Витязь

скачать книгу бесплатно

Она поджала губы под его властным взглядом и, поняв, что должна уступить, сама протянула ему ногу. Он быстро надел ей обувь и, выпрямившись, снял с гвоздя свой длинный летний плащ. Накинув его на девушку, он проворно подхватил ее на руки и вынес из палатки. Идти было недалеко, через несколько минут он донес Лизу на руках до ближайшего высокого кустарника и отошел на почтительное расстояние, заявив:

– Как закончите, позовите меня.

Лиза облегчилась, сама вышла из-за деревьев и медленно пошла обратно. Стиснув зубы, она ощущала, как при каждом шаге боль в ее ране отдает по всему телу. Она не успела сделать и десяти шагов, как Павел заметил ее приближение и в три быстрых шага оказался рядом.

– До чего вы упрямая, – проворчал он, подхватывая ее на руки. – Одна морока с вами…

– Возможно, мне уже можно обратно в общую палатку вернуться? – спросила Лиза тихо, пока он нес ее обратно. – Я, наверное, утомила вас, а там хоть сестры…

– Еще чего выдумаете? – перебил он ее, обратив на нее испепеляющий взор. – Я уже говорил, что вы не в тягость мне, Елизавета Андреевна. Только ваше упрямство злит меня, неужели непонятно?

На следующий день Аристарх Иванович, осмотрев рану девушки, заметил, что края чуть разошлись и повязка намокла от крови, сказав, что это бывает при напряжении, и напомнил о необходимости постельного режима. На это Лиза промолчала и лишь попросила не говорить ничего Корнилову.

С того дня, невозможно стесняясь Сашку и уж тем более Корнилова, Лиза, преодолевая боль, сама надевала одно из трех платьев, которые были у нее, и выходила на улицу для отправления нужд. Несмотря на ворчание Павла, которому все же два раза в день, утром и вечером, удавалось переносить ее на руках, в остальное время Лиза сама ходила в ближайший лес.

Глава IV. Сашка

Российская империя, Витебская губерния, д. Клястицы,

1812 год, июль 20

Через день авангард русских войск под командованием Кульнева вновь столкнулся с французами возле деревни Якубово. Рота Павла, как и два дня назад, со всем эскадроном участвовала в бою. После нескольких атак и контратак русскому корпусу Витгенштейна все же удалось захватить Якубово. Удино со своей французской армией был вынужден отступить к деревне Клястицы. Русские продолжили атаку, намереваясь далее бить французов и взять Клястицы. Однако им преграждала путь река Нища. Отходя, французы подожгли единственный мост через эту реку, надеясь таким образом остановить наступление противника. К тому же Удино расположил на противоположном берегу реки мощную батарею, которая не переставая атаковала русских из пушек.

Перегруппировав войска, Витгенштейн приказал переправляться через реку. Часть русского корпуса сместилась чуть правее и решила перейти реку вброд. Рота же Павла, которой он командовал, оказалась как раз напротив горящего моста. С ними к реке подошел батальон гренадерского полка. Понимая, что время уходит и основные силы французов вот-вот скроются от преследования, Корнилов, увидев, что половина моста полыхает огнем, привстал на стременах и надсадно закричал:

– Вперед, братцы! Не дадим вражинам уйти!

Он выхватил саблю из ножен и поскакал первым к горящему, с поднимающимися к небу облаками черного дыма мосту. За ним с воинственным кличем последовали семнадцать всадников его роты, смешавшись с бегущими рядом русскими гренадерами. По горящему мосту, словно безумные, окутанные дымом и копотью, под летящими с жутким воем и визгом смертоносными ядрами французской батареи, гусары и гренадеры, возглавляемые Корниловым, прорвались через горящий мост, словно вихрь, сметая на своем пути вражескую батарею на противоположном берегу. Французы, явно не ожидавшие такого неразумного, отчаянного и вместе с тем отважного и дерзкого поступка от русских солдат и кавалерии, которые невредимыми совершили прорыв по горящему мосту, в панике обратились в бегство, бросая орудия и личное оружие.

