Эликсир. Парижский парфюмерный дом и поиск тайны жизни

Илл. 7. Лаборатория аптекаря XVIII века, заполненная различными аламбиками и перегонными сосудами. Через дверной проем видно, что помещение примыкает к аптечной лавке.

Торговали аптекари и еще одной ценной жидкостью – уксусом, у которого имелось общее с жирами и спиртом замечательное свойство: вытягивать из растений душистые эссенции. Английское слово vinegar произошло от французского vin aigre, что значит “кислое вино”[5]. Уксус был известен с древности как побочный продукт брожения: если вино слишком долго находилось в контакте с воздухом, оно прокисало. Но в XIV веке врачи и алхимики включили уксус в перечень своих materia medica, целебных компонентов, и составляли сложные рецепты на его основе с добавлением растительных эссенций. Очень популярен был “уксус четырех воров”, получивший такое название благодаря преданию о шайке разбойников, которые грабили дома людей, умерших от чумы. Когда разбойников схватили, судьи первым делом спросили их: как им удалось самим не заразиться чумой? В результате они избежали смертного приговора, раскрыв тайну своего рецепта. Это оказалась сложная смесь из двенадцати ингредиентов, среди которых были гвоздика, горькая полынь, можжевельник и камфора.

Регулирование деятельности возгонщиков во Франции началось в 1624 году, и поначалу их определили в одну группу с аптекарями и бакалейщиками. В 1639 году они образовали отдельный цех, и мастера носили звание “возгонщиков винного спирта, крепких жидкостей, масел, эссенций и духов” 11. Первоначально изготовление уксуса находилось в ведении аптекарей, но затем им занялись возгонщики. В конце концов производители уксуса образовали отдельную корпорацию. Антуан Майль, официальный поставщик двора Людовика XV, был записан как “возгонщик-уксусодел”. В магазине, который он открыл в 1747 году на рю Сент-Андре-дез-Ар, продавался ароматический уксус 180 видов; его можно было нюхать, пить, наносить на кожу или использовать для консервирования продуктов 12. Уксус стал одним из основных средств для очищения воздуха: его разбрызгивали по комнате, чтобы заглушить неприятные запахи, или же подносили к лицу пропитаннную им тряпицу.

К 1770-м годам – к тому времени, когда в Париж приехал Ложье, – преуспевавшие столичные аптекари и дистилляторщики уже заметно обогнали грасских парфюмеров. В Грасе перчаточники очень цепко держали в своих руках рынок духов, а в Париже в этой сфере было куда больше свободы, и ни одна корпорация не имела полного контроля над торговлей духами. Здесь перчаточники соревновались, причем с переменным успехом, с аптекарями, торговцами пряностями и галантерейщиками. Так, в XVI веке перчаточникам в Париже запретили продавать те духи, которые не изготовлены ими собственноручно: это было сделано для того, чтобы вытеснить их с рынка аптекарей. В законах 1656 года запрет был смягчен, но аптекари все равно сохранили за собой более прочное положение. К 1725 году Париж сделался одним из важнейших парфюмерных центров в мире, и там насчитывалось уже в четыре раза больше торговцев духами, чем в Грасе.

Приехав в Париж, Блез Ложье примкнул к местному аптекарскому цеху. Вначале его имя появилось в списках столичных аптекарей, а позже он назвал себя “парфюмером-возгонщиком” 13. Ложье корпел над аламбиком и торговал всеми расхожими снадобьями: ранозаживляющей и мелиссовой водой, “водой венгерской королевы” и множеством эликсиров, спиртовых “вод” и квинтэссенций различных растений. Он продавал “уксус четырех воров”, а также “противочумное” средство, изготовленное по собственному рецепту и будто бы “разгонявшее дурной воздух” 14. Ложье предлагал покупателям до семидесяти девяти видов уксуса, разделяя их на разные категории. Это были уксусы “для бани”, имевшие в своем составе лаванду, тимьян, лавр и другие травы, “для туалета”, изготовленные с добавлением розы, жасмина и других цветов и продававшиеся в скляночках поменьше. Были еще и разновидности уксуса “для стола”, они предназначались в пищу, и в них клали все что угодно, от ягод до трюфелей и анчоусов. (Из этих съедобных самыми дорогими были уксусы с гвоздикой и корицей.) И наконец, были еще уксусы “для чистоты”: их наносили на кожу, и они, как утверждалось, могли разглаживать морщины, высветлять веснушки, заживлять порезы от бритвы, отбеливать кожу и устранять пятна, мозоли и прыщи.

