скачать книгу бесплатно
– Зачем они это делают?
Но едва вопрос прозвучал, я вспомнила мимоходом подслушанные разговоры, полустертые граффити и женщину, которая вымаливала у нас помощь, чтобы накормить ребенка. Анархисты не признают власти, которая не считается с человеческой жизнью. В этом все дело, да? Они хотят разрушить устоявшийся порядок, сломать его.
– Здравомыслящий человек не в силах понять причину таких поступков, – объясняет папа. – Но не волнуйся, мы их остановили. Теперь выявляем остальные связи – больше они не доставят неприятностей.
Он сказал: одна из группировок. Не станет одной, так появятся другие.
– Не делай такое серьезное лицо и отправляйся уже спать. Хоть школа и закрыта, думаю, без дела ты не останешься. Что с репетитором?
– Все хорошо. В смысле она нормальная.
– Попроси ее заглянуть завтра.
Я торопливо, почти бегом поднимаюсь по лестнице, будто пытаюсь сбежать от мыслей. Они во множестве теснятся в голове, но я гоню их прочь. Жаль, что завтра даже отвлечься нечем – занятия отменили. Не хочется проводить весь день в одиночестве, но и привычные занятия не привлекают – если загляну к Шарлиз, придется выслушивать бесконечную болтовню о приготовлениях к празднику или высказывать подробное мнение о всех возможных сочетаниях нарядов с обувью. Она не принимает простого «не нравится», ей обязательно нужно знать точно почему, и хотя такое уже бывало не раз, сейчас мне это кажется не важным.
Папа попросил пригласить Аву, и меня приводит в ужас мысль, что день без школы испортится дополнительными занятиями, но лишь отчасти. У папы и его секретарей наверняка есть номер, чтобы позвонить Аве. Но сейчас у них и без того полно забот. Если не напомнить, он так и забудет об этом.
Я закрываюсь в спальне и достаю из стола незаконченный рисунок – почти готово, но все же чего-то не хватает. Что-то не так.
У меня есть сообщение от Авы. Есть ее номер.
Не слишком ли поздно для ответа? Чтобы не передумать, я набрала: «Здорово, что ты в порядке. Я волновалась! Узнала, что школа завтра закрыта. Придешь ко мне?»
Я не ожидала ответа, все-таки час ночи, но он пришел, когда я чистила зубы.
«С удовольствием».
Я забралась в кровать и укрылась. Ночник горит, но слабый свет едва разгоняет тени – сегодня они подобрались слишком близко. Страх возвращается. Я встаю и зажигаю настольную лампу.
Теснее заворачиваюсь в одеяла. С каждого бока по подушке, чтобы получилось гнездо. Спиной – на плюшевого льва, пусть охраняет.
Но и этого мало. Я отчаянно борюсь со сном. Но стоит закрыть глаза, и свет исчезает.
Темно.
Ничего не видно. Я стараюсь пошире распахнуть глаза, но все равно не могу ничего разглядеть. Вдруг ко мне подкралось какое-нибудь чудовище, а я об этом даже не знаю? Я плачу, мне страшно, такого ужаса я никогда не испытывала.
Никто не приходит.
Я буду вести себя хорошо, обещаю. Отведите меня домой. Пожалуйста.
Глаза напряженно вглядываются в темноту и начинают различать пятна, которые то появляются, то исчезают – и я безуспешно пытаюсь их поймать. Сердце бьется часто и громко.
Я хочу домой…
14. Ава
– Да тут целый Колизей поместится, – замечает папа.
И почти не преувеличивает. Хоть вид и загораживают высокий забор и ворота, все же ясно, что дом большой и просторный – три этажа, а может, и четыре. И обширная прилегающая территория. Весь район прячется за заборами – контроль и порядок. Наверняка здесь есть аварийные генераторы, мгновенный вызов полиции и прочее.
Совсем не такими улицами ехали мы сюда.
Живот скручивает до тошноты. Здесь мне не место. Этого я и ожидала. Зачем же согласилась прийти? Я прекрасно могу учить Сэм в школе, хоть это и тяжело, только не дома, потому что так я чувствую… не знаю… будто контролирую ситуацию. Здесь такого не будет.
Но уже слишком поздно. Папа подъезжает к воротам металлоискателя и нажимает кнопку.
