скачать книгу бесплатно
– Ты потрясающе отыграла перед жрецами. Ты была так естественна, что даже я почти поверил!
Молодая супруга обернулась, презрением был полон её взгляд. Она оглядела царя, в измятой белой рубашке, рассыпавшимися по плечам тёмными волосами, небрежно опершегося на руку, глядящего на неё с хищным любопытством.
– Я не играла, Феанор! – нажимая на каждое слово, проговорила она, и вышла, не дожидаясь его ответа.
Девушки причесали Арию, уложили ей волосы, покрыли голову лёгким платом из тонкого шёлка. Не подобало замужней женщине ходить простоволосой.
Молодая царица бесцельно бродила по коридорам и комнатам дворца, осматривалась. Привыкать придётся, здесь теперь пройдёт её жизнь. Челядь убирала остатки пиршества, устраивала упившихся гостей на ночлег. Ария искала магистра, а наткнулась на Ливия, который искал её.
Узнала, что Арий Конрад покинул остров на рассвете, огорчилась почти до слёз. Ливий вдохновенно врал, что Бессмертному позарез нужно исполнить какой-то обряд, что он шлёт ей свои пожелания быть мужественной и помнить, чему учил её, что они увидятся вскоре. Подошла бледная, молчаливая Демира, стояла рядом, слушала. Потом простились, и юная государыня проводила своих сродников до пристани.
Обратно ехала по пустым улицам города с полной сумятицей в мыслях. Не следовало думать сейчас о Феаноре, не должно быть в её помыслах ничего плотского, вся сила должна быть направлена на грядущую битву.
«Если собираешься свершить нечто важное, храни телесную чистоту, – всегда говорила королева, – властные порывы плоти задавят полёт твоего духа, он ослабнет, и ты не сможешь осуществить задуманное».
Их поцелуй утром, прикосновения его рук, его мягкий, вкрадчивый голос разбили стену, которую воздвигла Ария, страшась брачной ночи. Но хорошо, что он не поддался соблазну. Если бы это случилось, душевных сил на битву с Дагоном у неё бы точно не осталось.
Царица спешилась, взбежала по ступеням крыльца, пошла искать Феанора. Нужно было поговорить о Дагоне, сходить на пристань, узнать, откуда выходит он, где снимает свою страшную жатву. И – это было бы нужнее поцелуев и объятий – потренировать силу удара.
Дружеский поединок с Феанором… Ария почувствовала, как сильнее забилось в груди сердце, возбуждение охватило сознание, кровь ударила в виски. Каков он, как воин? Ристаться со своим супругом ей было куда интереснее, чем кувыркаться с ним в постели.
Но в опочивальне Ария не нашла государя, как и не нашла в его кабинете, привычно сидящим за столом, заваленным книгами и морскими картами. Вышла на задний двор и охнула от неожиданности. У колодца Феанор, не потрудившись даже сменить рубашку, тискал грудастую дворовую девку, пришедшую за водой.
Полные вёдра стояли в сторонке, а царь, ни от кого не таясь, жадно шарился в вырезе её простого платья.
– Марина, персик мой сладкий, идём на сеновал, – мурлыкал правитель острова Форс, впиваясь поцелуем в шею девушки.
Она хихикала, слабо отбивалась, потом покраснела, что-то шепнула ему на ухо. Феанор отпустил её, лицо его обиженно вытянулось, он почесал свою бороду с вплетёнными в неё колокольчиками, протянул:
– Нет, Марина, так я не игра-а-аю… Что же не ко времени так твои лунные дни?
Она потупилась, покраснела. Красивая, спелая девка, крутые бёдра, большая, тяжёлая грудь, милое личико, чуть раскосые глаза, густая коса спускается с плеча. Видать, не впервой царю с ней развлекаться, привычное дело.
– Ты бы, государь, не срамился, ведь только с брачного ложа… – вздохнула Марина. – Что же, не угодила тебе твоя царица? Такая молодая, такая прекрасная!
– Зелена совсем! – цыкнул досадливо царь. – Мне бы девку покрепче, вроде тебя… А ты со своими лунными днями! И что мне теперь делать, а?
– Ну… – замялась Марина и тут же нашла решение, – ступай до Хельги, государь. Она тебе не откажет, ты же знаешь.
«Я тебе сейчас такую Хельгу покажу, кобель блудивый!» – подумала ослеплённая яростью Ария и, громко топая, ураганом слетела с крыльца.
– Государь! – она окликнула его негромко, но голос звенел от напряжения, как натянутая струна.
Феанор обернулся, увидел её, бледную от гнева, с горящим взором, такую красивую и злую, сделал невинное лицо.
– Что угодно тебе, государыня?