Уже спустя четверть часа Кульнев с основной частью своего полка, преодолев реку вброд, соединился с остальным русским корпусом воедино. С двумя кавалерийскими полками, пехотным батальоном и артиллерийской батареей Кульнев преследовал противника дальше. Корнилов со своей ротой в составе эскадрона майора П. также участвовал в преследовании, атакуя отступающие части войск Удино. Однако к вечеру, приблизившись к деревне Боярщино, Кульнев, преследуя врага со всем своим авангардом и драгунами, натолкнулся на главные силы Удино и попал под прямой пушечный огонь хорошо замаскированной стоящей на холме французской батареи. В авангард русских полетели смертоносные ядра, подкосившие многих. Дым, грохот взрывов, летящие к небу султаны комьев земли, картечь в рядах беспорядочно отступающей конницы, кровь и стоны раненых, умоляющих о помощи, дикое ржание лошадей, мечущихся без седоков, сотни убитых – все это являло картину беспощадного расстрела и сокрушало дух русского воинства.

Павел чудом не попал в эту переделку, только оттого, что в это время, потеряв смертельно раненого коня, он отстал от своего полка. Ему пришлось рубиться саблей пешим, посылая направо и налево смерть французским солдатам. Когда же спустя четверть часа Корнилов, сбросив одного из французских кавалеристов из седла, забрал его жеребца и вновь догнал свой полк, он увидел, что на подступах к высотам произошла кровавая бойня. Кругом было множество убитых и тяжело раненных его товарищей. Да, высоты были взяты подошедшим подкреплением русских войск, но какой страшной ценой. К исходу атаки стало известно, что генерал Кульнев тоже смертельно ранен пушечным ядром, оторвавшим ему ноги. Спустя час генерал-майор Яков Петрович Кульнев скончался от полученных ран на руках командиров своего гусарского полка.

Второй части корпуса Витгенштейна повезло больше. Им удалось доблестно разбить французские дивизии генерала Вердье при селе Головчице. Уже к вечеру русские сокрушительным ударом разгромили основную часть войск Удино, который был вынужден отступить за Двину, оставив за собой укрепленный Полоцк. Первый пехотный корпус Витгенштейна совершил невозможное: более малочисленным составом своих войск он смог остановить продвижение французов на Петербург, потеряв при этом около четырех тысяч русских воинов. Потери французов были гораздо большими, свыше десяти тысяч убитыми. Три тысячи французов оказались в плену. Семнадцать тысяч русских солдат и офицеров корпуса Витгенштейна, благодаря своему мужеству, стойкости и силе духа, одержали безоговорочную победу над двадцативосьмитысячной армией Удино в кровавом и ожесточенном бою под деревней Клястицы.

В тот вечер Павел, убитый горем, вернулся в лагерь в подавленном, удрученном настроении. Кульнев, его кумир, начальник, командир и просто душевный человек, благодаря которому он с доблестью служил в своем полку более пяти лет, сегодня был убит. Это обстоятельство угнетало Павла. Тяжесть потери лежала на сердце Павла, и он думал о том, как безжалостна и несправедлива жизнь, если уходят в небытие такие светлые люди, как Яков Петрович.

Корнилов спешился у своей палатки и быстрым движением руки смахнул с брови струйку крови, заливающую глаз. Его висок был разбит от удара рукоятью сабли одного из французских солдат. Павел прекрасно осознавал, что завтра появится большой синяк, но это мало беспокоило его. Ибо он думал о том, что сегодня в продолжительной многочасовой атаке он потерял двух лучших друзей, гусаров из своей роты. Четверо были тяжело ранены. Где-то в глубине души он ощущал свою вину за то, что не смог помочь и защитить их.

Единственная светлая мысль Павла, когда он возвращался в лагерь, была о Лизе. Образ девушки, такой притягательный, желанный и недоступный, в последнее время постоянно бередил его мысли. Павел ощущал, что присутствие Лизы в его походной палатке – словно некое чудо, лучик света в кошмаре общего хаоса и смерти, который окружал его.

