История вторая. Конкубина консула

– Привет. С праздником. Позови Вителлия Флавиана, пожалуйста.

Мальчишка исчез с криком:

– Вителлий Флавиан, к тебе мама приехала!

Хорошо, когда тебя узнаю́т. Стою, смотрю на окна. Пятого этажа. А ребёнок вылезает из окна первого. Опять замки́ взломал? Какие-то преступные наклонности у детёныша.

– Мама!

Подбежал ко мне, схватил за руку, прижался на мгновенье. Потом отстранился. Стесняется преторианцев. Или своего брата? Поворачиваюсь к первенцу:

– Спасибо, благородный Марий. Если у тебя нет поручений на сегодня, вы с братом могли бы показать мне Академию. Полосу препятствий, ещё что-нибудь…

Дети в шоке смотрят друг на друга. Они, вероятно, знали о существовании друг друга. Но столкнуться лбами… Поворачиваюсь к преторианцам:

– Мне понадобится комбез и берцы. Надо идти к катеру?

Один из сопровождающих молча снял с плеч рюкзачок. Поискала глазами место, где можно переодеться… Преторианцы поставили крохотную палатку. Интересно, что у них ещё есть? Быстро сбросила одежду, надела костюмчик от серых лордов. Шнурую берцы, думаю о лабиринте. О Зигги не думаю, о бароне Алеке тоже. Уложилась за полторы минуты. Бельё завернула в платье, и сунула всё это в рюкзак. Туда же туфли в мешочке от берцев. Вышла из палатки. Детёныши не смотрят друг на друга. Демонстративно. Ну ладно Вителлий Флавиан, – он ещё маленький. А Марий? Тем более, что Марий меня и матерью-то не считает!

– Побежали, пока не началось!

– А что начнётся, мама?

– Бегом, бегом, курсанты! Ты спросил разрешения покинуть корпус через окно первого этажа, Вителлий Флавиан? Нне?

Молча бежит. Старается. Тоже мне! Нарушитель спокойствия!

Приноравливаюсь к бегу младшего сына. Старший вынужденно притормаживает. Преторианцы ленивыми лосями бегут рядом. Начала думать как отреагирует консул на то, что я фактически сорвала детёныша в самоволку. За угнанный сыном флаер он, вроде бы, не злился. Наоборот даже… Да что тут думать! Уже на полосу препятствий прибежали!

– Высокий класс! Обязательна для всех курсов? Или поэтапно проходят? Благородный Марий, ты здесь уже пятый год, ответь пожалуйста.

– А чего Марий? Я и сам могу ответить. У каждого свои дорожки. Сейчас разметку сняли.

– Это так, благородный Марий? Или разметка только для первокурсников?

Притянула к себе разобиженного Вителлия Флавиана, взъерошила ему волосы… Ну вот… теперь старший обижается. Благородная Калерия, вероятно, соблюдала дистанцию. Не допускала нежностей с чужим сыном.

– Вителлий Флавиан абсолютно прав, дающая миру жизнь. Для каждого своя разметка. Полностью полигон проходят только старшие курсы. И, пожалуйста, называй меня Марий.

Согласно киваю. Звать себя мамой, или Воробышком не предлагаю. Со временем как-нибудь утрясётся. Надеюсь…

– До старших вы ещё не доросли… Без обид! Сейчас мы в порядке ознакомления пройдёмся здесь на мягких лапах. Вителлий Флавиан, Марий, – вам объясняли с какой скоростью движется группа?

Ожидание откровения на лице у младшего, работа мысли, – у старшего. Видимо, старшему уже объясняли, но он не проникся.

– Не будем терять время на попытки вспомнить. Группа движется со скоростью самого медлительного её члена. То, что своих не бросают, вы понимаете? Нне?

Понимают… Это им первым делом вдалбливают. Вот и славно.

– Вперёд, курсанты. Наша задача пройти полигон. Спешить не будем. Если нужна помощь, не стесняться просить о ней. Понятно, Вителлий Флавиан?