Где же научился Блез всем этим премудростям, так отличавшимся от простой паровой дистилляции, которой он занимался в Грасе? По его словам, он следовал наставлениям аптекаря Антуана Боме, который раскрывал всем желающим давние секреты своего ремесла.

Философский дух

Париж, 1760-е

И парфюмерное дело, и дистилляция родились из алхимии – отрасли знания настолько секретной, что занимавшиеся ею ученые общались между собой при помощи тайнописи, непостижимой для непосвященных. Но Блезу Ложье повезло приехать в Париж как раз в ту пору, когда все стало меняться. Дух Просвещения рвался пролить свет на темные углы в области человеческого познания и сделать общедоступным все, что до сих пор оставалось тайным. Дидро только что начал выпускать первые тома “Энциклопедии”, и движимые тем же духом двое парижан, Антуан Боме и Пьер-Жозеф Макер, объединились, чтобы создать курс химии, предназначенный для широкой публики, и раскрыть в нем все тайны дистилляции 15. По их словам, подлинное знание должно опираться и на теорию, и на практику. И потому, пока Макер (чертами лица и раздвоенным подбородком немного напоминавший Руссо) читал теоретические лекции, Боме (которому задиристый вид и длинный острый нос придавали необычайное сходство с Вольтером) проводил наглядные опыты перед публикой, стекавшейся со всего Парижа (за время курса он продемонстрировал более 2000 опытов) 16.

Как теоретик Макер стремился модернизировать введенные Парацельсом понятия. Мысля себя Евклидом от химии, он выстроил целую философскую систему, которая отталкивалась от простых аксиом об Аристотелевых четырех элементах и доходила до сложных продуктов, полученных на основе спирта и масла. Макер определял спирт – esprit – как всякую жидкость, очищенную от примесей других веществ путем возгонки. Выделялось три рода спиртов: воспламеняющиеся, кислотные и щелочные. Самыми интересными и самыми летучими были воспламеняющиеся спирты. Они, в свою очередь, разделялись на две категории: esprits ardents – горючие спирты, получаемые из вина, пива и других ферментированных жидкостей, – и esprit recteur, получаемый из душистых масел растений.

В понимании Макера главная борьба, совершавшаяся в процессе возгонки, происходила между духом, или спиртом (летучей полезной для жизни частью), и флегмой (оскверняющей его вредной слизью). Освободить дух от слизи было нелегко. Разница в летучих свойствах часто оказывалась незначительной, и нередко вместе с желанным спиртом через аламбик поднималось и большое количество тех компонентов, от которых дистилляторы стремились избавиться.

Поскольку легко воспламенялись и эфирные масла, и спирт, напрашивался очевидный вывод: в них содержится флогистон. Это понятие было введено в число названий химических элементов в XVIII веке. Вслед за немецким химиком Георгом Шталем Макер определял флогистон как горючее начало, присутствующее в любом способном воспламеняться веществе и отсутствующее во всех остальных. Макер признавал, что здесь еще много непонятного, но в 1760-е годы он уже склонялся к мнению, что винный дух и есть сам флогистон, смешанный с водой. В мире химиков флогистон вытеснил прежнее алхимическое понятие философского камня и мало-помалу занял центральное место в объяснениях процессов, касавшихся жизни и разложения, так как его считали побочным продуктом и выдыхания, и гниения. Макер подчеркивал роль флогистона в образовании мефитического газа – тлетворного воздуха, испускаемого распадающейся материей и не способного поддерживать ни жизнь, ни горение. Именно на основании этих представлений городские власти Парижа приняли решение закрыть кладбище Невинных и выкопать оттуда всех мертвецов. Это произошло после того, как стали поступать жалобы от жителей соседних с кладбищем домов: когда они спускались в погреба, свечи у них в руках гасли из-за скопившегося там тяжелого мефитического воздуха.

Такова была теория. На практике же еще никому и никогда не удавалось выделить ни одно из этих веществ: ни флогистон, ни esprit recteur, ни esprit ardent. Из-за своей чрезвычайной летучести они моментально рассеивались в воздухе. Да и методы возгонки, применявшиеся для их получения, были все еще далеки от совершенства. И тут Боме как практик принял вызов. “Бесполезное и неуклюжее”, – такой приговор вынес он оборудованию, которое в тот момент использовали химики 17.

Илл. 8. Женщина продает водку на улицах Парижа, 1737 год. Заголовок поясняет, что она выкрикивает название своего товара так: “La vie! La vie!” – “Жизнь! Жизнь!”

