История вторая. Конкубина консула

В процессе метаний от автомата к столу продумываю меню обеда. Ведь будет же у них перерыв? Люди должны поесть. Полный офицерский обед – вещь, конечно, хорошая. Сытная. Но, просмотрев программы, решила, что разнообразие не повредит. Быстро сформировала заказ. С содроганием вспомнила как нас учили готовить. Руками! Из натуральных продуктов! Начиная с ощипывания птицы. Туши крупных млекопитающих к счастью попадали к нам уже ошкуренными и разделанными на составляющие. Хотя, шкуру снимать, – мы учились. Зачем? Не знаю.

Несомненная польза нашего многогранного обучения состоит в том, что я могу расписать технологию приготовления почти любого блюда, и технологию любого рукоделия. Нас даже выжигать по дереву учили. Как шутили наши наставники: "не умеешь работать головой, – работай руками". Потом серьёзным тоном пояснили, что иногда, надо занять руки, чтобы освободить голову. Конечно, – каждому своё. Готовить мне не нравилось, поэтому я, когда нервничаю, кидаюсь к автомату-ателье, – делаю себе новый костюм от шляпки до туфель. А некоторые из девочек готовили на всех. Потому что в одиночку с этим изобилием было не справиться. Конечно, мы обменивались особенно удачными проектами. Поэтому, у меня в памяти есть достаточно рецептов, сложных в приготовлении, блюд; а наши поварихи в состоянии создать себе праздничный наряд, не прибегая к помощи кутюрье.

Чёткие быстрые шаги прозвучали во внезапно установившейся тишине. И я успокоилась. Потому что я ждала этих шагов, и боялась, что они не прозвучат.

– Мой консул, дорога свободна. Сенат ждёт тебя.

Поворот кругом, и строевым шагом двинулся к выходу. Увидел меня, широко открыл глаза:

– Кариссима, тебя не узнать. Где красивое платье?

Расстроилась. Смотрю на легата-прим, всё ещё излучающего радость войны. Возможно, я впервые вижу его настоящего. Подумала, что мне придётся сидеть в его поместье, изнывая от безделья, и сходя с ума от неизвестности. Не хочу! И ещё издевается! На глазах выступили слёзы. Сморгнула их, отвернувшись.

– Обеда я сегодня не дождусь?

– Две минуты.

Кидаюсь к автомату, набираю код. Преторианцы принесли ещё один стол. Скатерть с салфетками – стандартные. Мне позволили принести приправы, остальное отобрали. Консул отвлёкся от дел, решив пообедать за компанию с легатом Вителлием. В конце концов, за столы уселись все, кроме меня и преторианцев. Автомат исправно поставляет обеды, офицеры сами забирают их на столы. А я сижу в уголке, пью чай с корицей. Есть мне не хочется. Совершенно. Когда сегодняшняя эпопея закончится, отловлю слона, и съем. Без соли. А сейчас, – кусок в горло не лезет.

– Воробышек, тебе надо поесть.

– Спасибо, благородный Флавий. Я поем… потом.

– Кариссима, сядь и поешь. Консул берёт тебя с собой в Сенат. Не заставляй сенаторов думать, что консул морит свою конкубину голодом.

Издевательски улыбается. Сытый. Довольный. Подумала: что будет, если я швырну в легата-прим чайной чашкой с блюдцем? Ничего хорошего… Заказала себе кусок мяса и зелёный салат. Выпила ещё чашку чая. С пирожными. Полегчало. Заставила преторианцев поесть. Потребовала у консула дать им перерыв. Поскольку в зале достаточно бездельничающих военных, консул разрешил преторианцам отвлечься от моей охраны.

А потом легат-прим выделил трёх женщин-офицеров, и отправил меня под их охраной одеваться, дав целых сорок минут на всё про всё. Сказал, что видя меня в форме, испытывает сильнейшее желание отправить меня на гауптвахту. Разозлилась.