Не отвожу взгляда от насупившегося детёныша, пока не дожидаюсь согласного кивка.

– Я говорю в основном тебе, сын, потому что в силу твоего роста у тебя могут возникнуть затруднения. Если ты вовремя обратишься за помощью, их будет легче разрешить. Двинулись.

И мы двинулись. По всему полигону. Не спеша, совместными усилиями преодолевая препятствия. В паре мест позволила Марию протянуть руку помощи не только брату, но и мне. В общем, где ползком, где бегом, но в основном лёгким шагом добрались до гребёнки. Вот здесь надо подумать. Мальчишки вряд ли пройдут гребёнку с качающимися мешками. Мешки достаточно низко, проползти не получится. Только сбоку. Что ж… Попробуем. В конце концов мы не отрабатываем упражнение, а преодолеваем препятствие. Гребёнку мы проходили после трёх лет обучения… Теоретически, Марий должен справится… Но! Надо перебираться всем вместе. Группой.

Не люблю ползать боком на высоте двух этажей. Внизу яма с жидкой грязью… Гадость. Мальчишки перебрались уже… Наблюдают. Ползу. Торопиться мне некуда…

Вот ведь! Сглазила! Проползла едва четверть пути, а на площадку возле полигона садится знакомый флаер. Начальник Академии. Детёныши мои попали… Если не удастся быстро сбежать. А они будут меня ждать, к гадалке не ходи… Надо вставать. Изворачиваюсь ящерицей, отслеживаю мешки. Плавно втекаю на гребёнку, и тут же перекатываюсь спиной по мешку, не теряя ногами опору. Начинаю пляску. Мне надо двигаться быстрее мешков. Внутренний метроном отбивает ритм… Разделяю подсознание. Одна часть следит за мешками, вторая подстраивает моё передвижение по гребёнке. Я становлюсь языком пламени. Ага, цвета камуфляжа. По-моему, такого цвета химики ещё не добились. Но это не важно. Я-пламя "облизываю" качающиеся мешки, танцую на гребёнке. Невесомо… разве язычок огня имеет вес? Вот скорость, – это да! Скатываюсь с пройденного препятствия, до открытия кабины флаера. Хватаю детей за руки, и мы бежим, вместе с преторианцами. Ограду вокруг полигона преодолели в лучших традициях передвижения групп: один преторианец перелетел через двухметровый забор, второй перебросил ему мальчишек, я перескочила сама, одновременно с ними, и мы впятером рванули к корпусу первогодков. Втроём, точнее. Моих детёнышей преторианцы усадили к себе на плечи. До корпуса недалеко, если бежать по-настоящему.

Уффф… Добрались благополучно. Детёныш влез в окно, предварительно взломав его. Хитрющий ребёнок воспользовался на этот раз подвальным окном на другой стороне корпуса. В кого он такой? Благовоспитанный Марий до сих пор в шоке от нашей эскапады…

– Прогуляемся, если не возражаешь. Только переоденусь.

Преторианцы понятливо поставили палатку. На вопрос о воде, выдали мне упаковку стерильных влажных салфеток. Быстро обтёрлась с головы до ступней ног. Ну не с головы, конечно… А с шеи и до ступней. Лицо промокнула только. Надела свою цивильную одежду, убрав комбез и берцы в рюкзачок. Вылезла из палатки, и… низко склонилась, приветствуя Императора.

– Воробышек…

– Мой Император.

Молча жду продолжения. Он пришёл навестить сына, или выразить мне высочайшее неудовольствие? Узнал о наших подвигах, или нет? Преторианцы стоят с абсолютно безразличным видом. Даже "слава Цезарю" не кричат. Почему, кстати? Краем глаза отслеживаю старшего сына. Вытянулся в струнку, смотрит прямо. Равнение на Императора. Ненавидит. Лицо абсолютно бесстрастное. Для взрослого – нормально, для десятилетнего детёныша… Ненавидит.