Павел тихо вошел в палатку, опасаясь того, что Лиза спит. Но перед его глазами предстала другая картина, которую он менее всего ожидал увидеть. Сашка сидел рядом с кроватью девушки и пытался по слогам читать походную библию. Лиза, чуть приподнявшись на локте, поправляла его. Эта идиллия между молодыми людьми, которые даже не заметили его присутствия, показалась Павлу невозможно неправильной и кощунственной. День и так был адски тяжелым и кровавым, а еще и это. Корнилов думал, что Сашка будет недоволен новым поручением относительно ухода за раненой девушкой. Но пятнадцатилетний парнишка с удовольствием заботился о Лизе, и уж больно усердно. Когда бы Павел ни зашел в палатку в последние два дня, он заставал там Сашку, который крутился возле девушки. Осознавая, что из-за этого юноша стал отлынивать от своих прямых обязанностей, таких как уход за его лошадью, чистка одежды, подача еды и уборка в палатке, Павел негодующе уставился на Сашку и громко рявкнул:

– Сашка, черт! Почему не встречаешь? Я уже четверть часа ищу тебя.

– Прощения просим, ваше благородие, – выпалил Сашка, вскакивая на ноги.

Корнилов, проходя в палатку, отрывисто скомандовал:

– Рьяного убили. Я привел нового жеребца, накорми его, да побыстрее. Через час мне надобно быть у Каховского на сборе.

Сашка, бросив извиняющийся взгляд на оторопевшую Лизу, бросился выполнять приказ Корнилова. Оставшись наедине с девушкой, которая как будто вся съежилась под его грозным недовольным взором, Павел ощутил, что его переполняет чувство обиды и вопиющей несправедливости. Еще утром Лиза не позволила Корнилову кормить себя. Она настояла на том, чтобы есть самой, заявив, что ей неудобно принимать помощь от Павла, и изобразив на своем прелестном личике упертое выражение. А сегодня, значит, она проводила время в обществе его денщика и была весьма довольна его компанией. Павел отчетливо увидел расслабленное, умиротворенное выражение на ее лице, едва зашел в палатку.

– Павел Александрович, вы ранены? – обеспокоенно спросила Лиза, увидев кровь на виске Корнилова. Молодой человек выглядел измотанным и недовольным. Весь в пятнах свежей крови, разорванный на боку доломан и грязные строевые рейтузы наводили на мысль, что их владелец сегодня побывал в жестокой и кровавой схватке.

Корнилов оставил без внимания вопрос этой вертихвостки и, прищурившись, прошелся темным взором по фигурке девушки в темном простом платье и обнаженным ступням ее ног. Решив разобраться с ней позже, он развернулся и решительным шагом вышел из палатки. Сейчас главным было поставить на место и припугнуть обнаглевшего мальчишку.

Когда Павел вышел наружу, шел сильный дождь. Он отыскал глазами юношу и, приблизившись к нему, раздраженно заметил:

– Прекрати так ревностно ходить за Елизаветой Андреевной! Займись лучше своими прямыми делами.

Павел ощущал, как струйки воды текут по его лицу, перемешиваясь с запекшейся кровью на его виске. Он зло посмотрел в голубые глаза стройного юноши, который был почти одного с ним роста.

– Ваше благородие, но вы сами… – начал было Сашка, но Корнилов перебил его.

– Ты думаешь, мне не видно, как ты все время околачиваешься возле нее? Она дворянка, а ты холоп. Знай свое место.

– Ну и кто же ходить за ней будет, неужто вы? – спросил с ехидной наглецой Сашка.

Корнилов побагровел.

– Страх потерял, как разговариваешь, щенок?! – взорвался Павел и замахнулся на юношу. – Что себе позволяешь?!

– Ваше благородие, она вас боится! Елизавета Андреевна слишком ранимая девушка, чтобы доверить вам заботу и уход за нею! – продолжал Сашка, совершенно не боясь разъяренного Корнилова.

Павел валился с ног от усталости. Оттого пререкания денщика тут же вывели его из себя. Рассвирепев, Корнилов отвесил сильную затрещину парню и процедил:

– Я предупредил тебя. Еще раз увижу, что крутишься возле нее, завтра же в первой шеренге в атаку пойдешь. Ясно тебе?

– Чего уж неясного, – скисшим голосом промямлил Сашка.