Опять комплекс упражнений и йогических асан. Нагишом, для снятия мерок. Голографическая модель готова. Начинаю творить. Сегодня меня не тянет в древнее Средневековье.

Сделала себе лёгкое шифоновое платье кремового цвета с золотыми разводами, с юбкой-солнце длиной до середины икры. Сейчас лето, можно и так ходить. Прозрачные тонюсенькие чулки на поясе с резинками. Чулки – телесного цвета, пояс – молочно-белый. Нижнее бельё – батист с вышивкой ришелье. Не на пикантных местах, ничего подобного. Просто украшение. Оттенить тонкость материала, и нежную кожу под ним. Короткая батистовая сорочка, на тридцать сантиметров выше колена, тоже украшена вышивкой, составляя комплект. Жакет из лёгкой смесовой ткани цвета слоновой кости. Лёгкие туфли-лодочки на небольшой шпильке, шляпка-таблетка, с крупносетчатой белой вуалеткой, – в тон жакета. Перчатки решила не делать. Руки у меня в порядке. А вот сумочку-клатч сделала трансформером. За полсекунды сдёргиваются застёжки, и внутренняя сторона открывает ножны для метательных ножей, перекочевавших туда с руки. В аптечном автомате заказала маленькую плоскую баночку крема для рук, лёгкую увлажняющую помаду, и ещё пару предметов гигиены. Носовой платочек – батистовый, тоже спрятала в сумочку. Зеркальце в кожаном чехле – в комплекте. Как в древние времена.

Воспользовалась душем, причесалась, переоделась, скрутила волосы ракушкой. Вычищенную одежду и берцы упаковала, для отправки на базу. Возвращаемся.

Мужчины уже роют землю копытами. А ведь сорок минут ещё не прошло! Надела на лицо лёгкую улыбку, соответствующую наряду. И не буду реагировать ни на что! Вот!

– Воробышек, ты прекрасно выглядишь. Нам пора. Катер ждёт.

Фраза консула не требует ответа. Благодарно киваю на комплимент, и пытаюсь взять консула под руку. Ну конечно, меня опять ведут за ручку, как ребёнка. Надо было, наверное, средневековую одежду сотворить. Но скучно же! А на улице – ветерок. И моя юбка раздувается, радуя офицеров. Не обращаю внимания. Фасон "солнце" для того и придуман. Жакет не позволит ей раскрыться до пояса. А кое-кому полезно встряхнуться.

В катер поднимались в антигравитационном столбе. Уронила туфли. Точнее, меня из них выдернуло. Туфельки лёгкие, максимально открытые, а в катер, в основном, лезут в берцах. Надеюсь , кто-нибудь догадается их подобрать. Консул опять усадил меня возле медотсека. Правда, на этот раз, не сбежал, остался рядом. Сижу, болтаю босыми ногами, и пытаюсь разговорить консула. Зачем он тащит меня в Сенат? Не говорит, отшучивается.

– Кариссима. Ты решила переплюнуть принцессу из древней сказки? Та потеряла одну туфельку (легат-прим вспоминает "Золушку").

Задрав голову смотрю на легата Вителлия. Насмешливо улыбаясь, держит на пальцах мои туфельки. От сердца отлегло. Я уже расстроилась, что в Сенате придётся в одних чулках ходить. А легат перевёл взгляд на мои босые ноги, и я тут же их спрятала, подогнув под себя. Такой звериной жажды я даже у Зигги не видела! Испугалась, что укусит. Мужчины на войне дичают. Нецивилизованные, в общем. Хотя, говорить о цивилизованности легата Вителлия…

– Воробышек, сядь нормально. И обуйся. Если катер начнёт маневрировать, ты можешь пострадать.

Медленно перевожу взгляд на консула, не торопясь выполнять его указания. Он удивлён. Опять смотрю на легата – тоже удивлён. Мне показалось?

– Кариссима? Тебе помочь?