– Ты уже видела Вителлия Флавиана?

Вот что отвечать? Получу я по шее за самоуправство! Или нет? Но врать Императору… Это верный ЗОВ. Надо детёнышу сказать, чтобы делал лицо попроще. Или эту ненависть только я вижу? Ох, вряд ли…

– Да, мой Император.

На площадке приземляется уже знакомый флаер, из которого выскальзывают начальник Академии и консул. Точно, получу по шее. Непроизвольно сделала шаг к Императору. Если что, буду прятаться за ним.

– Мой Император…

– Слава Цезарю!

Очнулись, наконец? Император, досадливо пошевелил пальцами. Ах, это он просил не приветствовать его?! Не хотел смущать нашего детёныша? Это он зря… судя по повадкам, нашего детёныша смутить, – нереально. Я уже начинаю сомневаться… Обряд усыновления так действует на характер, или… Если бы не внешнее сходство отца и сына… Так… куда-то меня не туда понесло. Это всё из за консула. Лёгкая безмятежная улыбка на его губах меня нервирует. О чём он сейчас думает?

– Курсант Марий, ты должен быть в корпусе. Ваш курс отпустили полтора часа назад.

– Это я виновата, я попросила курсанта Мария мне помочь… – с ужасом осознаю, что не запомнила имени начальника Академии. А ведь он со мной разговаривал! Интересовался моим возрастом… А я злилась на консула и на весь белый свет… Ворона!

– Благородный Кассий Агриппа не будет осуждать курсанта Мария за помощь дающей миру жизнь.

– Разумеется, мой Император.

– Слава Цезарю!

Подпрыгнула… Хотя, пора уже привыкнуть. Кассий Агриппа… Надо запомнить. Придётся ведь общаться. Старшему ещё семь лет учиться, а младшему – все двенадцать. Хорошо хоть двойня будет в резервации обучение проходить.

– А какая помощь тебе потребовалась от твоего первенца, Воробышек?

Глаза благородного Кассия задумчиво сощурились. Где же я его видела?.. А ведь точно видела! Может, в резервации? Что ему там делать? Благородному среди чистокровных?

– Я попросила проводить меня к корпусу первогодков, мой Император. Хотела увидеть сына.

– Погулять с детьми по полигону…

Интонация скопирована настолько точно, что если бы не голос… С негодованием смотрю на улыбающегося консула. Злится, легендарный наш! Почему? Вот что опять не так?! Одета я "прилично". Во всяком случае платье прикрывает меня от подбородка до ступней. И рукава длиной до основания большого пальца…

– Корпус заперт.

– Для моего сына это не помеха.

– Я виновата.

– Воробышек, наш сын будет наказан. К нему свод правил Академии должен применяться со всей строгостью.

– Но ведь это я…

Заканчиваю говорить уже шёпотом. Бесполезно.

– Для чего ты потащила детей на полигон, Воробышек?

– Я хотела, чтобы они познакомились в неформальной обстановке. Чтобы они осознали себя командой…

– И как? Удалось?

– Не знаю…

– Посмотрим… Позже. А пока…

Начальник Академии тронул наруч:

– Курсанта Вителлия Флавиана ко мне.

Меньше чем через минуту куратор Сергий вывел моего детёныша. Безмятежная улыбка – точная копия консульской. Может быть консул в родстве с Императором?.. Откуда такое сходство характеров?

– Улыбается ещё! Рассказывай, курсант.

С тревогой смотрю на консула. Надеюсь, что телесные наказания в Академии запрещены. Пусть лучше меня высечет ремнём. Поёжилась от воспоминаний, вызвав понимающую улыбку.

– Я хотел показать маме полигон… как нас учат…

– Как ты покинул корпус?

– Через окно. Вот это.

– Ты прошёл мимо куратора?

– Я перебрался в другую часть здания. Мимо куратора не пройдёшь, заметит.

– Покажешь, где. Впрочем, не надо.

