скачать книгу бесплатно
Папа пожал плечами. Если и знал имя, то уже забыл. Он включил ночник, выключил верхний свет и наконец закрыл дверь.
По крайней мере, это поможет мне отвлечься. Не могу поверить, что он решил все, даже не спросив меня.
Интересно, кто это все-таки?
4. Ава
Она ласково поет.
Sov, du lilla videung,
?n s? ?r det vinter…[1 - Спи, маленькая ива, еще не кончилась зима.]
Льется знакомая и нежная мелодия, в объятиях рук и покрывала тепло. Я уютно устраиваюсь в шерстяном коконе и вдыхаю запах мамы – смесь цветочного аромата и специй. Ее длинные волосы мягко щекочут щеку.
…sov, du lilla vide,
?n s? ?r det vinter…
Слова мне почти не знакомы, их запрещено учить, и все же я понимаю, о чем поется в плакучей песне. Папе наверняка не понравится – если бы слышал, велел бы замолчать. И она уступит: не стоит знать чужой язык, когда запрещают все неанглийское; но только папа отлучится, как шведский обязательно пробивает себе дорогу.
…Solskens?ga ser dig,
solskensfamn dig vaggar.[2 - Солнце смотрит на тебя и качает на коленях.]
И вдруг песня обрывается, звучит другая.
В голове мечутся отрывистые ноты. А в душу прокрадываются страх и печаль. Слова знакомы, но я не желаю их слышать и крепко зажимаю уши ладонями.
Но все равно слышу.
Она ушла, и я кричу, чтобы вернуть ее.
Я резко просыпаюсь. Сердце тяжело бьется о ребра, и я тянусь в темноте, чтобы включить светильник у кровати, но вспоминаю: лампочка перегорела, а есть покупки и поважнее. Вой сирен нарастает. Должно быть, во сне я услышала этот звук, поэтому видение сменилось кошмаром. А мне хотелось вернуться к началу, к маминым объятиям.
Я разозлилась на себя.
Она ушла. Сколько?.. Шесть лет назад?
Забудь уже.
И тут к вою сирен примешался другой звук – звонок будильника. Пора собираться в школу.
На выходе я задержалась у шахматной доски. Ход сделан, и мне придется поломать голову над ответом – только так я и поняла, что этой ночью, пока я недолго спала, папа все-таки приходил домой.
Решение оказалось очевидным: передвинуть слона на две клетки, чтобы вывести из-под удара и нанести собственный. Видимо, папа устал. Я переместила фигуру и переставила флажок – теперь ясно, что ход сделан.
Телефон завибрировал – сообщение от папы.
Ты уже вышла?
Я улыбнулась, перешагнула через порог и, удерживая книги одной рукой, заперла дверь. Только после этого ответила:
Конечно.
Будь осторожна. Не сокращай дорогу.
Я сунула телефон в карман. Притворюсь, что не видела или увидела слишком поздно, на полпути. Телефон снова пиликнул, и, не удержавшись, я бросила взгляд на экран.
Я знаю, что сообщение ты получила. Не забывай: у твоего папы суперспособности.
Я вздохнула.
Помню! Ладно, не буду.
Но вскоре я пожалела, что не пошла короткой дорогой. Приходится шагать быстрее, чтобы не опоздать и поскорее миновать творящееся вокруг. Бездомные теперь обосновались и на этой улице, и не просто один-два человека, сбившихся с пути, а целые семьи. Папа бы сказал: притворись, что не видишь, и не смотри в глаза – это опасно; но как можно не замечать детей, которые жмутся друг к другу в картонных коробках?
Сегодня холодно и сыро, и ничего не напоминает о вчерашнем солнечном дне. Совсем скоро зима запустит в город ледяные пальцы, и пешеходы побегут быстрее, пряча взгляды, как, по мнению папы, и мне следует поступать.
Но теперь все иначе. Вовсе не чувство вины (мне повезло больше, но я не помогаю другим) вынуждает тех, кто спешит в школу или на работу, отворачиваться. А страх. Возможно, я – следующий. И даже вероятно.
Если не считать бездомных людьми, то и собственный страх не нужно признавать.
5. Сэм
На следующий день уроки не отменили, а жаль – повод хороший.
По дороге я нервничаю и никак не могу успокоиться. Наверное, с папой было бы лучше, но он уехал рано, и я добираюсь одна. Он сказал, что целью нападения были не мы, но почему же машина едет другим путем? Жаль, его нет и не у кого спросить.
Но ничего не случилось, и, когда школьные ворота открылись, я почувствовала облегчение. Мы въехали внутрь и проехали еще одни ворота.
Открывая пассажирскую дверь, водитель приподнимает шляпу. Вчера был он же, вез нас сквозь толпу людей, пожалуй, слишком быстро – не все успели убраться из-под колес. В душе меня передергивает, но внешне я остаюсь невозмутима. В утренних новостях сообщалось, что пострадало двое полицейских, но ни слова о протестующих, а ведь ясно, что не всем удалось выйти сухими из воды.
Время до звонка я обычно коротаю в художественном корпусе. Мимо проходит группка шестиклассниц – им разрешается не носить форму, зато все остальные обязаны ходить в уродливых темных пиджаках и юбках. Интересно, есть ли среди них мой репетитор? А ведь можно просто благополучно выкинуть дополнительные занятия из головы.
– Эй, Сэм! – Это Энджи. Поравнявшись, она берет меня за руку. – Ты как?
– Ничего. Но не прочь еще денек отдохнуть.
Энджи сочувственно морщится.
– Ты наверняка могла остаться дома сегодня, раз такое случилось.
– Не выйдет. Правда. – Я закатила глаза.