И всё это с насмешкой. Вытягиваю ноги из под себя, оправляю юбку. Шевелю пальцами ног, показывая, что готова обуваться. Легат-прим подставляет мне туфли, и торопливо уходит, сказав консулу:

– Я на мостике, Марк.

Консул посидел рядом со мной ещё три минуты, рассеянно поглаживая мои пальцы… Надо было всё-таки перчатки сделать.

– Воробышек, пожалуйста, не ссорься с легатом Вителлием. Он старается быть добрым с тобой. Будь и ты добрее к нему.

– Я его боюсь.

Вот! Я всё-таки это сказала! Как нас учили? Надо озвучить проблему, а потом приниматься за её решение. Благородный Флавий недоверчиво улыбается:

– Это ты от страха трясла легата-прим за грудки́ в коридоре базы? Интересно у тебя страх проявляется… А Сената ты не боишься? Может, нам сначала тебя, испуганную, в Сенат запустить?

Пришлось напомнить себе о том, что у благородного Флавия "прекрасный год". Забраковала один за другим несколько вариантов ответа. В результате, решила промолчать. Отвернулась к иллюминатору. Консул легонько сжал мои пальцы, встал и ушёл на мостик. А я опять сбросила туфли, подобрала ноги, и сижу, абсолютно без мыслей.

В памяти по кругу вспыхивают кадры: вот легат-прим насмешливо улыбается, держа на двух пальцах руки мои туфли. Второй кадр: видит мои босые ноги. Насмешливый взгляд становится волчьим. Так смотрят на добычу. И третий кадр: снова удивлённо-насмешливый взгляд, сопровождающий предложение помощи.

Я не знаю, может быть, мне показалось. Благородный Флавий ничего не заметил. Или просто не обратил внимания. Они уже всё решили. Когда консул уйдёт, меня унаследует легат-прим. Не унаследует. Оставит себе. Вспомнила, что Зигги сказал обо мне точно так же: "думаю оставить себе". Вот только в том мире действовали законы баронств. Пусть я их до сих пор не все знаю, но они исполняются всеми баронами. А здесь, после ухода консула, легату-прим никто не указ. Ему и консул не указ. Просто чувство давней дружбы заставляет корректировать поведение. Быть добычей я не хочу. В лабиринте накушалась. И наслушалась. А легат-прим ненавидит "дорогих мамочек". Он даже не смог пересилить свою ненависть для продолжения рода! Дважды делал заявку, и дважды её снимал. Содрогнулась от мысли, что меня могли отправить по заявке легата. Полтора года с ненавидящим мужчиной. Страшно. А ведь это могло случиться. Я оба раза была в действующих списках…

Приземлились мы очень аккуратно. Я успела снова обуться. И повел меня консул за ручку в здание Сената. Зачем? Чтобы сенаторов позлить видом "дорогой мамочки"? Надо спросить у легата-прим насчёт гражданства. Или он так и оставит нас имуществом государства?

Глава пятая:

О "Манифесте о гражданстве", встрече с другом детства, а также о судьбе, ожидающей сенаторов Республики и о требованиях легата-прим к внешнему виду Воробышка.

Стою в шаге за консулом, рассматриваю сенаторов. Вежливо улыбаюсь в ответ на еле заметный кивок сенатора Мария. Хорошо, что они с благородной Калерией не пострадали. Хочется верить, что легату-прим не придёт в голову усыновить "до кучи" ещё и моего первого сына. Хотя, если и его отправить в Военную Академию… Ему сейчас одиннадцатый год. Придётся усиленно заниматься, чтобы наверстать упущенное… Хммм…

– Зачем ты привёл сюда чистокровную, консул Флавий?

– Это всё, о чём ты хочешь спросить, сенатор?

– Ты ничего не добьёшься, консул. Ни-че-го! Тебя не поддержат. Бери свою конкубину, и уезжай отдыхать. Прекрасный год надо провести в радости.

Благородный Флавий молча, с лёгкой улыбкой, слушает сенатора Мария. Экраны на стенах не дают упустить ни малейшей детали. Остальные сенаторы безмолвствуют.