Боме признавал, что esprit recteur, отвечающий за аромат, выделить невозможно, однако давал несколько практических советов, помогавших узнать его свойства. Есть один особенный цветок – ясенец, или неопалимая купина, – и он насыщает воздух вокруг себя таким густым ароматом, что тот способен воспламеняться. Он вспыхивает мгновенно, горение длится недолго, причем само растение остается не обожженным, но запаха уже не издает. По мнению Боме, это доказывало, что его душистые выделения состоят из горючего пара, который он называл “эфирной жидкостью флоры”. Невидимый пар можно было выявить и при паровой дистилляции лаванды или чабреца, как узнали на собственном горьком опыте некоторые парфюмеры: при возгонке распространявшийся пар первым устремлялся из куба наружу и мог запросто взорвать изнутри конденсатор, если тот был закупорен слишком туго.

Но наибольшее внимание Боме притягивал esprit ardent, и в особенности изготовление водки, или, как ее тогда называли, eau-de-vie – “вода жизни”. К XVIII веку этот напиток уже начал завоевывать себе известность в Париже. Продавцы “огненной воды” расхаживали теперь по парижским улицам с большими плетеными корзинами, нагруженными бутылками и стаканами. Но продукт, который они предлагали, был очень скверного качества: обычно он приготовлялся из вина, “которое нельзя было продать из-за его дрянных свойств”, и пили его только “солдаты и простолюдины” 18. Мерсье, описывая жизнь рабочих кварталов Парижа, замечал: “Это пойло употребляют грузчики и крестьяне, а самые трезвомыслящие из них предпочитают вино” 19.

Боме винил в том, что получается такая “плохая водка” с “неприятным запахом”, устаревшие методы возгонки. Слишком многие возгонщики продолжали использовать одни и те же аламбики, доставшиеся им с “незапамятных времен”, нисколько не задумываясь о природе протекавшего в них процесса. Боме перечислял некоторые усовершенствования, к которым следовало бы прибегать, чтобы конечный продукт не “подхватывал запах”, и обращал внимание на то, что ни в коем случае нельзя кипятить вино над открытым пламенем 20. Он указывал на существенную разницу между той eau-de-vie, что продавали уличные разносчики, и куда более чистым esprit de vin, который “ректифицировался”, то есть буквально “исправлялся”, многократно проходя через аламбик. В своем учебном пособии, выпущенном в 1762 году и называвшемся “Теоретические и практические начала фармации”, Боме подчеркивал, что фармацевтам надлежит использовать в изготавливаемых снадобьях исключительно ректифицированный esprit de vin, и в главе под названием “Тинктуры, эликсиры, квинтэссенции и спиртовые бальзамы” приводил пошаговые инструкции 21.

Наиболее заметную попытку обнародовать секреты дистилляции Боме предпринял в 1777 году, когда одержал победу в конкурсе, объявленном Обществом поощрения искусства, ремесел и полезных изобретений. Устроители конкурса предлагали 1200 ливров в награду тому, кто напишет лучший очерк на тему “Каковы наиболее предпочтительные формы перегонных сосудов, печей и инструментов, применяющихся в работе больших винокурен?”. Боме составил очень подробное описание устройства шести аламбиков нового типа, и Общество опубликовало и принялось распространять написанную им работу. В своем очерке Боме предсказывал, что Париж вскоре сделается центром возгонки высокого качества, потому что лишь “в крупных городах ученые и ремесленники объединяются, и можно надеяться, что искусство, столь полезное торговле, будет усовершенствовано” 22.

Илл. 9. Перегонный аппарат Антуана Боме из его учебного пособия Élements de pharmacie théorique et pratique (“Теоретические и практические начала фармации”).

Из более чистых спиртов, получавшихся в этих усовершенствованных перегонных аппаратах, выходила превосходная основа для духов. К тому времени, когда королевой Франции стала Мария-Антуанетта (а произошло это в 1774 году), вкусы любителей духов уже начали меняться: надушенные перчатки и помады на жировой основе уходили в прошлое, и их место теперь занимали спиртовые eaux de toilette и флаконы с ароматическим уксусом. В Версале по-прежнему витало множество самых причудливых запахов. “Что за буйство драгоценных украшений и духов!” – поразился шведский дипломат Ханс Аксель фон Ферзен, когда впервые оказался при дворе Людовика XVI и Марии-Антуанетты 23. Королева расходовала восемнадцать пар надушенных перчаток в неделю и требовала все больше и больше пудры и помады для своей знаменитой прически, возвышавшейся над головой на несколько футов. Но тяжелые “животные” запахи, столь популярные в XVII веке, – например, мускуса, циветты и амбры – уже уступили место более легким “растительным” ароматам цветов, цитрусовых плодов и лесов. Откликаясь на запросы жаждавшей “естественности” королевы, парфюмер Фаржон создал новые духи, составленные исключительно из нежных цветочных ноток флёрдоранжа, бергамота, лаванды, гальбанума, ириса, фиалки, жасмина, нарцисса и туберозы. Он назвал эту смесь Parfum de Trianon в честь садов, где любила укрываться королева, разыгрывая любовь к деревенской жизни. Впрочем, и ее готовность “вернуться к природе” имела свои пределы: всех овечек, козочек и коровок, которых она пасла для собственного развлечения, старательно обливали духами, чтобы заглушить исходившие от них естественные запахи.