Консул тронул наруч, и сказал

– Бросьте нам сюда картинку.

И нам бросили… Я сама его высеку! Смотрю на крохотную фигурку, идущую по карнизу пятого этажа, цепляющуюся за стену, взламывая замок на очередном окне, и у меня подкашиваются ноги. Консул жёстко удержал меня, сказав:

– Смотри, кариссима.

Смотрю, смаргиваю слёзы… На руке синяки останутся… Ребёнок… Пять лет. О чём он мог думать? Марию попадёт… Он не мог не знать, как выбираются из корпуса.

– Куратор Сергий, удели особое внимание инициативному курсанту.

– Слушаюсь!

Продолжаем смотреть запись. Вот я ныряю в палатку, выбираюсь из неё уже в комбезе и берцах. Какая-то я неуклюжая, по сравнению со своими детёнышами, не говоря уже о преторианцах. А… Выправки мне не хватает! Строевой подготовкой с дорогими мамочками не занимаются. Бежим к полигону, перебираемся через забор первый раз. Вот мы с детьми аккуратно проходим препятствия, вытягивая друг друга, подсаживая… Вот гребёнка. Дети как маленькие ящерки перебираются на другую сторону, я тоже, пыхтя, ползу сбоку. Флаер начальника Академии приземляется на площадке возле полигона, я взмываю над гребёнкой, бескостным сгустком обтекаю качающийся мешок, превращаюсь в тень, стремительно скользящую мимо, мимо… Уважение на лицах преторианцев… Спрыгиваю с гребёнки, и мы летим с полигона. В последнем рывке мы реально действовали командой. Включая преторианцев. Мы на площадке возле корпуса. Огибаем корпус. Детёныш вскрывает подвальное окно, исчезает, чтобы опять появиться на карнизе. После интенсивной нагрузки! Когда я смотрю, как он пытается закрыть за собой окно, удерживаясь на карнизе…

Очнулась на руках у консула. Детёныши испуганы. Младший старается удержать слёзы… Старший, – удержать бесстрастное выражение лица. Наверное получили "втык", который я пропустила.

– Мамочка, я больше не буду! Я не знал… не хотел тебя пугать…

Цепляется за мою руку, умоляюще глядя на меня. Улыбаюсь ребёнку, стараясь незаметно высвободиться из рук консула Вителлия. Безуспешно. Только крепче прижал к себе.

– Мой легат, выдели нам краулер. Прогуляюсь с детьми и их матерью. Посмотрю, что изменилось за столько лет.

Ожидала возмущения от Мария, но детёныш, вероятно, понял неуместность сиюминутных высказываний, и промолчал. А, может быть, сообразил, что легату-прим лучше не возражать.

– Да почти ничего не изменилось. Собираешься устроить экскурсию по местам боевой славы, Вителлий Север?

– Зачем же провоцировать?

Офицеры рассмеялись.

Глава девятая:

О том, как легат-прим проводил воспитательную беседу с детьми их матерью, а также о каникулах Императора, о чистокровных, о признании Воробышка её отцом и заключении её брака с Императором Флавием.

Дождались краулера в корпусе. Воспользовалась утилизатором, вычистила комбез и берцы. Не знаешь, когда понадобятся, пусть будут чистыми. Надеюсь, преторианцам не попадёт за наше приключение.

Один из преторианцев сел за руль, другой – рядом с ним. Мы вчетвером уместились сзади. Объехали территорию, двинулись на полигон для отработки высокой проходимости. На бездорожье, как его понимают в Академии. Краулер еле ползёт, детёныши, притихшие поначалу, начали смотреть по сторонам. Это для старших курсов, малышню сюда не таскают. Ох, зря консул сюда решил проехать. Теперь стоит ждать угона краулера. Впрочем, на краулере далеко не убежишь…

– Успокоилась, кариссима?

– Да, спасибо, легат-прим.

– Курсант Марий. Ты знал, как выбираются из корпуса первокурсников?

– Никак нет, мой консул! Виноват!