У батареи отопления нас ждали Рут и Шарлиз. В этих старых зданиях всегда холодно: даже когда снаружи светит солнце, стены не пропускают его тепло.
– В следующий раз, если попадешь в переделку, всеми силами обостряй ситуацию, – советует Шарлиз. – Отдохнем от школы подольше, – и подмигивает.
В ее словах нет злого умысла, но я еще не отошла от поездки. Да и спала сегодня беспокойно.
– То есть мало того, что нашу машину раскачивали и закидывали камнями? Лучше, чтобы побили все стекла?
В ответ – неловкое изумление. Жалею ли я о словах? Не то чтобы. Я жалею вообще о случившемся. О том, что такое произошло.
Молчание нарушает Рут.
– Зачем это кому-то нужно? – недоумевает она.
Вот тот самый вопрос, который не давал мне уснуть: и правда, зачем?
– Папа говорит, это дело рук евров, – замечает Шарлиз. – Надо было всех их гнать, пока границы не закрылись. И сейчас не поздно, только у правительства духу не хватит поступить правильно. – Она взглянула на меня, явно ожидая, что я соглашусь – можно подумать, я в этом как-то замешана.
Но придумать ответ я не успела – подошли остальные девочки из нашей компании. Меня быстро осмотрели, нашли, что руки и ноги на месте, и переключились на более важные темы: например, вечеринку в честь дня рождения Шарлиз. Ей исполняется шестнадцать, и обсуждение угощений, наряда именинницы и гостей, а еще парней, приглашенных из разных школ, растягивается до звонка.
Первый урок – английский. Обычно у меня нет сложностей с этим предметом, но сегодня я не могу сосредоточиться – ну честно, Ромео и Джульетта никак не связаны с тем, что творится сейчас в моей жизни, а в это время приходится торчать в школе для девочек. К тому же они вели себя по-дурацки. Умирать ради парня, которого едва знаешь, – верх глупости.
Учительница заметила, что я таращусь в окно, но замечания не сделала. Кажется, мне решили сегодня делать поблажки.
Прозвенел звонок. Но меня попросили задержаться. Похоже, я все-таки ошиблась.
– Да, мисс?
Учительница дождалась, когда класс опустеет и дверь закроется.
– Как ты себя чувствуешь, Саманта?
Ей и правда интересно или это обычный учительский способ подвести к другой теме?
– Неплохо, – уклончиво ответила я.
– Хочешь о чем-нибудь поговорить? – Я покачала головой. – Лучший способ пережить волнение – выговориться. Тебе следует сосредоточиться на учебе. Особенно в этом году. Бла-бла-бла экзамены бла-бла-бла…
Я кивала и делала вид, что мне очень интересно слушать про экзамены, иначе бы до пенсии отсюда не ушла.
Следующим шел урок искусства. Я нашла свою работу с прошлой недели и установила ее на мольберте. Мы пишем натюрморты. Даже миска фруктов увлекла меня настолько, что на прошлой неделе я с головой погрузилась в светотень и перспективу – пыталась все передать верно.
– Миссис Дженсон, – подает голос Шарлиз.
– Да? – обреченно отозвалась учительница.
– Когда мы начнем рисовать что-нибудь интересное?
– И что же, например?
– Людей.
– Ясно.
– В смысле натурщиков. Мужчин, – раздались смешки, девочки заухмылялись.
Миссис Дженсон сделала вид, что ненадолго задумалась, затем взяла из запасов персик, не попавший в натюрморт, и сказала:
– А на что тебе воображение, Шарлиз?
– Миссис Дженсон! – притворно ужаснулась Шарлиз под нервные смешки соседок.
– Не спеши, Шарлиз. Вот освоите светотень, перспективу и цвет, тогда и поговорим про рисунок с натуры.
– Можно считать, что согласилась, – заметила Шарлиз, обернувшись к нам с Рут.
– Мечтай, – фыркнула Рут.
Под конец урока миссис Дженсон, как обычно, прошла по рядам и задержалась у моей работы.
– Молодец, Сэм, – похвалила она.
Я смотрю на свою работу и понимаю, что правда неплохо передала композицию на столе. Но я лишь скопировала увиденное, а не оживила его. Яблоко не хочется укусить.
Или бросить в кого-то.
Ни еда, ни оружие – так зачем же оно?
6. Ава
Я уже думала, что она не появится, и собралась уходить – поторопилась, конечно, но я вроде как нервничала, а я этого терпеть не могу.
Но тут увидела ее сквозь стеклянные двери. В сопровождении замдиректора – хочет убедиться, что она не сбежит? Дверь открылась, и ее втолкнули в комнату.
– Доброе утро, Ава. Вы знакомы?
Саманта качает головой, но я-то ее знаю. Кто же не знает?
– Саманта, это Ава Николлс. Одна из лучших учениц среди шестых классов.
В голосе – нескрываемое изумление. Не хватает добавить: поразительное достижение для стипендиата, особенно из такой семьи. Мне как-то уже довелось от нее услышать подобное – на вводном занятии для новеньких, она сказала, не смущаясь моего присутствия: если уж она такого добилась, представь, на что способна ты. Но сегодня она смолчала.
– А это Саманта Грегори, – будто бесценное произведение искусства представляет.
– Лучше просто Сэм, – замечает Саманта Грегори, переминаясь на месте.
Я киваю и коротко улыбаюсь.
– Привет, Сэм.
– Что ж, я вас оставляю. Используй это время с умом, Саманта, – велит замдиректора и уходит, а Сэм закатывает ей вслед глаза.
Как только дверь закрывается, Сэм обходит комнату для дополнительных занятий. Она разглядывает книги на полках, письменные принадлежности на столе, все щупает и напрочь меня не замечает. Двигается она как кошка – маленькая, но удивительно гибкая и точная в движениях.