– Да? – механический голос.
– Такси с Авой Николлс.
Недолгое молчание, затем ворота медленно открываются. У маленькой будки караульного помещения стоят два охранника, оба вооружены. Так охраняют все большие дома или только дома политиков?
Нас пропускают к следующим воротам. Охранник стучит в мое окно и требует удостоверение личности. Он изучает документ, оглядывает меня и, наконец, кивает. Затем говорит что-то в микрофон наушников.
Мы ждем, но следующие ворота не открывают. Вместо этого распахивается маленькая дверца рядом с ними, и выходит женщина.
– Кажется, в святая святых мне хода нет, – замечает папа с ноткой раздражения в голосе. – Иди.
Я делаю глубокий вдох, открываю дверь и выбираюсь навстречу женщине.
– Здравствуй. Ава? Меня зовут Пенни. – Она улыбается – Я тебя провожу.
В руках у нее плата за такси, и я вижу, что папа собирается отказаться, но сумма внушительная.
Я возвращаюсь в машину за пальто и книгами и шепчу:
– Может, стоит принять? Другому таксисту ведь тоже заплатили бы.
Деньги папа взял, но с явной неохотой. Такие места и такие моменты, когда становится очевидна наша бедность, ожесточают его, напоминают, чего мы лишились, когда закрыли его кафедру в университете. Классическое образование не оправдывало своей стоимости и оказалось не у дел, а ученая степень папы за ночь стала бесполезна.
– Позвони, как закончишь, – попросил он и помахал с невозмутимым лицом.
Я развернулась и последовала за Пенни сквозь следующие ворота.
Кажется, ее ничем из себя не выведешь – видимо, из тех людей, которые замечают таксистов, лишь когда хотят оспорить выбранный ими маршрут. Мои джинсы и кофту с длинным рукавом она оглядела неодобрительно, очевидно, я тоже пришлась ей не по вкусу. Мы не вошли через главный вход, а прошли по дорожке к черному.
– Секунду, – говорит Пенни и через внутренний телефон сообщает: – Саманта, пришла Ава.
– Проведи ее наверх, пожалуйста, – произносит голос Сэм.
– Сюда, – говорит Пенни.
Мы проходим через дверь, минуем коридор и поднимаемся по лестнице. На верхней площадке я оглядываюсь и вижу изысканную извилистую лестницу, которая, очевидно, ведет к главному входу. Мы поднимаемся по другой лестнице, идем по коридору мимо бесчисленного количества дверей. Внутри дом выглядит даже больше, чем кажется снаружи. Высокие потолки, картины на стенах, явно дорогие и подлинные. Такое чувство, будто я попала в музей. Не очень-то подходит для жизни – нет ощущения, что ты оказался дома.
Мы заворачиваем за угол и видим Сэм, которая идет нам навстречу.
– Привет, – говорит она. – Спасибо, Пенни. Дальше я сама. Можешь послать чай в мою мастерскую?
– Разумеется.
Сэм тоже в джинсах, но хоть они и поношенные, сидят как влитые – обтягивают не слишком плотно и вид имеют явно дизайнерский. Простая красная рубашка сползла с плеча, будто Сэм только что торопливо ее накинула. Немногие шестиклассницы, и я среди них, с сожалением отказались от школьной формы – стипендиатам ее обычно выдают, и это помогает не выделяться. А Сэм? Даже форма сидит на ней с непринужденной легкостью, и это в школе, где большинство для этого прилагает огромные усилия. Сегодня на ней тоже нет ни макияжа, ни украшений. Она не старается выглядеть изумительно, а просто… выглядит, и это еще более неловко.
– Что? – спрашивает она и одергивает рубашку.
Я что, пялюсь?
– Прости. – Я оглядываюсь. – Дом меня немного ошеломил.
– Большой. Но почти необитаемый, – говорит Сэм. – Могу устроить экскурсию, если хочешь.
Ей явно не хочется, поэтому, вопреки любопытству, я качаю головой.
– Покажу тебе свой укромный уголок, – говорит она, и мы идем. Придержав дверь, она замечает мою ношу. – Многовато книг.
– Учителя сказали, что ты отстаешь по многим предметам.
– Весело. – Мы минуем коридор и останавливаемся у другой двери. – Моя комната.