– Объявлено военное положение, сенатор. Когда в столице и пригородах ведутся боевые действия, мне не надо спрашивать у сената одобрения мер, предпринятых для стабилизации обстановки и защиты мирного населения.

Ох!.. Лица сенаторов, после столь любезного пояснения консула Флавия, надо видеть… Интересно, кто планировал операцию? Что-то мне говорит о том, что автора этой наглой выходки я знаю.

– Блестяще! Начать боевые действия, и объявить их причиной военного положения… Вполне в стиле легата-прим. Как же это он тебя одного сюда отпустил? Или конкубина контролирует твоё поведение, консул?

Вежливая улыбка на лице консула не дрогнула. Наоборот, стала ещё любезнее:

– Отправляйтесь по домам, сенаторы. Вас проводят. Чтобы вы не дай Бог не заблудились…

И тут же в зале появились легионеры. Сенаторы, сохраняя надменный вид, двинулись к выходу из зала. Молодцы! Это надо уметь: идти под конвоем, как в сопровождении почётного эскорта. Уважаю!

Консул, подождав пока всех выведут из зала, тяжело опустился на стул. Я испугалась. Может, сказывается прекрасный год? Или… Что вызвало на лице благородного Флавия такую усталость? Подошла ближе, позволив притянуть себя вплотную…

– Вот так, Воробышек… Будем строить Империю. Легат Вителлий абсолютно прав: от болтунов ничего хорошего не дождаться. Тебе здесь не нравится? Отправить тебя в поместье?

– Я буду с тобой, благородный Флавий. Если это не обременительно для тебя.

– Я хочу, чтобы ты была рядом, Воробышек. Я уже говорил тебе. Посиди здесь примерно час. Потом вернёмся на базу. Не заскучаешь?

– Наверное нет. Буду с народом новости смотреть.

Показала консулу глазами на экраны, на которых сейчас высвечивалась парадная лестница Сената. Он улыбнулся, поцеловал меня в макушку, и вышел. А я с тремя преторианцами осталась ждать.

Ожидание было нескучным. Послушала заявление консула Флавия к народам Империи. Посмотрела присягу новоявленных герцогов свежеиспечённому Императору Марку. Поскольку все действующие лица – военные, то действительно уложились в час. Легат-прим назначен консулом. Слава Богу, согласился! Но герцогство ему тоже всучили. Огромный кусок Империи на границе. Интересно…

И первое поручение герцогу Вителлию Северу: разобраться с злоупотреблениями в бывшей Республике. Разве это входит в компетенцию консула? Похоже, кто-то учёл исторический опыт… повторения мартовских ид не будет. Вот и славно!

"Манифест о гражданстве" приветствовался ликующим народом салютом из всех единиц стрелкового оружия. Поскольку служба в армии даёт гарантированную пенсию, то все малоимущие хотя бы минимальный срок, но отслужили. А вот бывшие сенаторы и многие из патрициев превратились из первых лиц Республики в жителей Империи. Без права голоса. Непонятно, чему так радуются новоявленные граждане Империи. Слово Императора закон, и обсуждению не подлежит. Статус консула в армии перенесён в имперские масштабы.

Лично мой статус останется без изменений ещё лет семьдесят. По "Манифесту" женщина получает гражданство только отслужив в армии, или родив минимум двенадцать граждан Империи. Учитывая, что гражданином становится отслуживший в Вооружённых Силах Империи, мне надо ещё минимум десять детей. Если родятся мальчики. И когда самый младший завершит обязательный после Академии трёхлетний контракт, я стану гражданкой Империи. Блестящая перспектива!

С другой стороны: можно завербоваться в армию. Можно было бы, не будь я дорогой мамочкой! Евгенические законы никто не отменил. Их слегка уточнили. Дорогая мамочка может "остаться в семье". Если медицинские показания позволят…

Потребовать что ли от легата-прим жениться? Ага, так и заявить: "только после свадьбы, дорогой! Иначе, – ни-ни!" Неее, не буду требовать. Вдруг согласится? И что я буду делать? Если я уже замужем за бароном Зигмундом?.. Обещал Зигги меня найти… верить нельзя никому!