– Курсант Вителлий Флавиан, кто тебя надоумил вот так выбираться наружу?

– Я сам выбрал дорогу. Что я не соображаю совсем? – пауза, и после короткой заминки, – мой консул.

– Сообразил, молодец. Мамина радость.

– Я больше не буду.

Насупился, обиженный. Конечно, – Марию уделили внимание раньше, чем ему.

– Легат-прим позволит задать ему вопрос?

– Позволю.

Хотела спросить почему детёныши ходят заросшие, как маленькие дикари, вместо этого спросила:

Почему ты назвал начальника Академии "мой легат"?

Детёныши насторожились. Ушки на макушке. Они похожи всё-таки. Хоть каждый – копия отец, но всё равно, – похожи.

– А как мне называть начальника Академии?

– Вы служили вместе?

– Кариссима, когда я был курсантом, благородный Кассий Агриппа уже был начальником Академии. Он командует ею больше ста пятидесяти лет.

– Благородный, – подчёркиваю интонацией – Кассий Агриппа?

– Да, кариссима, чистокровный, получивший патрицианство за военные заслуги, в течение двадцати восьми лет бессменный легат-прим Республики, комиссованный по ранению, и объединивший разрозненные военные училища в Академию. Мы все его ученики. Ещё вопросы?

Дети сидят раскрыв рты. Этого им никто не говорил. Что ж, надеюсь, будут уважать руководство…

– Почему они косматые?

Провожу пальцами "против шерсти" детёныша, который смеясь уворачивается. Марий, получив разрешающий взгляд консула, отвечает:

– Потому что курсант Вителлий Флавиан из "мёртвых голов".

– Сам ты! Мышь летучая!

Детёныш разобиделся, прижала его к себе легонько, а он показал язык старшему брату. Консул смеётся. Молча. Смешинки только в глазах.

– Наш сын обучается на контрразведчика, кариссима. Их эмблема – крылатый череп. А твой первенец – флотский. С уклоном в разведку боем. Их эмблема – нетопырь. Отсюда и прозвища. Выбор факультета определяется тестированием в течение полугода после поступления в Академию. А контрразведчики традиционно носят длинные волосы. Естественный терморегулятор, кариссима. Со временем научится убирать их, чтобы они не мешали.

– Я тебя научу. Вот прямо сейчас.

Снимаю шляпку, вынимаю из причёски метательные ножи, вызвав усмешку консула, и уважительную улыбку преторианца, распускаю волосы.

– Смотри, как надо.

Достаю из поясного ридикюльчика расчёску, расчёсываю пряди, начинаю плести французскую косу, собирая все волосы. Хорошо, что нас учили ухаживать за собой в абсолютной темноте. Руки действуют автоматически. Заплелась, уложила вверх, заколола шпильками, и украсила причёску метательными ножами, поданными консулом. Надела шляпку.

– Понял?

Детёныш кивает задумчиво, потом мотает головой. Лохмы развеваются по ветру. Начинаю его заплетать. Довольный, чуть ли не мурчит. Оторвала от рукава ленточку, вплела в толстую косицу, завязала маленьким бантом. Ну вот… теперь вид приличный. Старший коротко острижен, у младшего тоже головёнка аккуратная. Консул посмеивается. А краулер уже несколько минут стоит возле какого-то корпуса.

– Курсант Марий. Ты можешь идти. Доложишь своему куратору.

– Слушаюсь, мой консул!

Выпрыгнул из краулера. Чёткий поворот кругом, и строевым шагом отправился по дорожке. Я расстроилась, а первенец, успокаивающе мне улыбнулся. Надеюсь, на базе увидимся. А то устроят ему курс молодого бойца… Не знаю, что это значит, – Зигги всегда произносил эту фразу угрожающим тоном.

Краулер плавно тронулся с места.

– Вителлий Флавиан, я не стал воспитывать тебя при брате. Ты понимаешь, что подставил не только своего куратора, который получил взыскание, но и своего брата?

