неспешно вышел на улицу, крепко держа котлету в левой руке.

Виорел стоял перед Аделаидой и нетерпеливо переступал с ноги на ногу, дожидаясь меня; он был готов сорваться с места и побежать в любой момент.

Но я не спешил. Мне необходимо было закрыть Аделаиду и при этом дожевать тёплую котлету на ходу, не уронив на асфальт ни единой крошки.

Автоматическая блокировка дверей сработала, я снова приложил дальнозвон к сенсору. «Оnchis», – известила меня Аделаида.

– Теперь идём.

Спешка Вио куда-то исчезла, и мы молча вышли из автопарка под пристальными взглядами сослуживцев. Уж не знаю, насколько уверенно я выглядел со стороны, но, зайдя за поворот, начал немного нервничать. Как можно медленнее дожевав несчастную котлету, я выкинул обёртку в мусорку.

Почему сюжет развивается так стремительно, и Вио так чётко выполняет будто продуманные действия?

– Куда мы идём? – я прервал затянувшееся молчание, начавшее негативно на меня действовать.

Вио загадочно на меня посмотрел и промолчал. Он чувствовал, что я не собирался паниковать, но, видно, кудрявый хотел растянуть интригу.

– Ион, а почему ты стал водителем маршрутки? – неожиданно резко спросил Вио.

Мне слишком часто задавали этот вопрос, поэтому я готов был ответить. К нашей работе народ относился с благодарностью, потому что водители, знающие своё призвание, служили пассажирам. Ведь нам самим ни жарко, ни холодно от того, во сколько мы приедем, но людям, спешащим по делам, каждая минута дорога.

Именно поэтому я мог подготовленно ответить на вопрос Виорела, и ему не удастся загнать меня в угол.

– Я всегда видел в вождении общественного транспорта своё призвание и хотел быть полезным людям тем, что лучше всего у меня получается.

С детства я любил перевозить вещи – сажал в тачку игрушки или живых кошек с собаками, которые могли усидеть, и перевозил их из точки «а» в точку «б». Потом я пошёл в институт и стал профессионально разбираться в механизмах, заставляющих выбранный мною транспорт ехать.

– Ну, хорошо… – кивнув, Виорел медленно, растягивая слова, проговорил куда-то в сторону. – А почему хотя бы не автобус? Почему маршрутка?

Что значило это «хотя бы»?! Это что, какое-то унизительное дело? Непристойное? Без престижа и понтов?

– Потому что моя Аделаида – не просто маршрутка! Это отдельный мир, в который попадает любой в него входящий – открыв дверь, гражданин отныне не именуется привычным социальным клеймом пролетария, а приобретает гордый статус пассажира! И моя Аделаида несёт всех попавших в неё пассажиров к месту назначения! Ты не понимаешь: это дом, в котором тебе все рады и куда тебя впустят в любое время рабочего дня!.. А автобус… это будто сборище… будто место скопления людей, где нет ни своей атмосферы, ни состояния уникальности… понимаешь? Сос-то-я-ни-я! Именно к состоянию стремятся пытливые умы – к тому, что никуда не пропадёт!

Вио смотрел на меня как на чумного.

– Хочешь сказать, что состояния не пропадают?

Он действительно не понимал, о чём я говорю, или просто прикидывался?

– Именно! Состояния вечны, в отличие от эмоций и чувств.

Он расплывчато кивал. Может, Виорелу вовсе не было дела до ответов на им же заданные вопросы. Нужно было лишь как-то занять время.

– Знаешь, Ион, я же человек, как и ты, идейный. Но почему ты в открытую недоволен правительством, как сам изъясняешься, но сам при этом ничего не делаешь?

Я вспыхнул и, разозлившись, бросил:

– Как это – ничего не делаю? Я выполняю свою работу.

Вио усмехнулся.

– Просто выполнять свою работу недостаточно. Если бы наше правительство просто выполняло свою работу, мы бы не убежали так далеко вперёд.

В этот момент у меня мелькнула последняя надежда на то, что Вио пришёл просто пообщаться со мной. Хотя чем дольше мы находились вместе, тем больше мне казалось, что он из какого-то министерства… Но отступать поздно, нужно было отвечать за свои слова.

– Что же такого делает правительство? – буркнул я и засунул руки поглубже в карманы.

– Та же ГенСек выполняет работу и не в своих отделах, она помогает людям, просто услышав просьбу, не доводя малейшую неурядицу до происшествия национального масштаба.