Пришёл мой конвой. То есть, личная охрана конкубины Императора Марка. Знакомые всё лица. Я, наверное, жутко им надоела! Вместо охраны Императора, таскаться за "дорогой мамочкой". Его Императорское Величество Марк встретил меня в коридоре, легонько поцеловал в губы, и попросил (!) погулять немного в парке. Мы скоро поедем. Уже совсем скоро. Ага… Я так и поняла. Пошла гулять в парке.

Посмотрела фонтаны, подержала руки под водой "счастливого". Прошлась по старой аллее, где деревья не только мне, но, наверное, и барону Витольду не удастся обхватить руками. Забрела в лабиринт из фигурно подстриженных кустов. Гуляю…

– Лямбда, это ты?! Привет!!! Ты счастливая девочка: только вспомнил о тебе, и вот она ты!

Поворачиваюсь, не веря ушам… Точно! Светлые волосы растрёпанные раньше, сейчас подстрижены ежиком, расхлябанность сменилась безупречной выправкой, а глаза те же: с проказливыми чёртиками. И улыбка радостная и немного удивлённая, как в тот день, когда мы встретились по распределению. Отца двух моих детей я знаю с детства. Это с ним и ещё с несколькими ребятами мы устроили водяную ловушку для преподавателей. Ага, а потом были наказаны. До тринадцати лет нас учат вместе. Потом разделяют, и встретиться можно только случайно. По распределению. Или за пределами резервации.

– Сигма-два! – счастливо смеюсь. – Ты всё такой же! Ничуть не изменился!

– Не совсем… Как ты?

– Всё хорошо… лучше расскажи о себе.

– Ты получишь выборку из его личного дела, кариссима. Свободен, центурион.

Сигма-два салютует легату-прим, ой, то есть уже консулу, одновременно, спрашивая меня одними губами: "кариссима?" Пожимаю плечами… а что отвечать?.. Друг моего детства уходит строевым шагом…

Заставляю себя повернуться к консулу Вителлию. Хочется тихонечко завыть… но… Не дождётесь!

– Приветствую благородного Вителлия Севера.

– Виделись уже сегодня, кариссима. Знакомый?

– Друг детства.

– И не только друг.

Фраза-утверждение. Благородный Вителлий не спрашивает. Он знает.

– Благородный Вителлий забыл с кем имеет дело? Для меня не важны "прошлые заслуги". И отец двух моих близнецов не стал для меня ближе, чем был до их появления на свет.

Говорю всё это Лютому, и внезапно понимаю, что говорю правду. Друг детства остался другом, даже после рождения от него близнецов. Для меня это был всего лишь контракт. Как и в двух предыдущих случаях… Консул Вителлий внимательно смотрит на меня, и из его глаз исчезает слово "Смерть". А я, осознав, к чему мог привести наш разговор с Сигмой-два, вздрагиваю внутренне. Внешне, – нельзя. Благородный Вителлий Север не должен увидеть мою слабость.

– Прогуляемся, кариссима.

– Это не будет нарушением каких-либо традиций? Прогулка с конкубиной Императора?

– Не будет. Традиции устанавливаются с моего одобрения.

Ну? Я хочу сказать: что? Просто слов нет! А тон какой любезный!

– Кариссима… Будь осторожнее в общении. У тебя сейчас появится много новых друзей, ищущих твоего внимания. Желающих через тебя добиться чего-нибудь от Императора.

– Я понимаю.

– И ещё. Возможно я слишком рано об этом говорю, но тебе лучше привыкать к мысли, что после ухода Императора ты будешь принадлежать мне.

Смотрю на благородного Вителлия, и молчу. Слов для ответа нет. А, может, это и хорошо, что их нет…

– Не надо бояться, кариссима. Тебе ничего не грозит. Ты мать моего сына, и слишком большая ценность сама по себе.