Марина с интересом смотрела на царицу, ожидая, что же будет.
– Хочу знать, откуда из моря выходит Дагон, – сказала, стараясь, чтобы голос её звучал ровно, Ария. Не хватало ещё разборки устроить на глазах дворовой девки! – Вербы уж проклюнулись, не сегодня-завтра ждать его у берегов. Идём, покажешь мне.
– Да, моя дорогая! – с готовностью отозвался Феанор.
– Вёдра подбери! – бросила Ария прислужнице. – Стоишь, глаза пялишь! За водой пришла али нет?
Марина подхватила вёдра и, расплёскивая воду, бегом побежала на кухню.
Только не к пристани повела Ария своего супруга, а в кабинет. Он ближе прочих комнат был. Ей всё равно было, куда, лишь бы затворить дверь было можно, чтобы челядь ненароком не услышала.
– Что, на берег не пойдём? – лениво протянул Феанор. – По карте тебе показать?
Царица набросила крюк засова на железную петлю, повернулась к нему.
– Ты пошто меня позоришь, кобель ты помоешный? – спросила, не трудясь выбирать выражения.
Она ожидала смущения, пусть даже не искреннего, а показушного, каких-то оправданий… Она молода была и совсем не знала мужчин. Ещё не привыкла, что её могут использовать, не сталкивалась с подлостью, с лицемерием. Какая-то часть её сознания инстинктивно понимала, что Феанор прав: она отказала ему в близости, а мужская плоть требует насыщения. Он не клялся ей в любви, не давал слова, а клятвы хранить верность друг другу, произнесённые под статуями Кроноса и Деметры на брачной церемонии, были лишь формальностью. Этот союз заключался не по любви, а по заранее отписанной странице в Книге Судеб.
И всё-таки Арии было обидно, что Феанор не стал затруднять себя, чтобы добиться её расположения, а пошёл привычной лёгкой дорогой до безотказной дворовой девки. Её, царицу, на следующий же день супруг предпочёл холопке! И уже к обеду все во дворце будут знать, что новобрачная-де «зелена совсем!»
Выходка царя больно ударила по её гордости, и она не заботилась о том, чтобы «держать лицо».
Но такой реакции на свои слова никак не ожидала. Государь разозлился и разозлился по-настоящему, потому что не его ревновала Ария, а за своё достоинство пеклась, как бы челядь по углам не хихикала, что от царицы супруг по девкам бегает.
– Прикуси свой язык, соплячка! – негромко хлестнул её ответ Феанора. – Думай прежде, чем рот открывать! – он смотрел на неё, сузив в злой усмешке глаза, и слова бросал резко, отрывисто. Ишь, стоило только разозлить его, как разом отучился мяукать! – Оставил тебя нетронутой, так радуйся! – напомнил ей. – Или тобой попользоваться, как законом положено? Мне понравилось, как ты утром… не играла!
– Подойди только, кобель драный, я так тебе попользуюсь! – Ария упёрла руки в бока, с ненавистью смотрела на него.
– А и подойду! – кошачьим прыжком он метнулся к ней, грубо стиснул за талию, запрокинул назад её голову, прижался твёрдыми губами к её губам.
И получил тяжёлый удар в челюсть снизу, так, что едва на ногах удержался. Внезапность была союзницей Арии, никак не ожидал царь, что осмелится она, как площадная босячка, пустить в ход кулаки. Он опомниться не успел от изумления, как ловкой подсечкой она сбила его с ног, прыгнула сверху, крепко прижав коленями за плечи к полу, так, что голову не повернуть было.
– Придушу, с-собака! – тяжело выдохнула она.
И по силе её хватки понял царь – запросто придушить может. И сразу отпустила злость, облегчение пришло. Хорошим воином была Ария. Если не лгут священные книги, если Афина Паллада поможет её победе, Ария сразит Дагона, сможет.
– Пусти, дура! – прохрипел Феанор.
Он мог освободиться, но для этого пришлось бы применить настоящую силу, ударить её, схватиться с ней, биться с ней, а он не хотел этого. Остыла злость, ушла. Крепкие девичьи колени прижимали его к полу, жар её распалённого юного тела ощущал царь, красивое гордое лицо горело румянцем гнева, плат спустился вниз, прядь тёмных волос спадала на лоб. Хороша, бесовка, чудо! Лучше и не пожелать!
И Ария увидела огонь желания в его синих глазах, глубокий, сильный, и сразу пересохло в горле, ослабли ноги. Феанор почувствовал это и одним неуловимым движением опрокинул её на спину. И вот уже она лежит под ним, и крепкие руки царя прижимают её запястья к паркетным плиткам пола.