Развернувшись, Павел направился обратно в палатку. Войдя внутрь, он одарил Лизу гневным взглядом. Девушка испуганно сжалась, увидев злость в серых, потемневших от гнева глазах Корнилова. Он молча разделся до пояса, скинув пыльный доломан и кушак в угол. Подойдя к умывальнику, он начал умываться, намыливая пыльное обветренное лицо. Лиза так и сидела на постели и молчала, замечая, как по рукам Павла стекает вода, окрашенная кровью с его волос. Поняв, что молодой человек не в духе после сегодняшнего боя, Лиза побоялась начинать разговор и поэтому молчала, настороженно глядя на него, страшась как-нибудь не угодить и разозлить еще больше уставшего, раненого Корнилова.

Переодевшись за занавеской в чистый повседневный мундир василькового цвета, Павел вновь повернулся к девушке и строго, с напряжением спросил:

– Елизавета Андреевна, вам что-нибудь надобно?

Лиза отрицательно покачала головой, заметив, что на его виске красуется кровавая, запекшаяся рана.

– Павел Александрович, вам бы в лазарет, – сказала она тихо. – Я вижу, вы ранены.

Павел сначала не понял, о чем она говорит. А когда его осенило, что она имеет в виду его висок, как-то мрачно улыбнулся.

– Это пустое, царапина, Елизавета Андреевна. Она через день затянется, – бросил он безразлично, а затем добавил: – Мне надобно уехать на пару часов. Вы сможете обойтись без меня?

– А Саша как же? – спросила тихо Лиза.

– Он не станет более докучать вам. Я сам буду заботиться о вас, – ответил с ожесточением, но твердо Корнилов. – Однако, когда я буду в отъезде, я велел ему кормить вас и сопровождать в лес. И все.

От последней его фразы Лиза похолодела. Этот человек привлекал ее, но и пугал. Часто она чувствовала к нему благодарность за то, что он спас ее, а также некое притяжение и симпатию. Но временами его суровый, крутой и властный нрав давал о себе знать, и в эти моменты Лиза его опасалась.

Не услышав от Лизы ни слова, Павел, поклонившись ей, быстро вышел из палатки.

Дикие крики разбудили Лизу. Она едва задремала после обеда, чтобы немного забыться, отрешившись от боли в ране, которая непрерывно ныла с самого утра. Сев резко на постели, девушка отчетливо услышала шум боя, беспорядочные выстрелы и лязг оружия. Она не понимала, что происходит, ведь основная часть полка была на очередной вылазке, так отчего в лагере всюду звучат выстрелы? Полевой лагерь их полка, укрытый с двух сторон лесом, был расположен в северной части местности, вдалеке от основного расположения русских войск.

В палатку ворвался взлохмаченный Сашка и проголосил:

– Елизавета Андреевна, французы напали на лагерь! Быстрее, надобно укрыться в лесу!

Похолодев от страха, Лиза проворно слезла с постели. Она была в одной длинной до пят рубашке и еще не надевала платье с утра, поскольку оно было узким и сильно сдавливало повязки на ране. В это время Сашка быстро засунул за пазуху один из пистолетов Корнилова, которые лежали в ящике с оружием. Затем, схватив летний плащ Корнилова, висевший сбоку, юноша накинул его на плечи девушки. Подхватив Лизу за талию, он вывел ее из палатки. Она же, тяжело опираясь на худощавое плечо Сашки, как можно быстрее шла с ним, озираясь по сторонам.

Кругом был ад. Всюду сновали французы, жестоко расправляясь с немногочисленными, отчаянно и яростно оборонявшимися русскими воинами. В послеполуденное время в лагере оставались только раненые солдаты и офицеры, не менее сотни человек, да рота платовских казаков для их охраны. Округлившимися от ужаса глазами Лиза следила, как раненые русские солдаты и офицеры, видимо, поднятые с постели, хватая первое попавшееся оружие, пытались защищаться от нападения кровожадных французов, которые, не щадя никого, обагряли кровью палатку за палаткой.