Я вскипел и начал недовольно выговаривать Виорелу:

– Вот ещё, дуру эту красную мне в пример ставить! У девки внутренний конфликт, она на работе и отыгрывается, свою жизнь на страну променяла… Тут нечем гордиться и не на кого равняться.

Похоже, он был готов к такой реакции и смотрел на меня умными и невинными карими глазами.

– А ты чем лучше?

Мы приближались к единственной припаркованной «Волге» у жилого комплекса. Но я не обратил на это должного внимания, потому что Вио распалил меня.

– У меня своя жизнь есть как минимум!

Вио саркастично поднял бровь.

– Такая успешная, что ты недоволен всем тебя окружающим?

Вполне заслуженно он вогнал меня в краску. Потому что ровным счётом ничего у меня не было, кроме Аделаиды.

Отвечать на поставленный вопрос мне не пришлось, потому что Вио постучал по заднему тонированному стеклу машины и спросил:

– Baieti? Esti aici?5

Вио так заговорил меня, что я смог потерять бдительность. Делал он это профессионально, то есть, скорее всего, не в первый раз. Наверное, мысль о том, что он сектант, была правильной, а я в который раз не послушал себя.

Но что уже сокрушаться, если дело сделано. Раз я влез, надо вылезать.

Задние и водительская двери открылись, и из новенькой, 2027 года, «Волги» вышли двое парней и девушка. По возрасту я мог однозначно сказать, что мы ровесники – 25—27 лет навскидку.

Страх, что меня завербуют или бросят под Аделаиду, начал немного рассеиваться, хотя внешне поводов для спокойствия было мало.

Вио пошёл к водительскому месту и заговорил о чём-то с низким парнем с выцветшими на солнце чёрными волосами, которые из-за этого казались серо-коричневыми.

Первой ко мне подошла боевого вида девчонка; её выражение лица говорило о том, что она всяко лучше какого-то там меня.

– Совсем не похож на разменочного, – она тряхнула длинными вьющимися волосами природного смоляного цвета, осветлёнными на концах.

На девушке были круглые очки. Она встала ко мне лицом, сложив на груди руки, облокотившись на правую ногу и выставив левую вперёд, будто нажимая на меня. – Ты нам интересен, и, мне кажется, мы могли бы сработаться, – она протянула мне правую руку. – Илеана.

Я сделал вид, будто мне вовсе не любопытно, что будет дальше, а всё происходящее – лишь часть каждодневной рутины, поэтому старался ничего не показывать на лице.

– Здравствуй. Я Ион.

Видимо ей было неприятно моё выражение лица.

– Думаешь, мы следим за тобой? Тогда спешу разочаровать: такой кусок говна мало кого заинтересует.

Я не очень понимал: это она так показывает своё презрение ко мне или пытается присмотреться. Зачем Илеана при первой же встрече говорит мне такие вещи в лицо?

– Тогда зачем я вам?

Она фыркнула и закатила глаза.

– Для лабораторных исследований, – она рассмеялась и отошла в сторону.

Будто из ниоткуда возник парень, похожий на шкаф и несколько напрягающий меня громадными размерами. Он был в майке, обтягивающей его накаченный от физического труда торс. Казалось, будто его ладони больше головы.

– Иль, не перегибай. Свои дурацкие шутки оставь до того момента, пока парень не освоится и перестанет писаться с одного моего вида, – и он повернулся ко мне. – Андре, – он протянул мне руку и пожал мою так, что мне показалось, будто она сейчас оторвётся.

– Ион.

Я вновь сделал вид, что это всё обыденно, и я не чувствую боли в кисти правой руки.

Илеана засмеялась в голос.

– Какой же ты выскочка действительно!

Тут появился последний парень, говоривший с Вио.

– Александру. Очень приятно, – он спокойно пожал мне руку.

Это был единственный спокойный и внешне адекватный человек, но почему-то он не мог внушать мне доверия. Сам вид Александру по непонятным причинам наводил на меня жуть – видавшая виды рубашка с джинсами поры 2010 года и эти выцветшие волосы… смотря ему в глаза, я видел, как будто потеряли блеск некогда серо-голубые глаза… хотя, возможно, у него они были всегда такого цвета – ведь Александру от силы было 28 лет.

– Ион. Мне тоже, – я старался отвечать каждому с той же интонацией, с какой человек говорил мне.

Вио захлопнул машину, подошёл к нам и сказал:

– Раз теперь все познакомились, давайте сразу к делу. Времени мало, у Иона скоро закончится перерыв, а нам с Илей ещё на другой конец города ехать.