Париж, 1775

К заботе о том, чтобы французские косметические средства были полезными для здоровья и натуральными, подключилась даже Парижская академия наук. В 1775 году она заказала исследование имевшихся в продаже женских румян. Издавна этот непременный предмет придворного туалета изготавливали из смеси киновари (токсичной разновидности ртути[6]) и свинца (тоже токсичного), и все чаще слышались жалобы на то, что от румян со временем чернеет кожа и те, кто ими пользуется, тяжело заболевают. Академия поручила одному из своих самых молодых ученых, Антуану Лавуазье, обойти несколько десятков парижских парфюмеров и взять образцы румян, продающихся в их лавках. Лавуазье выяснил, что сделанные из минеральных компонентов румяна оказывают токсичное действие на организм, но обнаружилось, что некоторые продают и румяна из растительного сырья, например из шафрана или сафлора, и они-то безвредны и потому предпочтительны 24. Среди тех, кто продавал более полезные для здоровья румяна, был и Ложье, и в статье, опубликованной позже в Le Mercure, особо отмечалось, что “огромному успеху” предприятия Ложье весьма способствовали “его превосходные растительные румяна” 25.

Это был далеко не последний заказ, полученный Лавуазье, невероятно честолюбивым и серьезным молодым человеком из семьи, имевшей хорошие связи. Его отцом был видный адвокат, желавший, чтобы сын пошел по его стопам. Поэтому Лавуазье послушно отправился в Париж изучать право, но, оказавшись в столице, тайно увлекся химией и при любой возможности посещал лекции по химии и читал в свободные минуты “Словарь химии” Макера. Он сдал положенные экзамены и был допущен к юридической практике, но отказался от нелюбимого поприща и в том же году сделался членом Академии наук.

Поскольку занятия химией доходов не приносили, Лавуазье, чтобы как-то прокормить себя, решил попытать удачи в Генеральном откупе. Во Франции правительство не занималось сбором налогов и пошлин само – во всяком случае, это касалось “косвенных налогов” на такие товары, как соль, табак и алкогольные напитки, а именно они составляли чуть ли не половину всех государственных доходов. Правительство отдавало эту задачу на откуп частной компании финансистов, которая называлась Ferme générale (Генеральный откуп). Туда входило шестьдесят откупщиков, которые заранее вносили в казну требуемую сумму денег, а потом, закончив сбор податей, оставляли себе в качестве прибыли излишек – размер его трудно было определить заранее, но он всегда оказывался большим. Лавуазье купил себе место откупщика, когда ему было двадцать пять лет. Эта должность накладывала определенные обязанности: откупщик выступал в роли инспектора по выявлению мошенничества и наблюдателя за сбором в Париже aides (податей) на табак, алкоголь, игральные карты, мясо, растительное масло и мыло. Однако, как и надеялся Лавуазье, эта работа оставляла ему много свободного времени для тех занятий, которые его интересовали по-настоящему.

Нашел он себе и еще одну должность – директора Королевского управления по производству пороха и селитры. После того как Франция потерпела поражение в Семилетней войне из-за нехватки пороха, который поступал в армию от частного поставщика, Лавуазье убедил короля в необходимость взять под государственный контроль формирование запасов пороха и вскоре сам же возглавил новое ведомство 26

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В классической терминологии бензоиловый радикал происходит из бензойной кислоты и помимо углерода и водорода также содержит атом кислорода. – Прим. науч. ред.

2

Основными целями алхимии были превращение неблагородных металлов в золото, создание элексира бессмертия и панацеи – лекарства от всех болезней. – Прим. науч. ред.

3

Quintus и означает на латыни “пятый”. – Прим. пер.

4

Имеются в виду вредные жидкости согласно гуморальной теории. Эта теория исходит из представления, что в теле человека текут 4 основные жидкости (гуморы): кровь, флегма, желтая желчь и черная желчь. Дисбаланс этих жидкостей приводит к заболеваниям. – Прим. науч. ред.

5

Русское же слово “уксус” произошло от греческого ὀξύς – кислый, острый, резкий. – Прим. пер.

6

Оксид ртути (II), HgS. – Прим. науч. ред.