Сашка изо всех сил тянул Лизу в сторону леса. Молодые люди почти достигли последней палатки, как им преградили путь два французских солдата. Увидев светловолосую девушку, поддерживаемую юнцом, они как-то дружно загоготали, и один из них, хищно растянув тонкогубый рот в притворной улыбке, хрипло проворковал по-французски, с похотью осматривая Лизу:

– Посмотри-ка, Жано, кто тут у нас! Сладенькие курочка и петушок. Сейчас я выпотрошу петушка, а потом мы полакомимся этой смазливой курочкой!

Французы приблизились, нагло ухмыляясь.

Раздался выстрел, и один из французов, схватившись за бок, упал. Лиза стремительно повернула голову к Сашке, увидев в его руке пистолет, из которого он только что выстрелил в неприятеля. Второй француз, ошалев от наглости парня, в тот же миг выхватил свою саблю из ножен и бросился на них. Молниеносным ударом он проткнул холодным острием Сашке плечо. Юноша вскрикнул и, выронив пистолет, пошатнулся. В следующий момент Саша, закусив дрожащие от боли губы, здоровой рукой толкнул Лизу себе за спину, защищая девушку от нападения. Француз мерзко оскалился и снова занес над ними окровавленную саблю.

– Побойтесь Бога! Он всего лишь мальчик! – вся дрожа от страха и негодуя, закричала Лиза по-французски, надеясь этими словами остановить разъяренного, со звериным оскалом француза. Но в следующий момент она, пятясь назад, вдруг оступилась и упала на землю. Сашка едва успел оглянуться, сжимая руки на окровавленной груди, как француз наотмашь нанес новый удар по его лицу, рассекая подбородок и шею. Парнишка, потеряв сознание от боли, упал рядом с Лизой. Она же, сидя на грязной земле, прижалась к окровавленному телу Сашки, вцепившись в него. Чувствуя дыхание смерти, она инстинктивно подняла слабую тонкую руку, словно пытаясь защититься. Француз навис над нею со смертоносной саблей, и Лиза, похолодев от ужаса, прикрыла глаза, увидев в его зверином, нечеловеческом взоре свою погибель.

Вдруг раздался хриплый, болезненный крик. Лиза резко распахнула глаза и отметила, как жестокий убийца, французский солдат, схватившись руками за окровавленную грудь, из которой торчало острие сабли, медленно осел на колени. В следующий миг он, скорчившись и вздрагивая, упал перед нею и застыл. Над ним стоял мужчина с искаженным от ненависти лицом. Их спаситель был бос, в одних серых рейтузах и с окровавленной повязкой на груди. Злобно пнув ногой мертвое тело француза, он наклонился над ним и умело вытащил окровавленную саблю из его спины, потом с тревогой и участием посмотрел на Лизу и Сашу. Девушка догадалась, что это был один из спасшихся русских солдат, который, раненый, нашел в себе силы ввязаться в жестокий бой с напавшими на лагерь французами.

– Как вы? – тяжело дыша, спросил мужчина Лизу, наклоняясь над ней и подавая ей руку.

– Благодарю вас, – пролепетала Лиза, хватаясь за предложенную руку и пытаясь сесть прямо. Она тут же отметила, что кругом все еще хозяйничают французы. – Они сейчас перебьют всех раненых! – всполошилась Лиза.

– Я отведу вас в безопасное место! – сказал солдат и, обхватив ее за талию, попытался поднять девушку на ноги, но Лиза нетерпеливо оттолкнула его руку.

– Нет, оставьте меня! Надобно вернуть наших. Найдите коня, скачите за помощью. Быстрее! – сквозь прерывающееся дыхание выпалила она, не зная, что за помощью уже ускакал один из мальчишек-горнистов, который в тот день остался в лагере. Солдат кивнул и бегом устремился к лошадям, стоявшим неподалеку.

Лиза отползла к поленнице, волоча за собой Сашку, который был без сознания. Прижав окровавленную голову Саши к своей груди, она спешно подняла полу плаща и из последних сил начала яростно отрывать полоску ткани снизу своей рубашки. Озираясь по сторонам и боясь, что их заметят, девушка наконец оторвала ткань и попыталась перевязать лицо юноши. Сил у нее было очень мало, но она, едва не плача от бессилия и страха, пыталась остановить кровь, которая толчками вытекала из раны на шее юноши.