– Да? Так может, Имперский герцог Вителлий Север женится на мне? На ценной матери своего сына, и бывшей конкубине Императора Марка?

Страх плохой советчик. Сколько дурости в моих словах! Консул Вителлий начинает впадать в ипостась "Лютый". Запрёт в поместье. В лучшем случае. Или в герцогство отправит… Что же мне в Резервации не сиделось?! Ждала бы спокойно очередного распределения… Ах нет! Всё равно бы забрали…

– Интересное предложение… сама придумала?

Вот же гадство! И как ответить? Сказать, что пошутила? Хотела побольнее задеть? Язык что ли себе откусить?..

– Кариссима… Почему тебе не сиделось в Резервации?.. Не отвечай… мысли вслух.

– Легат-прим… Ой, то есть, консул позволит задать ему вопрос?

– Можешь обращаться по старому. Эти должности совмещены. После моего разжалования их разделили. Теперь всё вернулось "на круги своя". Спрашивай, кариссима.

У меня уже все вопросы вылетели из головы. Он что? Издевается?! Опять в первом эшелоне?! Собираюсь с мыслями. Легат-прим терпеливо ждёт. Не к добру такая толерантность к дорогой мамочке!

– А если бы я сидела в Резервации, то что было бы?

– Сейчас ты жила бы в моём поместье. В безопасности.

Задумалась… продолжаю прогулку… потом всё-таки решилась:

– А если бы консул Флавий не отправился меня встречать? Ты красиво похоронил бы останки разорванной толпой "дорогой мамочки", а меня отвёз в своё поместье? В безопасность?

– Кариссима… не хватай меня за руки. Это неприлично. Ты конкубина Императора.

А глаза смеются. Доволен. Чем, спрашивается?

– Почему ты не отвечаешь, легат-прим?

Легат-прим наклонился ко мне и взглянул прямо в глаза. Моё сердце ухнуло в пятки.

– А нужен ли тебе мой ответ, кариссима?

Моя охрана рявкнула "Да здравствует цезарь!", избавив меня от необходимости отвечать легату-прим. Подошедший Император, насмешливо улыбнулся моему почтительному поклону, кивнул благородному Вителлию, схватил меня за руку, и увёл из парка. Мы всё-таки уезжаем на базу…

– О чём вы так увлечённо беседовали с консулом, Воробышек?

– О том, что легат-прим заберёт меня себе.

С упрёком посмотрела на Императора. А можно ли так на него смотреть?

– Воробышек, пойми, пожалуйста: ты мать моего сына. Я проживу ещё максимум десять месяцев. И наш сын унаследует Империю. Конечно, пока он учится и отрабатывает свой первый контракт, править будет регентский совет во главе с консулом Вителлием Севером. Но дело не в этом. Дело в мальчике. Если ты отправишься в резервацию, то через три года тебя включат в действующие списки. И нашему мальчику придётся как-то с этим жить. Дети жестоки, и ему не преминут напомнить, что его мать "дорогая мамочка", и работает по контракту. А если ты останешься с консулом Вителлием Севером, то у тебя будет постоянный контракт, и ваши дети будут полнородными братьями и сестрами.

– Я не хочу сейчас обсуждать это, мой Император. Я не готова.

– Привыкай, Воробышек. Время бежит быстро. Слишком быстро…

А по прибытии на базу, Император Марк Флавий закрылся со мной в своей каюте, почти на сутки. Очень забавно было слушать как преторианцы отвечают страждущим: "Император занят. Не принимает".

– Чему ты смеёшься, Воробышек?

– Император занят…

– Я очень… очень занят. А если ты будешь смеяться, я тебя укушу… Вот так!

Консул Вителлий воспользовался привилегией легата-прим входить без доклада куда угодно. В спальню, к счастью, не пошёл. Крикнул: "Мой Император, я в кабинете". И закончилось веселье.

– Отдыхай, Воробышек. Приду вечером.