– Он же не знал!

– Ты думаешь, что самый первый придумал этот способ? Салага, как скажет мой пилот.

Молчит. Опять насупился… Думает.

– Гауптвахту никто не отменит. И ещё, сын: когда ты нарушаешь правила Академии, с тебя спрашивают строже, чем с других. Ты наследник Императора и сын консула Империи. Твоя ответственность выше. Тебе предстоит отдавать приказания тем, кто сейчас обучается рядом с тобой. Ты должен быть надёжен. Чтобы люди знали: ты не погонишь их на верную смерть по своей безалаберности. Это понятно?

Кивок опущенной головой. Неужели устыдился? Притягиваю к себе, заглядываю в глаза: виноватый, расстроенный взгляд. Краулер стоит теперь на подъезде к корпусу первогодков. Площадка пуста.

– Я люблю тебя, Вителлий Флавиан.

Прижала ребёнка чуть крепче, потом отпустила. Он заулыбался, довольный. Уже всё забыл. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Выскочил из краулера, отсалютовал, и побежал в корпус.

Легат-прим не выказывает намерения покинуть краулер. Сидит молча… На меня не смотрит.

– Теперь меня будешь воспитывать?

– А надо?

– Я не подумала… Мне не пришло в голову… – Продолжаю шёпотом. – Я испугалась, Вителлий.

Быстрый взгляд исподлобья, и ответ.

– Я заметил. Дети тоже. Надеюсь это их удержит на какое-то время. Чтобы ты не беспокоилась, кариссима: антигравитационное поле включается автоматически, как только датчики улавливают приближение к окнам. Разное бывало…

Начинаю впадать в бешенство…

– Ты видел, как я испугалась, и ничего мне не сказал?!

– Важно, чтобы твои дети видели, как ты испугалась. Чтобы прочувствовали… Не целься мне в глаза когтями, кариссима. Я понимаю, тебе сложно находясь рядом со мной сдерживать свою страсть ко мне, но всё же постарайся.

Я задохнулась от такой наглости, а консул осторожно сжимает мои пальцы, распрямляя их. Преторианцы ухмыляются отслеживая нас на экране кругового обзора.

– Я тебя убью, Вителлий Север! Слышишь?!

– Держи себя в руках, кариссима. Ты конкубина Императора…

И продолжил насмешливо:

– Или я буду тебя целовать. Прямо в краулере. Чтобы прекратить начинающуюся истерику.

Смотрю с опаской на легата-прим. От него можно ожидать абсолютно всего. Пытаюсь отодвинуться… Легат выпрыгивает из краулера, обходит его и, открыв дверцу, подаёт мне руку, чтобы я тоже могла выйти.

– Погуляем, кариссима. Пусть Император пообщается с сыном.

Склонила голову, выражая согласие. Так грустно… Опираясь на руку легата-прим, иду по аллеям небольшого парка. Ожидаемое озеро с лебедями… Большой ручей, или крохотная речушка, ажурные мостики продолжающие дорожки, и бревенчатые настилы, на которые сходят с тропинок. Можно найти всё на этом пятачке. И лес, и парк. Обошли озеро, консул усадил меня на скамью в беседке. Усевшись рядом, какое-то время смотрел на лебедей, скользящих по водной глади…

– Ты хорошо воздействуешь на детей, кариссима. Я доволен.

– Ты нарочно меня злишь, Вителлий Север?

– Я предупредил, чем закончится твоя истерика?

– Поцелуями.

– Тогда почему ты спрашиваешь, кариссима? Конечно, я нарочно тебя злю.

– Не дождёшься.