То и дело испуганно озираясь, Лиза видела, как немногие из оставшихся в живых раненых русских солдат и казаков из охраны пытаются оказать сопротивление французам, которые столь бесчестно и подло напали на беззащитный лагерь. Она думала о том, что, если помощь не подоспеет, они все здесь умрут, ибо французских солдат несравнимо больше.

Прошло не более четверти часа, когда Лиза услышала нарастающий сильный конский топот. Уже через миг мимо нее пронеслись верхом несколько гусаров в синих мундирах, а за ними и драгуны в темно-зеленой форме. Русская кавалерия ворвалась в лагерь стремительно и дико. Уже через минуту Лиза увидела, как на захватчиков напали русские всадники, рубя французов направо и налево. Она поняла, что пришло подкрепление. Облегченно выдохнув, девушка ошалевшими от радости глазами смотрела на то, как пришедшая на помощь кавалерия разделывается с дерзкими французами, не щадя никого.

Спустя некоторое время шум боя стих, и Лиза обратила взор на Сашку, который так и лежал неподвижно и с его губ срывались тихие стоны боли. Рядом с ними вдруг появился один из гусаров верхом на белой кобыле. Бросив беглый взор на Лизу и Сашку, голова которого лежала на коленях у девушки, гусар, обернувшись в сторону, громко гаркнул:

– Корнилов! Здесь твоя краля!

Приблизившись к девушке и юноше, гусар быстро спешился и подошел к ним. Рядом уже оказался еще один гусар. Они оба наклонились над молодыми людьми. Молниеносно оценив ситуацию, один из них проворно подхватил Сашку на руки и, подняв его с земли, сказал:

– Снесу в лазарет к Аристарху Ивановичу, может, спасет мальца.

Он отошел, направившись с не пришедшим в сознание юношей в сторону дальних палаток.

В этот миг около них появился Корнилов, и Лиза заметила, как он слетел с еще не остановившегося коня и бегом помчался в их сторону.

– А ну, пусти, друг! – рыкнул Павел, бесцеремонно отталкивая гусара, который пытался поднять Лизу на ноги. Корнилов наклонился над девушкой и шальным взбудораженным взором внимательно осмотрел ее всю в поисках ран и крови.

– Вы ранены? – выдохнул он дрогнувшим голосом.

– Нет, Павел Александрович, – пролепетала Лиза, обратив на него печальный взор зеленых глаз. – Саша… он защитил меня.

– Потапов понес его в лазарет. Да только не жилец он, крови много потерял, – пояснил стоявший рядом гусар, который нашел девушку первым.

Быстро подхватив Лизу на руки, Корнилов стремительно направился с ней в свою палатку, крепко, неистово прижимая ее легкое тело к своей груди.

Войдя в палатку, он быстро понес Лизу к ее постели, где прежде она спала.

– Ох и напугали вы меня, Елизавета Андреевна, – тяжело дыша, проговорил он, осторожно усаживая девушку на постель. Лиза дрожащими пальцами попыталась развязать завязки на плаще, и он ей помог. – Как корнет прискакал к нам с дикими глазами и выпалил, что французы в лагере, думал, все…

– Саша вывел меня. Сказал в лес бежать, чтобы спастись.

– Правильно сказал, – тихо заметил Корнилов, забирая у нее плащ и поправляя подушку за девушкой. – Как ваша рана?

– Вроде бы в порядке, как это ни странно, Павел Александрович. Ноет немного.

Он внимательно посмотрел на ее испачканное землей и кровью Саши нежное лицо, и его ладонь ласково провела по волосам девушки, словно утешая ее. Отойдя от Лизы, Павел взял небольшой глиняный кувшин с водой, деревянный таз и полотенце и вернулся к ее постели. Поставив все на походный столик, он намочил полотенце и начал вытирать ее лицо, испачканное грязью и кровью.