Я внутренне содрогнулся. То есть, получается, Вио специально выбрал время, когда я отвожу последний маршрут перед перерывом и решил меня подкараулить?

– Значит, слушай сюда, огрызок, – начала Илеана. – Не строй из себя чёрт пойми что, а вливайся в коллектив. Мы люди идейные, боремся за молдовскую идею, и если ты такой же, то в твоих интересах работать с нами.

Она произнесла вроде бы всё складно, но при этом мне стало как-то не по себе и ещё более непонятно.

– Иля не умеет выражаться человеческим общедоступным языком, – откуда-то из недр сознания проговорил Александру. – Дело в том, что мы вчетвером…

– Да куда ты лезешь, Саня! – Вио раздраженно провёл рукой по волосам. – Давайте я всё расскажу, а вы не встревайте, а то получается бедлам!

– все замолчали и безоговорочно стали слушать Вио. – Так вот… Мы с Илеаной работаем в городской мэрии в сфере ЖКХ, Андре работает на ферме, конкретно в сфере виноделия, Александру же заслуженный шахматист Западно-Европейской Республики и преподаёт в спортивной школе… – я видел, что Вио стал более нервным, чем в маршрутке, но почему, мне было непонятно, – вчетвером мы собираемся для того, чтобы создавать и вести новые городские проекты. Дело в том, что сейчас мы хотели бы предложить реформировать сферу транспорта… Таким образом мы и вышли на тебя.

После монолога Вио многое встало на свои места, и я успокоился. Всё-таки этот парень мне внушал доверие ещё в самом начале, и не могло же это быть обманчивым впечатлением!

Меня очень заинтересовала деятельность Андре – Лизика последнее время с ума сходила из-за желания сменить деятельность. Несмотря на информационный перегруз за последние полтора часа, я понял, что в нынешней ситуации мне необходимо через Андре узнать, как всунуть Лизику в винную промышленность.

– Одним словом, Ион, хочешь ли ты вместе с нами работать над проектом? – спросил Вио, выдержав небольшую паузу.

Разумеется, во мне были заинтересованы. И, конечно, я хотел бы улучшить транспортную составляющую Кишинёва. Передовой город как-никак… У меня самого была пара-тройка идей, вопрос был лишь в их реализации.

– Да, конечно! Я бы с удовольствием занялся развитием города!

Вио просиял, но Илеана внезапно огорошила меня:

– Но только о минуте славы даже не мечтай.

Я промолчал и сделал вид, что не слышал её слов. Так же сделали и остальные. Видимо, это было чертой её характера.

– Тогда чем раньше мы начнём – тем лучше!.. – начал было Вио, но я его перебил.

– Можете приехать ко мне в комнату сегодня вечером. Я вас познакомлю со своей… помощницей.

Четверо переглянулись между собой, Вио пожал плечами и, кивнув на машину, произнёс напоследок:

– Хорошо. Давай адрес, мы к тебе в 19 вечера, сразу после твоей смены и после нашей работы, заедем.

Мне оставалось только гадать, откуда же они про меня столько знают.

07.04.2029 Молдавский район, Кишинёв, улица Колумна, 19:03

Я стоял под окнами своего дома и смотрел в своё окно, откуда на меня в ответ глядела Лизика. По дальнозвону я слышал её смех в наушнике:

– Minunat! Sa deschidem noua sticla!6

Я не знаю, как переключить Лизику с её зацикленности, поэтому вместо того, чтобы запрещать, я просто боюсь лезть в её внутренние расстройства и соглашаюсь с тем, чего она сама хочет.

– Cred… ca e o idee buna. Oaspetii vor iubi lumina ta de horilca7.

Лизика смеётся в трубку и скрывается с моих глаз в глубине комнаты.

– Оl pregatesc8.

Я сбрасываю вызов и убираю наушник в дальнозвон.

Весь день мне не давало покоя странное появление в моей жизни новых людей. Резкие перемены всегда меня пугали, потому что я не мог знать, чего ожидать от неизвестности. И эта ситуация исключением не являлась.

Я стоял и тупо смотрел на закат. Конечно, люди правы, когда говорят банальные вещи: «не попробуешь – не узнаешь», но непонятное новое чувство перемен не покидало меня последние десять часов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

1 У тебя хороший румынский?

2

Вполне

3

Чудно

4

Вымышленная детская книга, являющаяся неотъемлемой частью культуры в СССР

5

Ребята? Вы здесь?

6

Какая прелесть! Давай откроем новую бутылку!

7

Думаю… это хорошая идея. Гостям понравится твой самогон

8

Пойду готовиться