Это оказалась огромная спальня: кровать, письменный стол, книжные полки, шкафы, даже диван. А в конце – еще две двери. Одна, наверное, ведет в ванную. Мы подходим ко второй. Должно быть, за ней и есть мастерская. На двери знак «Не входить» с пугающе правдоподобным черепом.
А дальше – радостный беспорядок. Сквозь окно во всю стену комнату заливает свет даже в такой пасмурный день, как сегодня. Другие стены расписаны сценами, кажется, из «Властелина колец» и «Гарри Поттера», а все остальные поверхности покрыты блокнотными листками. Повсюду столы, заваленные рисовальными принадлежностями, красками и кистями. В центре комнаты стоит почти пустой стол, Сэм сдвигает вещи и разрешает мне разложить учебники.
– Это ты сделала? А стены?
Она переминается с ноги на ногу: неужели смутилась?
– Ага. Было время, когда мне не хватало бумаги и холста. Давно хочу закрасить, но все руки не доходят.
– Но ведь красиво!
Я оставляю книги на столе и брожу от рисунка к рисунку.
В дверь постучали, и Сэм отлучилась. Вернулась она с подносом.
– Сюда никому нельзя. Эта комната не для учебы, здесь хороший свет для рисования. Вот почему ты тут. Твой портрет вчера я так и не закончила, а сделка есть сделка. Не знаю, зачем ты все это притащила. – Она поморщилась, недовольно глянув на учебники, и поставила рядом с ними поднос с чаем.
Она ведь шутит. Правда же? На крючок меня не подцепишь.
– Свой рисунок я закончила и не виновата, что ты такая медлительная.
– Ты его принесла?
– Да. Но не покажу, пока не увижу твой.
– Справедливо. Но его надо закончить. Хочешь чаю?
На подносе лежат печенье, пирожные и булочки.
– Это все нам?
– Повар думает, что мне не мешает поправиться. А мама – что похудеть, но ее сегодня нет. – Она закатила глаза.
– По-моему, все и так хорошо.
Сэм пожала плечами.
– Я ем что хочу, пока они не видят. Поэтому не стесняйся – на кухне умрут от счастья, когда увидят пустой поднос.
Я взяла булочку с кремом и вареньем – вкуснотища.
– Что с тобой было вчера? – спрашивает Сэм, покусывая печенье. – Зря отказалась ехать с нами.
– Наверное, – соглашаюсь я. – Папа тоже не обрадовался. Ничего страшного. Он приехал и забрал меня.
– Мы отъехали, и почти сразу раздались выстрелы. Где-то возле тебя?
– Неподалеку, думаю. Я пошла в другую сторону, так что почти ничего не видела – только как пара полицейских машин пронеслась мимо. Сегодня в новостях лишь об этом и говорят: удалось предотвратить запланированные атаки.
Сэм кивнула.
– Папа рассказал мне вчера. Он вернулся домой радостный, сказал, что скоро всех нарушителей выследят и арестуют. Уже, если верить утренним новостям.
Она произнесла это и потупилась, будто раздумывая над чем-то.
– Если верить новостям? Есть другие сведения?
– Всегда есть. – Она пожала плечами. – Но мне ничего не известно. Папа рассказывает только то, что через пять минут попадет в заголовки. Кстати, о папах. Тебя подвез твой?
Я кивнула.
– Надо было сказать! Я бы его пригласила. Хотя у Пенни глаза бы на лоб полезли, узнай она, что твой отец… – Она оборвала себя и явно смутилась.
– Что? Что мой папа – таксист?
– Извини. Я не хотела.
– Все нормально. Не важно, – ответила я, но соврала. Дело в том, чем он занимается, или в том, что Сэм понимает, как это воспримут люди? Наверное, все сразу. Не знаю даже, что меня больше беспокоит. И я перевожу тему: – Кто такая Пенни?
– Вроде помощницы экономки. Она нормальная, но приставучая.
– Итак, подсчитаем: два охранника у ворот, повар, помощница экономки – значит, есть и сама экономка, – ты, твои родители.
– Ага. А еще команда садовников. Горничные. Водители. И приходящие охранники – количество зависит от того, что происходит. Отсюда почти невозможно выскользнуть незаметно.
– Почти?
Она усмехается, но больше тему не развивает.