Им хорошо… А мне чем себя занять? Проспать до вечера? Так я скоро в тюленя превращусь!

Вспомнила, что легат-прим, зная что я здесь через пять минут потребует кофе. Вылезла из кровати, надела халат с драконами, пошла программировать перекус. Заказала кофе, и булочки с начинкой из жидкого шоколада. Подумала-подумала, и ещё тонких ломтиков вяленого мяса на салатных листьях. И сыр. С базиликом. И побежала в душ и одеваться. Возглас: "кариссима, сделай нам кофе" застал меня вытирающейся. Пришлось вместо платья быстро сделать себе сари. Как нищенка. Ни единого украшения. Только чоли и сари. Обувь делать не стала. Босиком ходить буду. Волосы заколола в пучок на макушке. Взяла поднос и отправилась кормить мужчин.

Увидев мой наряд, Император высоко поднял левую бровь, но промолчал, улыбнувшись. А консул Вителлий оглядев меня, замурлыкал:

– Кариссима… позавчера ты показала мне свои лодыжки, сегодня демонстрируешь бок… Я в предвкушении… Что я увижу завтра?

"Фигу". Подумала, но не сказала… Продолжила сервировать стол для кофе. Потом отправилась в спальню, перестилать постель. Консул вошёл бесшумно и стремительно, как атакующая змея. Разъярённый неизвестно чем. Но отыгрываться решил на мне. Схватил за плечо, зашипел зло:

– Чтобы я тебя в таком виде на базе не видел! В своих комнатах можешь хоть голая ходить. На люди выходи нормально одетой!

– Я нормально одета!

– Не для военной базы!

Рука легата-прим скользнула к обнажённой коже на боку, сжав бок, рванула к себе. Пытаюсь вывернуться, – бесполезно… второй рукой ухватил оба моих запястья, испугалась, что раздавит руки… Поцелуй. Грубый, нарочно причиняющий боль. Вкус крови из лопнувшей губы… А плотно прижатое к консулу моё тело не позволяет сомневаться в его желаниях на данный момент. Я даже закричать не могу, горло сжато спазмом. Шепчу:

– Отпусти, отпусти меня…

Из глаз текут слёзы… Консул Вителлий отшвырнул меня на постель и вышел, сказав:

– Надеюсь, ты поняла меня, кариссима.

Я лежала, заливаясь слезами, и думала, что если мне не удастся вернуться к Зигги, придётся носить паранджу. В другом наряде консул меня из моих комнат не выпустит. И ужасалась себе, потому что отнюдь не неприятие вызвало у меня поведение консула. Что-то во мне радуется его желанию, и его ревности… наверное пора к психоаналитику. Начинаю сходить с ума… Что же его так разозлило, что он сорвался?

Встала, перестелила постель, переоделась в домашнее платье. Сари отправила в мусоросборник. Чтобы не напоминало… Погуляла по садику… Скучно… Заплела французскую косу, переоделась в одежду для занятий йогой. Проделала комплекс асан… Пора подумать об обеде. Три часа прошло… Заложила меню… Подумала, и сделала себе монашескую рясу. Чернющую. И белоснежный плат на голову… чтобы ни волоска не выбивалось. Буду так ходить!

– Воробышек, что ты выдумала? Что у тебя за вид? Назло легату-прим?

Император Марк притянул меня к себе, заглянул в лицо, увидел вспухшую губу, покрасневшие глаза. Нахмурился, задумчиво…

– Воробышек, герцог Вителлий Север обнаружил много злоупотреблений сделанных патрициями. В том числе и патрицием Марием. Подобные злоупотребления тянут на смертную казнь…

Слушаю, замерев… Подумать только! Я ещё переживаю о себе любимой! Проскрипционные списки легат-прим не составляет, как и обещал. Он просто закопает всех! Причастных и непричастных к своему разжалованию. Да и не о разжаловании он думает. Он Империю создаёт! Для моего сына создаёт! Неблагодарная я!.. Ага!