– Просто чудо, что вы живы, – произнес он проникновенно, не спуская с нее поглощающего взора серо-зеленых глаз. – Столько наших людей порубили, вражины… И как же они, душегубы, не побоялись… Видимо, вовсе совести у них нет, раз на беззащитных могут нападать…

– Саша, – пролепетала Лиза, и на ее глаза навернулись слезы при воспоминании о раненом юноше. – Он закрыл меня своей грудью от тех двух… одного убил, а второй его, – голос ее сорвался. Корнилов протер ее лицо от земли, и его рука с мокрым полотенцем спустилась к шее девушки. – Позвольте, я сама, Павел Александрович, – попросила она, останавливая его руку, когда его ладонь достигла низа ее шеи.

– Да, конечно, простите, Елизавета Андреевна, – пробормотал Корнилов, забывшись. – Не буду вам мешать. Поспите немного, если сможете…

Глава V. Полк

Когда она проснулась, Корнилова в палатке не было. Уже смеркалось. Лиза, вновь ощущая тупую боль в плече, спустила ноги с кровати. Превозмогая слабость, она надела платье, обувь и медленно вышла наружу. Она направилась в лес одна, чтобы облегчиться, и не встретила по пути никого. Вернувшись в палатку, девушка тяжело опустилась на кровать. Как только она начала стягивать обувь, вошел Корнилов с каменным бледным лицом.

– Саша умер, – тихо произнес Павел, не смотря на Лизу, – только что похоронили его с остальными в братской могиле.

– Боже мой, как все это ужасно, Павел Александрович, – пролепетала девушка, и на ее глаза навернулись слезы. Корнилов снял ментик и устало опустился на свою койку, в отчаянии сжав руками голову. – Если бы не он… то… убили бы меня…

– Он умер как мужчина. Жаль его, – искренне заметил Павел, стиснув виски руками. – Денщик он хороший был, да и парень славный. Правда, своенравный, но все же я любил его.

– Как же вы без него справляться будете? – спросила тихо Лиза, не спуская внимательного взора с Корнилова.

– Ну, я вполне могу и сам, – сказал он просто, пожав плечами. – Времени только много уходит на все. То постирать, то коня накормить да оседлать, – он поднял на нее печальные глаза, добавив: – Оттого и вожу с собой денщика по военным походам. Теперь не ранее чем недели через две из деревни другого пришлют. Сашка бойкий да расторопный был. Последний раз я накричал на него несправедливо…

– Отчего же так? – спросила Лиза. Она увидела, что взгляд Павла мгновенно изменился и стал мрачным.

– Сам не знаю, как вышло, – глухо произнес он, не спуская с ее прелестного взволнованного лица напряженного взора и думая о том, что налетел в прошлый раз на Сашку из-за нее. Только в этот момент Корнилов осознал, что тогда разозлился на юношу, приревновав Лизу к нему. Это осознанное открытие до глубины души поразило Павла. Он несколько минут молчал, понимая, что, если ревновал Лизу к Сашке, значит, он был влюблен в нее? Ну да, так и есть, подумал Павел, опешив от этой мысли. И сегодня он страшно испугался за ее жизнь. Его сердце болезненно сжималось только от одной мысли о ее смерти, пока он не увидел, что она жива.

Корнилов не понимал, как он мог увлечься этой смазливой девицей, которая явно не заслуживала его внимания. Она делала глупости, например, отправилась за братом на войну. К тому же она была слишком, даже вызывающе красива. А Павел не считал себя глупцом, чтобы влюбиться в такую, как она, у которой наверняка в столице имелась куча поклонников. Нет, он совершенно не хотел влюбляться в Лизу. С самого первого дня Корнилов своей железной волей сдерживал желания и взгляды, зная, что ему не следует даже смотреть в ее сторону. Но сейчас, несмотря на все усилия, все же попал под чары юной соблазнительницы и уже вел себя странно. Павел помрачнел. Он понял, что должен немедленно вырвать из сердца и из головы все эти пустые и романтические бредни, пока не стало слишком поздно. Он солдат, и только война привлекает его. Он желает продвигаться по службе, совершать героические поступки во славу Отечества, а не быть дамским угодником. Да и сейчас идет война с французом, он может быть убит в любую минуту. Какая любовь, какие женщины, смешно, право.