– Никогда не отвлекайся во время битвы! – рявкнул Феанор, наклоняясь к ней так близко, что его волосы упали ей на лицо. – Или Бессмертный не учил тебя этому?
– Что, придушить тебя надо было, царь? – Ария рванулась, сильно, стремительно, но он удержал её. – Таскайся хоть по всему острову, мне дела нет, под чей подол ты полезешь, Феанор! – презрительно усмехнулась она. – Но не делай это средь бела дня, на виду у всех! Сколько народу тебя сегодня видело из окон? – спросила она. – Что они говорить будут? Своей честью не дорожишь, так мою пошто мараешь?
– Ладно, ты права, – с неохотой согласился Феанор, отпустил её и встал, – не надо было в открытую.
Задело его, сильно задело, как выказала она своё безразличие, с кем разделит он своё ложе. «Таскайся хоть по всему острову!»
Ария поднялась на ноги, взяла оброненный плат, набросила на голову. Феанор шагнул к ней и схватил её за локти.
– А вот мне есть дело, под кем ты будешь, царица! – негромко проговорил он. – Узнаю что, на куски порублю и в море рыбам скормлю, поняла меня?
– Руки убери! – ледяное презрение было в чёрных глазах Арии.
Он отпустил её руки, она поправила платок, завязала. Да что же это, что за морок застит ему глаза? Зачем он ищет вражды с нею? Она же дитя совсем ещё! И так судьба ей уготована, врагу не пожелаешь, и он, будто бесом одержимый, нет бы, уступить, как мудрый муж неразумному дитя…
Ария повернулась к нему, уже овладевшая собой, спокойная, надменная, презрительная.
– Ты за это не беспокойся, Феанор, – утешила она царя, – твоя честь не пострадает. Мне всё одно-едино, ты или кто другой, мне вы одинаково противны все, кобели блудливые.
– Все? – усмехнулся дурашливо Феанор, и опять в голосе его появились тягучие, медовые нотки. – Все-все? – уточнил он, близко наклоняясь к ней. – И я?
Ария захватила в горсть его бороду с колокольчиками в косичках, подтянула к себе и уверила:
– Все! Но ты, Феанор, больше всех!
Царь перехватил её тонкое запястье, хотел стиснуть до боли, проучить дерзкую девчонку, но пальцы, будто своей жизнью жили, отдельно от сознания; нежно погладили тонкую девичью руку. Она охнула и тот час же отпустила его бороду.
– Значит, война? – протянул Феанор, улыбаясь. – Как скажешь, моя дорогая, как скажешь… – мягким, кошачьим движением повернулся на носках, шагнул к двери, отомкнул засов и вышел.
Ария осталась одна. И вдруг острое, мучительное одиночество нахлынуло на неё, тоской сдавило сердце. Вспомнились слова Бессмертного: «Ты одна будешь в битве с Дагоном, и никого рядом». Так, пускай. Битву она выдержит. То, ради чего пришла она на эту Землю, она пройдёт достойно. Но и до битвы – одна, и после битвы – одна. Есть, правда, выбор – подчиниться прихоти царя. И он будет любить её, она не сомневалась. Покуда не наиграется. А потом забудет где-нибудь в полутёмной комнате дворца, как надоевшую куклу.
«Нет!» – вслух сказала Ария. Вышла из комнаты, быстро миновала длинный коридор, террасу, спустилась вниз, потребовала коня привести и поехала к морю. Одна.
Море неспокойно было. Ветер дул, гнал тугие лохматые волны, с разбегу разбивая их о скалы. Опять пошёл снег – редкий, крупный, тяжело налипал на корабельных перилах, на свёрнутых парусах. Девушка протянула руку, поймала снежинку на ладонь, но рассмотреть стрельчатые узоры не успела: снежинка растаяла.
Она медленно поехала вдоль берега, далеко оставив позади себя крепостную стену, и остановилась, поняв, что нашла то, что искала. Вот то место, жертвенник Дагона.
Гладкая отвесная серая скала, кольца с цепями врезаны в камень. Здесь морское чудовище утоляет свой голод. Ария подъехала ближе, взяла в руку обрывок цепи, увидела пятна ржавчины на ней. Их оставила невинная кровь мучеников; засыхая, проникая в железо, изъела его.
Скала уходила в море. Царица спешилась, подошла к обрыву. Да, здесь глубоко, очень глубоко. И здесь она будет ждать Дагона вместе с обречёнными стать жертвой. И первый удар нанесёт, стоя на твёрдой земле. А потом примет битву в море.
Взметнулась волна, окатила её с головой. Девушка встрепенулась, дыхание перехватило, так холодна была морская вода. Платье, платок насквозь промокли. Она облизнула соль с губ, всмотрелась вдаль. Ничего не увидела в морских волнах, но ощутила вдруг странное чувство – тянущую боль в спине, под рёбрами, даже не в спине, а ближе к бокам.