– Как это печально, кариссима. Ты не оставляешь мне шанса оправдать свои действия…

Уставилась на легата-прим, пытаясь понять, что он сейчас сказал. Он развеял мои сомнения: перехватив руки и завернув их за спину начал меня целовать. Я честно пыталась увернуться. Вначале. Безуспешно. Потом рассмеялась… Никакой реакции, если не считать лопнувшей губы. А потом я начала на эти поцелуи отвечать. Понадеялась, что легат устыдится, но он увлёкся… Теперь уже моё платье стало мешать. Легату-прим. Лично я радовалась, что на мне платье, а не сари. Какое счастье, что его женщины носили форму, и благородный Вителлий Север совершенно не разбирается в застёжках!

Спас меня лёгкий стук в перегородку беседки. Легат разъярённо повернулся к стучащему, и вскочил, демонстрируя безупречную выправку.

– Не буду спрашивать, знаю, что помешал.

Смотрю на начальника Академии и заливаюсь краской. Чувствую, как горят уши, щёки, шея… на глазах – слёзы. Стыдно. Я не провоцировала легата-прим, но и не сопротивлялась. А перед появлением благородного Кассия Агриппы вообще отвечала на поцелуи консула и мне это нравилось.

– Стыдно?

Опускаю голову, краем глаза заметив движение консула, и предупреждающий жест начальника Академии.

– Иди к Императору, девочка. Я попросил его дождаться меня. Он беседует с вашим сыном. Иди, девочка.

Выбежала из беседки, как ошпаренная. Лечу к корпусу, и думаю, что Император увидит запись и расстроится. Не из за меня, меня он предупредил о легате-прим. Расстроится потому, что Вителлий Север не собирается ждать пока ему освободят дорогу. Буду молчать. Ни слова не скажу. Пусть мужчины разбираются.

В корпусе первогодков мирная картина. Император с Вителлием Флавианом тихо разговаривают. Замерла в дверях… Как они похожи… А по характеру, – разные. Хотя, может это из за ответственности и прекрасного года Император такой. Нет… он всегда был таким. Во всяком случае, с момента нашего знакомства. Грудь сдавило… Стараюсь ровно дышать… Вдох, выдох… Хочется закричать Императору: Зачем эта Империя?! Уедем в поместье! Втроём! Так мало времени осталось!

– Воробышек, что случилось, что с тобой?

– Ничего не случилось, всё нормально.

– Тогда почему ты плачешь?

Потрогала глаза… Действительно… А меня уже усадили на диван, втиснули в руки чашку чая с корицей, детёныш принёс шоколадку с орехами. Почти целую плитку. Без двух квадратиков. Оторвал от сердца. Отломила квадратик, чтобы не обижать ребёнка. Улыбаюсь своим мужчинам.

– Я смотрела на вас и вспомнила день нашего знакомства, мой Император.

Император Марк Флавий грустно улыбнулся. Детёныш хотел начать расспросы, но посмотрев на отца, затих. Сидим втроём. Вошедшие начальник Академии и легат-прим застали очередную мирную картину. Я пью чай, мой сын и его отец сидят молча по обе стороны от меня. Император встал навстречу своему Учителю. Курсант вытянулся в струнку, равнение на начальника Академии и на Императора одновременно. Хорошо их здесь муштруют! Консул недоволен. Улыбается, а глаза холодные. Император с начальником Академии прошли в кабинет, отправив курсанта в корпус. Ага, под присмотром куратора. Обняла ребёнка, теперь увижу его только на каникулах. На втором году обучения.

– Не беспокой Императора, кариссима. У него и без тебя дел полно.

Смотрю на Вителлия Севера, раздумывая правильно ли я поняла его фразу. Глазами ответил "да". Ну… я и не собиралась беспокоить. Было бы из за чего! И не беспокоился он, когда консул меня за обнажённый бок хватал. С поцелуями, кстати. Сижу, пью чай. Консул ко мне не приближается. Слава Богу! Надолго ли его хватит? Проверять не буду.

Император вышел из кабинета, взял меня за руку, и увёл на улицу. Катер завис над площадкой. Опять подъём в антигравитационном колодце, место возле медотсека. Император, для разнообразия, всю дорогу сидел со мной. Консул, поднявшийся за нами, сразу ушёл в командную рубку.