Вдруг на какой-то миг стало трудно дышать, будто обручем сжало грудь. А потом там, с обеих сторон чесаться стало, жечь изнутри. «Верно, от морской воды, – подумала Ария, – золотые нити платья скребут через рубашку», – и поспешила обратно во дворец, переодеться, покуда не замёрзла совсем под пронизывающим ветром.
Подъезжая к дворцу, увидела на смотровой башне Феанора. Царь смотрел в подзорную трубу, и, вне сомнения, видел её у жертвенника. «Ну и пусть!» – подумала озлобленная Ария.
Покуда въехала в ворота, спешилась, коня завела в конюшню, её колотило от холода. Чаю бы горячего, с мёдом и гвоздикой! И Феанор вышел на крыльцо, лениво окинул её насмешливым взглядом, спросил ехидно:
– Не холодна водичка-то для купания?
– В самый раз! – огрызнулась Ария.
– Губы-то синие! – царь перегнулся через перила, не давал ей пройти. – Согреть горячим поцелуем?
– Уйди с дороги! – взгляд царицы был полон презрения. – А то сброшу вниз, не посмотрю на корону!
– О! – Феанор развёл руки. – Жуть, как страшно! Иди-иди, бешеная, суши задницу! – и посторонился, пропуская её.
Ария поднялась в опочивальню, кликнула девок, велела наполнить горячей водой ванную. И лежала долго, отогреваясь, успокаиваясь в аромате сушёных лепестков роз и фиалок. На мраморный край ванны положила свой меч – пусть только подойдёт Феанор! Будто забот других у царя не было, как за ней в купальне подглядывать!
А вытираясь, опять ощутила боль и зуд – симметрично, с обеих сторон на спине, ближе к бокам, под рёбрами. Нешто застудилась? Должно, на корабле ещё, когда плыли к острову, да ледяной волной окатило, добавило.
Девки принесли обед, горячий грог, Ария поела, попила, окончательно согрелась, забралась на постель и крепко уснула и проспала весь остаток дня и полночи.
Проснулась от приступа острой колющей боли под рёбрами, со стоном приподнялась, коснулась там, где болело. Горячо стало под ладонью, будто жгло изнутри. Отлежала, должно быть.
Она встала, прошлёпала к окну, откинула тяжёлую портьеру. Луна светила на небе, почти круглая, дня или двух до полнолуния недоставало. Будто живое жёлтое око смотрело сейчас на молодую царицу. Должно, так же матушка её, Лея, заточенная в высокую башню, с надеждой и трепетом глядела на эту большую небесную золотую монету.
Ария глубоко вздохнула и почувствовала, что боль под рёбрами ушла, отхлынула, не мешала больше.
– Отец мой! – шёпотом взмолилась девушка. – Дай мне сил свершить начертанное!
– Если не будешь стоять на холодном полу босиком, и не свалишься с простудой, так и свершишь, – услышала она тихий ответ.
Она даже вскрикнула от неожиданности, не сразу сообразив, что не Луна ей отвечает. Голос шёл с другой стороны комнаты. Царь спал там, на той мраморной скамье, где и в прошлую ночь ложился, покуда к ней не пришёл.
– Чтоб тебя, Феанор! – досадливо махнула рукой Ария. – Больше места не нашёл во всём дворце?
– Это наша опочивальня, – напомнил он, – жрецы по всему дворцу шастают, я и пошёл сюда, чтобы они не тревожились.
– Жрецов, сталбыть, пожалел! – вздохнула она.
– Нас с тобой пожалел! – фыркнул царь. – Они, знаешь, какие нудные? Потом жизни не дадут с постами своими да молитвами! На острове с незапамятных времён особенно почитают культ Весты, если ты не знала ещё.
Ария вернулась к своей постели, взяла подушку, подошла к Феанору.
– На, – протянула ему.
Она почти не видела его лицо в темноте, но была уверена – царь улыбался. Всегда улыбался, когда смотрел на неё. Что такого смешного видел в её лице Феанор?
– Одеяло дать тебе? – спросила она.
– Не нужно, моя дорогая, – мурлыкнул он в ответ, – я моряк, я привык к холоду, и спать там, где ночь застанет.
– Вот и спи! – отрезала Ария. – И не вздумай взять меня спящей, понял?
– Куда взять? – уточнил Феанор.
– Взять! – она внезапно смутилась и не нашлась, что ответить.
– Куда взять-то? – рассмеялся царь. – Спи, дура, я никуда не еду!
Глава пятая
Ария – значит, «избранная»
